Змеиные кольца

Положив последний камень выпрямляюсь с тихим шипением и потираю натруженную спину, размазывая кровь по белой рубашке. Пальцы были сбиты от таскания камней и их укладки, но все нужно было сделать вручную. Никто и никогда не захоронит некромага при помощи магии, эту глупость может совершить только самый последний неуч. Отступаю и выдыхаю, достойное погребение, несколько тысяч камней и камешков уложены на месте выжженного круга, места, где Серхио окончил свой жизненный путь, и ведь красивое место выбрал, и высокое. Присаживаюсь на валун и достаю дрожащими пальцами трубку чтобы поджечь её огнивом, пачкая все в крови. Выдохнув дым, наблюдаю за тем, как солнце касается горизонта и медленно опускается вниз. Превосходное зрелище и хороший день, чтобы умереть. Пока я докуриваю трубку, солнце полностью закатилось и опустились холод и тьма, в песках было так же. Вот ещё светит солнце и жар испепеляет твое тело, а через миг все поглощает тьма и на небе возникают многочисленные звезды, а холод пронизывает до костей. Со вздохом вытряхиваю пепел и начинаю спускаться вниз. Я отдал дань памяти, похоронил его, а теперь мне нужно подумать о том, как проникнуть в комнаты собственного крестного не разрушив половину Хогвартса и не имея его крови. Я найду выход и отключу портрет отца от подпитки, тогда я смогу провести туда Гарри и он уничтожит проклятый холст. Драко ревниво сопел, смотря как Кальцифер приобнимает Поттера и треплет его волосы. Нет, он понимал, что равенкловец его крестник и все окружающие это прекрасно знали, но внутри жила ярость. Ярость на то, что его «друг» детства может в любой момент подойти к Кальциферу и обнять его, сесть рядом и болтать обо всем на свете, а он сам не может. Он же Малфой, и несмотря на то, что Кальцифер всегда был рад его видеть, тоже касался его волос и помогал в учебе, все же, их отношения были куда более холодные. Маленький слизеринец изнывал от непонятного чувства ревности, зная, хорошо зная, что не имеет на это никаких прав. Он видел, как его родители сторонятся Эджгера, как многие взрослые стараются не поворачиваться к нему спиной, а некоторые и вовсе готовы в любой миг схватиться за палочку, но не понимал причины. Отец как-то давно сказал, что когда Драко вырастет, то всё поймет, так вот он вырос и не понимал. Может отец имел в виду, когда он совсем вырастет, а не только пойдет в Хогвартс? Но разве поступление не является ещё одним этапом взросления? Кальцифер поднял голову и махнул рукой, подзывая к себе, и Драко, несмотря на обиду, поспешно направился к нему, сердце забилось где-то в горле, а губы сами сложились в улыбку. Даже Поттеру, Эджгер улыбался иначе, для него, в глазах белогривого мужчины, всегда плясали самые настоящие черти. — Тварь! — Вальбурга впервые в жизни была в таком бешенстве, — Скотина, — следующая ваза отправилась в увернувшегося Эджгера, — вот для чего ты к Малфоем бегал, извращенец! Кальцифер вновь увернулся и резко перехватил оба запястья Леди Блэк сводя их вместе и заглядывая в глаза — Прекрати, — мужчина твердо смотрел в её глаза, — пока он не станет взрослым, я к нему с этим умыслом не прикоснусь. — Хватит уже того, что ты его к себе привязал, — прошипела Вальбурга. — Ты думаешь, я привязан меньше? Очнись, он станет моей парой, частью меня, как и я его. — Ты лишил его свободы выбора, ты хоть понимаешь, что натворил? — А ты понимаешь, каково это, быть одному? — неожиданно рявкнул Кальцифер, заставляя часто-часто заморгать, — постоянно один, не чувствовать ни любви, ни симпатии, ни удовольствия от прикосновений другого человека? Мне доступен весь спектр чувств кроме тех, которые можно подарить возлюбленному. Я не получаю эмоционального удовольствия от близости, механика тела и всё. Зная, каково это, получать его просто прикасаясь к чужой коже, я не могу это ощутить ни с кем кроме тех, с кем связан. — Он ребенок, и ты ещё в утробе матери делал его таким, как удобно тебе, — Вальбурга вырвала свои руки из чужих, — и своего крестника тоже. Его ты тоже намереваешься растить для этого непотребства? — Какие мерзкие мысли бродят в твоей голове, — Эджгер скривился, — Гарри никогда не станет моим любовником. Наше с ним общение другого рода, и воспитывался он слишком близко ко мне, мы никогда не сможем разделить ложе. — Все знают что ваш род практикует инцест, чем это отличается? — Тем, что я наложил ограничения. Нарцисса пила одно зелье, а Лили — другое. Для меня Гарри в первую очередь ребенок, а Драко — нет. — Он единственный наследник Малфоев, ты пресекаешь древний род. — Нет. Нарцисса уже беременна, просто пока не знает об этом. — Невозможно, — с лица Вальбурги сошли все краски, — просто невозможно. — Ну почему же, немного древней магии и все получилось. Мальчик будет абсолютно нормален, наследник рода и так далее, а Драко будет принадлежать мне, и пусть мне ещё шесть лет ждать, это не отменяет того факта, что мы будем неразрывно связаны. — Когда я попросила сделать Нимфадору такой же как ты, что ты с ней сделал? Правду. — Провел через пески времени. Вальбурга отшатнулась, закрывая рот ладонью. — Ты сама попросила, я сделал её такой, какая она сейчас, что тебе не нравится? Да, формально ей не 17, а 33 года, но это мало что меняет. Ты видела её уровень развития, её возможности. Она не ребенок и была им только до попадания в Цитадель. Ты сама отдала её мне и сказала, что делать, — Кальцифер едва ли не шипел, — сейчас она в поиске партнера, она выберет сильного мага, полностью подходящего для того, чтобы все дары раскрылись. — Что еще? — помертвевшие губы Вальбурги едва могли шевелиться. Кальцифер мрачно повел плечами. — О чем ты? — Что ещё ты сделал с моей внучкой? Кроме песков, пусть и это уже за гранью возможного. — Она сама тебе покажет, если пожелает. Я не брал клятв о неразглашении, посчитав это глупостью. Нимфадора взрослая женщина, захочет — расскажет. — Мерлин, — Вальбурга опустилась в кресло, — зачем я попросила тебя о помощи. — Я не могу дать ответ на этот вопрос, я ведь помню наш разговор, ты колебалась перед тем, как сказать что делать с девочкой. Блэк зло блеснула глазами. Кальцифер принялся перекладывать вину на неё, и ведь грамотно делает, но ей уже не 20, чтобы подобная уловка сработала. — Ты должен был предупредить… — Вальбурга, это было твоим желанием, я его выполнил, — Эджгер убрал волосы от лица, — если бы у меня была возможность исполнить его иначе, то сделал бы. История не терпит сослагательных наклонений. А теперь, прости, но мне пора. Вальбурга бессильно сжала кулаки, смотря как Кальцифер покидает её дом. Теперь, она безмерно жалела, что попросила именно его. Люциус побарабанил пальцами по столу и взглянул на бледную супругу. — Третий месяц? — Да, — Нарцисса сжала пальцами платье, — я не понимаю, ты ведь… ты ведь говорил, что это невозможно, что род Малфоев проклят. Я не хочу этого ребенка, у нас есть Драко! — У нас? — Люциус сжал кулак, — Драко уже не принадлежит нам. — Что ты несешь? — женщина приподнялась на стуле, — Люциус! — Ты не видела? — Малфой криво усмехнулся, — Драко не может отлипнуть от проклятого Эджгера, пока ещё не осознает этого, но провожает его голодным взглядом. Нашему сыну только 12 лет, а Кальцифер уже подготавливает его к мысли о том, что Драко не принадлежит себе и роду Малфоев. — Ложь, — прошипела Нарцисса, — я бы заметила, это же, это же… — Чистая правда, — Люциус вздохнул, — когда пал Лорд, мы были уверены, что это навсегда, но, — Малфой закатал рукав показывая темную метку которая так и не потеряла красок, — когда Кальцифер рядом, она пульсирует. Понимаешь? Пусть Эджгер не занял место Милорда, но и не отпустит, у нас нет выбора, Нарцисса. — И что делать мне? — женщина гневно заблестела глазами, — я не собираюсь рожать, Драко мне хватило. — Выбора нет, нам нужен наследник рода. Я тоже не в восторге от этого, но другого варианта просто нет. Не смей прерывать беременность, ты поняла меня? — Да, — Нарцисса скрипнула зубами и поднялась, — но я не буду воспитывать этого ребенка, он мне не нужен. — Я услышал тебя, им займутся обученные люди. Женщина стремительно покинула кабинет, а Малфой устало потер лоб и достав пергамент, принялся писать просьбу о встрече. Кальцифер ничего не делает просто так, а уж то, что именно он частично или полностью снял проклятье, Люциус не сомневался.