Часть первая. Душа. На крови и костях.

      Я лежала на крыше фрегата. На верхушке резервной командной рубки.       По-флотски, наверное, на верхней палубе, или что-то подобное.       Здесь ниже имеются точки дозаправки для малоразмерных судов и входы-выходы внутрь корабля, несколько огневых и обзорных точек, сейчас скрытых, рули и маневровые двигатели.       Главное для меня, есть ровный участок с ограждением, где меня никто не видит, на котором я и валяюсь, пользуясь относительным спокойствием.       А сверху синее-синее небо, с невозможно ярким солнцем, но у меня есть "подушка".       И море свободного времени.       Так что, валяюсь на проекции сверху, изредка переворачиваясь, учусь управлению, лежа, ибо так удобнее. Ну там, спинку себе почешу, уши помассирую. Загораю вот, в одном белье. Скоро улетать, в Мистрале неизвестно, получится ли, а моя новая кожа хоть и с трудом, но принимает цвет.       Да и все еще не стесняюсь, а на мостике, даже если увидят, сейчас одни девушки, я же, в шутку пообещала всех убить в случае чего, и мне почему-то поверили.       Все дело в том, что Вейл удосужился прислать помощь.       Через два дня, после первой тренировки с Винтер, прилетели, и находятся здесь, уже без малого, восемь дней.       Шесть полнокровных команд охотников и около полусотни полицейских из спецотрядов, с хорошим вооружением. Ну и толпа клерков из управления полиции и частично, администрации столицы.       Большая сила, на самом деле.       Сейчас полиция проводит опознание потерпевших, некоторые опросы и сбор сведений.       На меня поглядывают все более косо.       Ах, да. Прилетела Александра с командой. Пыталась читать мораль.       Мирий Рузо готов чуть ли не поднять революцию в отдельно взятой деревне, и рвется занять место Рудольфа.       Рвался, пока мать его довольно жестко не заткнула.       Сейчас он тихо бурчит и шепчет на ухо полицейским.       Ничего у него не получается, ввиду большого количества мной спасенных.       Многих предварительно опознали, кто побогаче и есть куда возвращаться улетят с Охотниками, и с нами. Просто желающие вернуться в цивилизацию, тоже, а остальные вливаются в спешно организованную транспортную компанию имени меня, дочернее предприятие ПКШ.       Но никто из них, против меня ничего не имеет. А уж те, кто освобожден при участии семьи, после явки фрегата, и частично видел «уборку» после моего боя, и вовсе за меня всеми способами.       Почти все пришли в себя, а некоторых самых тяжелых, срочно увезли в составе малого флота, с участием части наших кораблей. Там оба корвета Вейла и тучка модификаций Буллхэдов. Прорвутся.       Еще у меня таки состоялся разговор с отцом, хоть и посредством сообщений, где он обещал подтвердить мою личность. Помог оформить документы на фирму, а на деле просто подарил мне готовую, умирающую конторку, куда меня вписали владельцем.       Мы слетали на днях, до зоны уверенного приема, с помощью этого большого красавца подо мной.       Так что, хоть он и готовит почву для моего возвращения, но протоколы Охотников, позволяют ему передать в мою пользу любое количество имущества и денег, в дар, до официального подтверждения смерти.       И я теперь бизнес-девушка.       Вопрос с оставленным мной наследством, решится в мою пользу, но по договору с ним, оставленная дедушкой доля акций так у отца и сохранится. Мои, приобретенные путем посредничества, полтора процента акций, останутся у меня.       А мне, пока здесь полиция, просто-напросто нечего делать.       Снова попросили не мешать, но теперь хоть понятно почему.       Узнав, что я и есть Вайсс Шни, причем признанная родней, Вейл очень хочет обидеться на Шни в целом, и на меня в частности.       Нас завуалировано назвали мошенниками.       Якобы, мы имеем дела с Белым Клыком, и все, что произошло, было аферой, с целью закрепится на этих землях.       Честно, не понимаю подобного, ведь от Вейла здесь лишь периодически прилетающие Охотники, а остальное принадлежит поселенцам посредством кредита и бартера, заработанное или обещанное в долг.       Вейл всего лишь получает деньги за контракт по обеспечению охраны, и то, как посредник, так как Охотники нанимаются и оплату получают лично.       Ну и ПКШ снабжает Вейл с этих деревень, в том числе.       По словам Винтер, дискредитация меня и Шни в целом, позволит им наложить руки на Буллхэды, оружие и снаряжение, базы и Прах, завоеванное мной.       И позволит им занять эти земли, более плотно.       Ну и даст рычаг давления на отца и его бизнес.       А меня, в виду возраста, никто из них не воспринимает всерьез.       Еще возникли проблемы с тем, что мы массово пробуждали Ауру у умирающих.       Подобное просто не принято.       В Атласе к этому отношение скорее как к медицинской процедуре, на очень крайний случай.       Здесь же, это великое таинство, почти интимное. И прикосновение к чужой душе, без ведома хозяина и тем более у бессознательного, считается пусть не преступлением, но порицается.       Этакое духовное изнасилование. Если максимально жестко. Благо, юридически необоснованное.       В инструкции к процессу сказано многое, но все сводится к пропитке человека собственной Аурой и нахождению отклика, после которого ты словно убеждаешь напуганного ребенка не бояться и поверить тебе, открыться и позволить обнять.       Позвать, поделиться теплом, и дать опору для выхода в мир, помочь встать на ноги.       Я могу дать множество определений, но это всегда оставалось жестом абсолютного доверия. Или абсолютной наивности и веры в людей.       Пожелай я по-настоящему умереть, погибла бы на столе, под рукой Доктора, и ничего бы он потом не сделал. Гибель души не лечится. - Скучно! – Раздраженно фыркаю и потягиваюсь.       Маюсь бездельем почти неделю, выбираясь на тренировки по убийству Гримм, подруги прячутся на корабле, а у сестры время только по вечерам, перед закатом.       Скука совершенно дичайшая. Эйсс и то с мамой в деревне.       Переворачиваюсь на бок, и заползаю сама на себя, удобно устроившись на груди. Тут главное, не перепутать кто сверху. Проекция прохладней.       Мне наконец, прояснили смысл многочисленных тестов, выполняемых мной до сих пор. Как оказалось, их составляют каждый вечер пара старших офицеров, по специальному учебнику.       Они сделаны похожими на вопросники для, цитирую, «агентов глубокого внедрения».       Мне не ведомо, кого и куда внедряет Атлас, но эти листочки бумаги, якобы, должны мне помочь вспомнить кто я на самом деле. Отбросить наносное, фальшивое, и вспомнить себя.       Чую здесь влияние лжи, про потерю памяти, придуманную совместно, ранее. Но они точно помогают.       Как сказала Винтер, теперь я идеально имитирую прежнюю себя. Не похожа, не являюсь, а имитирую, как будто играю роль нормального человека. И потихоньку вспоминаю каково это, быть настоящей собой.       Но жесткий оценивающий взгляд, который заставляет дергаться гражданских специалистов, увы, не получается замаскировать. Возможно, со временем выйдет, или я таки расслаблюсь.       К слову, я снова хожу в ободранном комбинезоне, и мне запретили появляться в столь непотребном и провокационном виде перед командой корабля.       На мне начало нарастать мясо, и резко выделились грудь, попа и бедра, став чуть больше чем ранее, до похищения. В купе с подтянутым животом, и стройными ногами, не обремененными жиром, я нравлюсь сама себе.       Я бы и рада дальше ходить в одежде Винтер, но в ней банально жарко. Она всепогодная. - Скууучноо!!! Спасите меня-ааа!!! – Кричу в воздух от досады.       Даже уснуть нельзя, мало ли, а обзор, благодаря глазам проекции стопроцентный, во все стороны.       «Еще два дня».       Из моих, теперь личных, проблем, Блейк и ее пассивность.       Сломать картину ее мира я смогла, и она замкнулась в себе.       Допросили ее, как только могли, не скатываясь в жестокость, и больше она никому не нужна.       Ей всего пятнадцать, тюрьма и каторга ее убьют, но при этом и особой жалости к ней нет. У меня свои заморочки, а Винтер хоть и не наплевать, и к фавнам она относится нормально, но и преступления за кошечкой есть серьезные.       Ее кстати бросили ее же сокомандники и подчиненные. Точку, которую она выдала, и где сидели совсем молодые и безвинные фавны, проверили и никого не нашли. Их бы и наказывать не стали, просто опасались что те начнут дурить от страха.       Заботу и присмотр за ней поручили мне, и она даже спит в моей комнате, панически боясь проекции, да и меня тоже.       Это одна из причин моего нынешнего местонахождения. Блейк банально боится спать в моем присутствии. Так что, та сейчас дрыхнет без задних ног в моей кровати.       Она считает меня психом, и внушила себе, что ее подарили как раба или игрушку. Чего, понятное дело, принять не смогла. Мстить пока не пробует, но, поскольку мне придется взять ее с собой, еще успеет попытаться.       Встаю, вздыхая от расслабившегося на пекле тела, никогда не думала что мне начнет нравится, и одеваюсь в четыре руки.       Этому тоже нужно учиться, хоть и мутит временами, и шокирует родню, но неизменно радует Эйсс.       Что странно, постепенно привыкаю к объему информации, и скоро видимо смогу так жить, круглосуточно удерживая активное проявление.       Это, кстати вызывает лютую зависть сестры, но, как она сама говорит, у нас слишком разные направления развития. Хотя Винтер считает проекции своей специализацией.       Спускаюсь через люк неподалеку вниз, и, стараясь не обращать внимания на взгляды команды, иду по коридорам к своей каюте, спускаясь на один уровень.       Штанины снизу и рукава сверху, оторванные в месте крепления, оставили слишком много места для кожи, и теперь мои приобретенные активы, слегка выпирают, натягивая ткань, что опять же бесит сестру. Но я тоже слегка стесняюсь, видимо лечение немного работает. И потому, стараюсь прошмыгнуть к себе по быстрее.       Тихо войдя, вижу примостившуюся на краю кошкодевочку, в своей неизменной одежде, которую пора бы уже сменить. Ибо, попахивает, на жаре то.       Проверяю воду в душе, и «бужу» Блейк. - Вставай, я знаю, что ты уже не спишь. Нам обеим нужно помыться, а тебе я выдам одежду и белье, поменяешь.       Она молча, и с видимым безразличием встает и принимается раздеваться, скидывая одежду и обувь прямо на пол. Не так она уж и заторможена, но видимо что-то там для себя выгадывает. Может, считает, что я ее прямо тут возьму, но грязной побрезгую?       Она проходит в душ, и я иду следом, отозвав оставшуюся на крыше, ибо тренировка, проекцию. Разумеется, раздеваюсь.       Сейчас я уже не испытываю к этой особе той тяги, что была при допросе, и даже касаться не хочу. От нее весьма сильно несет потом.       В карцере за ней никто не ухаживал, едва позволяли ходить в туалет, но на этом все.       После этого я периодически загоняю ее в душ, но одежду она менять не желает, маниакально.       Открываю воду, для вставшей под душ девушки, настраиваю и жду, наблюдая, как та пытается не расслабиться под горячими струями. Сама бы с удовольствием присоединилась, воду я обожаю.       Ухмыльнувшись, незаметно, тяну руки и резко выкручиваю поток холодной воды.       Блейк стоит и беззвучно кричит, прекратив изображать пассивность, и даже разок срабатывает ее Проявление, но бежать в узкой кабинке некуда. Она смотрит на меня шокированным взглядом, не зная, что сказать.       Но вдруг, содрогается всем телом и садится прямо на мокрый пол, начиная молча реветь. - Прааах! Как же я такое ненавижу!       Выкручиваю обратно, сажусь к ней, и также молча, обнимаю, позволяя напуганной ровеснице выплакаться. Это уже не в первый раз, правда реагирует всегда на разные вещи.       Что еще в этой ситуации сделать, не представляю.       Беззвучный плач продолжается еще некоторое время. - Хватит уже плакать, мне просто надоел твой режим робота, и я думала, что это выбьет тебя из колеи. – Беззлобно ворчу ей в макушку. – Давай все-таки приведем тебя в порядок, потом ты поспишь и уже после этого, сможем поговорить.       Тормошу ее, и она слабо поднимается, но уже не просто покорно, а нормально, живо, и не изображая безвольную куклу.       Достаю с полочки мыло, и протягиваю ей, вода все еще льется, но уже теплая. - Мойся сама, я помогу, но я. Гхм. Как бы… - Неожиданно дико смущаюсь. - Ну, по девочкам я, говорила же.       Та бросает на меня косой взгляд, и берет мыло с ладони, начиная намыливаться. Я подаю губку, и принимает ее тоже.       Сама также моюсь. - Встань ровно. – Дождалась, пока смоет с себя пену. – У тебя великолепные волосы, и будет неправильным о них не позаботиться.       Аккуратно наношу шампунь, отключив воду, но больше из средств ухода ничего и нет. Тщательно промыв, разделяя на пряди, и чуть массируя голову, вижу, как она от усталости пошатывается.       Массирую шею и плечи, на что она уже приваливается ко мне, практически засыпая.       Смываю пену с нее и сама быстро мою свои короткие волосы. Ополаскиваю нас обоих и вывожу ее из душевой.       Подталкиваю к кровати, и достаю из маленького шкафчика одежду, притащенную с деревни, из моего домика. Конечно моя «добыча» местами более одарена, чем я, но думаю, влезет как-нибудь.       Собрав полный комплект, вплоть до носков, оборачиваюсь, и вижу как та, наконец, по-настоящему заснула, завернувшись в одеяло, как была.       Оставляю одежду рядом с ней, и, одевшись сама, выхожу из комнаты.       Заняться снова нечем, пойду набирать объемы, то есть кушать.       Ощущаю себя домашним животным, котом. Вот только погладить и приласкать меня теперь некому. - Еще два дня.

*****

      Толком поесть я не успела, так как прилетела Винтер, и с вестью о том, что фрегат они оставят здесь, в этих краях, но посадят рядом с моей мини базой.       Как уже говорилось, там вышла нормальная точка, на крепком основании, позволяющая провести строительные работы, и возвести, при желании, настоящую цитадель.       Естественно, я зачем-то понадобилась на мостике.       Стоя рядом с сестрой, я с любопытством оглядывалась, слушая разговоры, короткие команды и четкие рапорта.       На таком большом судне, с соответствующей силовой установкой и хоть и слабыми, но громадными по сравнению с Буллхэдом, двигателями, путь занял чуть меньше трех часов. Ускоряться незачем и нечем.       И уже добравшись, я поняла, зачем сестра меня позвала.       Фрегат расчищал себе место.       «Гу-ух!» - Гулкий тягучий выстрел послал невидимый снаряд, который ударил в лес внизу мгновенно, рядом с основанием скалы, с обратной стороны от родника. - По моей просьбе, шахтеры проверили местность, рядом со скалой, и выяснили, что там нет Праха, зато, под тонким слоем земли, имеется хороший слой камня. - Винтер говорит мне прямо в ухо. – Сейчас фрегат бьет снарядами со специальной начинкой. Они предназначены для сбивания стай мелких Гримм, и создают твою любимую ударную волну, раскидывая грунт и деревья, но, не позволяя загореться.       Киваю в понимании, и загораюсь идеей, сделать себе такие же. Можно ведь на основе дробовика изготовить что-нибудь подобное.       Корабль долбил по земле, счищая грунт и обнажая скальное основание. Снаряды шли ювелирно точно, и даже экономно.       Постепенно образовался широкий, почти километра два в диаметре, утрамбованный вал из деревьев и земли, высотой, наверное, метров шесть. - Пока не будет дождей, фрегат останется здесь. Чуть позже привезут смеситель для топлива, и прочее оборудование. Отец загорелся идеей попробовать организовать производство на месте. А некоторая часть транспорта здесь и останется, но раскиданная уже по поселениям. У нас банально нет топлива в таком количестве и качестве, чтобы улететь обратно. Вейл очень коварно пожалел, вынуждая выпрашивать. – Сестра рассказывает.       А корабль, тем временем, снижается.       Не очень верится, что громадина, почти в сотню метров, способна сесть на грунт, но, тем не менее, это происходит.       Всего через семь минут, по корабельному времени, происходит касание, и кажется, будто судно расслабилось и прекратило напряженно дрожать.       Капитан отдает команды, и видно, что ничего необычного не произошло. Протокол аварийный, но ситуация штатная.       Я молча наблюдаю за профессионализмом случайного состава команды, ведь эти люди знакомы не больше месяца. - Ну что, Вайсс, пошли посмотрим на твой загородный домик? Можешь позвать кого хочешь, а я в ангар, жду пять минут. - Винтер, договорив, развернулась и ушла, ей-то все здесь привычно.       А я пошла, за наверняка паникующей, дочерью вождя.