Растили перемолотое Клеили расколотое Спать ложились прямо в гроб (из тепла — в сугроб) Ледяные проруби Плачущие голуби Кровавый и немой озноб…
Я сижу на полу гардеробной и перебираю вещи. Я их скинула прямо на пол, чтобы было удобней. Никогда не замечала их количества: что-то привезла с собой, что — то купила здесь сама, что — то по требованию мужа. Сейчас мне нужно занять руки и разбор огромной комнаты мне в этом поможет. Денис уехал в сборную. Я же жду. Просто жду, когда река жизни примет новый поворот. Готовясь к сделке, Энрике не раз упоминал в превосходящей степени своего клиента. О его возможностях, связях, а главное, честности и принципиальности. Помню, как он скептически усмехался, говоря об этом. Как у любого негодяя, у него вообще не было представления о том, каково это, быть честным и иметь принципы. Я пришла к нему в дом не от отчаяния. Перед этим дотошно изучила все файлы и бумаги мужа, а так же информацию в сети. Это бывший судья, сохранивший свои привилегии и связи. Его супруга, как часто бывает в этих кругах — занимается благотворительностью. Много помогает детским домам. Поэтому, обращение к людям, которых я видела один раз в жизни сулило высокий шанс успеха. Выслушав меня, Аделия — так её зовут, пообещала помочь всем, чем сможет. Я не имею доказательств жестокого обращения мужа со мной, как и его словам и угрозам моей матери, но, уверена, они найдут способ это проверить. Я рискнула и поставила на карту всё. Только вот Денис об этом не знает. Перебирание тряпок быстро надоедает и я поднимаюсь с пола. Остальное уберёт Марта. Её немецкая аккуратность и дотошность не позволит и одному носочку лежать не на своём месте. Взглядом зацепляюсь за зеркало в гардеробной. Малышка тяжелеет, но живот и не думает расти дальше. Врачи говорят, это вариант нормы. Да я и сама чувствую, что всё нормально. Только вот, без присутствия папы она ведёт себя очень беспокойно, не давая мне спать ночами, ворочаясь и пинаясь. А папа, как назло, вернётся только через неделю. Звонок стационарного телефона прерывает плавное течение мыслей. Отвечать на звонки — тоже прямая обязанность домработницы. Белая трубка всегда в кармане её безупречно белого фартука. — Сеньора, — выхожу в коридор и сталкиваюсь с Мартой, — из клиники просили передать, чтобы они ждут Вас на тест ДНК. Мир качнулся под моими ногами всего на долю секунды. — Благодарю, — нашариваю в кармане сотовый и возвращаюсь в комнату. — А ты как хотела? Чтобы я поверил тебе на слово? Моя дочь станет моей только после надлежащего заключения нашего родства. — Ты мог бы меня предупредить, — ложусь на спину, чувствуя сильное головокружение. — А зачем? Клинику выбрал я, у тебя одна задача — доехать туда и предоставить доступ к ребёнку. — Это болезненная процедура, меня предупредили. — Ребёнку это не навредит. Что-то ещё, или я могу вернуться к работе? — Нет, хорошо тебе поработать, — нажимаю отбой и швыряю ни в чём неповинный телефон прямо в стену. Популярный во всем мире девайся разлетается на множество осколков.***
— Пожалуйста, не надо, — я, беременная, сдерживаю Дениса, удерживая его практически на себе. — Отойди, пожалуйста, — произносит он таким тоном, что мне становится страшно. Не за себя. — Нет. Тебе придется применить ко мне силу, — сажусь по-турецки, загородив дверь. Несколько секунд наши взгляды мой — испуганный и его, потемневший, как грозовое небо, сталкиваются. Затем он, резко развернувшись, уходит вглубь квартиры. Поднимаюсь, крепко запираю дверь, прячу, на всякий случай, ключи в потайное дно своего рюкзака, и иду искать мужчину. Нахожу его, полусидящим на кровати, уставившимся в стену. — Ты отсрочила время. Так и будешь падать в обморок каждый день? — Пока не придумаю решение. — Или, пока не родится моя дочь. — Наша дочь, — мягко поправляю его, забираясь к нему на кровать, — или, пока не придёт помощь. — Тебя саму не тошнит от двойной жизни и бесконечного вранья? — хлесткая фраза прозвучала, как пощечина, — Ты, во вред ребёнку, связываешь мне руки каждый чертов раз! И что в итоге? Ты не просто ничего не решила, ты запутала всё ещё больше! И по-прежнему считаешь, что всё образуется! — он повышает голос и встает, скидывая мои руки с себя. Дочь в животе беспокойно заворочалась, вызывая легкие болевые ощущения. — Ты тоже думаешь только о себе. Я хочу. Моя дочь. Ты должна! Тебя не тошнит от собственного эгоизма? В эти моменты ты мне напоминаешь своего деспотичного отца. Видимо, поэтому твоя мать с братом и сбежали в Испанию, — к глазам подступают злые слёзы. — Хочешь снова сбежать? Вперёд! — он понижает голос, что значит крайнюю степень бешенства, — Ты же только так умеешь решать проблемы?***
«Рейс Москва — Самара…заканчивается посадка…» — фразы диспетчера долетают, сквозь прочий шум аэропорта, как помехи. Поправив белую шляпу с широкими полями и расправив складки на белом комбинезоне, встаю. На экране телефона уверенно светится два сообщения. Из банка и из Испании. «Прошу прощения, переведите, пожалуйста, телефон в беззвучный режим» — улыбающаяся стюардесса наклоняется надо мной. — Да, конечно, одну минуту, — набираю на экране короткое сообщение и нажимаю значок «самолёта». «Мои проблемы — это мои проблемы».