Чистая любовь.

«Внутри меня живут цветы, такие чёрные, с шипами. Они не могут жить без темноты, я поливаю их слезами».

      — М-м-может, т-ты хоч-чешь зайт-ти на… ч-чай?       — С радостью.       Чанёль паркуется и выходит из машины, подходя к ожидающему его и нервно переминающемуся с пяток на носочки у тротуара Бэку. Парень поднимает голову и видит мягкую улыбку, после чего его щёки вмиг розовеют, а сам он разворачивается и топает к жилому дому. Пак смотрит на его узкие плечи и замечает чужую нервозность.       — Какой этаж? — остановившись у лифта, спрашивает мужчина, наблюдая, как Хён шагает к ступенькам.       — В-восьмой, — тихонько и с опаской отвечает Бэк, всё ещё поглядывая на лестницу и надеясь, что Чанёль сейчас не предложит…       — Поехали на лифте, — уже предложил. И даже вызвал лифт, отчего парень распахивает глаза, мотает головой и снова отходит назад. — Не переживай, я же рядом буду, — вот только легче от этого как-то не становится, но Ёль протягивает свою руку, ожидая, что её возьмут. И это отдалённо напоминает сцену из «Золушки», вот только Бэкхён, чуть помедлив, неуклюже хватается за запястье и слегка тянет альфу в сторону лестницы.       — Н-нет, л-лучш-ше п-п-пойдём по ст-т… — однако и мужчина не собирается подчиняться, поэтому останавливается и начинает тянуть опешившего парня обратно, но тот сопротивляется.       — Я хочу на лифте, — Чанёль понимает, что выглядит глупо, капризничая, словно ребёнок, которому не покупают игрушку, но он не может по-другому, потому что всеми силами хочет помочь Бэкхёну избавиться от фобий и убедить, что ничего страшного не случится. А если они всё-таки застрянут, кто-то в любом случае вытащит их.       — А я н-нет! Ай! — Бэкхён вскрикивает и отпускает мужчину, чувствуя дрожь и резкую боль в ногах, после чего зажмуривается, опускается на корточки и, обхватив коленки руками, тихо поскуливает, заставляя Пака забеспокоиться.       — Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? — Чанёль вмиг оказывается рядом, тоже присев, но омега мотает головой и утыкается носом в колени. Альфа кладёт свою ладонь на чужую руку и поглаживает. — У тебя что-то болит, да? Мне позвонить Сехуну? Или отвезти тебя в больницу?       — Н-ноги… Пр-рости, с-сейчас пройд-дёт… — Хён извиняется, всё также не поднимая головы. Чанёль вздыхает, встаёт позади омеги и поднимает того на руки всё в таком же сидячем положении, шокируя. — Ч-что т-т-ты д-делаешь?       — Это ты меня извини, я не хотел причинять тебе боль и не рассчитал силу. Раз уж тебе больно и ты не хочешь в лифте ехать, тогда придётся пешком. Как раз спортом после плотного ужина займусь, — смеётся Пак, ощущая чужие мурашки, но стоит ему подняться на пару ступенек, как юноша начинает дёргаться и просить отпустить. Мужчина слушается.       — Я п-п-поеду, т-тольк-ко не н-нужно м-меня больш-ше так под-днимать, — и медленно, чуть прихрамывая, он шагает к лифту, но не спешит заходить один. Чан подходит и, к чужой неожиданности, укладывает широкую ладонь на узкую талию, придерживая и помогая зайти. Хён снова чувствует, как всё внутри него приятно напрягается, но стоит дверям закрыться, как всё сменяется страхом. Чувство неопределённой угрозы и тревожное ожидание чего-то ужасного наполняют его, отчего с каждой минутой становится чуть сложнее дышать, но Чанёль отвлекает его своим вопросом. Его рука неназойливо притягивает ближе, дабы шатен почувствовал защиту, за что тот благодарен и в то же время ему хочется провалиться сквозь землю от смущения из-за такой близости.       — Отчего у тебя болят ноги? — разрывая тишину, интересуется Пак и чуть склоняет голову, чтобы посмотреть на парня, но видит лишь розовые щёчки.       — М-мне нельзя их с-сильн-но нап-пряг-гать без под-дгот-товки, а я нап-пряг, когда тян-нул теб-бя, вот и заб-болели, — он уже ожидает следующего вопроса, но удивляется, когда Пак выдаёт лишь «Прости меня», которое звучит раскаянно и от всего сердца. — Т-ты п-перв-вый, к-кто не ст-тал рас-спраш-шивать.       — Потому что понимаю, что это личное, иначе Сехун рассказал бы мне уже, ведь он тот ещё болтун. Даже хёном меня ни разу не называл, — фыркает и замечает чужой поклон.       — Из-звини, я науч-чу его м-манерам.       — Нет, не нужно, мне так даже комфортней. Не люблю, когда меня называют хёном, потому что это совсем не сближает.       Когда двери открываются, Бэкхён облегчённо выдыхает и направляется к своей двери, уже без сопровождения ладони. Открыв ключом замок, он начинает чуть нервничать, а внутри все органы будто пытаются перевернуться от какого-то неизвестного трепета. Находиться с Чанёлем наедине в одной квартире совсем отличается от кабинета в офисе или даже лифта, потому что… Он выпускает свои феромоны, которые вмиг заполняют небольшую прихожую. Парень старается не обращать на это внимание, вот только получается с трудом, потому что рецепторы обостряются, а из рук всё начинает валиться, словно чужой запах парализует. И Ёль видит это.       — П-п-прох-ходи, — омега указывает на кухню, куда Чанёль и направляется, заранее сняв пиджак. Он садится за стол, наблюдая за забавными копошениями у чайника. — Т-тебе к-какой чай? Или т-ты предп-почитаешь коф-фе?       — Буду то же, что и ты, — кивнув, он тянется к шкафчику над головой, чтобы достать одноразовые чайные пакетики, а Пак смеётся, потому что слышит тихие ругательства в сторону высокого брата, который любит всё засовывать на верхние полки. — Прекрати так переживать и не торопись, я не убегу, — Бэкхён вздрагивает от внезапного баса над ухом, ведь не услышал, как старший тихо подошёл, а затем зажимается, когда мужчина чуть придавливает его своей грудью и тянется за той самой коробкой. — Держи. Тебе нужна помощь? — но Бэк снова краснеет и отрицательно качает головой, после чего Чан садится обратно. Без прежней секундной опоры омега внезапно чувствует слабость в теле, но старается держаться изо всех сил.       — С с-сах-харом? — уточняет Бэк и, получив отрицательный ответ, протягивает кружку, а сам садится рядом и сразу тянется подрагивающими пальцами к шоколадкам, не замечая, как за каждым его действием с интересом наблюдают.       — Бэкхён-и, зачем ты позвал меня к себе? — внезапно задаёт вопрос альфа, отчего парень останавливается, не успев положить сладость в рот.       — Эм… н-ну… Я н-не могу гул-лять в люд-дном месте, а к-когда ты от-тказался погулять с Се и Лух-ханом, я под-думал, что эт-то из-за м-меня и н-не мог позв-волить теб-бе уех-хать домой с плохим наст-троением, — Чанёля удивляет чужая забота, но это оказывается чертовски приятным, что ему в голову приходит дурная мысль покалечиться, чтобы именно Бэк постоянно заботился о нём. Также он замечает, что парень медленно расслабляется и перестаёт подрагивать, как промёрзший котёнок, что радует и подталкивает на ещё более тесный разговор.       — Ты прав. Мне не хотелось прощаться с тобой, но и гулять с ними я тоже не хотел, потому что обоих я уже хорошо знаю, а тебя… Расскажи что-нибудь о себе, — Бэкхён бегает глазами по столу и, наконец съев шоколад, который испачкал пальцы, пожимает плечами.       — Н-но во мне н-нет нич-чего интер-ресного…       — А я так не думаю. Ты умеешь рисовать, я прав? Покажешь мне рисунки?       — Изв-вини, я в-всё сжёг п-пару лет наз-зад, — омега вспоминает тот день, когда приступ усилился и его охватила паника, поэтому он, устав, решает покончить со всем. Он тогда пытался разжечь огонь в квартире, не осознавая всей опасности. И только благодаря Сехуну, который силой выломал дверь, пострадала лишь папка с огромным количеством превосходных рисунков.       — Жаль. А что ты рисовал? — всё не отстаёт мужчина и видит милую улыбку, понимая, что Бэку нравится чужая заинтересованность в его хобби.       — Всё. Но ч-чаще п-портреты люд-дей, — спокойно отвечает, потихоньку переставая так часто запинаться. Он снова хватает шоколадку и кидает в рот, но та пролетает чуть мимо, из-за чего мажет уголок рта. Чанёль, заметив это, усмехается и подсаживается гораздо ближе. Под непонимающий взгляд омеги он тянется пальцем к чужому рту, чтобы стереть пятно шоколада. Бэкхён весь сжимается и опускает глаза, даже задерживая дыхание, потому что мужчина всего в нескольких сантиметрах от него, но следующие действия буквально выбивают из колеи.       — У тебя красивая родинка здесь, над губой, — Чанёль осторожно проводит по ней пальцем и поднимает взгляд точно так же, как и Бэкхён, который резко выдыхает и чувствует лёгкий ток в теле. Однако резко опускает голову, намереваясь отстраниться. Чанёль же оказывается быстрее, поэтому совсем неожиданно для юноши укладывает голову на хрупкое плечо, чуть сгибаясь. Дыханием он щекочет чувствительную шею, тем самым заставив рефлекторно согнуть её, и улавливает лёгкий феромон дождя, отчего блаженно улыбается. Пак снова плохо спал две предыдущие ночи, потому весь день в голове было безумно шумно, а сейчас нет сил ни на что и хочется просто расслабиться, забываясь в этом успокаивающем запахе.       Они сидят так несколько минут, и всё это время Бэкхён не решается пошевелиться или что-то сказать, уже думая, что Чанёль уснул, но это не так. В другой ситуации юноша уже бы скинул голову малознакомого человека, но сейчас он не может, потому что чувствует, как что-то приятное и трепетное разливается внутри. Пак специально продолжает лежать и наслаждаться чужим частым сердцебиением и прерывистым дыханием над ухом. Не выдержав, Хён взволнованно и осторожно касается чужого плеча.       — Т-ты уст-тал? — и это вновь вызывает счастливую улыбку.       — Немного. Хочу ещё немного так посидеть, ты вкусно пахнешь. Твой запах успокаивает, — эти слова удивляют Бёна.       — Т-ты чувст-т-твуешь?       — Конечно. Ты не пахнешь на расстоянии, но если приблизиться к твоим жилкам на шее, то можно уловить свежий дождик, — вяло бурчит альфа, и Бэкхён больше ничего не говорит, потому что слишком ошарашен. Даже Сехун не может почувствовать его феромон и только изредка или же во время течки говорит, что Бэк пахнет. Так каким образом Чанёль смог почувствовать его? Мужчина молча отстраняется и смотрит на парня, что ушёл глубоко в свои мысли. Ёль хочет задать мучающий его вопрос об их истинности, однако решает оставить это на потом, поэтому слегка стучит указательным пальцем по чужой руке, привлекая всё ещё немного размытое внимание. — Нарисуешь меня?       — Ч-что? — альфа видит, как чужие глаза загораются, а также замечает, что Бэкхён не пытается больше отвести взгляд, поэтому, пользуясь моментом, наслаждается медовым цветом глаз. — П-прямо сейчас? Но я… Я в-ведь дав-вно не рисов-вал… — огонёк в глазах медленно исчезает, а взгляд вновь опускается вниз на палец Пака, что до сих пор невесомо и как-то интимно поглаживает его кожу на тыльной стороне руки.       — Ну и что? Попробуй снова. Никогда не поздно начать рисовать заново. Приноси свои принадлежности, а я пока выберу позу, чтобы позировать, — улыбка вмиг озаряет лицо омеги, и он убегает в комнату, чтобы через минуту вернуться с листом А3, лежащем на жёсткой подставке, и чернографитными карандашами разной плотности. Он вновь садится напротив и, продолжая улыбаться, наблюдает за мужчиной. — Как мне стоит сесть? Улыбнуться?       — Н-не знаю. Как хоч-чешь, — отвечает шатен и берёт в руки один из карандашей, однако альфу этот ответ не устраивает, поэтому он хмыкает и чуть наклоняется вперёд, направляя пристальный взгляд на замеревшего Бэкхёна, чьи щёки за секунду краснеют, уголки губ опускаются, а глаза расширяются от неожиданности следующих слов:       — Может, мне улыбнуться так же, как и на фото, которое ты пристально разглядывал? — Бён снова не знает, что на это ответить, а в голове лишь: «Он узнал! Он всё видел!», после чего Бэк поднимает лист с колен, полностью прячась за ним от этих игривых глаз. — Да всё в порядке, не переживай. Мне даже приятно, что я вызываю в тебе такой же интерес, как и ты во мне, — и сердце вновь не знает, как ему скакать в этой тесной грудной клетке. — Как мне всё-таки лучше сделать?       — П-просто… Просто пок-кажи то, ч-что чувст-твуешь, — тихо шепчет омега, в ожидании закусывая нижнюю губу и демонстрируя проницательному взору альфы всё ещё алые щёки. Чанёль, слегка помедлив, согласно кивает и, расслабившись, откидывается на спинку стула, растягивая губы в лёгкой, но чувственной улыбке. Он думает, что этого достаточно, но его сильные пальцы на автомате тянутся к рубашке, расстёгивая первые три пуговицы. Без задней мысли, ему просто жарко находиться в одном помещении с омегой, да и одежда будто специально сдавливает и не даёт нормально вздохнуть. Была бы его воля, он бы уже разделся, но он вовремя себя останавливает, вспоминая, что не у себя дома.       Дыхание Бэка сбивается, но он старается не показывать этого, прячась за бумагой. Ничего же страшного не произошло, Чанёль не разделся полностью. Считая про себя несколько секунд, тем самым восстанавливая сбившееся дыхание, Бэкхён обещает себе не смотреть ниже кадыка, после чего наконец вытягивает руку вперёд и приступает изменять пропорции карандашом. Омега просит, чтобы тот не смел двигаться, отчего вызывает у альфы негромкий смех. Бён рисует медленно и плавно, без каких-либо резких движений, и при этом на его лице отражается полное спокойствие, умиротворение и сосредоточенность, что не может не показаться милым. Омега так увлечён портретом, что не замечает, как Чанёль, медленно достав из кармана брюк телефон, быстро набирает и отправляет сообщение Лухану с просьбой погулять ещё часок-другой, а когда младший замечает, то недовольно шикает и просит вернуть прежнее выражение лица, отобрав устройство.       — Ты сам на это под-дписался, так что не рып-пайся, — усмехается шатен и не обращает внимание на чужое удивление, а Чанёль вновь и вновь прокручивает в мыслях слова омеги, которые тот произнёс почти без запинки, да ещё и впервые в шуточной форме.       — А ты, и правда, перестаёшь так сильно запинаться, когда над чем-то сосредоточен, — отвечает Пак, но когда Бэк вновь поднимает свои глаза на острые черты лица, его щёки по новой начинает обдавать жаром, потому что он видит слишком сексуальную и даже немного властную улыбку.       — Л-лицо! — Бэкхён хмурится, отводит взгляд и слышит извинения. — А если п-продолжишь так гов-ворить, то я в-вообще разг-говар-ривать пер-рестану с тобой… К т-т-тому же, м-мы не так близк-ки с т-тобой.       — Не близки?! Да мы почти лучшие друзья, о чём ты?! — забавно возмущается Ёль, при этом хлопая своими длинными ресницами, что веселит юношу, но мужчина быстро успокаивается и продолжает:        — Я не хотел тебя этим задеть, но почему ты так зациклен на своей речи? Я имею в виду, что сейчас никому нет дела до того, как ты разговариваешь, потому что люди обращают внимание на то, о чём ты говоришь. Наверное, ты постоянно думаешь про себя: «Лучше помолчу, иначе начну заикаться, и все подумают, что со мной что-то не так», — Бэкхён поджимает губы, продолжая вести карандашом по бумаге, ведь Пак попал прямо в точку. — Просто прекрати так думать и не бойся разговаривать с людьми, это поможет тебе избавиться от «проблемы». А если тебя кто-то обидит, просто тыкни пальцем, и я побью его! Хотя Сехун упоминал, что у тебя тоже тяжёлая рука, — омега, не ожидавший шутки посреди серьёзного монолога, озадаченно поднимает глаза на уровень чужого носа, а когда до него доходит смысл слов, то начинает тихо смеяться, как-то мило сжав плечи, походя на клубочек. И Чанёль соврёт, если скажет, что не хочет остановить этот момент, любуясь им всю жизнь.       Прежде ему не доводилось испытывать таких сильных чувств и желание всё время находиться рядом с человеком, которого он знает всего ничего, поэтому сейчас он немного сбит с толку. В нём колеблются разные противоречия на этот счёт, ведь Ёль никогда не был таким по отношению к омегам, не сближался с ними так быстро и, более того, не ложился на омежье плечо ни с того ни с сего, но стоит ему вспомнить, что это абсолютно иной случай, как всё само собой разрешается.       — Кажется, ты его часто бьёшь.       — В-вовсе нет, он д-драмат-тизирует, — невозмутимо отвечает парень. — П-просто иногда слегка шлёп-паю, когда руг-гается мат-том или д-донимает своими подк-колами.       — А он чуть ли не ревёт, ноя о том, что его попочка сильно пострадала, — Бэкхён начинает смеяться, но уже чуть громче, показывая альфе себя под другим углом, чем заставляет впиться взглядом и даже перестать дышать, лишь бы не спугнуть, но выходит наоборот. Шатен, заметив это, тушуется и прикрывается листом.       — П-прекрати см-мотреть так н-н-на меня…       — Прости, — Чанёль прочищает горло и выполняет просьбу, переставая пускать из глаз искры. — Я тоже его ругаю за плохие выражения. Да мы с тобой прям идеальные родители! — радостно заявляет Пак, но слышит лишь фырканье.       — Нет, Се т-только мой сын-нуля. У т-тебя есть Лу.       — Эй! Ты явно имеешь что-то против меня, да? Признавайся, ты ведь явно невзлюбил меня. Уже второй раз отвергаешь, — Бэкхён снова смеётся и отрицательно качает головой, опровергая слова альфы, после чего, сделав последний штрих, разворачивает свой рисунок.       — Вау… — только и выдыхает брюнет.       Чанёль не находит слов, чтобы выразить своё приятное удивление. Он осторожно берёт лист и внимательно рассматривает своё лицо, что так чётко и ровно нарисовано. Омега нарисовал каждый изгиб, каждую родинку, каждую морщинку и даже ямочку, что очень мило смотрелась на щеке. Пак ещё никогда не видел, чтобы такой портрет рисовали всего за полтора часа, потому что эта работа как минимум трёхчасовая, поэтому Чанёль только и делает, что восхищённо вздыхает. Бэкхён же, довольный реакцией, улыбается ещё шире и опускает взгляд на свои пальцы.       — Можно забрать себе?       — Кон-нечно! Я ведь д-для тебя нарис-совал.       Они разговаривают ещё полчаса обо всём и в то же время ни о чём, сближаясь и узнавая что-то новое друг о друге. Бэкхён понял, что Чанёль может быть и твёрдым, как сталь, и мягким, как булочка. И этот контраст порой озадачивает, но ни в коем случае не отталкивает. Чан же понял, что омега вовсе не замкнутый в себе и не застенчивый, ведь стоит его чуть разговорить, как тот начинает шутить и веселиться, уже гораздо чаще поднимая свои глаза. Когда телефон вибрирует от сообщений, гласивших, что Лухан ждёт у подъезда, Пак грустно говорит об этом омеге, чьё лицо тоже заметно опечаливается, и это очень нравится, ведь значит, что Бён тоже не хочет расставаться. Затем он поднимается, забирает рисунок и направляется в прихожую, но разворачивается у самой двери.       — Спасибо тебе ещё раз за приятное времяпровождение и за рисунок. Буду бережно хранить его, — сказав это, мужчина вновь замечает румянец на омежьих щеках, после чего протягивает руку и дотрагивается до чужих щёк большим пальцем, потирая горячую кожу. — Также я надеюсь, что в нашу следующую встречу ты не станешь избегать меня, а наоборот, будешь таким же болтливым.       — Пф… В-ведёшь себ-бя, словно м-мы… — Хён, поняв, что сказал это вслух, замолкает, и от своих же слов краснеет пуще прежнего. Он отодвигает руку альфы в сторону, слыша смешок.       — Мы что? — Ёль наклоняется вперёд, чтобы быть на одном уровне с парнем и заглянуть в лицо, но тот наоборот утыкается носом в свою футболку.       — Нич-ч-чего…       — Бэкхён, я же говорил не опускать так голову, отвалится ведь, — Чанёль обеими ладонями поднимает её, заглядывая в расширенные и бегающие зрачки, однако Бэкхён снова отходит назад с колотящимся сердцем.       — Поч-чему теб-бе так нрав-в-вится под-днимать мою г-голову, — Бэк задаёт риторический вопрос, а в голосе слышны нотки недовольства.       — Мне нравится смотреть тебе в глаза, потому что они красивые. В любом случае мы уже подружились, поэтому я, правда, надеюсь, что ты не будешь шарахаться от меня и так часто смущаться.       Бэкхён, закусив губу, кивает и наблюдает, как мужчина открывает дверь и разворачивается, вот только не успевает сделать шаг, как встречается носом с удивлённым Сехуном, глаза которого за секунду ехидно щурятся, не предвещая ничего хорошего.       — Оу, Чанёль, — Хун коварно улыбается и игриво проводит ладонью по чужому плечу, придвигая ближе, чтобы прилипнуть лбом к мужчине. Бэкхён удивлённо смотрит из-за спины Пака, а тот в свою очередь даже бровью не ведёт на выходки младшего, словно каждый день О так «подкатывает».       — Твоя задница загораживает мне путь, — твёрдым голосом произносит Ёль, но Се только усмехается.       — Ох, так подвинь её. Моя задница только для тебя, — услышав эти слова, Бэкхён шокировано раскрывает рот, а затем, опираясь одной рукой о Пака, вытягивает ножку с жёлтым носочком, чтобы со всей дури пнуть брата по ноге, тем самым повергнув Чанёля в шок. Младший вскрикивает и отодвигается, освобождая проход и потирая ушибленное место.       — Ай! Это ведь просто шутка! — скулит мужчина, а Чанёль так и стоит в удивлении, поочерёдно переводя взгляд с изогнутых бровей Хуна в разъярённые глаза Бэка.       — Ничего себе ты пнул… А сам говорил «легонько шлёпаю», — и усмехается, потому что Бэкхён, поняв, перед кем стоит, быстро приходит в себя и бубнит извинения. — Тогда я… Эм, пойду, меня Лу ждёт. Хорошего вам вечера.       Чанёль улыбается Бёну и проходит мимо альфы, заодно потрепав его волосы в знак поддержки, потому что знает, как это больно. Бэкхён затаскивает брата в квартиру, закрывает дверь и приступает сверлить осуждающим взглядом, ожидая оправдания, прямо как в детстве. Однако их не следует, потому что Сехун лишь ошарашено хлопает глазами, так же смотря на парня.       — Б-Бэк, ты… Ты смотришь прямо на меня, в курсе? Бэкхён, ты не отводишь больше взгляд! — радостно начинает верещать О, пугая юношу, но тот быстро хлопает ладонью по чужому плечу, чтобы тот перестал визжать.       — Я не смотрю тебе в глаза, дуралей! Не п-пытайся улизнуть от т-темы! Разве я не гов-ворил тебе, что н-нельзя так со старшими разг-говаривать?       — Блин… — вздыхает О, потому что не получилось, как и раньше, отвлечь брата и избежать наказаний. — Но ведь мы с ним лучшие друзья и всегда так шутим. Он стал моим другом раньше, чем боссом. К тому же, ты не единственный, у кого есть вопросы, милый братик, — альфа хмыкает, когда шатен всё же опускает голову, и складывает руки на груди.       — Какие вопросы?       — А вот насчёт этого я как раз хотел с тобой поговорить, — отвечает мужчина и, стянув обувь, утаскивает старшего в комнату, где усаживает на кровать, а сам садится напротив. Он берёт в свои руки ладошку омеги и направляет серьёзный взгляд, давая понять, что это что-то, что очень беспокоит младшего. — Ты очень сильно изменился, Бэк. И не за четыре года, а за каких-то пару дней. Сегодня я думал, что мне показалось, но это не так… Бэкхён, ты позволил незнакомому альфе дотронуться до себя и даже посмотрел ему прямо в глаза, понимаешь? Я сделал вид, что ничего не заметил, однако не скажу, что это не мучает меня, потому что родного брата ты не подпускал к себе около года, а насчёт зрительного контакта я вообще молчу. Это не зависть и не ревность, не подумай, просто… Сейчас у меня есть некие подозрения насчёт всей этой ситуации, но озвучивать я их не буду, потому что, думаю, ты и сам их понял. Хочу услышать это от тебя, — закончив, Сехун чуть сжимает руку парня, ожидая его дальнейших слов, но Бэкхён не торопится отвечать, только опускает голову и закусывает губу. — Заметь, я не стал спрашивать, зачем ты привёл его к нам сразу после ужина. Я доверяю Чанёлю, ведь он и мухи не обидит и он мне как брат, но всё же он — альфа.       — Я п-понимаю. Прости… Это не зависит от меня, понимаешь? Я не знаю, почему, но когда он дотрагивается, я не чувствую отвращение или страха. Будто во мне вовсе нет всех этих фобий… Мне нужно поговорить с Сухо.       — Тут и без него всё понятно. Бэкхён, вы…       — Нет! — шатен резко перебивает альфу и качает головой. — Я не хочу это слышать, потому что всё не так.       — А как тогда? Ведь только благодаря нему ты смог пожать руку Лу. Если ты не хочешь признаваться мне, то хотя бы себе не ври, — О вздыхает. — Как бы странно это не звучало, но Чанёль может стать твоим исцелением. Ты не сможешь всё время убегать, потому что, как ты и сказал, это не зависит от тебя, поэтому в один момент это всё же настигнет тебя.       — Сехун, я же сказал «нет». Мы просто стали друзьями, поэтому давай закроем тему, — твёрдо отвечает омега и слышит ещё один тяжёлый вздох, от которого появляется чувство вины.       — Как скажешь.       После этого Хун поднимается и направляется к своему шкафу, попутно снимая с себя одежду. Ему ещё многое хочется сказать, и сейчас он обижен тем, что омега не хочет слушать и принять слова, зациклившись на том, что из-за своих фобий его никто не полюбит. Бэк же молча выходит из комнаты и направляется в душ. Ему тоже не хочется заканчивать разговор на такой ноте, однако и слушать о небылицах он тоже не желает.       Утром между ними возникает некое напряжение, потому что никто из них не решается сказать что-то помимо «доброго утра». Бэкхён не выдерживает первый, поэтому откладывает ложку и отодвигает тарелку, снова опустив голову.       — П-прости меня, Хун-ни, но я, правда, ещё не г-готов к такому отважному шагу. Мне ст-трашно думать, что мы ист-тинные, потому что я ещё не выл-лечился от болезни, а таким я ник-кому не нужен и… — но в этот раз перебивают Бэка. Сехун звучно кидает ложку в тарелку и ударяет по столу, пугая брата, который сжимается всем телом.       — Да как же ты не понимаешь, что это не болезнь вовсе! Да, в прошлом с тобой произошли ужасные вещи, которые и врагу не пожелаешь, но, Бэкхён, прошло ровно четыре года, и пора бы уже отпустить прошлое и идти дальше! Ты нужен мне, понимаешь? Мне нужен мой прежний жизнерадостный брат, с которым мы шутили, смеялись, мечтали о любви и не думали о плохих вещах, — парень, ошарашенный словами мужчины, продолжает молчать, с силой закусив внутреннюю сторону щеки, чтобы не заплакать. — Я ухожу на работу, — О поднимается, кладёт тарелку в раковину и тихо уходит.       Оставшись наедине, омега даёт волю слезам и начинает громко рыдать, словно пятилетний ребёнок. Слёзы ручьём стекают по щекам, не намереваясь останавливаться, из-за чего тело начинает содрогаться, а чувство вины и мысли «почему я такой никчёмный?» заполняют его голову и лучше от этого не становится. Бэкхён редко плачет, но даже когда такое случается, всегда начинается паническая атака, от которой дышать с каждой минутой становилось всё труднее, и в такие моменты он, как и сейчас, бежал в комнату, забирался в шкаф и набирал номер Чунмёна.       — «Алло?» — Ким сразу же отвечает на звонок, но, услышав вместо привычного голоса частые всхлипы и тяжёлое дыхание, понимает, в чём дело. — «Так, Бэкхён, дыши! Я уже выезжаю, поэтому постарайся продержаться как можно дольше! Продолжай дышать и всё будет хорошо!»       Сбросив вызов, мужчина просит прощение у клиента, быстро собирает всё нужное в сумку и выбегает из клиники. Через двадцать минут он уже стоит за нужной дверью и достаёт из кармана ключи, которые когда-то ему вручил Сехун именно для таких неожиданных случаев. В квартире подозрительно тихо, а на зов Бэк никак не отзывается, и это безумно заставляет нервничать. Сухо проходит в небольшую комнату и распахивает шкаф с одеждой, но каково было его удивление, когда оттуда, прямо в руки, падает омега без сознания.       — Бэк? Бэкхён, ты слышишь меня?! Чёрт!       Выругавшись, он поднимает довольно лёгкого парня на руки и уносит к лифту. Спустившись к машине и посадив Хёна на переднее сидение, сам садится за руль и заводит двигатель. Мён знает, что Бэкхён не будет рад, когда поймёт, что проснулся не дома, а в больнице, где повсюду бегают люди. Однако выбора-то другого особо нет.       Сехун приходит на работу весь угрюмый и даже не предпринимает попытки спрятать свои феромоны, которые плохо влияют на некоторых сотрудников. Но лицо альфы настолько напряжённое и злобное, что никто не решается подойти и попросить проконтролировать запах. Ровным и быстрым шагом он поднимается на нужный этаж и прямиком направляется в кабинет, а Лухан, который даже радостно поднялся, завидев своего парня, хмурится и идёт следом, однако прямо перед его носом неожиданно хлопают дверью. Конечно же, это действие мужчины обидело блондина, вот только он не хочет распахивать дверь со всей дури и начинать скандалить, поэтому тихонько стучится и заходит внутрь.       — Привет, — осторожно здоровается Лу и медленно подходит к О, чтобы через пару секунд прильнуть к крепкой груди и сцепить пальцы за чужой спиной.       — Привет, — твёрдо отвечает альфа, чем немного пугает, потому что Хан раньше никогда не видел его в таком состоянии.       — Я думал, что нос прищемлю, когда ты дверь захлопнул.       — Прости, не заметил тебя, — вздохнув, он проводит ладонью по светлым волосам и кладёт подбородок на светлую макушку, смягчая тон.       — Что у тебя случилось? Ты даже феромоны не спрятал… — Лухан медленно пробирается под пиджак и начинает гладить широкую спину, надеясь таким образом приободрить.       — Ничего такого, просто с Бэком поссорился. Я накричал на него, сказав, чтобы он уже забыл прошлое и что я нуждаюсь в прежнем брате, а затем ушёл, — Сехун прикрывает глаза, отдаваясь ощущениям. На душе так паршиво, словно всё разрывается на части от своего подлого поступка. Он не должен был говорить тех колких слов человеку, который отдал всё ради счастливой жизни альфы. Ему так хочется побить себя, выбить всю душу и вырвать язык. Но он не может ничего сделать, кроме как просто стоять в утешающих объятиях.       — Хун-ни, ты ведь знаешь, что нельзя ссориться с братом. Ты должен попросить прощения.       — Пф, кто бы говорил. Вы с Ёлем каждый день цапайтесь.       — Это не одно и то же. Если мы чувствуем, что виноваты за свои слова или действия, всегда извиняемся. Ты неизменно должен быть на стороне Бэка, даже если знаешь, что он не прав, просто потому, что он омега. Ты должен быть рядом с ним и всегда защищать, просто потому, что он слабее тебя. Альфе всегда легче пережить какое-то ужасное событие, но мы, омеги, в разы чувствительнее и восприимчивее. Нам тяжелее вынести такой груз, который носит на своих плечах твой брат. Не знаю, какой именно кошмар он пережил, перевернувший всю его жизнь с ног на голову, но он очень сильный. Однако если сейчас тебя не будет рядом, то твои обидные слова сломают его.       — Ты прав… Я извинюсь вечером, поэтому давай сейчас сосредоточимся на работе, — Лухан поднимает голову и получает лёгкий поцелуй в губы. — Спасибо тебе, милый.       Закончив разговор, оба парня направляются на совещание, которое длится около получаса, а затем собираются в кабинете Пака, чтобы обсудить все детали насчёт нового дизайна обуви. Чанёль сразу замечает настроение друга, однако от вопроса его останавливает омега, на пальцах показав, что он сильно поссорился с Бэком.       — В общем, Сехун, подумай над этой частью и завтра покажи наброски, а если ничего не выйдет, то будем думать вместе. И ещё… Ответь на звонок, — просит Чан, понимая, что О даже не слышит вибрацию в своих брюках.       — Извини. Алло? — но стоит младшему взять трубку, как его барабанная перепонка еле выдерживает такого громкого крика, который отчётливо слышен в тихом кабинете.       — «Сехун, мелкий ты негодник! Что ты такого наговорил Бэку, что он бредит сейчас?! Дуй в больницу, я шкуру с тебя сдеру!» — услышав о больнице, альфа белеет на глазах, а его руки заметно начинают подрагивать. Лухан с Чанёлем так же напрягаются, ожидая вопроса О, который не заставляет долго ждать.       — Б-больница? С ним всё хорошо?!       — «У него опять случилась паническая атака, но в этот раз он не смог справиться с ней и потерял сознание, сидя в шкафу. Мне пришлось привезти его сюда, но он не просыпается и только плачет, поскуливая твоё имя. Он нуждается в тебе, поэтому сажай жопу в машину и чтобы через десять минут был тут! Адрес скину», — Сехун сбрасывает вызов и поспешно направляется к выходу. Пак, приказав брату оставаться в компании, следует за младшим, и у самой машины останавливает, выхватывая ключи.       — Ты не в лучшем состоянии, чтобы водить машину, поэтому поведу я. Садись, — альфа благодарно кивает и садится на переднее сидение, прося ускориться.       Дорога занимает немного времени, которое очень давит на Хуна. Чанёль краем глаза видит, как тот нервно дёргает ногой и кусает заусенец на пальце, что не очень приятное зрелище. Вздохнув, старший одергивает чужую руку ото рта, а на светофоре разворачивается всем корпусом и успокаивающе кладёт ладонь на тёмные волосы, чуть взлохмачивая.       — Мы почти приехали. С ним всё будет хорошо, не переживай так. В больнице о нём позаботятся, да и Сухо рядом, — О не отвечает и поворачивает голову в сторону окна. Чанёль убирает свою ладонь и спокойно продолжает ехать, хотя в душе он переживает не меньше Сехуна.       Доехав до высокого здания, Сехун буквально вылетает из машины, не ожидая, пока Пак припаркуется, и направляется к входу. Ему понадобилось пять минут, чтобы выпытать у медсестры нахождение брата и, наконец узнав, бежит прямиком в палату.       — Бэк! — распахнув дверь, мужчина видит сидящего на стуле Чунмёна, который осторожно вытирает салфеткой влажные красные глазки. Се хнычет, как ребёнок, и подбегает ближе, сразу хватая зажатый кулачок омеги и отказывается садится на уступленное Кимом место, потому что сразу снимает с себя пиджак, отодвигает одеяло и ложится на самый край, при этом крепко обнимая парня. — Бэкхён-и, прости меня, пожалуйста… Прости своего глупого брата…       — … Сеху-у-ун, — вновь тихо скулит Бэк, и альфа большим пальцем вытирает крупную слезу, что катится по виску, неприятно заливая уши. О целует в мягкую щёчку и ластится ближе, стараясь не задеть руку с катетером. Чанёль, который еле нашёл место для парковки, тихо стучится и заходит в палату, но совсем не удивляет Мёна своим присутствием, словно тот знал, что Пак придёт, поэтому сейчас безразлично проводит по нему взглядом и вновь обращается к Се.       — Врач сказал, что он скоро проснётся, а когда капельница закончится, то можно будет идти домой, — говорит Ким, но не услышав ответа от младшего, начинает злиться. — Да что ты, чёрт возьми, наговорил ему? Опять дал повод вспомнить прошлое? Сехун, мы четыре долгих года упорно шли к тому, чтобы вылечить его повреждённую психику, а за два последних он ни разу не падал в обморок, что является огромным прогрессом, поэтому ты не можешь говорить всё, что вздумается. Ты не можешь всё испортить и отправить эти годы на помойку. Я знаю, что тебе тяжело, но нельзя говорить об этом ему, понимаешь? Ты можешь выговориться мне, Ёлю или Лухану, но не Бэку, потому что он одинок. Он не может так же поговорить с кем-то и всё держит в себе, стараясь не беспокоить тебя и не заставлять волноваться.       — Я не хотел… Я был на эмоциях и не подумал о его чувствах, — хрипло отвечает Хун, но голос дрожит, а чтобы скрыть слёзы, утыкается в шею омеги, тихо всхлипывая.       Чанёль молча стоит у кровати и не может оторвать глаз от Бэкхёна, чья нижняя губа дрожит, влажные реснички подрагивают, а пальцы так же крепко зажаты в кулачки. Ему безумно хочется лечь по другую сторону и тоже обнять, однако сейчас он может только стоять и наблюдать. Через минут пятнадцать в палату заходит врач и, проверив капельницу, просит родственника пациента заполнить бумаги. Сехун нехотя отстраняется и направляется за бетой средних лет.       — Посиди пока с Бэком, а я пойду с ним, потому что он не сможет грамотно всё заполнить, — Сухо указывает в сторону ушедших и, получив кивок, выходит, закрывая дверь.       Пак садится на стул и смотрит на напряжённое, но такое нежное лицо. Протянув руку, он разглаживает большим пальцем нахмуренные брови, а потом пытается раскрыть ладошку, однако даётся это с трудом. Когда кулак всё же раскрывается, брюнет видит красные полумесяцы от ногтей, которые сильно впились в тонкую кожу.       — Не бросай меня… — тихо и без запинки скулит юноша, намереваясь снова сжать руки, но ему не позволяют. Альфа свободной рукой проводит по посветлевшим волосам, от которых краска немного смылась, а корпусом наклоняется ближе к уху, чтобы прошептать:       — Он никогда не бросит тебя, поэтому просыпайся и прости его. Ты же смелый и храбрый мальчик, поэтому не плачь больше. Ни Сехун, ни Чунмён, ни я или Лу не оставим тебя в одиночестве. Просыпайся, и мы поедем домой, хорошо? — Бён в полудрёме согласно скулит и выдыхает, а Чан отодвигается и подносит к губам хрупкую, бледную ладонь, чтобы поцеловать красные порезы, теперь уже точно зная, что никогда не уйдёт от этого омежки.