You are my salvation and my world.

Питер опирается на парапет крыши Санктума и довольно жмурится, чувствуя ночную прохладу. Может, ему это только кажется, ведь на нём лишь тонкие пижамные штаны и футболка? Разницы никакой, потому что важнее сейчас другое. — Почему-то я даже не удивлён, что стою сейчас здесь. Знаешь, я привык видеться с тобой в другом месте, из которого совсем иной вид. Не Нью-Йорк, — бормочет Паркер, когда сзади раздаются тихие шаги, и не может сдержать счастливой улыбки. — Я боялся, что больше не увижу тебя. — Так и должно было быть, но с тобой всё идёт не по плану. — И ты туда же, Хела. Думал, от тебя этого не услышу, — закатывает глаза Питер и оборачивается к ней, искренне говоря: — Я рад тебя видеть. — Уже соскучился? — хмыкает Одинсдоттир, присаживаясь на парапет, и смотрит задумчиво на него. — Как у тебя с памятью? — Ты права. Скучно без твоих комментариев иногда. Хотя этот день и сам по себе был сумасшедшим, — мотнув головой, произносит Паркер. — С памятью отлично, даже лучше, чем хотелось бы. — Тогда скажи мне, Пит, какого чёрта ты творишь? Думаешь, всё, что произошло за последнее время, просто игра? Глупости? — без всякого веселья спрашивает Хела, сложив руки на груди. Они с Локи не родные брат и сестра, но сейчас Питер отчётливо видит их сходство. Даже не внешность здесь главное. Поведение. Манера держаться со знакомыми. Вроде в один момент звучат шутки, а в голосе слышатся нотки веселья, в следующий — серьёзный тон, хмурый взгляд и сложенные руки на груди. Интересно, Тор такой же? Почему-то кажется, что нет, даже во время их единственной встречи тот вёл себя иначе, нежели эти двое. — Смотря, о чём именно ты говоришь, — осторожно говорит Паркер, понимая, что лучше её не злить. Хоть они сейчас и не в Асгарде Смерти, он сомневается, что Одинсдоттир ничего не сможет ему сделать. Она не станет, конечно, однако рисковать нет желания. — Что я тебе говорила в нашу последнюю встречу? — Что мы с Локи удивительно похожи, хотя это не так, — пожимает плечами Питер, понимая, что явно не это имелось в виду. — Па-аркер, не заставляй меня жалеть, что я сюда пришла, — закатывает глаза Хела, глядя на него таким взглядом, из-за чего он ёжится и бормочет об их схожести с братом. Как она понимает, имеется в виду Локи. — Почему ты предпочёл снова остаться в прошлом, а не двигаться вперёд, Питер? — Я… — Паркер кусает губу и смотрит исподлобья на то, как Одинсдоттир поднимается на ноги и медленно идёт к нему. Без угрозы, без хмурости даже. Словно они снова встретились очередным «утром» в Асгарде, пока Лафейсон спит. Наверное, это помогает открыться ей, ведь кому ещё можно рассказывать всё без утайки? — Ты ведь знаешь моё прошлое? — кивок не удивляет, потому что он и так подозревал об этом. — Мне страшно. Раньше, кажется, так не было, но сейчас… Я просто боюсь жить дальше, зная, какое у меня прошлое. — Те, кого ты любишь, хоть раз указывали тебе на это прошлое? Или они тебя монстром зовут, раз у тебя кровавый след за спиной? — спрашивает Хела, склонив голову к плечу, и чуть щурится, когда Питер дёргает уголком губ. — Снова? — Вы очень похожи. Ничего не могу с этим поделать, — фырчит Паркер и вздыхает, покачав головой. — Я понимаю, Хель, что мне нужно перестать оглядываться на прошлое. Только от понимания ничего не меняется. Не могу перестать это делать, потому что мне кажется, что это перечёркивает всё моё будущее. Я ведь бывший аген… — Кто ты? Мы, кажется, однажды говорили на эту тему, Пит, и ты сказал иное. Так кому ты врёшь? Себе или мне? Питер хочет сказать, что им обоим врёт и не врёт в то же время, ведь в самообмане жить немного легче. Сколько лет прошло, а он до сих пор не может дойти до очевидных вещей сам. Какой из него сейчас агент? Давно уже нет. С того самого момента, как они с Пьетро и новеньким сбежали с базы, затерявшись в разных концах планеты. Паркер не стал Мстителем, как это сделал Баки с близнецами Максимофф. Питер просто затерялся у Стефана, учась жизни, потому что ему показалось это правильным и нужным. Так кто он такой теперь? — Я тот человек, который пытается перестать оглядываться назад, — медленно произносит Паркер, поднимая на неё взгляд. — Я хочу верить, что моё будущее возможно. Хочу быть обычным парнем, который любит и получает любовь в ответ. Так что я вру нам обоим, Хель. Кажется, этот ответ приходится по вкусу им обоим, потому что Хела кивает ему, а он чувствует облегчение от признания. Может, что-то да получится после этого? — Знаешь, почему я выбрала тебя? Я могла дать шанс любому, но выбрала тебя, — с полуулыбкой говорит Одинсдоттир, что заставляет Питера задумчиво нахмуриться. — Я думал об этом уже много раз. И я понятия не имею, почему. Сколько бы ни гадал, постоянно приходит мысль, что ты ошиблась в этом выборе, — с какой-то решительной уверенностью произносит Паркер, не отводя от неё взгляд. — Как смело с твоей стороны говорить мне, что я ошиблась, — цокает Хела, но без угрозы. Просто насмешливо, что сбивает с толку Питера. Он ожидал или согласия, или чего-то иного, уж никак не насмешки и отрицания. — Ты очень дорог Локи, знаешь? Даже не так. Ты единственный остался, кого братец подпустил к себе настолько близко, что доверяет и свои мысли, и себя полностью. Иными словами, он любит тебя, и эти чувства начали появляться далеко не в Асгарде Смерти, Пит, как ты думал. — Но… Откуда тебе это известно? — удивлённо бормочет Паркер, не понимая. Не мог Локи начать что-то чувствовать в далёком прошлом. Просто не мог! Не к нему. — Я знаю всё о тех, кто появляется на перепутье. Ещё до того, как они там появляются, если быть точнее, — пожимает плечами Одинсдоттир и продолжает, когда видит, что её готовы слушать дальше: — Мы с ним были по разные стороны во время Рагнарёка, о чём ты прекрасно знаешь, но главное я понять смогла. Локи похож на меня, что тебе явно не даёт покоя сегодня. Он многие десятилетия пытался доказать Одину, что чего-то стоит, и всё зря, потому что отцу это не было нужно. У него почти не было тех, кто оставался бы рядом всегда и любил, поэтому я не могла допустить, чтобы и ты разбил его окончательно. — Какая милая забота сестры о брате, — с тихим смешком тянет Питер, понимая, что что-то здесь не то. И оказывается прав, когда Хела добавляет: — А ещё мама попросила помочь ему, — вздыхает Одинсдоттир, правильно поняв его скептический взгляд. — Но это по-прежнему не поясняет, почему ты выбрала меня, Хель. Да, вы помогли Локи, но я? Только из-за него? — непонимающе спрашивает Паркер, хмурясь. Если так, то получается… А что получается? Только странное, непонятное ощущение появляется, словно не его всё это. Становится неприятно от таких мыслей. — Минутой ранее я говорила, что знаю всё о тех, кто появляется на перепутье. Ты тоже там был, Пит. И я видела всё от и до. Даже то, что ты сам не помнишь, — тихо произносит Хела, отходя снова к парапету, и складывает руки на груди, глядя куда-то вдаль. — Никогда не думала, что в Мидгарде может быть такое, чтобы люди так поступали с детьми, младенцами ещё. Не знаю, почему, быть может из-за того, что ты ещё даже не жил своей и нормальной жизнью, но я решила дать тебе второй шанс, чтобы ты понял, что решение тех… людей, уничтоживших твоё детство и юность, не определяют тебя. Ты свободный человек, Пит, только тебе решать, как жить дальше. Сейчас у тебя есть такой шанс, научился ведь уже, поэтому хватит нести на себе груз, не предназначенный для твоих плеч. Отпусти его и оставь в прошлом, где ему самое место. Теперь всё иначе, разве нет? Ты сам знаешь, какой ты на самом деле. Без того груза. Не начинай мне доказывать, что я ошиблась, и тебе не нужен был второй шанс, потому что ты не собираешься ничего менять, ладно? Питер поджимает губы, чувствуя, как что-то внутри сжимается. Кажется, его пожалели, когда стоял выбор: дать шанс или нет. Только почему-то от этого не становится противно, ведь никакой снисходительности нет и в помине. Не было даже тогда, когда он оказался в Асгарде Смерти. Это сделано искренне, и он не может не чувствовать благодарность. Ему дали шанс вернуться домой, где у него есть семья, где его любят и ждут всегда. Ему дали шанс даже на то, на что Питер никогда не надеялся — любовь Локи. Взаимная любовь, которая не делает слабее. Это ли не счастье? Определённо, это счастье, что стало доступно для них лишь благодаря одной Богине. Не потому ли Паркер подходит к Хеле сзади, пока может, обнимает её сзади, упираясь носом между лопаток? Нет, ему просто захотелось хоть как-то выразить благодарность за то, что она сделала для него. Возможно, при рождении его всё-таки отметила Судьба, раз ему в жизни везёт с божественными личностями. — Спасибо, — еле слышно бормочет Питер, чувствуя прохладную ладонь на своих руках, сцепленных на её животе. На мгновение приходит страх, что он сейчас невольно окунётся в новый поток мыслей и воспоминаний, но, кажется, сознание Богини Смерти не так просто. Поэтому Паркер расслабляется и продолжает: — За всё, что ты сделала для меня и Локи. — Кажется, я начинаю понимать, чем же ты так зацепил моего брата, — тихо смеётся Одинсдоттир, слыша фырчанье сзади. — Его тоже так нагло обнимал? — Да. Здесь же. В тот день между нами состоялся тяжёлый для него разговор, — кивает Питер, почему-то довольно улыбаясь. Не из-за того ли, что всё постепенно налаживается? Так ведь, да? — Проводником Локи была?.. — Да. Мама хотела в последний раз встретиться с ним. — Чтобы он не винил себя в её смерти, — понимает Паркер и встаёт рядом с Хелой, взглянув на неё. — Почему ты сегодня здесь? В последнюю нашу встречу ты сказала, что всё, мы больше не увидимся. — Нарушать правила всегда приятно, поэтому я здесь, — пожимает плечами Одинсдоттир. — Ты сам виноват в этом. Вернулся к тому, от чего так долго шёл, чуть не загубил свои же старания. Я не смогла стоять в стороне и смотреть на это, потому что ты мне нравишься. Редко такое случалось, чтобы какой-то человек смог меня заинтересовать. — Так и скажи, что тебе понравились мои объятия, — улыбается широко Питер, на что она закатывает глаза, посмеиваясь. — То есть… ты так и планировала? Прийти ко мне в сознание? Я даже не знаю, оно ли это. Какая-то мудрёная магия просто. И поговорить со мной? — Изначально хотелось дать тебе подзатыльник и скинуть с этой крыши. Знаешь, перед смертью многие начинают переосмысливать свою жизнь, вот и на тебе захотелось попробовать, — с милой улыбкой произносит Хела, не обращая внимание на возмущённый взгляд Паркера. — Живым бы ты остался в любом случае. А так планы изменились, поэтому мы просто поговорили. Надеюсь, что ты после всего подумаешь о своей жизни и сделаешь правильные выводы, Пит. — Уже. Я сегодня говорил об этом с двумя важными для меня людьми, поэтому мне просто нужен был пинок. И ты с этим справилась лучше всех, Хель, — кивает Питер, с прищуром глядя вдаль. — Мы ещё увидимся когда-нибудь? — А тебе это нужно? Наши дороги должны были разойтись ещё в тот момент, когда ты прошёл сквозь арку, но мне нужно было закончить своё дело. И вот, оно законченно, — медленно говорит Одинсдоттир, наблюдая за реакцией Паркера, которому эти слова явно не нравятся. Такой странный человек ей попался в этот раз. Ему бы тянуться к тем людям, которые способны показать любовь во всех её проявлениях, стать для него семьёй и всегда быть рядом. Одного похожего нашёл, конечно, да и двое таких же побитых жизнью рядом с ним всегда, но к кому тянется Питер? К Богам, которые сами почти не знали любви в жизни, которые привыкли к жестокости, и никому не доверяют. Локи доверился ему, полюбил, готов защищать его, и что снова делает Паркер? Тянется к ней, цепляется за общение, каким бы оно ни было. Это неправильно, так не должно быть, но он, кажется, не видит табличек «нельзя». И ведь это заразно, потому что Хела сама же нарушила правила, появившись здесь, решив «дать пинка» ему. Так что решение появляется само. — Ты любишь загадки, Пит? — спрашивает Одинсдоттир и, увидев кивок, задаёт ещё один вопрос: — А память хорошая? — К сожалению, — фырчит Паркер, не понимая, к чему она клонит. — Тогда ты сумеешь сам выйти со мной на связь. У вашего местного колдуна отличная библиотека, а к своим ощущениям ты прислушивался ещё в самом начале, — улыбается Хела, подмигнув ему, и делает пару шагов назад. Питер смотрит ей вслед и хмыкает. Даже если бы у него появились вопросы, ответы на них бы никто не дал. Точно не сегодня, потому что на крыше он остаётся один. Хотя… есть ли крыша теперь?

***

— Что ты говоришь? Ушёл, но оставил тебя одного? Как так можно? Плащ дёргает воротничком, словно кивает, из-за чего Паркер чувствует волны возмущения и обиды. Неудивительно даже. Стефан до сих пор не вернулся откуда-то, куда уходил, а Плащика оставил здесь. Вот он и обижается, да Питер бы сам на такое обиделся. Правда, сейчас на это не хочется тратить силы, ведь нужно позавтракать и исполнить то, на что решился ночью. Этой странной ночью, которую точно забыть не удастся. Хотя бы из-за того, что у него теперь есть загадка, и отгадка лежит на видном месте. В этом сомнений нет, если вспомнить, какими бывают задачи Хелы. — Эй, ну чего ты? Чего воротничок повесил? Я же с тобой и никуда больше не денусь, — бормочет Паркер, чувствуя шеей опущенный воротник, и переворачивает тосты на сковороде. — Не верь ему, коврик. Он бросит тебя одного, как и меня в кровати, — звучит сонный голос от двери в кухню, вызывая смех и возмущение. — Какой коврик, а? Это Плащик, — хмуро говорит Питер, однако оборачивается к Локи с улыбкой. Лафейсон смотрит на него, но понять не может, что изменилось. А что-то определённо изменилось, что заметно и по расслабленному поведению Паркера, и по улыбке, и по взгляду. Нет больше вчерашней замкнутости или попыток бежать от него, даже страха больше не видно. И все метаморфозы произошли за ночь, которую они спали вместе. Это напрягает, потому что непонятно сейчас: к лучшему приведут изменения или к худшему. — Ты выспался? — спрашивает Питер, замечая задумчивость Локи, и задерживает на мгновение дыхание, когда он подходит ближе. — С тобой я высыпаюсь всегда, — фырчит Лафейсон и кладёт руки ему на талию, из-за чего плащ начинает дёргаться. Локи закатывает на это глаза и отходит, давая ему отлететь в сторону, после чего снова обнимает Паркера, утыкаясь носом в макушку. — Что произошло, луна моя? Всего одна ночь, а ты уже совсем другой, не такой, как вчера. Словно мы до сих пор в Асгарде. Питер дёргает уголками губ, выключает газ под сковородой и разворачивается к нему лицом. Лафейсон двигает его немного влево, чтобы не обжечь и не обжечься самому случайно. Паркер всё это время наблюдает за ним, понимая, что тот и вправду растерян из-за всего. И это ему отчего-то нравится. — Я люблю тебя, — только и произносит Питер, улыбаясь от реакции на свои слова. — Я сплю? Или вчерашний день мне приснился? Может, тебя подменили? — непонимающе бормочет Локи, глядя на него, как на что-то нереальное. — Недоразумение, что такое? — Ничего, — смеётся Паркер, кладя ладони ему на щёки, и поглаживает большими пальцами их. — Я просто тебя люблю. И… мне помогли понять, что я могу потерять всё, что у меня есть, если буду оглядываться на прошлое, которое вас, кажется, совсем не волнует. — Кто? Когда кто-то успел тебя подтолкнуть к таким верным мыслям? Ты ведь был со мной всю ночь, а утром не успели бы, — улыбается Лафейсон, накрыв его ладонь своей, и целует её в центр, после чего снова прижимается щекой. — Кому сказать спасибо? — Думаю, тебе не удастся в скором времени это сделать. Хелу сложно найти в этом мире, — фырчит Питер, думая, что сегодня день удивления Локи, потому что он снова смотрит на него, приподняв брови. — Как тебе удалось встретиться с моей сестрой? — Скажем так: я не ожидал этого, а она пришла вправлять мне мозги после всего, — вздыхает Паркер, обнимая его за пояс и прижимаясь щекой к груди. — Я боялся, что ты откажешься от своих слов, когда поймёшь, кому именно их сказал. Но Хела рассказала, что ты… Что у тебя появилась симпатия задолго до того, как мы оказались в Асгарде. Это правда? — И, конечно, нужно было обсудить меня, — закатывает глаза Лафейсон, зарываясь пальцами в волосы Питера на затылке и слегка их оттягивая. — Что-то изменится, если я скажу, что это так? Без моего на то желания, я не мог перестать думать о тебе. Мы ведь жили вместе. Потом мы узнали друг о друге всё, и это лишь усугубило моё положение. Я просто не мог не восхищаться тем, что ты идёшь дальше, а не ломаешься, хотя твоя жизнь… Ты и сам знаешь. Так что да. Это так, луна моя. — Ты ужасен, — тихо смеётся Паркер, качая головой, после чего поднимает взгляд на него. — Кажется, Стефан не был так уж удивлён, узнав об этом. Видимо, то, что я постоянно интересовался тобой с двенадцатого года, подготовило его. — Прям постоянно? — хмыкает Локи, наклоняясь к нему ниже. — Чаще, чем ты можешь себе представить, — шепчет Питер и приподнимается, чтобы самому его поцеловать. Ему до сих пор, на самом деле, страшно, что же будет в будущем, как аукнется прошлое, но, если рядом будут те, кого он любит, это становится таким неважным. — Нет, я всё понимаю, но можно пока что не на кухне?! Я ещё не привык к этому всему! — раздаётся голос Стрэнджа, который быстрым шагом заходит на кухню и видит их. — И тебе доброе утро, Стефан, — смеётся Лафейсон, повернувшись к нему лицом. — Что-то ты припозднился… пап, — довольно улыбается Паркер, замечая его подрагивающие уголки губ. — А где ты был? — В Башне Старка, — фырча, отвечает Стрэндж, думая, что Тони был прав. Эти двое — очень милые личности. Очень. — Вы ещё не завтракали? — Смотря, что ты называешь завтраком, — растягивая слова, произносит Локи, вызывая смех у Питера и страдальческий стон Стефана. — Нет, ещё не завтракали. — Отлично. Тогда завтракайте, а после пойдёте со мной, — кивает Стрэндж, вызывая у них удивление. Паркер переглядывается с Лафейсоном и пожимает плечами. Вопросов море, например, зачем Стефан ходил в Старк Индастриз? Только ответов нет, потому что Стрэндж уходит куда-то наверх, давая им время на завтрак. Правда, через десять минут он возвращается переодетым, но отвечать ни на что не собирается пока. Наоборот, задаёт свои вопросы, чтобы сгладить те семь лет, что их не было. Питер благодарен ему за это, как и за то, что невольно всё равно держится ближе к нему. Так легче влиться в прежний ритм жизни. Хотя прежнего уже ничего не будет.

***

— Зачем нам куда-то идти сегодня? — спрашивает Лафейсон, спускаясь по лестнице на первый этаж Санктума после душа и переодевания. — Понятия не имею. Я вообще хотел отсидеться дома ближайшую неделю, если не месяц, — вздыхает Паркер, взлохматив ещё влажные волосы. — Хотел засесть в библиотеке, чтобы найти способ самому связаться с Хелой. — Она не сказала, как? — хмыкает Локи, пропуская его вперёд. — Конечно. Загадки ведь веселее. У вас это семейное, думаю, — фырчит Питер, проскальзывая в гостиную, где, листая книгу, сидит Стрэндж. — Стефан, а теперь расскажи, зачем, куда и почему? — В Башню Старка, чтобы побеседовать. Вчера вы нас обо всём расспрашивали, теперь наша очередь. Да и сегодня уже все свыклись с мыслью о том, что вы вернулись, поэтому сможем нормально поговорить, — пожимает плечами Стрэндж, словно это и так понятно. — И мне нужно будет тебе кое-что сказать, что лучше сделать не здесь. — Издевательство, — усмехается Лафейсон, переплетая пальцы рук с Паркером, и идёт за Стефаном в портал, снова оказываясь в той же гостиной. — И почему мне кажется, что сегодня не будет ничего хорошего? — Потому что ты пессимист, — улыбается Питер, собираясь сделать шаг в сторону поднявшегося с кресла Пьетро, но чувствует, как его руку сжимают сильнее. — А я и не знал, что ты такой ревнивый, солнце моё. — Это естественно, луна моя, — пожимает плечами Локи и направляется к пустому диванчику. — А где Старк? Все собрались, но его забыли? Или он не приглашён? — Ты же сам вчера сказал, что мне вообще приглашение не нужно, — звучит сзади них голос Тони, и через мгновение он уже присаживается на подлокотник кресла, в котором сидит Стрэндж. Питер, поздоровавшись с близнецами и Барнсом, смотрит на действия Старка и не может понять, что не так. Почему для всех это нормально, словно они уже привыкли к такому виду? Почему сам Стефан ничего против не говорит, а просто садится удобнее? Почему сам Тони сидит на подлокотнике, если ещё есть свободные места? Почему они вообще впятером образовали такую странную компанию? — Пит? — зовёт, кажется, не в первый раз Стрэндж, обеспокоенно глядя на него. — Всё нормально? — Конечно. Сегодня лучше, чем когда-либо, — кивает Паркер, пожав плечами. — И я надеюсь, что вы все не рассчитываете на большой объём информации, потому что от меня её не получить. — Да нам особо много и не нужно. Подробности личной жизни с Лафейсоном можешь оставить между вами, — хмыкает Старк, сам понимая, что такими темпами точно не найдёт общий язык с этим ребёнком. Хотя какой из него ребёнок? — Вы правы, — с широкой ухмылкой произносит Питер, вызывая шок у Пьетро и Баки. Правда, их шок длится недолго, становясь вскоре смешками, когда он заканчивает: — Мало ли, вам понравится и тоже захочется, а не с кем. — Почему это не с кем? Ещё как есть, с кем, — усмехается Тони, положив руку на плечо Стефана, который помедлив, накрывает его ладонь своей. Ухмылка Паркера в одно мгновение исчезает, когда до него доходит, что всё это значит. Локи рядом с ним тоже, кажется, всё понимает, раз неверяще цокает. И в голове Питера всё встаёт на свои места. И вчерашнее странное поведение этих двух, и ночная отлучка в Старк Индастриз, и вся компания из пятерых. Ему бы порадоваться за Стрэнджа, ведь тот, кажется, счастлив. Хотя почему «кажется»? Такой человек, как Стефан, не будет вступать в отношения просто так, от балды. Тем более со Старком. Но сил почему-то хватает на то, чтобы сказать: — Супер, — со слабой улыбкой и уткнуться лбом в плечо Лафейсона. Рядом раздаются голоса, даже Локи что-то обсуждает, а Питер всё пытается уложить в голове мысли о том, что Стрэндж теперь не только с ним будет проводить время. В любом бы случае всё изменилось, ведь они с Лафейсоном тоже не смогли бы находиться постоянно со Стефаном, но всё же… Паркер не был готов к этому. Не был готов, что избранником Стрэнджа станет именно Старк, с которым он в прошлом только и делал, что ругался. Из-за него же Питер потерял связь с Эндрю и Кассандрой, которые наверняка уже забыли о нём. Неудивительно, ведь столько лет для них прошло, даже если не брать в расчёт ту пятилетку. — А кто она? Кто заправляет тем местом? Асгардом Смерти, если я правильно поняла из твоих слов, — вопросы Ванды выводит его из мыслей, заставляя поднять голову. Странно, он помнил, что их было семеро, а сейчас в гостиной сидят лишь пятеро. Пьетро и Баки куда-то ушли, оставив здесь лишь Максимофф. — Богиня смерти, Хела Одинсдоттир. Его сестра, — произносит Паркер, слыша фырчанье Лафейсона рядом. — Они с Локи почти копии, поэтому представить легко, правда Хель опаснее и кровожаднее. — С чего бы это? — спрашивает Лафейсон, посмотрев на него и выгнув бровь. — Она меня с крыши ночью хотела скинуть. Конечно, Хела кровожаднее будет, — хмыкает Питер, закатив глаза. — В следующий раз помогу ей закончить это дело, — бормочет еле слышно Локи и шипит, когда получает локтем под рёбра. — Ты жестокий, луна моя. — Всё для тебя, солнце моё, — улыбается Паркер и сталкивается взглядом со Стефаном, который садится рядом с ним и внимательно смотрит на него. — Что-то не так, пап? — Это я хотел спросить у тебя, — дёрнув уголком губ, говорит Стрэндж, пока Тони перебирается в кресло и перебрасывается парой фраз с Вандой по поводу Мстителей. — Всё нормально. Я очень рад за тебя, если ты счастлив. Даже если этот человек — Тони Старк. Неожиданно, конечно, и мне нужно будет привыкнуть к этому, но самое главное, чтобы ты был счастлив. Остальное для меня неважно, — честно произносит Питер, глядя Стефану в глаза, а после слегка кривится. — Я же не должен буду в обязательном порядке налаживать контакт с ним? — Было бы неплохо, но никто заставлять тебя не будет. Тебя тоже, Локи, так что не кривись так, словно съел целый лимон за раз, — фырчит Стрэндж, обнимая Паркера за плечи, и целует в макушку. — У него есть новомодное оборудование, благодаря которому ты сможешь усовершенствовать свою паутину и те железки. — Что? Нет, ты не можешь так подло это делать, Стефан, — качает головой Питер, беспомощно оборачиваясь к Лафейсону, что оказывается втянут в разговор Вандой. Да быть того не может! — Хэй, Стрэндж, который младший, не хочешь вступить в Мстители? — спрашивает Тони, из-за чего в комнате наступает тишина. Даже вернувшийся Пьетро останавливается около сестры и внимательно смотрит на него. — Однажды я давал уже ответ. Я не с вами, не против вас. В Мстители вступать тем более не желаю, — качает головой Паркер. — Насмотрелся на вас тогда, хватило. Боялся ли он разочаровать кого-то таким ответом? Нет. Глупо бояться этого, ведь только ему решать, что делать дальше в его же жизни. Это Питер уяснил навсегда благодаря некоторым личностям. Но волнение всё равно присутствует, когда он бросает взгляд на Стефана и Локи, которые смотрят одобрительно, на Пьетро, что улыбается довольно. И даже Ванда подмигивает ему, поддерживая. — А, знаешь, членам Мстителей доступны лаборатории и мастерские Старк Индастриз, — медленно тянет Тони. Он не сомневался, что будет отказ. Всё-таки Паркер — это отдельная тема. Тяжёлая и далеко не простая. И ему, признаться, очень интересно узнать, что же прячется внутри за семью печатями. Недаром ведь вокруг него есть те, кто бережёт его и всю информацию о нём? И почему-то ведь они сами тянутся к нему, как и он к ним. Что такого в этом Питере Паркере? — А знаете, что, Мистер Старк? Идите к чёрту. Они поладят, мелькает в мыслях некоторых, кто старается громко не смеяться, но не получается, когда раздаётся ворчливое от Барнса: — Ну вот, я пропустил самое интересное.