Скромная Хафима.

      Этот день нисколько не отличается от других будней. Доктор Хафима Уоттер просыпается в своих апартаментах. Фонд выстраивает на своей территории кирпичные трёх-этажные здания, на каждом этаже по две-три квартиры, в которых селятся сотрудники вроде Хафимы. Покидать территорию Фонда дозволено только временно, может быть во время отпуска, но и на то должно быть согласие верха. Поэтому строят такие дома. Они сделаны из обычного кирпича, который хорошо сдерживает звук внутри квартиры. Это нужно, чтоб во время телефонного разговора ни соседи снизу, ни соседи сверху, ни соседи по бокам не услышали важную информацию, которую сотрудник обсуждает по телефону. Снаружи дом непримечателен, кирпичи серые, как жизнь.       Нетрудно заметить торчащие из крыш таких «хрущёвок» антенны, как зубочистки из нарезанных кубиками фруктов. У антенн такие решётки забавные, будто ими не сигнал ловят, а птиц. Окна все тонированные: снаружи невозможно подсмотреть что внутри, а изнутри видно всё, как на ладони. Днём эти окна похожи на выколотые глаза.       Каждая входная дверь открывается с помощью ключ-карты с вживлённым в него чипом с информацией жильца квартиры. Дубликат ключ-карты всего один, поэтому, если её владелец окажется растяпой, то у него будут большие проблемы. Предусмотрен также момент, если злоумышленник попробует разбить сканер для карт и тем самым дверь сама ему откроется. Нет, если будут хоть мельчайшие неполадки со сканером и его внутренним механизмом, сработает блокировка двери, при которой её невозможно будет открыть ничем, только подрывать или выбивать. Чтоб нормально открыть дверь, карту нужно приложить к верхней части дверного замка, где находится сенсор, а там она пикнет и загорится малюсенькая лампочка зелёного цвета. Жилец в таком случае должен открыть дверь и пройти внутрь, пока лампочка не погасла, а замок не заблокировался вновь. Всё просто и по последнему слову техники.       Над щитком на каждом этаже висит сигнализация рядом с камерой видеонаблюдения. В случае нарушения ОУС, пожара, несанкционированной тревоги и похожих случаях сигнализация начнёт выть, как полиция, светясь ярко-красным оттенком. Если такая ситуация случится, все жильцы дома обязаны немедленно покинуть корпус и выбежать на улицу, где нужно стоять и дожидаться службы безопасности с машинами.       Условия жизни в местных корпусах, мягко говоря, «спартанские». Ничего лишнего, то есть. Бесспорно техника здесь на высоте, чего не скажешь о дизайне. Интерьер в квартире, мягко говоря, никакой: столы, стулья, кровать, санузел — всё. Остальное в распоряжении жильца. Например, человеку дали отпуск, а вместе с ним и разрешение выехать в город и, соответственно накупить себе мебели, одежды новой и прочего, чего нельзя найти в фондовских супермаркетах. Все покупки осуществляются за счёт учёного, не Фонда. Доставка на дом тоже за счёт сотрудника идёт. Также сотрудник должен оплачивать себе воду и тепло, а электричество лежит на бюджете Фонда. Многие, кто не любит морочится и лишний раз нервничать с поездками, ремонтом и покупками, оставляют всё, как и было. Одежду заказывают на сайтах, продукты в местных минимаркетах покупают. Мебель они считают не особо важной. К такой категории людей уж точно не относится Хафима. Она до безумия любит всякие обновки в плане квартирных уделов: новые вещи, предметы, декорации. Поселившись в своей квартире она была разочарована увидеть серые стены с паутинистыми углами, разбитые потолки и облезлые обои. Она сделала ремонт, покрасила стены в пастельные тона, накупила мебели, подходящей к цвету стен, потолков. Пол поменяла, положила вместо старого линолеума обычный деревянный пол. На окна повесила замечательные синтетические шторы: ближе к окну тюль, а дальше — более плотные занавески: по фен-шую. В общем, сделала так, чтобы с работы было приятно домой возвращаться, чтоб дом был похож на дом, а не на камеру содержания. Ей нравился такой уклад.       Утром просыпаешься и видишь перед собой не что-то унылое, а например, картину. Хотя Хафима не любит вешать картины, плохой пример. Нет, она не то что бы не разбирается в искусстве, не в этом дело. Она не может видеть мельчайшие детали. Проблема у неё с глазами. Она видит всё в общих чертах, смазанно, нечётко. Цвета различает более-менее нормально, но не узнаёт прохожих, знакомых людей. Не видит часы, которые висят на стенах, они уже встали невесть когда, толку от них как от лейки во время лесного пожара. Очки ей не помогают, наоборот, делают обзор ещё мутнее. Поэтому она ориентируется с помощью своей старомодной мобилки — обыкновенной раскладушки. Вводит пару циферок, нажимает кнопку вызова и диктор говорит ей точное время. Людей узнаёт по голосу, по запаху и даже по дыханию — для неё у каждого оно своё, по звуку. Особенно трудно ей даётся разглядывать лица. Она не может определить цвет глаз, нос расплывчивый, рот смешан с цветом лица. Короче говоря, лица будто бы в редакторе фотографий размазали. Был случай, когда Хафиму знакомили с новым коллегой, и она посчитала, что это — девушка. Она уж было хотела уточнить у кого-нибудь о поле этого человека, но она услышала его голос и всё поняла. Подобных неловких ситуаций у неё видимо-невидимо.       Когда Хафима только-только пожаловала в Фонд, она устроилась изучать объектов Safe. Она смогла напечатать точное, подробное и достоверное описание таких объектов, как 999, 682-ня, 131… Впрочем говорить тут не о чем. Однажды наступил день, который перевернул жизнь Хафимы вверх дном. Этот день — сегодня.       Суть в том, что пришла пора беспощадного кризиса рабочих рук — их становилось меньше. В основном не потому, что увольнялись или увольняли, а потому, что гибли. В особенности не хватало энтузиастов для изучения объекта SCP-096. Все, абсолютно все учёные отказывались наотрез «с этим» работать — боялись. Боялись сдохнуть, и это естественно. Всего ничего людей работали с ним — что идёт работа, что не идёт, как одно. Предлагали в качестве благодарности за работу над 096-м хорошую прибавку к зарплате, но каждый, кто всё-таки согласился на такие достаточно престижные условия, был, как несложно догадаться, убит и убит жестоко. Тогда-то и вспомнили про доктора Уоттера. Она ж на половину слепая, может сработаются и дела пойдут на ура. Можно попробовать, даже не можно, а нужно.       Хафима проснулась, так как сквозь шторы ей в глаза светило тёплое, осеннее солнышко. Она их чувствует как они жгут полуживую сетчатку. И ей нравится это чувство.       Вообще рано ещё куда-то собираться, ведь будильник не прозвенел. Но сегодня важный день, вероятно, похороны Хафимы. Встреча лицом к лицу с эвклидным объектом по мнению девушки и её коллег-подружек называется похоронами. Она рассказала одной, что её на класс посерьёзнее перевели, так она сразу как начнёт её отговаривать, прозывать самоубийцей.       Девушка поднялась раньше будильника, который она ставит обычно на 6:00. Вообще быть на работе она должна уже в 8:00, приходит она за пятнадцать минут до начала, чтобы подготовить рабочее место и самой приготовится к трудовому дню. Сегодня день особенно трудный, так что лучше встать пораньше.       Хафима первым делом поплелась на кухню, чтобы достать из холодильника её пакетированный завтрак и поставить его в микроволновку на подогрев, пока та будет умываться.       Хафима в ванной обычно недолго возится. Сегодня она там пробыла порядка десяти минут. Довольно долго для неё. Марафет наводила на лице? Бред, она не пользуется макияжем. Наверное, она наощупь пыталась исправить свой взрывчик на макаронной фабрике, который образовался у неё на голове за период сна. Она берёт гребешок в руки и елозит, елозит его между волос, думая, что делает шикарную причёску, как у Мэрилин Монро, которые она могла видеть до слепоты. Она хотела видеть себя Рапунцелью или же Меридой, хотя волосы у неё выстрижены по самые уши. Она хочет вернуться в детство, когда у неё были шикарные длинные волосы, кудрявые до безобразия. Они отросли ей так, что она была очень похожа на рыжее солнышко. В момент цвет её волос изменился, и изменился их тип. Они стали чёрными, как уголь, кудри превратились в обыкновенные вьющиеся локоны. Она боится отращивать волосы, так как не сможет за ними ухаживать. Поэтому ей приходится либо записываться к парикмахеру на укладку или стрижку, либо просить стричь соседку-подружку, если в кармане дырка.       Завтрак у неё каждый день одинаковый. Ей лично доставляют каждое воскресенье по вечерам пропитание на следующую неделю — семь пачек с завтраками, столько же с обедами и ужинами. Походы в магазин за продуктами не её вариант, так как… да. Многое может случится со слепошарой, которая попрётся в магазин.       Завтрак состоит из салата с яичницей и гренками. Хафима голодает, так что всё улетает быстро. После еды она отправилась одеваться в фондовский дресс-код. Он же: белая рубашка, чёрный галстук, врачебный халат и прямая чёрная или тёмно-синяя юбка. Можно ещё чулки/колготы надевать под низ, это уже зависит от желания. Хафима надела гольфы до колен, белые такие. Без халата она очень похожа на классическую ученицу 9-10 классов.       В качестве аксессуаров она надевает браслетики на запястья, серёжки-гроздики и пару заколок, чтоб чёлка не щекотала лоб.       Настало время собирать сумку. Хафима носит с собой дипломат, куда кладёт папки с документами, личный ноутбук, карточки доступа, пенал с ручками, карандашами, крем для рук и против загара, а также документы о личной информации, вроде имени-фамилии, места жительства, направления, уровень доступа…       Вот Хафима уже в прихожей, надевает свой красный беретик, чёрное пальто, которое ей до колен, что значит, оно ей слегка мало; чёрные сапожки под цвет пальто и сумки, на шею красный шарф под цвет беретика. На ногах самые простецкие чёрные лакированные галоши. Ей очень идёт такой образ, как на неё шили.       До Фонда она добирается вместе с другими учёными-соседями на автобусе, который приезжает в определённое время, в 7:30 каждый день. Кто опоздал — будет или переться до работы пешком, или будет работать онлайн из дома, что не очень удобно по многим причинам.       За окнами автобуса Хафима лицезреет виды на одинаковые дома, возле которых стоят маленькие парки, где жильцы гуляют для освежения головы или на отпуске/выходных. Она видит размытые силуэты проходящих по тротуару людей, которые, по видимому, опоздали на автобус. В салоне всегда пахнет так, будто здесь ранее был мед кабинет — всё стерильно. Сидения всегда в идеальном состоянии, нет ни пятен, ни жвачек под ними, дырки все аккуратно и бережно зашиты. Они все мягкие, ткань окрашена в серый, как и сам автобус. На вычищенных окнах повешены голубые шторки, коротенькие такие, для уюта.       Каждую остановку голос из динамиков озвучивает её название: населённый участок один, населённый участок два… Наконец-то, он сказал «Конечный пункт». Это значит, что примерно в тридцати шагах от остановки находится вход в здание Фонда. Это не те знакомые нам ворота А, B… Все сотрудники, кроме МОГ и похожих ответвлений, проникают в Фонд через «Чёрный вход». Его почти не видно, он спрятан от посторонних глаз. Чтобы попасть к этому входу, нужно пройти через эдакую границу между прочими территориями Фонда и самим Фондом. Самое большое и главное здание здесь, что вполне нормально, ограждено высокими толстыми стенами, на макушке которых острые шипы и колючая проволока. В некоторых стенах встроены проезды с шлагбаумами и будками. Автобус подъезжает к этим будкам, оттуда выходят люди в форме и заходят в транспорт для проверки документов сотрудников и водителя. Проверив таковые, они просматривают сумки каждого на наличие неположенных предметов. После осмотра люди в форме уходят и снова возвращаются заседать в будках, а шлагбаум подымается и пропускает автобус к дверям.       В целом, дорога от дома до Фонда составляет около двадцати минут, поэтому Хафима прибывает к дверям к 7:50. Оттуда она с другими учёными попадает внутрь Фонда. Сначала на лестничную площадку, конечно же, вверх по лестнице, затем в ещё одну дверь.       За ней снова проверяют документы люди в форме, уж только потом все расходятся по своим кабинетам и залам. Хафиме выделен собственный кабинет, так что ей нужно будет подняться ещё на этаж выше.       Придя в свои покои, она будет раскладывать свои предметы по шкафчикам, также переоденется, снимет свою верхнюю одежду и примется выжидать, когда за ней придут. Придут охранники и несколько важных персон, которые отведут её в камеру содержания недавно упомянутого объекта — SCP-096.