Отцы

      Аркобалено — это Семья. Не то чтобы они задумывались об этом большую часть времени. Их Семья была неправильной, разбитой несколько раз на осколки и собранной поспешно и неаккуратно заново, вечно спешащими в разные стороны проклятыми. Большую часть времени они даже не вспоминали о том, что у них есть. Они были собой — одиночками, каждый со своими проблемами и демонами, которые жили кровью и ненавистью Мафии и вряд ли когда-нибудь смогли бы вернуться к обычному миру. Поэтому когда Юни, маленькая, хрупкая и нежная Юни, которая должна была стать их Небом, но была лишь невинным ребенком, спрашивает, что же такое Семья… Они не знают, что ответить. Они прожили вместе больше полувека. Похоронили свои мечты, свои прошлые жизни… Они похоронили Луче и Арию, которых сумели научиться не ненавидеть за долгие годы. И все равно… Было слишком сложно, посмотрев на остальных Аркобалено, на тех, кто защищал спину и помогал, но никогда не был допущен достаточно близко, чтобы стать чем-то большим чем товарищ по несчастью… Ответить, что же такое Семья. Семья была у Дечимо Вонголы с их постоянными ссорами и примирениями. С громкими криками и усталыми, любящими вздохами Тсунаеши. Она была у Занзаса, который за долгие годы во главе Варии так и не убил ни одного из своих идиотов. Возможно, Семья была даже у Бьякурана… Любой из них объяснил бы лучше, но Юни спросила их… И никто не знал, что они должны сказать ей в ответ. А потом Скалл вздохнул. Как-то устало и обреченно. Он встал со своего места в кресле, в уютной и большой гостиной общего дома Аркобалено, и сел на пол рядом с девочкой, перед которой были разложены фотоальбомы с ее матерью, бабушкой и проклятыми. На губах у него не было улыбки. Он двигался немного скованно, медленнее, чем предпочитал и без обычных громких криков. И сразу же стало тихо, будто каждый желал услышать, что именно скажет самый слабый и бесполезный член их семерки. Облако помолчал. Он окинул взглядом дом и собравшихся людей. Реборна, в его личном кресле, Колонелло рядом с Лар, Вайпера, Фонга и Верде, сидящих на большом и уютном диване, занятых каждый своим делом… Провел рукой по мягкому бежевому ковру с длинным ворсом, прежде чем усесться поудобнее, заглядывая тоже в альбомы и переворачивая несколько страниц, чтобы посмотреть разные снимки. Что-то необъяснимо тяжелое скользнуло в чертах его лица, прежде чем он все же посмотрел на Юни внимательными и темными от раздумий глазами. — Знаешь, Звездочка, — Он улыбнулся самыми уголками губ. — Мы не лучшие люди, чтобы задавать такие вопросы. Аркобалено, по сути, феномен, потому что нас никогда не должно было существовать, — Не обращая внимания на чужое любопытство и шорохи передвижений остальных проклятых. — Такие сильные Атрибуты как мы редко собираются вместе. Тем более, без Неба, — С горечью, которую разделить и понять могут только остальные. Такие же преданные и разбитые, как и он сам. — Но, так же, может быть, тебе стоило спросить именно нас. Потому что мы не были предназначены друг другу, но все же остались рядом. Мы не рядовая Семья, дорогая. Мы не связаны между собой так, как бывает обычно. Но знаешь, на самом деле, Семья это не только связи. Думаю, даже не столько… Не столько связи, сколько люди, — Заглядывая во внимательные ярко-синие глаза девочки. — Семья, это люди, которые всегда есть. Даже если они не рядом, ты знаешь, где-то в самом уголке разума, что они с тобой. Что они твои… Семья, это те, кто принимают тебя любым. Они могут не любить это, они могут смеяться над тобой… Но они единственные всегда это примут, понимаешь? Все странности и глупости, все заскоки, — Протягивая вперед руку, затянутую в кожаную перчатку и заправляя за ухо девочки прядку коротких волос в жесте исполненном нежностью. — Семья это люди, которые всегда вступятся за тебя. Даже если ты не прав. А еще, это люди, которые вправят тебе мозги, если ошибаешься… Они никогда не должны быть добрыми. Они не должны быть рядом с тобой каждый день… Они не должны даже любить тебя. Они просто должны оставаться твоими. И ты должен оставаться их до конца, — В глазах Аркобалено Облака мерцают яркие искры Пламени. А еще задумчивая нежность и яростная, проникающая в кости боль. — Бывает так, что Семья не знает о тебе ничего, а ты ничего не знаешь о них. Но тебе никогда не нужно спрашивать. Потому что ты встретил их такими, и они встретили тебя таким. И каждый из вас принял это. И не нужно знать, что именно случилось на пути друг к другу. Что сделало вас такими. Боюсь, слишком часто, эти попытки могут лишь все разрушить, — Его тихий голос — единственное, что наполняет гостиную, пока он говорит-говорит-говорит. И никто не смеет перебивать его. Это слишком редкое зрелище, когда Скалл сбрасывает маску и показывает свое истинное лицо. Расколотую на части душу и раны, которые никогда не зарастить, но, возможно, и не нужно. Их нужно только беречь и обходить стороной. — Твоя Семья — это твоя опора, Звездочка. Это твоя поддержка. Смысл вставать каждый день и идти вперед… Твоя Семья — это люди, которых ты будешь защищать. Это люди, за которых ты будешь убивать. Те, за кого ты умрешь, не моргнув и глазом, — Скалл все продолжает говорить. А перед глазами прошлое-будущее, которому никогда уже не свершиться. Кровь, трупы и развалины вокруг. Перед глазами полное ярости лицо Бьякурана, его Хранители и солдаты, которых было слишком мало, чтобы его убить. На языке привкус металла, тело прошивает приступ боли, в напоминание о том, как мало целого осталось в нем, к концу того бесконечного дня, о том, как чувствовался распыленный в воздухе яд, обжигая легкие и превращая дыхание в громкие, свистящие хрипы… И как госпожа Смерть обнимала его со спины, положив свои тонкие холодные руки на его плечи, покрытые кровью и копотью, и одно ее присутствие говорило ему, что в этот раз у него не выйдет сбежать от своего конца. А в душе ярость смешивалась с ослепительным гневом, ненавистью, полным слез облегчением и жестоким желанием уничтожить все вокруг: город, людей, Бьякурана… Но не позволить им приблизиться к остальным. Когда-то Скалл был сильнейшим в своем поколении. В Англии. В давно позабытом доме. Он победил на войне, уничтожил своих врагов после ее окончания. И искренне надеялся, что никогда не придется этого повторять. Что ж, Джессо заставил его вспомнить, почему его боялись и прославляли когда-то. Почему он вышел живым из битвы за Хогвартс. Почему сбежал, боясь оставаться в том месте. Гарри Джеймс Поттер мог быть Небом. Когда-то давно, в нежном возрасте, до того, как на его голову обрушились жестокие потери и смерть. Но после возвращения он стал Облаком во всем его жестоком и собственническом воплощении. И когда кто-то посмел покуситься на тех, кто принадлежал ему… Он ответил ударом на удар. Ему все еще интересно, как проклятому альбиносу удалось уйти оттуда живым. Скалл смаргивает. Он всей силой воли отстраняется от того дня. От ужаса, отчаяния, ненависти и бесконечного фиолетового огня, текущего по его венам, в неистовом желании уничтожить мир вокруг. В комнате стоит тишина. И он чувствует чужие взгляды на своей спине, и думает, вспоминают ли остальные тот же самый день? Никого из них не было рядом, чтобы увидеть, как он умер, максимум они могли видеть последний взрыв его Пламени и то лишь с другого конца города. Никого из них не было, чтобы забрать его тело и пустышку… У Скалла де Морта не было могилы в том искореженном будущем. Не было места, куда могла бы прийти его Семья и положить цветы, оплакивая потерю. Если бы кто-то из них вообще захотел это сделать. Да и прожили остальные не так уж и долго, чтобы по-настоящему по нему горевать. Но ему интересно… Действительно интересно, понимал ли кто-то из них до этого момента, что Облако — возможно единственный из всех — умер так, как всегда хотел. Так, чтобы не сожалеть. Юни смаргивает задумчивую пелену со своих глаз. Ее улыбка робкая и самую малость испуганная, потому что она тоже помнит то время. Возможно, она знает о его смерти больше всех остальных. Потом она чуть склоняет голову. — Я не думаю, что дяде Скаллу стоит умирать, — Говорит она тихо. Ее радужка чуть светлеет, когда она смотрит в пустоту над его плечом, и Аркобалено задумывается, что именно она видит в будущем, но не спрашивает. Он только улыбается. Он знает, как сложно его понять. Понять его поступки и его готовность жертвовать всем и еще немного сверху, ради других. Отдать свою жизнь… — Знаешь, Звездочка, — де Морт осторожно прижимает девочку к себе, заключая в неловкие объятия. — Есть вещи, которые стоят всего, что ты можешь отдать. А иногда просто нет желания возвращаться. Он хмыкает тихонько, не убирая руки с чужих плеч, впитывая ласковое тепло чужого хрупкого тельца в руках и уютного дома. Дома, которого у него не было так много лет. Это действительно жалко, что в том мире ближе к концу у него не было желания продолжать жить. Ему горько вспоминать, каким пустым и отчаянным стало его существование. Одиночество было безжалостно и разъедало его душу, медленно лишая желания сопротивляться. Поэтому, не желая спасать себя, он сделал все, чтобы спасти других… Как эгоистично и жестоко. В глубине души Скалл надеется, что эта жизнь будет другой. — А за семью, дядя Скалл? — Юни улыбается осторожно и робко. И он уверен, что она знает больше, чем говорит. Но ее, в отличие от ее бабушки, ненавидеть за это не получается. Нежный невинный ребенок. Облако целует ее в макушку, сдерживая дрожь в пальцах от внутренней боли. — А за семью, малышка, можно уничтожить мир.