«Всё так, как и должно быть. А хорошо или плохо, мы поймём после. Больно — не всегда плохо, а приятно — не всегда хорошо».
Стрелка на часах указывает четыре утра, но Бэкхён всё ещё спокойно сидит на месте Чанёля, в то время как сам мужчина располагается напротив, и старательно изучает материалы в своём ноутбуке. Сехуну омега приказал обнимать Лу столько, сколько младший посчитает нужным, но альфа долго упрямился, за что нехило получал по лбу. Сейчас же на диване Лухан тихонько сопит в шею О, наслаждаясь близостью с истинным, пока тот рассматривает прошлые эскизы и старается не думать об усиливающемся запахе роз. За стенами кабинета доносятся голоса сотрудников, которые тоже продолжают работать в это время, будто сейчас только начало рабочего дня. — Давай закончим на сегодня, — вполголоса говорит Пак, когда видит двадцать третий по счёту зевок. — У тебя с головой и челюсть отвалится, — Бэк виновато давит улыбку, но всё также старается не смотреть на мужчину. Хоть его лицо и говорит о спокойствии, в голове сплошной кавардак из-за давней минутной близости. — Я останусь здесь, — тихо подаёт голос подслушавший разговор Сехун, на что Чан мотает головой. — Ты поедешь домой и примешь душ, Бэкхён выспится, а я отвезу Лу к родителям. Нужно ещё таблетки купить… — последнее предложение он произносит себе под нос, но омега слышит это и краснеет. Для Хёна слово «течка» является чем-то постыдным и чем-то слишком личным. Он не может говорить об этом даже с другими омегами, а когда слышит от альф, так вообще хочет провалиться куда-нибудь подальше, да поглубже. Вот и сейчас прячет нос. Сехун вздыхает, поднимается и берёт омегу на руки, слыша какой-то умилительный лепет о том, какая вкусная была курочка. Бэкхён тоже встаёт с нагретого места, аккуратно складывает листы и быстро топает ближе к брату, чтобы Ёль не успел его остановить, схватив за предплечье. Пак удивляется этому действию, однако понимает причину, почему и усмехается. Выключив в кабинете свет, они выходят и видят, как сотрудники, будто не спавшие весь год, сейчас с огромными кругами под глазами пытаются что-то начеркать на своих листах, еле разлепляя веки. Хёну становится настолько жалко их, что он готов сам отправить всех домой. Чанёль, будто прочитав мысли, опережает и подаёт голос: — Не стоит так убиваться. Здоровье важнее, поэтому, если устали, отдохните, а потом продолжайте. Вы сегодня тоже хорошо постарались, — сотрудники разом поднимаются, будто по сигналу, и с улыбкой на лице низко кланяются. Бён, прячась за Хуном, идёт близь к стене и смотрит себе под ноги, тоже незаметно улыбаясь. Спустившись на парковку, они направляются к машине Пака, которую мужчина снимает с сигнализации. Бэкхён останавливается в пяти метрах, ожидая Сехуна, который подходит, открывает дверь и усаживает своего парня на переднее сидение. И только он тянется, чтобы пристегнуть ремень, как Лухан хватает его за шею и что-то щебечет на ухо. Стоявший позади Чанёль по заалевшим ушам О сразу понимает, что это дело закончится нескоро, поэтому подходит к Бэкхёну, который начинает заметно нервничать. — Сильно устал? — спрашивает Ёль, на что младший отрицательно качает головой. Мужчина замечает, как тот тянет вниз рукава своей джинсовки, поэтому думает, что Хёну холодно. — Я… Я п-пойду к маш-шине, — тихо отвечает и разворачивается спиной, но не успевает ступить и шагу, как Чан берёт его за руку и разворачивает обратно к себе. Альфа снимает с себя пиджак и накидывает на вздрогнувшего от неожиданности парня. — Н-не ст-т-тоило. — Почему нервничаешь и снова избегаешь моего взгляда? — Чанёль тянется к тонким пальцам юноши и оглаживает нежную кожу. Бэк упрямо молчит, и старшему приходится чуть согнуться, чтобы заглянуть под его чёлку, однако у него ничего не выходит. — Бэкхён, что случилось? — он меняет свой тон с любезного на серьёзный, из-за чего омеге становится немного не по себе, но он всё равно продолжает молчать, как партизан. — Если продолжишь молчать, я отвезу тебя к себе домой и буду пытать. Я тебя чем-то обидел? — Н-нет… вов-все нет… — наконец выдавливает из себя юноша и чуть отворачивает голову в сторону машины, у которой по прежнему стоит О. — З-зачем т-т-ты в каб-бинете… п-п-приж-жался, — омега не договаривает, ведь ему сложно справиться с мыслями, отчего он раздражается и вновь надувает щёки. Чанёль понимает чужую реакцию, поэтому уголки его губ неумолимо тянутся вверх, и он решает немного поиграть. — Что сделал? — Бён краснеет пуще прежнего, мимолётно поднимая глаза, но видит во взгляде напротив только плещущиеся озорные искры. Только Бэк не разделяет чужого веселья совершенно. Высвободив свою ладонь из рук альфы, он нервно заламывает подрагивающие пальцы, в надежде хоть немного совладать с собой, и, прилагая недюжинные усилия, шёпотом повторяет: — П-прижимался к-ко мне… — Чтобы разглядеть, что там рисует Се. Просто за тобой было плохо видно, — невозмутимо отвечает альфа, думая, что тот поймёт его явную ложь. Бён всё-таки значительно ниже его, чтобы помешать разглядеть что-то из-за своего роста. Но, очевидно, Чанёль произнёс всё со слишком серьёзным выражением лица, и омега действительно поверил его словам. Бэкхён застыл, в смятении прокручивая в голове чужие слова. «Выходит, это я вижу то, чего нет?..» — горечь обжигает омегу и он, кивнув сам себе головой в доказательство своих же слов, отступает от Пака на шаг. Ему больно и обидно от того, что он уже успел поверить в то, что действия альфы по отношению к нему имеют не какой-то поверхностный смысл, а более… личный. — «Какой же я дурак!» — Бэкхён обнимает себя за плечи, совершенно не контролируя, как с каждым мгновением начинает замыкаться в себе всё больше. Старший видит разительные изменения в парне, посему уже хочет спешно оправдаться, что просто неумело пошутил, но не успевает и звука произнести, как его опережает подошедший Хун. — Ну что, поехали? — Д-да… Пока, — сделав лёгкий поклон, быстро прощается с мужчиной Бэк, чем удивляет Пака, и стремительно направляется к машине своего брата. — Он на что-то обиделся? — не понимая странного поведения, спрашивает младший, на что Пак пожимает плечами и смотрит вслед удаляющемуся юноше. — Тоже без понятия… — Омеги такие странные… Нужно голову сломать, чтобы хоть немного понять их. Ладно, до завтра, — Сехун хлопает друга по плечу и идёт к своей машине. Сев за руль, поворачивает голову на блондина, который от своих мыслей даже не моргает. Вздохнув, Се не решается подать голос и спросить, что же произошло за такое короткое время, поэтому только заводит двигатель и выезжает на трассу. Бэкхён продолжает молчать и смотреть на свои пальцы. Затем, повторяя недавние движения Пака, оглаживает кожу на костяшках, тем временем его голову не покидают назойливые мысли и сказанные ранее слова. — Бэкхён? — из мыслей вытаскивает взволнованный голос брата, на которого Хён переводит взгляд. — Я тебя раз пять звал. У вас что-то случилось? Ты выглядишь подавленно, — брюнет, стараясь следить за дорогой, всё же несколько раз поворачивает голову в сторону своего «пассажира», а его брови заломаны, выражая явное беспокойство. — Нет, всё в порядке. П-просто задумался о рисунках, прости, — врёт старший. Ему безумно хочется рассказать всё, обсудить, но он не может. — Ты сегодня очень помог. Благодаря тебе у меня появилось много новых идей. Мне бы хотелось, чтобы ты поработал с нами эти две недели, но тебе будет очень тяжело не только приезжать, но и находиться в такой обстановке. — Нет, всё в порядке, я ведь могу с тобой приезжать или, как обычно, на такси, если ты решишь на ночь там остаться. Но… Чанёль не под-думал, что может не успеть предоставить дизайн за две нед-дели? Этого времени хватит только на то, чтобы просто нарисовать обувь, а цвет и материал… это невозможно. — Он не такой легкомысленный, каким может показаться на первый взгляд. Он серьёзно относится к своей работе. Я знаю, что до того, как я начал работать в компании, был кризис и похуже. Лу рассказывал, что в то время у их отца произошёл сердечный приступ, и пока он лежал в больнице, Чанёль из кожи вон лез, не спал ночами, разъезжал по городу в поисках хоть какой-нибудь помощи, чтобы вытащить компанию со дна. И он смог. Самостоятельно. Возможно, что и проблемы со сном появились именно тогда, хотя я в это мало верю, — брюнет качает головой, а Бэкхён сводит брови к переносице и снова смотрит на О. — Проблемы со с-сном? — Он не рассказывал тебе? — получив отрицательный кивок, продолжает. — Чанёль не может спокойно спать всю ночь, потому что каждый раз ему снятся кошмары и случаются сонные параличи. Бывает, что он не спит несколько ночей, а потом просто отключается на день. Только так высыпается. Я уверен, что это началось после какого-то серьёзного случая в его жизни, но все говорят об обратном. Видимо, чтобы скрыть правду, — О поворачивает голову на вновь ушедшего в свою скорлупу парня. — У каждого есть свой скелет в шкафу. Но, кажется, вы не разговариваете на личные темы? О чём же тогда переписываетесь днями и ночами? — Бэкхён в удивлении распахивает глаза и пытается вспомнить, в какой момент успел спалиться. — От-ткуда ты… Как узнал? — Вы меня оба за придурка-то не держите. Я могу хоть всю жизнь играть в великого слепого, но, что б ты знал, я полностью одобряю ваши отношения. Встречайтесь на здоровье и не переживайте. — Чего? Здесь я старший, поэтому сам решу с к-кем мне встречаться, — выпаливает Бён, но осознав свою ошибку, быстро пытается исправиться. — Т-точнее мы не вст-тречаемся! — О смеётся и переводит тему, дабы не смущать блондина ещё больше. — Кстати, ты хотел со мной о чём-то поговорить. — Дома, — коротко отвечает и отворачивается в сторону окна, наблюдая за людьми. — Ну вот, мы почти дома. — Сехун, нам ехать ещё минут д-двадцать… Don't you worry — Lee Juck (OST reply 1988) Омега усмехается, а мужчина вздыхает, но больше ничего не говорит. Его пальцы тянутся к панели, и он просто включает радио, чтобы перебить некомфортную тишину. Слышится тихая и спокойная мелодия с до боли знакомым текстом. Бэкхён прикрывает глаза, а уголки губ непроизвольно тянутся вверх, и начинает также тихо подпевать, медленно качая головой из стороны в сторону. Альфа так же улыбается и указательным пальцем стучит по рулю в такт. — Этой песне уже лет пятнадцать, а её продолжают крутить по радио, — подаёт голос О. — Р-разве не здорово? Сразу накатывает п-приятная ностальгия о том времени, когда мы были шк-кольниками. Довольно грустная песня. — Не песня грустная, а просто мы её слушали не в самый удачный момент жизни. — Ты прав. В тот дождливый вечер, после криков, скандалов, истерик с просьбами остаться у матери, оба парня возвращались в пустующую однокомнатную квартиру, которую им купили. Бэкхён был ещё совсем юн и незрел, он не окончил даже старшую школу, как вдруг их мама — Чха Ына говорит о том, чтобы парни переехали. Омега не мог поверить в то, как у женщины повернулся язык такое сказать и бросить несовершеннолетних детей на улицу. Её оправданием было лишь: «Я не хочу, чтобы мои старые и неудавшиеся отношения портили будущее», и эти слова окончательно ранили парня, давая понять, что она в них не нуждается и считает обычным грузом из прошлого. На просьбу дать номера отцов, чтобы пожить у них, Ына отказала, понимая, что бывшие мужья попросту могут подать на неё в суд, а Бэкхён понимал, что если пойдёт в полицию, их с Сехуном точно заберут в детский дом до совершеннолетия. В тот проклятый день были сорваны не только связки, но и душа, которую, казалось, уже ничто не может вылечить. Маленький Хун ничего не говорил и просто стоял за братом, обнимая и утешая поглаживаниями, которые никак не действовали. Поздно вечером, сев в такси и погрузив сумки с нужными вещами, оба направлялись в пустую квартиру, где не было даже стула, не говоря уже о кровати. Оба чувствовали обиду и внутреннюю пустоту. Не от того, что остались одни, а от того, что их бросила собственная мать. Бэкхён никогда не чувствовал с её стороны любовь и ласку, только лишь один раз — когда родился малыш Хун. Женщина была так счастлива, что целовала не только младенца, но и старшего сына. Но после развода родителей блондин всегда старался дарить своё внимание альфе, который, больше не чувствующий материнской любви, стал сам не свой. Освоившись в новом доме, Хён вкалывал, как проклятый на четырёх подработках. Он не спал ночами, делая домашние задания и одновременно готовился к экзаменам. Заработав достаточную сумму, первым делом омега купил кровать для Се, а сам спал на жёстком полу, чтобы младшему было комфортно и не болела спинка. Окончив школу, парень даже не думал поступать в институт, хотя высокие баллы позволяли сделать это. Его голову заполняли мысли лишь о том, сколько нужно заработать, чтобы Сехун получил достойное образование, ведь на отправленную матерью сумму они могли позволить себе только недорогую одежду. Время для обоих было очень тяжёлым, однако, шагая рука об руку, у них получилось выбраться из нищеты, позволить себе купить хорошую квартиру и даже машину. — Всегда говорю себе: «Позволь прошлому просто остаться позади, отпусти все сложности, через которые прошёл», но это так забавно, когда, пугаясь или просыпаясь от ночных кошмаров, я всё ещё вскрикиваю «мамочка!», будто ребёнок какой-то, — горько усмехается О. — Я постараюсь отплатить тебе за всё, что ты делал для меня. — Отплати своей улыбкой. Просто хочу, чтобы ты был счастлив. Нам тяжело пришлось, н-но сейчас мы счастливы. И это самое гл-лавное, — всё также с закрытыми глазами тихо отвечает Бэк.***
Чанёль тем временем останавливает машину у жилого комплекса, выходит и, обойдя капот, открывает дверь, откуда Лу уже тянет руки, словно малыш. Мужчина закатывает глаза, но всё же поднимает его и, ногой захлопнув дверь, ставит машину на сигнализацию. Радует лишь то, что в такое время нет зевак у подъезда, любящие посплетничать, как это бывает днём. — Вот жрёшь, будто впервые еду видишь, и не поправляешься. Надеюсь, ты не подсел на таблетки, иначе отдеру хуже папы, чтоб запомнил, — ворчит Пак и заходит в лифт. — Я не виноват, что не поправляюсь. И чтобы ты знал, братик Бэк гораздо худее меня… — обессилено бубнит парень куда-то в плечо мужчины. — Не неси чепуху, он не худее тебя. И я просил перестать так называть его. — Не завидуй! Да и братику нравится. И я абсолютно серьёзен! Я обнял его сегодня и очень удивился худобе. Се говорил, что он всегда носит широкую одежду с длинными рукавами, но ещё и из-за широких бёдер кажется, что он, как я, но это не так, — Чанёль хмурится и понимает, что омега и вправду носит одежду только оверсайз. — Зуб даю, он весит не больше сорока восьми килограмм. — А ты сколько? — Пятьдесят три. Пак удивляется и хочет снова выразить своё негодование, ведь омеги мужского пола не должны весить меньше пятидесяти восьми! Однако понимает, что Лу правда не виноват в том, что не набирает вес. Двери лифта открываются, и мужчина шагает к выделяющейся чёрной металлической двери. Он нажимает на звонок, а Хан начинает пыхтеть в шею и вырываться, произнося проклятия, ведь отчаянно надеялся, что брат всё-таки заберёт его к себе. Через минуту замок щёлкает, и в проёме появляется сонный омега средних лет, что поправляет свой халат. — Привет, пап. Прости, что разбудил, но сегодня он останется у тебя, — старший улыбается, потирает глаза и тянет к себе спустившегося с чужих рук сына. Хан обессилено наваливается на родителя, который охает от неожиданности и старается того удержать. — Боже, Лу, я ведь просил пить таблетки, — мужчина советует сыну опереться о косяк, а сам садится на корточки и помогает снять обувь, попутно обращаясь к Ёлю: — Ты покушал? Останешься сегодня у нас? — Покушал, но не останусь. Через пару часов на работу, — отвечает альфа, на что папа грустно вздыхает. — Не хмурься, иначе морщины глубже станут. Всё в порядке со мной, честно. — Надеюсь на это. Я ведь даже не знаю, хорошо ли ты спишь, и спишь ли вообще… Погряз в работе и совсем не заботишься о себе. Я ведь очень переживаю. — Я хорошо сплю и отлично питаюсь, не стоит переживать. Взрослый альфа, как-никак, и имею голову на плечах, поэтому не пренебрегаю своим здоровьем. — Хорошо. Раз ты так говоришь, поверю, — улыбается, поднимается с колен и добавляет. — И нет у меня морщин! Чанёль смеётся над этим, целует омег в лоб и направляется обратно к лифту, пообещав, что в скором времени заглянет на ужин.***
— Мы приехали, — подаёт голос Сехун и глушит мотор. Бэкхён, вновь ушедший глубоко в свои мысли, не слышит его, но машинально, следом за братом, открывает дверь и выходит. Альфа видит размытый взгляд Хёна, но безмолвно идёт следом за ним. И какого его удивление, когда, вместо обычного направления к лестнице, омега останавливается у лифта и нажимает кнопку. Стоит дверям открыться, а блондину зайти внутрь, как Се усмехается: — Тяжёлый сегодня день был, да? — Ага, — также на автомате отвечает, даже не вникая в вопрос. — У Чанёля, наверное, комфортно было работать? — Ага… Комфортно… — И красивый он очень, да? — Да… красивый… — и тяжело вздыхает. Брюнет начинает громко хохотать, чем приводит в себя покрасневшего Бэка. — Эй! Ч-что ты т-такое нес-сёшь?! — Я всё думал, о чём же ты так глубоко задумался, что ничего не замечаешь вокруг? Даже в лифт зашёл добровольно! — парень удивляется, оглядывается и понимает, где находится, но не успевает запаниковать, как двери открываются на нужном этаже. — Оказывается, это Чанёль так застрял в твоей голове. Дурманит тебя, да? — и снова игриво смеётся, сужая глаза с озорным огоньком. Бэкхён торопится выйти из лифта и толкает брата в плечо, чтобы перестал, как в детстве, двигать бровями и подмигивать, будто знает все шальные мыслишки. — Я д-думал не только о нём. Я думал обо всём, вк-ключая наш с тобой разг-говор. — Но ты не отрицаешь того, что он в твоей голове. Омега закатывает глаза и открывает входную дверь. Зайдя внутрь, сразу разувается и идёт в свою комнату, чтобы переодеться. Сехун следует примеру и направляется в свою, однако не успевает снять с себя одежду, как на его кровать уже садятся. — Так быстро переоделся?! Ты в армии успел отслужить что ли? — искренне удивляется скорости блондина. — Что, так не терпится поговорить? — Да. Ты п-переодевайся, а я начну. — Ты заставляешь меня нервничать, — улыбается брюнет и чувствует, как накатывает лёгкая паника. Но он ведь не успел сделать что-то плохое или скрыть какой-то секрет. — Сехун, т-ты уже взрослый и сам понимаешь всю серьёзность сит-туации. — Стой, подожди, — мужчина, услышав первое и безумно странное предложение, вытягивает руку в просьбе остановиться, а затем распахивает глаза, выражая вопрос: «опять нравоучения?», на что омега виновато кивает. — Ох, ладно, продолжай. — Т-ты ведь понимаешь, п-почему у Лу чешется так сильно шея? — но альфа отрицательно качает головой. — Железы. На шее н-находятся жел-лезы, и к-когда они набухают, то шея начинает сильно чес-саться. — Но почему они ни с того ни с сего набухают? Раньше ведь такого не было. — Сухо-хён сказал, ч-что… когда омега ч-чувствует рядом св-воего альфу, то организм требует скорейшей м-м-метки… Т-ты ведь понимаешь, о чём я? — омега краснеет и опускает взгляд на свои коленки, ведь ему неловко о таком говорить. О с нахмуренными бровями садится рядом. — Бэкхён… — Нет, Сехун, ты д-должен. П-поставь ему метку. По призн-накам, всё начнётся ч-через нед-делю, и так будет лучше для вас об-боих. — Хён, ты уверен, что хочешь этого? — рука Сехуна ложится на бедро брата, а Бэк от вопроса поднимает удивлённые глаза, после чего стукает того по голове. — Ай! — Ты совсем без мозгов что ли? П-почему спрашиваешь так, б-будто мне собрался ст-тавить? Это т-твой омега и твоё дело, поэтому не зад-давай такие глуп-пые вопросы и прекрати думать обо мне. Я в порядке и од-дин не останусь. К тому же буду только рад, — мужчина улыбается и кивает головой, но через секунду вновь становится серьёзным. — Тогда нужно будет снять номер в мотеле, — омега вновь краснеет, понимая, о чём речь, но всё же качает головой и удивляет младшего следующими словами: — Не нужно т-тратить деньги. Лу живёт с род-дителями, а Чанёль вряд ли разрешит вам ост-таться у него, поэт-тому… приводи его с-сюда. — Ты, наверное, шутишь? Бэкхён, ты понимаешь, чем мы будем заниматься? А ты? Собрался в соседней комнате сидеть? — Сехун, ты правда туповат, в курсе? К-кто сказал, ч-что я дома буду? — К Сухо-хёну поедешь? — получив робкий отрицательный ответ, хмурится. — Только не говори… — догадавшись, брюнет качает головой, не принимая это. — Я п-поеду… к м-м-маме. — Ты не поедешь, Бэк! Ты забыл уже, как она вышвырнула нас из своей жизни? Мы с тобой дали обещание, что забудем о ней так же. Она бросила нас ещё детьми буквально на улицу, и не позволила даже связаться с отцами, чтобы хоть как-то начать жить иначе, — Хун повышает голос и злится с каждым своим словом всё больше, отчего на шее вздувается вена. — Она столько лет не интересовалась нами, не звонила, не писала, не отправляла денег! Эта женщина не знает, что с тобой произошло, и даже если ты поедешь, то как прикоснёшься к ней? Как объяснишь всё?! — С-С-Сехун… — Нет, Бэкхён! Нет и точка! Я ни за что не позволю тебе поехать туда! Не позволю ей унизить тебя и снова вышвырнуть! — альфа выходит из себя и чуть ли не кричит, не контролируя себя. Ему настолько обидно, что Хён снова пытается встать на те же грабли только из-за его счастья. Пелена злости накрывает его с головой, как внезапно он чувствует холодные и немного подрагивающие ладошки на своих щеках. — Сехун, п-п-посмотри на меня! — строго проговаривает парень, несмотря на то, что ему немного страшно. Своим действием он заставляет немного остыть, после чего ласково проговаривает: — Всё будет х-хорошо. Меня никто не об-бидит. Если что-то п-пойдет не так, обещаю, сразу же п-поеду к Мёну. — Ну почему ты такой, а? Почему нельзя сразу к нему поехать? — младший заламывает брови и чуть ли не скулит, укладывая голову на худенькое плечо, крепко обнимая брата. — Говоришь не беспокоиться о тебе, но сам ведь заставляешь… Я не хочу, чтобы ты ехал к ней… — Прости, ч-что поступаю так.***
Утром Бэкхён просыпается от того, что его нежно гладят по голове, перебирая пряди волос. Поморщившись, он разлепляет сонные глаза и видит нависшего над ним и улыбающегося Се. Обратив внимание на влажные кудри, прямо как у барашка, он понимает, что альфа уже успел сходить в душ, пока сам проводил переговоры с подушкой в своих снах. — Я уснул у тебя в комнате? Ск-колько сейчас время? — спрашивает омега хриплым голосом, после чего вытягивает руки, чтобы потянуться и почувствовать приятное расслабление во всём теле от прилива крови в затёкшие после сна мышцы. — Ты почти не скулил во сне, — смеётся мужчина и поднимается с кровати, не забыв пощекотать оголившийся животик, слыша недовольный визг. — Ты точно хочешь поехать со мной? — получив кивок, продолжает. — Тогда поторопись и сходи в душ, а я завтрак приготовлю. У тебя сорок минут. Примерно через полтора часа они подъезжают к зданию и настроение Хёна моментально падает. Ему совсем не хочется сейчас видеть Чанёля, поэтому, войдя в здание, он старается идти как можно незаметней, прячась за О, чтобы по пути случайно не встретить альфу. — Мог-гу ли я пораб-ботать в твоём кабинете сегодня? — тихо задаёт вопрос брату, остановившись у дверей его кабинета. Сехуна удивляет этот вопрос, но он кивает и открывает дверь блондину. В нём кипит любопытство, но он не решается лезть в чужие отношения. — Мне нужно забрать рисунки у Чана, сейчас вернусь, — отвечает О и направляется к соседней двери, однако, открыв её, вовсе не ожидает увидеть друга уже на рабочем месте. — Опа! Во сколько ты приехал? — Хун подходит к высокому шкафу и тянется рукой, чтобы взять с полки листы, которые Пак туда закинул вечером. — Часа два назад. Нужно многое сделать, — не поднимая головы, отвечает Чан. Он вздыхает, откладывает карандаш, откидывается на своём кресле и проводит пятернёй по волосам. — Не выходит… — достав нужные листы, младший смотрит на друга жалостливым взглядом. — Уверен, выйдет. Ты ведь сам говорил «не всё сразу», поэтому не нагружай себя так. Над дизайном работают тридцать человек, и у кого-то точно получится нарисовать достойную обувь. Мы с Бэком сегодня постараемся и вложим все мысли, — на последнем предложении друга альфа незаметно встрепенулся. — Бэк тоже приехал? — спрашивает абсолютно спокойным и безразличным голосом, замечая, как второй внимательно наблюдает за его реакцией. Видимо, ждёт широкую улыбку и задорные прыжки с вопросами «где? где? где?». — Да. Он захотел помочь и сегодня, — поняв, что никакой грандиозной реакции от старшего он сегодня не дождётся, сдаётся и раскручивает рулон с рисунками. — Но почему не пришёл сюда? — Я тоже удивился, когда он попросил поработать в моём кабинете. Ты его явно чем-то задел, ведь Бэк не из тех людей, которые меняют настроение, как перчатки. Мужчина кивает парню и говорит, чтобы тот уже шёл работать. Чанёлю до сих пор не даёт покоя резко сменившееся состояние парня и из-за этого он не может сконцентрироваться на своей работе, каждую минуту мыслями возвращаясь к омежьим опустившимся худеньким плечам и грустному взгляду. — Соберись! — хлопнув себя по щекам, он берёт брошенный карандаш и, выпрямившись, продолжает работать. Спустя два часа Паку удаётся ухватиться за нить годных мыслей, которые он старается быстро и чётко перенести на лист. Он настолько сосредоточился на работе, что даже не слышит грохот за стенами и только хочет добавить последнюю деталь, как его прерывает телефонный звонок, а идея, как и появилась, так же быстро растворяется. Чанёль раздражается, когда видит входящий вызов от Лухана, и просто игнорирует, пытаясь восстановить в памяти утерянную нить. Отклонив второй, а затем и пятый вызов, он вздыхает, думая, что, может быть, произошло что-то серьёзное, поэтому поднимает трубку. — Говори, — грубо отвечает и слышит в ответ тихий и будто умирающий от скуки голос. — «Чанёль…» — М? — зажав телефон между ухом и плечом, берёт ластик и стирает непонравившийся угол, желая поскорее закончить разговор. — «Чанё-ёль…» — повторяет младший и чуть тянет имя. — М-м-м? — альфа злится ещё больше и уже жалеет, что не заблокировал номер этого паразита. — «…Чанё-ё-ё-ёль», — чуть помолчав, вновь повторяет, чем окончательно выводит из себя. — Да что тебе нужно?! — «Чан…» — Я сбрасываю! — отрезает Пак и, опустив плечо, берёт телефон, чтобы отключить вызов, как слышит извинения и просьбу не отключаться. — Говори быстрее, у меня нет столько свободного времени! — «На самом деле я звоню по очень важному вопросу. Во-первых, отец спрашивает, придумал ли ты текстуру обуви? Если нет, то он хочет взяться за это». — Пусть берётся. Что ещё? — «А во-вторых… как дела у Сехуна?» — голос омеги вмиг становится более воодушевлённым, чем в первые минуты разговора. — Гад, ты ведь только из-за этого звонил! Заблокирую твой номер в его телефоне, чтобы страдал там две недели в одиночестве, понял? — «Не смей! Мне нужен сек-» — не успевает договорить Лу, как Ёль сбрасывает и ставит устройство на беззвучный режим, благополучно игнорируя последующие звонки от брата. Время быстро приближается к обеду, и половина сотрудников, в том числе и отправленный Бэком Сехун, спускаются в столовую, чтобы спокойно пообедать и отдохнуть минут двадцать. О, пообещав, что возьмёт что-то вкусненькое для парня, сейчас стоит и смотрит на почти опустевший буфет с такой великой грустью, будто еда, находившаяся там, была для него чем-то самым ценным в жизни. Буфетчица же, заметив это побитое выражение лица, торопится сказать, что есть ещё коробки, которые совсем недавно привезли, но из-за того, что таскать такую тяжесть некому, они остались у дверей чёрного входа. — Так чего же вы молчите, дамочка! Идёмте, скорее! — засияв, как новогодняя гирлянда, мужчина хватает опешившую леди под локоть и тянет, чтобы та показала дорогу. Бэкхён, сидя в тихом кабинете, хлопает карандашом по столу, что звучит довольно громко, и комкает в руках очередную бумагу с неполучившимся рисунком. Потянувшись рукой к принтеру за ещё одним листом, омега, не нащупывав того, поворачивает голову и осознает, что те закончились. Достав из кармана джинс телефон, набирает брату, чтобы попросить на обратном пути захватить пачку бумаги, а когда мелодия раздаётся со стороны кресла, понимает, что Хун забыл устройство. Решив не ждать, пока младший пообедает и поднимется, Бэк вспоминает, что листы находятся у Пака, однако, перед тем, как уверенно выйти, он останавливается прямо у двери. «Может подождать? Нет, тогда я точно забуду, что хотел нарисовать… А вдруг там… много людей? Они будут смотреть на меня! А что, если кто-то подойдет ко мне?.. Да нет, зачем им подходить, верно? Я просто быстренько забегу к Чанёлю! Но я ведь избегаю его… Ай, пофиг!» — думает юноша, выдыхает и тянется к ручке. Приоткрыв дверь на пару дюймов, чуть высовывает для начала голову, чтобы проверить количество людей. На удивление в зале оказываются только семь человек, которые, как муравьи, трудятся в поту. Открыв дверь шире, медленно выходит, пытаясь не подавать виду, но затаивает дыхание и сжимается, когда замечает, как кто-то всё же обращает своё внимание на подозрительного парнишку. Бэкхён просто не шевелится и, кажется, не дышит, а когда сотрудник вновь безразлично возвращается к своей работе, выдыхает весь затаившийся воздух и тихо подходит к двери Пака. Постучав и не услышав приглашения, думает, что там никого нет, посему радуется и, тихонько открыв, проскальзывает внутрь, но снова замирает, видя Чанёля за своим рабочим местом. Только он хочет открыть рот, чтобы извиниться и попросить бумагу, как, подняв глаза, замечает, что… Мужчина спит, наклонив голову вправо. В мыслях сразу всплывают слова Хуна о том, что мужчина не может спокойно спать ночью. Потоптавшись пару минут на месте, Бэкхён всё же подходит ближе, пытаясь на всякий случай понять, не притворяется ли тот. — Ч-Ч-Чанёль? — тихо подаёт голос и не замечает, как дёрнулись чужие уши. — У н-него ведь шея будет б-болеть потом… — маленькими шажочками парень обходит стол и чуть склоняется. — Правда спишь? — не заметив никакого движения, омега осторожно, холодными пальчиками, дотрагивается до головы и медленно откидывает её на спинку кресла. — Вот так вот, — улыбнувшись, выпрямляется, но не отходит, потому что его привлекает слишком красивая внешность мужчины. Ему хочется прикоснуться пальцем к чужим губам, и от этих мыслей бледные щёки невольно окрашиваются в алый. — Хочешь приобрести? — от внезапного и чуть хриплого баса Бэкхён подпрыгивает на месте, пугаясь, и вновь зажимает ладонями уши, зажмуривая и глаза. Ёль выпрямляется, убирает чужую руку от уха и просто оглаживает кожу на тыльной стороне ладони. — Ты так разглядывал меня, будто товар, вот я и подумал, что хочешь приобрести, — шутит альфа. Блондин опускает и вторую руку, и медленно открывает глаза. — Прости, что напугал, — чуть понизив голос, спокойно проговаривает, стараясь не портить атмосферу. Наблюдая за каждой сменяющей друг друга эмоцией на лице парня, альфа подносит чужие холодные тонкие пальцы к своим губам и нежно целует без каких-либо скрытых мотивов. При этом брюнет выглядит настолько невозмутимо, будто для него это естественно и он каждый день так целует чьи-то пальцы. Бэкхён в ступоре и полностью сбит с толку чужими действиями. Он смотрит на происходящее с широко распахнутыми глазами, затаившимся дыханием и, в добавок к этому, его рот невольно открывается, но сделать он с собой ничего не может. Он полностью обескуражен. Чанёль смотрит снизу вверх на зависшего и растерянного омегу и не может сдержать беззлобной тихой усмешки. — Я хочу поговорить с тобой, — разбивая тишину, произносит альфа. Хён не сразу понимает смысл сказанных слов. Точнее, в данный момент он вообще ничего не понимает, и только после паковского: — Бэкхён-и? — блондин вертит головой, отгоняя эту пелену перед глазами, и пытается утихомирить своё возбуждённое сердцебиение. Поняв свою глупость, он краснеет от стыда, быстро высвобождает свои пальцы и игнорирует чужие слова. — Я… м-м-мне нужн-но… Я приш-шёл за лист-тами… Г-где они? — заикаясь сильнее от волнения, он отходит от рабочего стола мужчины и нервно оглядывается, вновь дёргая рукава бежевой толстовки вниз, что не ускользает от Ёля. Бэкхён догадывается, о чём именно с ним собираются поговорить, но он попросту не хочет. Вчера он всё выяснил для себя, посему решил держать дистанцию, но этот поцелуй вновь вводит в заблуждение. Вновь заставляет запутаться во всём, что, кажется, только недавно распуталось. Пак понимает без слов, но не может оставить всё так, ведь настроение омеги именно из-за него такое подавленное, и ему не хочется, чтобы его продолжали так яро избегать, надумав себе всякого. — Они на самой верхней полке, — скрестив свои пальцы в замок, серьёзным взглядом указывает на шкаф и пытается изо всех сил сдержать смешок, когда видит удивлённый и в то же время разозлённый взгляд Бёна. — Помочь или… сам справишься? — специально дразнит его мужчина; омега на это сводит брови. Он что, совсем немощный, что ли? Конечно сам справится! Раз уж Чанёль, как истинный джентльмен, не поднялся и не подошёл без слов, а хотя, по мыслям Хёна, должен был, то и помощь пусть себе оставит. Не проронив ни звука, он хмыкает и берёт рядом стоящий стул, пододвигая его к огромному шкафу. Осторожно встав на него и убедившись, что не шатается, старается не смотреть вниз. Хоть высота и не такая пугающая, на попу всё же плюхнуться ух как не хочется. Пак заинтересованно наблюдает со стороны и тихо смеётся, когда слышит ещё одно проклятие в сторону высоких альф. Спустя три минуты тяжёлых пыхтений себе под нос, Бэкхён, встав чуть ли не на цыпочки, наконец дотягивается до этих несчастных листов, но не успевает схватить, как слышит буквально под ухом: — Точно помощь не нужна? — отчего снова пугается и чуть ли не падает с внезапно пошатнувшегося стула. Пак, знавший и даже ожидавший, что это произойдет, вовремя хватает младшего за талию, удерживая на месте. Однако из-за этого широкая толстовка под крепкими руками немного задирается, позволяя альфе невольно коснуться оголившегося участка талии. Бэкхён, испытав шок от того, что чуть не попрощался с копчиком, весь трясётся, а затем теряется, ощутив крупные мурашки, проносящиеся по всему телу от тёплой ладони на своей коже. Ноги будто обмякли. Они подкашиваются, теряя всю силу, но Чанёль без каких-либо усилий подхватывает Хёна на руки. И всё бы ничего, если б их лица не находились на таком близком расстоянии. Омега ошарашенно смотрит прямо в глаза непоколебимому мужчине и мигом зажмуривается, когда тот чуть поддаётся вперёд, к шее, полной грудью вдыхая выделившийся феромон дождя. — Твой запах… снова выделился, — тихо шепчет старший, невесомо проводя кончиком носа по мягкой коже, и слышит, как по новой спирает чужое дыхание. Сердце Бэкхёна делает кульбит, тело бросает в жар, а накатившее возбуждение и приятные спазмы внизу живота вводят рассудок в помутнение. Но больше он боится, что это почувствует, а главное увидит и альфа, по этой причине из груди невольно вырываются тихие звуки. — Не скули, как щеночек, я ничего не собираюсь делать, — торопится пробасить Ёль, чтобы о нём не подумали, как о плохом человеке, однако даже не подозревает, что Бёна беспокоит совсем не это. Брюнет выделяет свой феромон, чтобы омега не предпринял попытку вырваться, и виновато улыбается, когда юноша начинает злиться и хлопает по накаченной груди, крепче хватаясь за широкие плечи. — Прости, что пользуюсь твоим состоянием, но я правда хочу разъяснить недопонимание, произошедшее между нами. — Отп-п-пуст-ти… — с трудом шепчет юноша, но теперь именно Пак игнорирует его слова. — Сначала мы поговорим, иначе ты сбежишь. Вчера я пошутил, сказав, что мне было не видно, но даже не думал, что ты воспримешь всё всерьёз. Порой даже я забываю, что обычные для меня слова могут на ком-то так негативно сказаться. Бэкхён, я прижался к тебе из-за твоего запаха, — омега, продолжая тяжело дышать и сжимать чужой пиджак, поднимает в удивлении глаза, ведь вовсе не ожидал этого. Однако их лица по-прежнему находятся на слишком маленьком расстоянии, поэтому Бэк закусывает нижнюю губу и неосознанно натыкается взглядом на губы альфы, уже не вникая в чужие слова. Для него это всё в новинку, именно поэтому, казалось бы, обычные действия Чана производят на него такой эффект. — Я просто хотел немного подразнить тебя, но не думал, что своим необдуманным поступком введу тебя в заблуждение и заставлю расстроиться. Прости за это, — искренне извиняется и смотрит на размытый взгляд младшего, что медленно, будто под чарами, снова переходит к глазам. В глубине светлых зрачков Ёль видит все плещущиеся эмоции: соблазн, желание, смущение и… Страх. — Ты боишься? — своим неожиданным вопросом Пак приводит блондина в чувства. Бэкхён промаргивается и будто просыпается от глубокого, засосавшего его в пучину страсти сна, уже стыдясь своих действий секундой ранее. — Ч-Ч-Чанёль… пуст-ти… — вновь просит Бён. Альфа наконец слушается и спешит скорее усадить младшего на диван, замечая, что тому уже не по себе. Отстранившись, от него не ускользает то, как омега, весь покраснев, пытается натянуть свой свитер на колени. — Прости, что воспользовался феромоном. Как ты себя чувствуешь? «Так это из-за его феромонов я не мог контролировать свои мысли и действия? Он что, специально… в-возбудил меня?!» — думает про себя парень после заданного Чаном вопроса и опять хмурится. Пак протягивает ладонь и вытирает чужой лоб от немного выступившего пота, отодвигая отросшие волосы. Мужчина видит, как Хён всё ещё немного подрагивает, но улыбается, когда второй из-под чёлки сверкает недовольным взглядом. — Принести водички? — задаёт вопрос, на который блондин отрицательно качает головой и пытается подняться, но его мягко усаживают обратно и под удивлённый взгляд твёрдо произносят: — Ты никуда не пойдешь. — М-мне нужн-н-но раб-ботать… Мы с т-тоб-бой пог-говорили, поэт-тому… — вторая попытка подняться снова не увенчалась успехом. — Ты останешься тут и будешь работать здесь. Я знаю, что сейчас ты пытаешься сбежать, — Бэкхён в который раз поднимает свой возмущённый взгляд и выпрямляется, открывая рот, чтобы гордо ответить, но под такой сексуальной серьёзностью он вновь горбится и понимает, что у него нет аргументов, ведь старший абсолютно прав. — Эт-то не так, — всё же тихо шепчет, не собираясь давать слабину. — Тогда расскажи мне как, раз «не так»? — … Т-тебя это не кас-сается, — грубит младший, чем немало удивляет Ёля. Альфа садится на корточки перед парнем и внимательно смотрит на него, не злясь и уже не улыбаясь вовсе, отчего Бэку становится совестно за свои резкие слова. — Ты всегда говорил, что научишь манерам Сехуна, но, посмотри, сейчас именно ты язвишь мне, игнорируя тот факт, что я старше, Бэкхён, — хоть его брови сведены к переносице, голос абсолютно спокоен, будто он учит ребёнка, что такое хорошо, а что плохо. Омега чувствует ещё бо́льшую вину и посему принимает поражение. — Т-ты прав… Изв-вини. Из-за того, ч-что ты пост-т-тоянно смущаешь м-меня, мои мысли и яз-зык раб-ботают отд-дельно, — Хён выпрямляется и делает низкий поклон в сидячем положении. Ему ведь совсем не свойственно язвить кому-либо и с детства он учил брата быть прилежным и желать добро даже тем, кто тебя ненавидит. Поэтому этот минутный каприз заставляет мысленно хлопнуть себя по лбу и закусить язык чуть ли не до крови. — Бэкхён, я хочу, чтобы рядом со мной ты чувствовал себя комфортно так же, как и с Сехуном. Веселись, шути, язви, но не тогда, когда это касается твоего самочувствия и моего беспокойства. Я понимаю, что он брат, а я посторонний человек, но всё же хотя бы не избегай, — замолкает, ожидая реакции в виде кивка, и, получив его, продолжает: — Поработай здесь, хорошо? Обещаю, смущать больше не буду. Чанёль мягко касается холодных кистей омеги и аккуратно ведёт вверх, чуть задирая рукава плотного свитера. Альфа удивляется, когда чувствует кончиками пальцев неровности такой, казалось бы, идеальной кожи, чем-то отдалённо напоминающие бугристые полосы от шрамов. Пак решает убедиться в своих догадках, но блондин не позволяет это сделать, резко и слишком неожиданно выдёргивая свои руки и прижимая к груди. Бэк виновато опускает голову, когда на лице старшего мелькает неприкрытое волнение. Мужчина впервые хочет оказаться не прав насчёт того, что Бэк старается скрыть под длинными рукавами свитера. — Почему скрываешь руки? Летом не жарко? — старший делает вид, будто его не напрягло действие юноши, и решает зайти издали. Если Бэкхён не захочет отвечать и уйдёт от темы, то он не станет настаивать рассказать всё, да и прав у него на это нет. — Я п-привык, — как и ожидалось. Блондин уклончиво отвечает и поворачивает голову в сторону. Альфа ещё минуту сидит, всё же тая в душе маленькую надежду на то, что парень продолжит, но тот упрямо молчит. Затем, убедившись в том, что юноша успокоился, кивает своим мыслям и поднимается на ноги. Подойдя к шкафу, без какого-либо труда достаёт до верхней полки, потом берёт со стола свой карандаш и вручает его вместе с листами Хёну. Чанёль никогда за свою жизнь не видел людей с таким большим количеством секретов. Каждый день он узнаёт что-то новое об омеге, и каждый раз это заставляет удивляться всё больше. Мужчина понимает, что ему предстоит очень долгий и тяжёлый путь до истины, которую младший всеми силами скрывает от людских глаз. Следующие минут десять проходят в полной тишине, прерываемой лишь звуками твёрдого карандаша. Бэкхён потихонечку вливается в работу и продолжает переносить на бумагу все свои идеи, но порой они всё же смешиваются с мыслями о том, что Пак коснулся его талии. Чанёль же до сих пор не может успокоиться и перестать думать о чужих запястьях, поэтому при каждом удобном случае переводит взгляд на юношу, внимательно наблюдая. Он замечает ещё одну особенность — Бэкхён слишком часто закусывает губу и периодически крепко зажмуривается, чтобы лучше представить рисунок в своей голове. В безмолвии отчётливо слышен быстрый ход настенных часов, как внезапно врывается и звук урчащего желудка Бэка. Пак на секунду замирает, не ожидая такого, однако улыбается, не поднимая головы, ведь дал обещание не смущать, чем безумно радует парня, стыдливо схватившегося за живот. Буквально через минуту звук повторяется, но на этот раз младший неумело пытается скрыть это под наигранным кашлем и краснеет, когда мужчина всё же поднимает глаза, в уголках которых образуются неглубокие складки от умилительной улыбки. — Почему не пообедал? — спрашивает альфа, на что Бэкхён опускает голову настолько низко, что подбородок касается груди. — С-Сехун дол-лжен был прин-нести… — Зная Сехуна, он, ни о чём не беспокоясь, уплетает что-то за обе щеки уже минут тридцать, я прав? — Пак сдержанно смеётся, когда понимает, что попал в точку. Он хочет ещё что-то добавить, как его снова прерывают, и это О, который влетает, как ужаленный, и смотрит по сторонам. Его обе щеки заполнены едой, которая чуть ли не вываливается, а глаза распахнуты настолько, словно за ним всю дорогу кто-то гонялся. В охапке рук он держит большое количество разных булочек и соков. — Бэпфён! — еле проговаривает младший и закрывает дверь. После того, как минутное удивление Пака спадает, он вздыхает и потирает переносицу большим и указательным пальцами, думая, что этот ребёнок никогда не вырастет. А ведь в первый день их знакомства младший выглядел очень даже зрело. Сехун непонимающе на него смотрит, а затем и на омегу, который пускает тихие смешки. — Фто факое? — Дурачок, — тихо говорит Бён и тянет брата на себя, чтобы тот присел и прожевал. — Хорошо п-покушал? — Пак выпрямляется на кресле, теперь уже наблюдая, как Хун кивает, а блондин пальчиком вытирает его измазанные щёки. Он думает, что было бы неплохо сейчас оказаться на месте О. — Я и тебе принёс, — проглотив всё, брюнет кидает еду на диван, замечая сменившуюся эмоцию на лице парня. — Я даже не платил за них! Помог буфетчице дотащить коробки, вот она и сказала брать всё, что я захочу, — яркая улыбка озаряет его лицо, после чего он, взяв один пакетик, раскрывает его и протягивает ко рту Бэка, ожидая, когда тот откусит. То же самое он делает и с Паком. Он поднимается и подходит к спокойно сидящему альфе. — Я не буду, — сразу отвечает мужчина, но Се этот ответ, кажется, не устраивает, поэтому он предпринимает вторую попытку и вновь протягивает булку, тыкая в губы. Чанёль уворачивается, но второму приходится схватить чужую голову и насильно впихнуть эту злосчастную еду. — Да жри уже! — пыхтит Хун. И со стороны это выглядит очень даже забавно, пока в один момент, устав от этих игр, старший не вскрикивает: — Сехун, я не буду! — твёрдо повторяет, и от этого внезапного тембра в голосе Бэкхён пугается, чуть подскочив, и перестаёт на минуту жевать. — Ты и так накаченный, куда тебе ещё?! Углеводы нужны, уг-ле-во-ды-ы-ы! — тянет Се и качает головой, отправляясь обратно к брату. — С Лу легче всё, потому что он сам просит купить ему сладкое. — Ему нельзя много сладкого употреблять. — Ха! Да ты не в курсе, сколько он его ест! — усмехаясь, отвечает Сехун и переводит взгляд на Хёна, который тихонько продолжает жевать. — Мне нужно кого-то подкармливать, а вас двоих, хоть убей, невозможно. — С-сам-то как слон жрёшь… — фырчит омега, и теперь уже усмехается Пак. — Он прав, Сехун, тебе пора на диету, — шутит альфа, но на О эти слова действуют, как вызов. — Какая диета? Ты видел моё тело-то, а? — после чего он поднимается и приступает расстёгивать свою рубашку, дабы продемонстрировать пресс, но Бён вовремя его останавливает сильным шлепком по попе, отчего второй взвывает. — Ау! Бэк… я ведь мстить буду за каждый удар! — Я т-тебя ночью за жопу ук-кушу, — моментально отвечает блондин, на что альфа замолкает и садится обратно, потому что знает, насколько больно его брат кусается. Чанёль, наблюдавший за ними, смеётся и качает головой. Ему безумно нравится смотреть, как эти двое дурачатся, потому что он видит в них себя с Луханом. Но его больше забавляет тот факт, что они схожи с Хёном своей позицией. В этих отношениях они играют одну и ту же роль. Роль мамочки. Неожиданно, как чёрт из коробочки, дверь кабинета распахивается и в проёме показывается статный молодой мужчина в брюках и белой заправленной рубашке с подтяжками. Вид его довольно прилежный и удовлетворяющий все правила компании, за исключением одного «но». Из-за шикарного телосложения незнакомца, вся эта одежда на нём подчёркивает его сексуальность. Улыбка Ёля на автомате спадает, а брови сводятся к переносице, демонстрируя всё недовольство и суровость во взгляде, и это замечает Бэкхён, который медленно скрывается за братом. — Чанёл-и, пупсик, как дела? — выдаёт мужчина и проходит вглубь, не обращая внимание на сидящих на диване парней. У омеги от этого ласкового обращения непроизвольно открывается рот. — Ну же, ты чего опять дуешься? Я же извинился уже перед тобой. У Бэкхёна ком встаёт посреди горла. Внутри тревожное чувство неприязни, словно червяк пробрался в самое сердце и теперь без устали ковыряет взволнованную душу. «Пупсик» отдаётся противным эхом, и Бэкхён отчаянно хочет не слышать подобного обращения в адрес Чанёля. Пак не отвечает и продолжает сверлить взглядом пришедшего, периферическим зрением замечая, как Хён прислоняется ближе и тихо шепчет Сехуну о том, что хочет уйти отсюда. Но не успевают они встать, как Ёль опережает. Он поднимается, обходит свой стол и крепко хватает молодого парня под локоть, выводя из кабинета. — Мне же больно, кисуль! — продолжает тот, снова шокируя блондина. И ему не хочется даже думать о том, кем приходится этот человек Чанёлю. Но больше его удивляет полное спокойствие Сехуна, будто тот видел это и раньше. Когда те двое наконец выходят из кабинета, Бэкхён поворачивает голову к О и с обиженным прищуром выдаёт: — …К-кто это?