***
На следующий день все-таки звонит мама, и Юнги надеется услышать что-то типа "я принимаю тебя таким, какой ты есть", ну или хотя бы жалкое подобие этого ("вернись, подонок" тоже бы подошло, он не привередливый). Но в трубке только монотонный голос с рассказом о том, что женщина сходила к психологу, а тот сказал, что во всем виноват отец, который бросил семью, когда маленькому Юнги было пять. И это обидно, потому что отец в глазах ребёнка был давно прощён за то, что оставил семью. И, конечно же, его вины не было в нетрадиционной ориентации собственного сына. Тут скорее сыграла роль мать, которая только и делала, что пилила своих мужчин. Мину еще повезло, что она не переключалась на него. Они всегда жили в разных мирах: контактировали по минимуму, не интересовались жизнями друг друга. И это было выгодно. Юнги был бы рад, если бы она также закрыла глаза на его "нестандартное увлечение" переодеваться в женскую одежду. Но, увы и ах. Юнги понял, что останется у подруги ещё на какое-то время. Ему действительно повезло, что есть Хваса, которая всегда придет на помощь. Как на зло, когда настроение из-за мамы на нуле, звонит Чимин. Юнги несколько секунд гипнотизирует дисплей. — Алло, — он даже не старается натянуть улыбку, губы сами собой складываются в обидчивом жесте. — Привет, принцесса. Я хотел забрать тебя сегодня на своей тыкве в десять, чтобы сводить в кино, но, слышу, ты не в духе. Это потому что я не трахал тебя три дня и три ночи в качестве извинений? — голос старшего звучит бодро, даже с тенью игривой улыбки на губах, несмотря на конец рабочего дня. А ещё рядом сидящая Хваса делает вид, что задыхается от смеха, потому что все слышит. Юнги закатывает глаза и убавляет громкость динамика. — Нет, нет, не из-за этого, — мямлит он, — приезжай, только к Хвасе. — Опять? Ты теперь живёшь у неё? — Мину нравится, что он может уловить беспокойство в этих словах. Если лицо Чимина обычно постное, то по голосу можно распознать много эмоций. — А он догадливый, — подливает масла в огонь Хваса, и Юнги шикает на неё, отходя в другой конец комнаты. — Да, типа того. Там сложная ситуация, я тебе при встрече расскажу. — Окей, тогда ровно в десять. — Хорошо, пока, — Мин как можно скорее старается сбросить звонок и вздыхает. — Вы такие милые, а сонсенним такой заботливый, — начинает ёрничать девушка, двигая бровями, — у кого-то сегодня будет секс? — Завались, — Юнги кидает в неё носок, который снимает со своей же ноги, — последний раз, когда мы встретились, он не трахал меня. — А-а-а, вы мило пили чай и рассматривали его детские фотографии, где он голожопый в тазике сидит? — Хваса смеётся, и кидает в ответ подушку, промахиваясь. — Нет, это должно быть на стадии знакомства с родителями. А я сомневаюсь, что такое вообще произойдёт, — пойманная подушка прижимается к груди. — Ладно, не скули. Давай оденем тебя как нимфетку, чтобы все засматривались. — Я не собираюсь привлекать внимание, — закатывает глаза парень. Кто его вообще слушает? Вещей у Юнги не много, но Хваса заставляет надеть единственные рваные джинсы и одалживает черную футболку с неоновыми заклепками и ремнями. Выглядит это более презентабельно, чем то, в чем парень обычно ходит на прогулки. — Выглядишь как анорексичка, — констатирует девушка, заправляя ткань в пояс джинсов, и помогая надеть серёжки, которые друг решил нагло спереть у нее на вечер. — Вы сговорились? Чимин меня, похоже, откормить хочет. Я уже набрал килограмм. — Конечно, а то такого худого любой унести сможет. А он откормит тебя, будешь как хрюшка, и никто не поднимет даже, — Хваса надавливает на минов кончик носа, вздергивая его вверх. — Хрю-хрю. Юнги отпихивает её руку и смотрит на своё отражение в зеркале: он выглядит уставшим и помятым из-за нервов. Немного стыдно перед Чимином за это, но Мин не обязан все время походить на кавайную школьницу в розовой юбке и с кучей макияжа. Тем более он уже ходил с Паком в парк развлечений в таком виде. — Я не хрюшка, а принцесса, — в доказательство парень завязывает на отросших волосах с помощью розовой резинки хвостик-пальмочку. — Точно, ваше высочество. Кстати, без двух минут десять. Твой принц приедет как по расписанию? — Ага, тайм менеджмент и все такое, — он сильнее сжимает телефон в руках и нервно покусывает губы в ожидании. — Если я вернусь поздно... — Не переживай, ты не вернёшься. — В смысле? — Ну, ночной сеанс в кино, потом вы либо погуляете, либо что-то поедите. Будет поздно и ты скажешь, что я уже сплю, а ты не хочешь будить меня и мою маму. Вот так ты и останешься у него, — Хваса зевает, прикрывая рот рукой и обнимает большого розового зайца на кровати. — Круто ты все придумала, а меня не хочешь спросить? — пока Юнги возмущается, через открытое окно доносится автомобильный гудок. — Чёрт! — А вот и папочка за сынулей приехал, — пакостная улыбка не сходит с губ девушки. — Надеюсь, я не вернусь, потому что умру по дороге от ожирения, — бормочет парень, наспех обуваясь. Хваса на эту реплику закатывает глаза. На самом деле, после экзамена Юнги еще более неловко чувствует себя при общении со старшим. И этому есть объяснение. Во-первых, у Юнги никогда не было настоящих отношений. Первый его парень из старшей школы тоже был неопытным и неуклюжим абсолютно во всем, даже стыдно вспоминать. Второй парень даже и парнем толком не был: просто Юнги очень сильно хотел затащить его в постель, — ну слабость у него на красивую внешность, и что вы сделаете? А отношения на расстоянии даже отношениями не считаются. Во-вторых, Чимину двадцать восемь и наверняка ему нужен кто-то стабильный, кому можно доверять. Кто-то, кто не подведет, кто будет ответственно и уважительно относится к своему партнеру. И, спрашивается, какого хера он выбрал для отношений двадцатилетнего пиздюка? Поэтому Юнги старается (ну, почти старается) соответствовать своему зрелому, вроде как, парню. В-третьих, Юнги в какой-то момент понял, что совсем ничего не знает о преподавателе. Да, есть какие-то общие сведения: Пак любит пить вино, но делает это редко; его жизнь как-то связана с Пусаном; он преподаёт историю в университете; у него фетиш на очаровательных парней в женской одежде; как-то он сказал, что любит сиамских котов. А! И еще он всё время выглядит как тот самый эмоджи истукана, пока не показывает свою сексуальную ухмылочку, от которой трясутся колени. Если бы Юнги вел дневник, он бы так и записал: "лицо Пак Чимина имеет две стадии: ничего не выражающая маска и взгляд похотливого самца". Мин бы правда хотел видеть что-то другое. Сонную моську по утрам или счастливую улыбку, например. ...черт, он правда влюбился в человека, о котором почти ничего не знает. Почему никто не предупредил, что начинать отношения с секса так сложно? Юнги в прямом смысле повезло. Какой еще сладенький мальчик не мечтает, чтобы появился горячий обаятельный мужчина, который будет красиво ухаживать, водить на свидания и хорошо трахать? О таком только в фанфиках пишут, а в жизни такого не бывает. По крайней мере не с Юнги. — А хвостик для образа? — улыбаясь одним уголком губ спрашивает старший. Юнги сначала не понимает, а потом быстро снимает резинку, пытаясь растрепать волосы. И откуда вообще у Хвасы розовая заколка? Она терпеть не может этот цвет. — Так что случилось? — Да так, с матерью поссорился... — сначала он не хочет рассказывать, но Чимин всё равно вытаскивает клещами одно предложение за другим. После окончания монолога, он несколько минут молчит. — Я до сих пор не сказал родителям, что я пансексуал: они не поймут, — у Юнги плюс еще один пункт о старшем в копилке. — Если честно, не думаю, что твоя мама окончательно примет факт твоей ориентации; людям свойственно верить в то, во что они хотят верить. И старшее поколение до конца будет думать, что ты наиграешься и бросишь "это". Но ты уже достаточно взрослый, чтобы не зависеть от мнения родителей, хоть я и понимаю, что их поддержка достаточно важна. Дай ей время, посмотри, что будет дальше. В любом случае у тебя есть те, кто будет рядом. Юнги становится чуточку легче от того, что он может рассказать что-то Чимину и получить слова поддержки.***
У них абсолютно разные вкусы на фильмы: Юнги любит что-то лайтовое, где не нужно думать, Чимин же, наоборот, предпочитает драмы. Но старший уступает и соглашается на какой-то сомнительный паранормальный ужастик (уж точно лучше, чем детектив). Весь сеанс Мин комментирует фильм, как обычно он делает это с Хвасой, а препод подхватывает, и они смеются во весь голос в полупустом зале, крепко держась за руки. Два раза младший все-таки пугается скримеров, отчего Чимин пакостливо хихикает над ним, получая за это по плечу кулаком. — У тебя сильный удар, останется синяк, — ворчит и трёт ушибленное место. А Юнги... А Юнги никогда не был на свидании в кино. И Чимин с этой уже давно потерявшей объем укладкой и расслабленным выражением лица выглядит в тёмном свете так красиво. Взгляд останавливается на губах, а по всему телу топчутся мурашки. У Юнги такое лёгкое чувство в груди и животе (просто не ел сегодня), что хочется закричать об этом во весь голос. Чтобы все знали, что сейчас он готов благоговейно дрожать лишь от того, что получит ответный взгляд, а может быть даже и поцелуй. И Чимин поворачивается, смотрит в ответ и чуть сильнее сжимает их переплетенные пальцы, от чего у Мина внизу живота вспыхивает тепло, будто маленькие искры, высеченные из кремния. Юнги ощущает ладонь на своей щеке и на автопилоте тянется за поцелуем. Прикрывает глаза и чувствует, как сладко старший растягивает удовольствие, нежно-нежно перебирая мягкие губы своими. Это не страсть, не пожар внутри, но это тоже заставляет дыхание сбиться, а разум покрыться пеленой, будто солнце при затмении. Они целуются минут пять или десять. Юнги думает, что это возбуждает чуть ли не больше, чем откровенные стимуляции эрогенных зон. Когда старший отстраняется, он может поклясться, между ними образовалась ниточка слюны, а на чиминовых щеках виден лёгкий румянец. Ему также жарко и мокро от простого поцелуя? Юнги улыбается и смотрит на свои острые колени, которые выглядывают из дырок в джинсах. Он чувствует жар и на своих щеках. Эти ощущения непередаваемы. Будто ты находишься на самых пушистых облаках, нежное солнце ласкает твоё лицо, а тёплый ветер заставляет поверить в то, что ты и правда паришь, словно ты выше всего земного и человеческого. Юнги чувствует, как большой палец чиминовой руки ненавязчиво поглаживает его собственный. Это успокаивает окончательно, не давая усомниться в том, что произошедшее сейчас было важно для них обоих. После сеанса Юнги чувствует такое одухотворение, будто посетил художественную выставку или храм. Они гуляют по Инсадону, и Мин легко соглашается на любые уличные закуски. А после с огромным интересом первый раз проходит в квартиру старшего, которая находится в спальном районе на другом конце Сеула. Однушка с маленькой кухней выглядит уютно, а Юнги по-детски лёгким шагом проходит через арку в саму комнату Чимина, разглядывая все по пути. Ему до безумия любопытно: совпадает ли интерьер с внутренним состоянием хозяина жилища? Если честно, он совсем не ожидал увидеть то, что увидел: две абсолютно разные зоны — спальная и рабочая. Причём рабочая зона выделяется ярким абстрактным рисунком на стене, что сразу же приковывает взгляд. — Нравится? — Чимин оказался за спиной, раскладывая что-то на столе. Младший тихонечко угукнул в ответ. — Друг создал этот дизайн, основываясь на моих психологических особенностях. Это была тема его дипломной работы. Мин рассматривает красные, жёлтые и чёрные полосы, а потом поворачивается в сторону спальной зоны. Так много растений он видел, пожалуй, только в оранжереях. — Надо полить, — звучит как-то вымученно и озабоченно. Чимин уходит на кухню, через минуту возвращаясь с кружкой. Он бережно льёт воду в большие и средние горшки. Юнги поражен: растения стоят напротив кровати, в зоне, где обычно у людей стоит телевизор. — Это так странно... Выглядит как квартира хипстера или... Не знаю. Художника? — он смотрит на своё отражение в зеркале, что висит на двери шкафа-купе. Этот самый шкаф и является разделением зон. Создаётся ощущение, будто здесь две комнаты. — Ты многого не знаешь обо мне, — если бы не дружелюбный тон, эти слова можно было бы счесть за упрёк, — но это поправимо. Тебе стоит пройти на балкон. Юнги кошачьей поступью добирается до прозрачной двери и открывает её. Он не знает, где здесь включается свет, но даже так видно, что там творится. Юнги поражается контрасту: если в основной комнате идеальный порядок, то здесь самый настоящий хаос. Сначала в глаза бросается пуфик с набросанной на него одеждой, потом полочка с кружками (в одной что, кисть?), мольберт с полотном, на котором уже набросан какой-то эскиз, поодаль на полу валяется ватман, рядом с которым пустая (а может и нет) бутылка вина, пахнет табаком, но пепельницы разглядеть не получается. Все вокруг измазано краской. И это только то, что можно увидеть в бликах света из основной комнаты. — Ого, — выдыхает младший. Он поворачивается и натыкается на изучающий взгляд. — Знаешь, это было непредсказуемо. — Я уверен, что у тебя тоже есть подобная отдушина, — Чимин пожимает плечами и притягивает парня к себе за талию. — Не думай, что я какой-то великий художник. Так, скорее хобби. — Для простого хобби не выделяют отдельное помещение, — бабочки в животе вырываются наружу, и он не собирается их укрощать. Наоборот, окольцовывает шею и целует в уголок губ. Эти самые губы совсем слегка улыбаются. Сейчас Мин чувствует себя гораздо ближе к преподавателю, чем в начале их вечера. И, конечно же, Чимин предложил переночевать у себя, отсеивая с помощью контраргументов все жалкие попытки "вежливо отказаться". "У меня нет с собой одежды" — "Моя будет смотреться на тебе лучше". "Меня ждёт Хваса" — "Напиши ей, что останешься у меня". "Я не подготовился" — "В смысле? Юнги, я тебе не переспать предлагаю, а заснуть и проснуться в одной постели". "Мне просто неудобно" — "Не удобно в юбке ходить, а ты придумываешь глупые отмазки. Но если не хочешь, то просто скажи". Юнги подумал и решил сказать правду, потому что так называемые отмазки закончились. "Я не хочу, чтобы ты из жалости звал меня к себе" — "Жалость? Прости, я не хотел обидеть тебя, маленький, просто... Ну, знаешь, ты всегда можешь прийти ко мне. И не потому что у тебя что-то случилось, а потому что ты этого хочешь. И потому что я этого хочу". Это была конечная. Юнги почти расплакался из-за своей чёртовой эмоциональности, которой раньше не наблюдалось. Похоже, он беременен этими чертовыми бабочками.***
Юнги чувствует себя маленьким ребёнком, который лёг в кровать с родителем. И проблема вовсе не в возрасте Чимина, который мирно лежит совсем рядом, а в том, что Юнги ворочается, как уж на сковородке, и не может выбрать наиболее удобную позу для сна. И самое ужасное — эти копошения сто процентов мешают старшему. Возможно, так действует на него новое место, возможно, дело в мыслях, поток которых он не в силах остановить. Они сначала лежали в обнимку: рука старшего покоилась на талии. Потом Юнги развернулся к нему лицом, потом отодвинулся и лёг на живот, на спину, засунул руки под подушку, вовсе убрал подушку. И все равно было что-то не то. А еще у Юнги маленькая дилемма. Он не знает, может ли позвать старшего "хён". Да, их отношения движутся к тому, чтобы стать как у нормальных людей (хотя какие вообще "нормальные" отношения могут быть между студентом и преподавателем?), но Мин ещё ни разу не называл Пака так. — Хён, — пересиливает себя и шепчет в темноту. — Что, маленький? — М-м, просто не могу уснуть, — мямлит младший и подползает ближе. От Чимина слышится смешок. — Я это уже понял. Хочешь, почитаю тебе лекцию? — Нет, только не это, — Юнги улыбается и утыкается носиком между лопаток старшего. — Так сильно не любишь историю? — Пак переворачивается на спину, чтобы заинтересованно посмотреть в глаза, но, к сожалению, во мраке ночи ничего не видно. — Вообще-то, да. Как и литературу. Не люблю гуманитарные предметы, — он замолкает на несколько секунд. — А почему именно история? Ох, как же ему интересно. И, да, он знает, что старший устал после рабочего дня. Они говорили в машине, говорили, пока гуляли по яркому ночному центру города, но в такой интимной обстановке (особенно, если учитывать, что преподаватель спит обнажённым, а Юнги только в его огромной серой футболке) желаешь услышать чужое откровение. — Хочешь знать, почему я стал преподавать историю? — лица старшего не видно, но Мин готов поспорить, что тот ухмыляется. Он лепечет "угу" и укладывается на горячей груди, закидывая ногу и, ох, задевая чужой пах. Это так неловко, что Юнги сразу же пытается вернуть бедро в прежнее положение, но рука опускается на молочную кожу и начинает медленно поглаживать, не давая этого сделать. Такие манипуляции вызывают мурашки, но одновременно заставляют успокоиться и расслабиться. — Всё достаточно банально: мои родители тоже вертятся в этой сфере. Мама — учительница в школе, отец — профессор философии. И, нет, меня не заставили пойти по их стопам. Просто я был так восхищён и горд положением моих родителей, что тоже хотел достигнуть всеобщего уважения и признания. В начальной школе я был прилежным учеником, а потом в подростковом возрасте во мне заиграли гормоны и я съехал по рейтингу с шестого места на тридцать третье. Я боялся, что меня будут ругать, но отец лишь сказал, что это моё будущее и я сам в праве выбирать, какое оно будет. Ты думаешь, после этого я взялся за голову? — старший, мурлыкающий полушепотом, поворачивает голову в сторону Юнги и незаметно вдыхает запах волос. — Нет, все осталось так же, но я стал действительно думать, прежде чем сделать что-либо. А история просто давалась мне легче всего: я читал тему перед уроками и отвечал всегда на высший балл. Но при этом был самый отстающий по физике и математике. После школы было не много выбора, куда пойти. Так что, думаю, ты понял. Уже в универе я начал действительно погружаться в свой предмет. На удивление, это оказалось интересно. Вообще считаю, что универ и общага были самыми счастливыми годами моей жизни. А сейчас я уже четвёртый год пытаюсь учить оболтусов, которым абсолютно насрать на историю: большинство приходит либо просто попялиться, либо сфотографировать. — Сфотографировать? — Ага, это какая-то мания, но студентки всегда норовят сделать мою фотографию. И они думают, что я не вижу, но это не так. Так же, как и все ваши списывания: со стороны так забавно за этим наблюдать, — Чимин целует в лоб и закрывает глаза. Сейчас должно быть около трёх часов ночи, и он чувствует, что утомился за день, а с хрупким Юнги под боком так тепло и уютно. — А правда, что ты спишь со студентками за зачёт? — Мин закусывает губу и чувствует, что сердце колотится, как отбойный молоток тех самых соседей, вечно делающих ремонт. — Эти слухи все ещё ходят? — в голосе преподавателя можно расслышать раздражение. — Нет, я не сплю со студентками. — Хорошо, — Юнги облегчённо выдыхает. Не то чтобы это было важно, просто... Ладно, да, это было важно. — Я сплю только со студентами. — Что?! — младший в возмущении поднимает голову, не зная, что сделать: дать пощёчину или дать пощёчину? Так ещё и преподаватель откровенно начинает смеяться. — Я шучу, малыш. — Шутки? Это для тебя шутки? — Юнги приподнялся, нависая над старшим. — Нет, конечно нет. — Я слышу, что ты улыбаешься! — он возмущённо сминает щеки старшего длинными пальцами. Чимин отрицательно мычит и перехватывает тонкое запястье, чтобы потом взять власть над хрупким телом, прижимая лицо Юнги в местечко между шеей и плечом. Младший вырывается, пыхтит, но сдаётся, сурово дыша в медовую кожу. — Не честно. — Спи.***
Спустя еще неделю Юнги решает наведаться домой. Не то чтобы сильно хотелось, просто сидеть на шее у подруги было не очень комфортно, хоть её мама никогда не была против гостей. Юнги рассчитывал, что дома никого не будет, но на кухне работает телевизор. Он точно знает, что это мать. С одной стороны это лучше, чем отчим, с другой, если бы он в спокойной обстановке просто вернулся домой, возможно, его бы даже не заметили. Он был бы искренне благодарен, если бы все сделали вид, что ничего не было. Мать же больше недели не подавала никаких сигналов по поводу сближения. Но не всегда бывает так, как ты хочешь. Юнги старается не привлекать внимания и доходит до своей комнаты, обходя скрипучие половицы. Он открывает дверь и застывает на входе. Сердце начинает с огромным усердием перекачивать кровь, все органы будто резко чувствуют силу притяжения, опускаясь вниз, во рту становится сухо. Юнги видит свою комнату, в которой чёртов погром, в которой перевернули абсолютно каждую полку в комоде и полки в столе. На полу валяется его одежда, шкаф приоткрыт, и даже.. Черт, из под кровати достали вещи, которые Юнги долго не мог найти. И он знает, что искала мать. И она нашла. И видимо избавилась от этого, потому что Мин не видит среди одежды ни одной своей женской шмотки, а в месте, где он хранил парики, вообще пусто. Заглядывать под кровать глупо, потому что там стояла коробка со всякими игрушками, а раз туда заглядывали... Юнги не может понять, что именно чувствует сейчас. В его личных вещах рылись. И это так неприятно, так мерзко и так обидно. Это всё оседает грузом в груди и неприятно тянет. Он ощущает, что вот-вот заплачет, но старается держаться; пытается унять мандраж и тошноту. — Вернулся? — раздаётся за спиной. Юнги оборачивается и видит маму, которая смотрит с неприязнью. — Что ты сделала с моими вещами? — Мин старается, чтобы голос не дрожал, и прикладывает для этого максимум усилий. — Выкинула. Мне не нужен сын фрик, — женщина стоит со скрещенными на груди руками. Она всем своим видом и голосом источает отвращение. — Тебе стоит забыть про свои неправильные увлечения и подумать о будущем: закончить университет, найти девушку... — Мам, — Юнги сжимает кулаки и стискивает зубы. — Ты никогда не обращала на меня внимание, а сейчас решила внести коррективы в мою жизнь? Решила попробовать что-то изменить? — в ответ тишина. — Так вот, у тебя не получится. Я такой, какой получился, и ты ничего не поменяешь. — Я мало тебе дала? Плохо обеспечивала всем необходимым? Тебе захотелось попробовать что-то новое? Ты всегда был тихим мальчиком, так почему? — женщина в непонимании разводит руками, уставившись на отпрыска. Она так сильно винит бывшего мужа за то, что тот ушёл из семьи и не воспитал из сына настоящего мужчину. Как ей исправить ситуацию? — Чего тебе не хватает сейчас? — Мне всего хватает, — парень облизывает высохшие губы. — Просто я такой, понимаешь? Я гей. И никто в этом не виноват. Это природа. — Нет, — в отрицании качает головой. Не верит, не может смириться. Госпожа Мин видит только один выход из ситуации. Она уверена, что ребёнок не сможет прожить без неё и дня, поэтому идёт на радикальные меры. — Ты либо исправляешься, либо ты больше не мой сын. — Отлично, значит я больше не твой сын, — Юнги равнодушно смотрит в возмущенные глаза напротив, а через секунду разворачивается, чтобы начать собирать свои вещи. Если он больше не её сын, то она больше ему не мать. — Что ты делаешь? — ошарашенно. — Собираю вещи. Поможешь? — зря он так, но по-другому не может. Юнги так больно сейчас, что он готов на каждого плеваться ядом. — Сдурел?! — женщина разворачивает его за плечо, даже не контролируя тон и громкость голоса. — Ты останешься и станешь нормальным! — Я люблю члены, мама, как ты не понимаешь?! — Юнги тоже кричит. Он одновременно в бешенстве и одновременно сдерживает слёзы. Вместо обжигающих солёных дорожек по левой щеке прокатывается яркая боль, а по комнате раздаётся звук пощечины. Лишь когда женщина уходит, громко хлопнув дверью, Мин понимает, что его первый раз в жизни ударила собственная мать.***
Когда Юнги приезжает к Хвасе с сумкой вещей, рюкзаком и ноутбуком на перевес, глаза девушки расширяются и она в недоумении смотрит на друга. — Юнги, что случилось? — она помогает с сумкой. — Помнишь, ты в начале года сказала, что было бы круто жить вместе? — Мин, не дожидаясь ответа, продолжает. — Так вот, твоё желание сбылось. Это нагло, но Хваса знает, что он ведёт себя так не со зла. Девушка провожает до гостевой комнаты, которая находится прямо напротив ее собственной. Юнги выглядит раздражённо, а Хваса, пытаясь не усугубить ситуацию, молчит. — Я сделаю тебе чай с лимоном и сахаром, окей? — когда ответа нет, девушка уходит, оставив парня сидеть на кровати, прижав колени к груди. Юнги пьёт любимый чай и все-таки рассказывает, что произошло. А потом просит оставить его одного. Хваса понимающие кивает и прикрывает за собой дверь. Юнги плачет весь вечер, зарывшись с головой под покрывалом и обхватив руками подушку. Что ему теперь делать? Не то чтобы он преувеличивает, но сейчас он чувствует себя отвратительно одиноко. Он не собирался покидать родителей (отчим хоть и козёл, но, вроде как, дополнял этот хрупкий родительский мостик) как минимум до окончания университета. Да, были мысли о подработке, чтобы можно было позволить себе больше трат, но это все составляло лишь призрачные мечтания. Больше всего тяготит, что родная мать отказалась от него. Почему всем так важно с кем ты спишь и кого любишь? Почему он вообще родился такой, а теперь разочаровывает единственного человека, который, по сути, действительно его вырастил? Он разочаровал человека, который помогал в младшей школе понять задачки из учебников; который заботился о том, чтобы он не подох, пока болел; который возил в детстве на пляж и комментировал "да, твой песочный замок красивый"; который дул на ранки в детстве, потому что перекись сильно щипала; который ругался с другой мамочкой, чей ребёнок толкнул Юнги на площадке, отчего Мин разбил ладони; который готовил суп из водорослей на день рождения и дарил дорогие подарки, пытаясь показать так свою любовь; который на выпускном в старшей школе счастливо улыбнулся и сказал, что все получится... Это не привязанность к человеку, это любовь к маме. И эту самую любовь мало кто может потревожить и разрушить. Да, пусть мать и не хочет принимать сына гея, но он же принимает её такой, какая она есть. Скупая на чувства, капельку жёсткая, немного ленивая и даже чуток чопорная — она же все равно его мама. Так почему? Как же сильно Юнги хотел бы чувствовать поддержку именно от неё. Да хотя бы принятия, банального понимания. Он же ничего не говорит по поводу того, что она три года назад привела в квартиру вонючего мужика и теперь этот самый мужик живёт с ними. Пожалуй, Юнги надо взрослеть и снимать свои розовые очки, через которые он смотрит на мир. Какая к черту справедливость? Да он её даже в гробу не увидит.***
— Юни, к тебе пришли, — Хваса тихо стучится, и парень поднимает тяжёлую голову. Он проплакал до самой ночи, наверное. Но кто к нему пришёл? Мать? Есть ли у неё адрес Хвасы? Вроде, как-то она спрашивала его, так что вполне возможно. Но Мин не готов сейчас говорить с ней, поэтому он хмурится и треплет волосы. Сколько сейчас времени? По ощущениям прошло несколько суток. Дверь приоткрывается и подруга просовывает голову. — Тут, это самое, ну... Твой, э-э-э, парень? Девушка неуверенно оборачивается через плечо и открывает дверь шире. Пока Юнги старается наладить связь с внешним миром, ему на глаза попадается Чимин в белой майке и светлых джинсах. Опять вырядился как школьник, чтоб его. Ему так вообще не дашь больше двадцати! Ну максимум двадцать два. — Я пока чай заварю, вы тут только не шалите, мама должна скоро вернуться. Юнги закатывает глаза и наблюдает, как немного растерянная девушка скрывается. Чимин всё ещё стоит поодаль от кровати, засунув ладони в передние карманы джинсов. Юнги может видеть, как его мышцы на руках напрягаются из-за этого. — Привет, — начинает старший, подходя ближе, словно опасаясь чего-то. — Ты не отвечал на смс-ки, а потом номер вовсе стал недоступен. Я дождался утра, но ничего не изменилось. Долго думал между "поехать к тебе домой" и "к твоей подруге", и выбрал второе. Она милая, кстати. — Она исчадие Ада, — Юнги потирает опухшие глаза и отодвигается, давая Чимину возможность сесть на кровать рядом, что тот и делает. — Так, эм... да... Я немного повздорил с мамой вчера. А про телефон совсем забыл, прости. Юнги правда стыдно, что он совсем забыл про своего парня. Они уже почти неделю переписываются каждый день как настоящая парочка, желая друг другу сладких снов, кидая милые фоточки, а иногда споря, какого именно кота завести Чимину — сфинкса или девон-рекса*. — Немного повздорил и поэтому привёз к Хвасе свои вещи? — прищуривается и кивает на большую сумку на полу у окна. Юнги дует губки и выглядит как самый настоящий насупившийся котёнок с тех мемов, которые он же кидает Чимину. Он вздыхает и первый тянет руку к старшему, переплетая их пальцы. Черт, он сто процентов выглядит сейчас как драная половая тряпка, тем не менее преподаватель смотрит с волнением и нежностью. — Ну, не совсем... Когда в дверь стучит Хваса, Мин сидит на коленях старшего прямо в одеяле, походя так на милое буррито в тортилье. Конечно же Чимин поддержал, ненавязчиво предложил пожить у него, а по поводу работы лишь сказал, что таким надо заниматься в свободное от учёбы время. Юнги на все сказал, что подумает. Он не предполагал, что так скоро будет жить с парнем в одной квартире. Не слишком ли это? Чимин отпускает младшего умываться, а сам за девушкой спускается на первый этаж домика. Он помнит Хвасу, а точнее, как натягивал ей кое-как тройку, потому что видел, что она действительно старалась и хоть за день до экзамена, но учила. Чувствуется, что девушке немного неловко, хотя она и находится у себя дома. — Чимин-щи, — начинает она, проходя лабиринты коридоров. — Просто Чимин. Я больше не твой препод. — Оу, хорошо, — прокашливается и резко разворачивается, смотря в глаза снизу вверх. — Так вот, Чимин, если вы, ты, что-то сделаешь с Юнги, я тебя на колбасу... Пак старательно пытается сдержать улыбку, но речь Хвасы прерывает звук открывающейся входной двери. Они оба смотрят на то, как женщина средних лет с короткой стрижкой, покрашенной в тёмный фиолетовый, заходит в дом с двумя пакетами. Они оба срываются с места. — Мамуль, давай помогу. Пока Хваса берет один пакет, второй уже оказывается в чиминовых руках. Женщина обращает внимание на абсолютно незнакомого молодого человека. — Это ещё что за модель с обложки плейгёрл? Они очень похожи с дочерью не только внешне, но и внутренне. Хваса молчит, совершенно не зная, что ответить. — Пак Чимин, — вежливо кланяется и обворожительно улыбается. — О, Боги, и откуда такие красавчики только появляются в нашем доме? Мне что, уже радужный флаг со стены снять? — женщина легко улыбается, когда дочь ворчит "не дождёшься", и приглашает их на кухню. Быстро приняв душ и переодевшись, Юнги, спустя пятнадцать минут, заходит на словах госпожи Ан: — Так если он не твой, может, ты его мне отдашь? Мин не сразу понимает, что говорят, вообще-то, про его парня, который ещё и отвечает: — Думаю, я для вас слишком стар. Юнги смотрит на подругу, которая в немом шоке раскрыла рот. — Какой льстец, только посмотри, Хваса! Юнги-я, не стой на пороге, будешь кофе? Полчаса Хваса и Юнги наблюдают за театром одного актера: как преподаватель по истории, словно сноубордист, лавирует между сомнительными и слишком прямолинейными репликами хозяйки дома, ни разу не упомянув про свою профессию, возраст и даже про то, что он тут из-за Мина. В конце разговора у двух подростков почти начинается нервный тик, поэтому девушка говорит, что сама приберется на кухне, и отправляет маму отдыхать.***
Юнги отказывается переезжать к Чимину, потому что не хочет сидеть на шее. Чимин не родитель, который обязан его обеспечивать, и даже не сахарный папочка, которого следует использовать как кошелёк. Мин ставит себе цель найти работу или хотя бы подработку, но старший настоятельно убеждает в том, что полноценно совмещать работу с учёбой будет сложно — придётся выбрать что-то одно. И Юнги скулит, сопротивляется, но останавливается на подработке, потому что не представляет, как будет вообще существовать без каких-либо средств. И как же Юнги несказанно везёт, когда Хваса говорит, что её девушка работает в интернет-кафе и туда требуется администратор на ночные смены. Парень как заводной при первой же возможности выходит на стажировку и знакомится со всеми прелестями работы с людьми, где ты должен улыбаться и помнить правило "клиент всегда прав". График плавающий — основные смены стоят в выходные, но иногда приходится подменять других администраторов по будням. Везёт только, что Мин сова: ему не составляет труда не спать всю ночь (хотя две ночи подряд сказываются на его состоянии и области под глазами). Возможно, если бы не Чимин, который, как настоящий джентльмен, подвозил с и на работу, буквально заставлял есть, безоговорочно пихая в руки еду или доставляя ее на работу, желал сладких снов после смены и всячески поддерживал, — будто это всё дерьмо надо не Юнги, а ему, — Мин бы не выдержал. Он никогда не задумывался о том, что работать действительно сложно. И вот в середине августа он выходит на полноценную оплачиваемую смену. В работе администратора есть свои плюсы и минусы, но Мину очень повезло с коллективом, поэтому жаловаться на неотёсанных задротов или нахально курящих в помещении гиков — грех. Платят более чем хорошо, да и девушка Хвасы — очень милая смуглая американка, в жилах которой течёт кровь коренных индейцев, — ну уж очень интересный собеседник. Общение и бесплатный безлимитный кофе скрашивают относительно скучные каникулы, которые подходят к концу. Юнги медлит с переездом к старшему, а Хваса не понимает из-за чего. По мнению подруги, жить со своей второй половинкой — это настоящее счастье. Парень даже согласен с этим, — счастье, не то слово, — но помимо этого Юнги видит огромный вагон минусов, который тянется за его плечами и не даёт принять окончательное решение. Во-первых, это должен быть обдуманный и серьёзный шаг пары, в которой партнёры уверены друг в друге. Мин спокойно может согласиться переночевать, но переехать с вещами на постоянной основе... Это нужно хорошенько обдумать. А если потом они поймут, что не могут ужиться вместе? Юнги не хочет стеснять своего парня и уж тем более, чтобы у кого-то из них не было личного пространства уже в начале отношений. Во-вторых, это будет странно, непривычно и смущающе. Юнги привык, что он готовится к свиданиям с Чимином, он знает, что ему нужно выглядеть презентабельно, что нужно подготовиться к интимной близости, что для фетишей старшего нужно побрить ноги и надеть чулки. А дома он обычно ходит как бродяжка с соседней свалки — в старых, заляпанных пятнами трениках и футболках; он не бреет ноги, если только не нужно сделать фото для блога (который он почти забросил, кстати); он завязывает сверху хвостик-пальмочку, чтобы волосы не мешали ему; а ещё он не всегда сразу умывается, когда просыпается, и иногда ходит первый час в полусонном состоянии, потому что так ощущает себя комфортнее. И список подобных мелочей очень и очень большой. Это точно убьёт всю романтику между ними. В их отношениях сейчас поддерживается атмосфера конфетно-букетного периода: преподаватель буквально ухаживает за Юнги. И это чертовски приятно, но что будет, когда их обоих захлестнут гигантской волной бытовые проблемы? Юнги реалист, поэтому подсознательно вроде и хочет жить со своей парой и делить одну кровать на двоих, но оттягивает этот момент под страхом разрушить итак хрупкие, непонятно на чем держащиеся, отношения. В-третьих, и эта самая главная причина, Чимин мог предложить переехать к себе только из вежливости. И хоть Мин на задворках сознания понимает, что преподаватель вряд ли предложил такое из жалости, сомнения есть всегда. И эти сомнения вгрызаются своими корнями с каждым днем все глубже и глубже, пока за неделю до начала учёбы Пак не говорит: — Я все ещё жду твоего решения по поводу переезда ко мне. Юнги полагал, что жить в одной небольшой квартирке с Чимином будет сложно. Как оказалось, он ошибался.