— Привет, Антош. Что случилось?
— Медсестра-зануда случилась. Ты оказался прав Она заметила, что той дурацкой бумажки нет Пожаловалась классной Нужно разобраться, иначе маме настучат Я попал— Очень хочется сказать «а я говорил»
— Да помню я. Что мне теперь делать?— Играть по-честному, например?
— Нет. Не смогу— Придётся Могу сходить с тобой
— Если не сложно…— Не сложно. Завтра в 8 у больницы встретимся?
— Ладно— Не раскисай Вечером позвоню тебе
— Окей, до вечера «Добавил человеку лишних забот, вот что я за кретин» — упрекнул себя парень, блокируя телефон и выходя из школы. «Хотя… мы типа друзья, и помогать друг другу это в порядке вещей. Я бы ему с чем угодно помог. Интересно, у него вообще бывают проблемы? А то вечно позитивный, жизнерадостный такой. Или для меня старается? Но зачем? Я тоже хочу как-нибудь поддерживать его…» Всю дорогу до дома подобные мысли занимали голову Антона. Парнишка даже забыл о том, что завтра ему предстоит весьма неприятное утро. Но вспомнил, когда сел за уроки. Однако нашёл в этой ситуации и плюс: он почти законно прогуляет первый урок или даже два. А значит и домашнюю работу по этим предметам можно проигнорировать. Прощай, геометрия! До свидания, конспект по биологии! Красотища! И всё же, где-то в подсознании было неспокойно. Хотелось избежать завтрашней экзекуции. Или промотать жизнь немного вперёд, пропустив один день. Опять поползли ненужные мысли и заманчивые идеи, как можно себя оправдать и не приходить в больницу. Мальчик знатно себя накрутил: стало страшно уже сейчас. Хотя он делал это вовсе не специально, оно само думалось, сколько бы подросток ни пытался остановиться. Он даже сам не знал, почему так боится, почему не может взять себя в руки. Не знал, но догадывался. В его детстве было много неприятных инцидентов, произошедших именно в больнице. Возможно это стало своеобразной травмой. Но обычные травмы проходят со временем, о них забываешь. А эта — не прошла, и хрен ты про неё забудешь. И, казалось бы, мозгом можно понять, что любая лечебная процедура проводится на благо пациента, что это вовсе не так уж и больно, что это всего несколько минут. Но понять и обдумать — это легко, а спокойно войти в здание больницы и позволить воткнуть в себя иглу — совсем другое. Потому что фобия не позволяет что-либо контролировать. В периоды обострения лишь она командует телом, становится его королевой. А человек — так, её забавная кукла. Антон кое-как вытащил себя из мыслей, сходил на кухню и налил стакан воды. Открыл окно, подышал. Это не первый раз, когда он заранее себя довёл. Случалось и похуже. Но пока он дома, в привычной обстановке, справиться было гораздо легче. Его же не прям сейчас иголками тыкать будут, значит всё относительно в порядке. «Сегодня ничего не произойдёт. Не нужно ни о чём думать. Надо успокоиться и просто дописать чёртову задачу» Закрыв окно, парень вернулся и сосредоточился на учёбе. К счастью (хотя в данном случае — к сожалению), задача быстро решилась. В голове опять образовался простор для навязчивых мыслей. Казалось бы, что может быть проще, чем не думать? Оказалось, всё. Закатив глаза, с фразой «нет в жизни справедливости», Антон таки сделал домашку и по геометрии, и по биологии. Всё лучше, чем втыкать в стену и думать о том, что завтра будут втыкать в него. «Да ё-маё, неужели больше мыслей никаких нет?!» — выругался мальчишка, когда закрыл последний учебник и заметил дрожь в руках. Вдруг раздался телефонный звонок, а парень от неожиданности подпрыгнул. Тряхнув головой, он глянул на экран, где светилось тёплое коротенькое «Вася». Вот уж кто точно отвлечёт от неприятных сюжетов, выстроившихся в голове. Болтовня длилась почти час. В течение этого времени в комнату даже заходила мама, потому что решила, что её ребёнок говорит сам с собой. Но когда поняла, что у него в руке телефон, то успокоилась и ушла обратно к себе, из приличия не занимаясь подслушиванием. В числе прочего случайно зашёл разговор о Васиных новых соседках. Они так громко кричали друг на друга, что отзвуки слышно было не только через стену, но и через телефон. Парень услышал женские голоса и напрягся. Вася вроде не упоминал, что у него есть жена, тёща, девушка или кто-то ещё. Антон был уверен, что доктор холост. Иначе почему тратит на какого-то глупого мальчишку столько времени? — Кто там ругается? Я думал, ты один живёшь. — Один. Но в квартире с картонными стенами. Тебе тоже слышно? — Приглушённо, но в целом слышно. Соседки что ли? — аж спокойнее на душе стало, нет у него никакой жены. — Да. Переехали недавно. У них частенько такие концерты по вечерам, зато каждое утро вижу, как они на остановке целуются. Это было сказано без того оттенка презрения, какой иногда можно услышать от***
Утро было серым и холодным. А ещё скользким. По пути до больницы мальчишка сто раз чуть не упал и один всё-таки не удержался. «Да блин, теперь коленки мокрые. Отличное начало для паршивого дня» Васи около здания не было, и Антон даже успел испугаться, что тот забыл и на казнь теперь придётся идти одному. Однако долго ждать не пришлось: мужчина явился без пяти минут в восемь. Мальчик немного замёрз и теперь его трясло не только от волнения, но и от холода. Завидев приближающуюся знакомую фигуру, он жутко обрадовался. Заходить внутрь одному не хотелось, а стоять на улице и коченеть от мороза уже надоело. — Привет. Долго стоишь? — Привет. Да не, только подошёл. Они обменялись рукопожатиями, но врачу показалось, что он тронул ледышку, а не Антона. Подросток же наоборот немного оттаял. — Ужас! У тебя руки ледяные! Пойдём скорее, ты, наверное, весь промёрз. — Ну, есть немного, — мальчишка шмыгнул носом. — Идём, — доктор приобнял его за спину и повёл внутрь. Отвратительного цвета стены, множество стульев, куча дверей, запах хлорки и ещё чего-то противного, шуршание бахил. Пока Вася отошёл на вахту за ключами от своего кабинета, Антон «проникался атмосферой». От всего этого снова стало немного не по себе. Но он держался. — Разве не нужно куртки в гардероб сдать? — уточнил парень, когда они прошли мимо и свернули на лестницу. — У меня в кабинете разденемся, так будет удобнее. — А, ну окей.***
Сегодня в больнице было не настолько пусто, как в прошлые разы. И даже была скромная очередь из двух человек. Точнее из двух детей и их родителей. И Антон подумал, что со стороны они с Васей выглядят примерно так же. Вот только ему уже шестнадцать, а не шесть. Какой позор… Заняв очередь, они встали у стены напротив кабинета. Конечности снова начали подрагивать от напряжения. Мальчик старался усмирить их и бешено бьющееся сердце. Но не вышло. И всё ещё мокрые от снега трясущиеся коленки сдали его с потрохами. — Эй, — шёпотом позвал его врач, — всё хорошо? Ты бледный и весь дрожишь, может присядем? — Да не, всё в порядке. Не хуже, чем обычно, — парнишка попытался улыбнуться, но улыбка вышла кислой, как просроченная сметана. Дверь кабинета хлопнула. Антона передёрнуло. Перед ними в очереди остался всего один ребёнок — девочка лет десяти со своей бабушкой. — Спокойно. — Вася постарался как можно незаметнее для окружающих взять мальчика за руку, тот вцепился в неё в ответ, — Солнце, я прекрасно понимаю, как тебе сейчас страшно. Но ты справишься. Перестань думать о чём попало и пугать себя. Лучше расскажи мне, чем будешь на каникулах заниматься. Они же скоро, да? Подросток догадывался, что его спросили об этом исключительно для того, чтобы отвлечь. И был благодарен за попытку. Но вообще-то вопрос глупый. Чем он может заниматься на каникулах? Спать и залипать в сериалы. А чем ещё? С парашютом прыгать? — Ага, скоро. Буду спать и залипать в сериалы, — зато честно. — Неплохой план. Что сейчас смотришь? — Сейчас — ничего. Уже с месяц ищу что-нибудь интересное, но пока ничто не зацепило… Дверь снова открылась, вышла мать с оглушительно ревущей девочкой на руках. Антон уставился на них, и у него нервно задёргался левый глаз. Бабушка с внучкой вошли в кабинет. Вот и всё. Он следующий. Руки затряслись сильнее, живот скрутило от тревоги. — Можно мы уйдём? — даже голос немного ослаб от напряжения. — Антош, это займёт меньше пяти минут. Поверь, самое неприятное — это ожидание, — Вася сжал руку парнишки покрепче, чувствуя, как она трясётся. — Мне страшно, — шёпотом выдохнул мальчик. — Знаю, солнце. Но я с тобой. А пока я с тобой, ничего плохого не случится. Антону вдруг стало ощутимо легче. Такое приятное чувство… Раньше после своих жалоб он слышал в ответ кучу родительской ругани и чувствовал себя идиотом. А сейчас… он всё равно чувствовал себя идиотом, но на душе было спокойнее, потому что рядом был человек, которому не наплевать. Человек, который вместо того, чтобы закатывать глаза и читать нотации, утешал и гладил по голове. Вокруг не было никого, кто обратил бы на них внимание, и врач действительно гладил мальчика по голове. У него такие волосы мягкие, пушистые, непослушные, так и притягивают к себе. — Спасибо, — парень повернулся и посмотрел в глаза напротив. Никто из них точно не мог понять, что именно выражает этот взгляд. Вероятнее всего, благодарность, но было и что-то ещё, нечто более глубокое. А дверь снова открылась. И эта девчушка держалась гораздо спокойнее, чем предыдущая. Да, ей было невесело, но выносить её на руках бабушке не пришлось. — Идём, — если бы врач его не подтолкнул, мальчишка бы с места не сдвинулся. Но пришлось поджать дрожащие губы и слушаться. Та ли это была девушка, что в прошлый раз, когда он тут лежал, или нет, Антон не мог понять. У него ужасная зрительная память. Но, честно, сейчас ему было плевать с самой высокой колокольни. Пытаясь делать вид, что спокоен, парнишка подсел к ней и протянул направление. Вася встал рядом и легонько сжал плечо, напоминая о своём присутствии. Дальше последовали все эти подготовительные штуки, в которых подросток ничего не понимал, и вот его уже просят вытянуть руку. Он слушается и кладёт её на стол. Если бы держал на весу, то было бы слишком заметно, как она трясётся. Как только сгиба локтя коснулась влажная спиртовая салфетка, Антон, уже заранее чувствуя боль, стиснул зубы и отвернулся. Голова кружилась, и смотреть вообще на что-либо стало неприятно. Поэтому он зажмурился и теперь не видел ничего, только чувствовал. Боль была не слишком грубой, но достаточно неприятной, чтобы резко и шумно вдохнуть, дрыгнув ногой и напугав этим свою «группу поддержки». И рука на плече теперь не сжимала его, а поглаживала, щекоча шею большим пальцем. Мучение длилось недолго, спустя минуту, может две, Антон уже сидел зажимая рукой ватку. Но легче ему почему-то не стало. В глазах непонятная рябь, похожая на помехи в старом телевизоре, а в ушах шумело. Причём шум был настолько сильный, что когда Вася взял его за руку и что-то сказал, парнишка почти ничего не услышал и не понял, словно он под водой. — Я тебя плохо слышу, в ушах шумит, и вижу нечётко, — пожаловался мальчик. Его собственный голос тоже звучал глухо. Сейчас Тоше стало ещё страшнее, чем было до этого, и он слёзно спросил: — Что со мной? Ответа не было слышно, а его врач, кажется, что-то говорил медсестре. Антон повернулся к ней и наткнулся на пальцы, протягивающие ему под нос ещё одну ватку, от которой сильно воняло чем-то странным. И только почувствовав запах парень понял: нашатырный спирт. (Неужели ему пригодились знания с практических работ по химии?). А это значит, что он пытался упасть в обморок, ведь нашатырь в медкабинетах держат как раз на такой случай. От резкого запаха мальчишка пришёл в себя, стало легче. Но дыхание всё ещё было сбитым. Впрочем, оно перестало беспокоить, когда в поле зрения попал Вася, присевший рядом на корточки. — Эй, малыш, тебе полегче? — пусть голос и звучал взволнованно, он был родной знакомый, и Антону стало куда проще дышать. Страх ушёл. — Да, уже почти нормально. — Точно? Слышишь, видишь как обычно? — Да-да, пойдём уже, — парень встал. Ноги были до сих пор слабоваты, но в целом рабочие. — Аккуратно, не торопись, я придержу тебя, — мужчина приобнял его, несмотря на протест. — Да всё в порядке, я живой и могу ходить! — Ты только что чуть не упал в обморок, в порядке он, ага. Не выпендривайся. Пришлось отменить протест и смиренно идти рядом, прижимаясь к чужому боку, до самого Васиного кабинета. А там мальчика усадили в уголок на кушетку и велели не убегать. «И ушёл. Супер! И вот чего мне теперь ждать? Ничего хорошего же? Боже, я несколько раз повторил, что всё нормально! Почему нельзя оставить меня в покое?» Но раз уж Антон решил, что доверяет мужчине, то надо это доказать. В конце концов, ничего плохого от него ожидать тоже не нужно. Врач вскоре вернулся со стаканом чая и шоколадкой. Тем самым полностью оправдав доверие мальчика, ведь тот в глубине души ожидал увидеть его со шприцем в руках или чем-нибудь вроде того. — Держи. Ты был слишком напуганный и голодный, вот и поплохело. Сейчас точно всё нормально? — Да, спасибо… И спасибо, что сходил со мной. Не знаю, что бы делал без тебя. — Не нужно за это благодарить. Это дружеский долг. — Всё равно спасибо. Ты мне ближе, чем просто друг. Ты мой самый близкий человек. Это, конечно, ещё не было признанием в любви, но наталкивало на определённые мысли. Вася не хотел бы с этим торопиться и сделал вид, что не увидел никакого скрытого смысла и не понял, почему парень на него так смотрит. — Взаимно. Кушай, Антош, — мужчина снова потрепал его волосы и больше ничего не сказал. Мальчик быстро покончил с чаепитием и собрался уходить, потому что у него так-то ещё уроки. Но ему даже не дали взять куртку. — Ну и куда ты собрался? — Как куда? В школу, — парнишка в недоумении нахмурился. — Не пущу я тебя никуда. Вдруг это был не единичный случай и ты по дороге всё-таки упадёшь в обморок. — Да не упаду я! Всё уже отлично. Мне на уроки надо. — Антош, угомонись. Ничего страшного, если денёк пропустишь, — крепкие руки усадили мальчишку обратно на кушетку. Хотя он особо и не сопротивлялся. Так, дулся немного, для виду. — И что, мне тут до вечера торчать? — До обеда. — поправил его доктор, — У меня сегодня только утренние приёмы. — А потом? — Потом доведу тебя до дома. Выбирай, до твоего или до моего. — До моего, — вздохнул Антон, — иначе с мамой объясняться придётся. Она дома сегодня. — Вечером, часов в пять-шесть, верну тебя ей, скажешь, что в школе задержали, — предложил решение врач. — Вынуждаешь меня врать родной матери, как некрасиво, — притворно возмутился мальчик, но шёпотом добавил, — если честно, мне нравится твой план. — Отлично. Тогда отдыхай, — Вася погладил паренька по спине и переместился к своему рабочему месту. — Да я не очень-то устал. И в сотый раз повторюсь, что чувствую себя просто замечательно. — Ври больше. Невозможно было выспаться за пять часов. — Чего? Откуда ты знаешь? — насторожился Антон. — Я всё знаю, — врач ухмыльнулся и пояснил, — Ты был в сети в два часа ночи. Я видел. — Ой, — захлопал глазами мальчик, когда поймал на себе недовольный взгляд. — А я ведь специально попросил, чтобы лёг пораньше. Антош, не надо так над собой издеваться. — Да не издеваюсь я, мне нормально, — проворчал мальчик, а про себя подумал: «Ишь, внимательный какой. То ему не нравится, это не нравится. Не нравится — так попробуй, запрети. Вот только у меня тоже свои требования найдутся»