Чистая любовь.

«Сколько бы ты не терял — так падают звёзды, снова сияя в небе синем. Сколько бы сердце твоё по частям не разбивалось, оно вновь расцветёт с новой силой. Сохрани свой свет, ведь не опустеет твоя ладонь До тех пор, пока ты — любовь.»

      Как и договаривались, Чанёль отвозит Бэкхёна в одну из самых дорогих клиник Кореи, в надежде, что более квалифицированные врачи, получившие несколько высших образований за границей, смогут сделать разумный вердикт. Всю дорогу они едут молча, альфа держит запотевшую ладошку нервничающего парня и думает о том, что не важно каким будет исход, он продолжит поддерживать их семью.       — Что ж, глядя на ваши анализы… — уже в самом кабинете врач приспускает свои очки и переводит взгляд с монитора на двух сидящих напротив молодожён, которые по-прежнему держатся за руки. И Чанёль выглядит весьма спокойным, готовым принять любую информацию, чего нельзя сказать о Бэке, который в ожидании кусает свои покрасневшие губы. — Риск забеременеть действительно очень мал. У мужчин-омег в принципе беременность и роды протекают тяжелее, чем у женщин, а у рецессивных омег… матка развита плохо. Поэтому сохранить беременность в таких случаях очень сложно, и роды проходят затруднительно.       — Так… что это значит? — спрашивает Чанёль, пока не понимая, к чему ведут разговор.       — В вашем случае, к счастью, у плода есть место для развития, но только на ранних сроках беременности. Ваш резерв яйцеклеток, к сожалению, также на минимуме, ведь из ста пятидесяти тысяч в вашем возрасте их только двадцать тысяч. Это сказывается и на цикле, который становится нерегулярным и приводит к циклопаузе.       — Циклопаузе? — вопросительно выгибает бровь альфа, слыша, как дыхание Бэкхена на секунду прерывается от его вопроса. Кажется, омега переживает вовсе не из-за недостающих в его организме яйцеклеток, а из-за реакции Пака на эту информацию, ведь сам он понимает все слова, произнесённые доктором.       — Это альтернатива женской менопаузе. У мужчины-омеги, не способном родить, останавливается период течек, но феромон и вся половая активность никак не меняется. У вас она настанет где-то через два года, учитывая то, каким резким скачком снизился резерв пару месяцев назад, — оба понимают, что это произошло в день повторного похищения Бэкхёна, когда тот испытал сильный для организма стресс.       — Вы сказали, что риск мал, но… вероятность всё же есть?       — Вероятность есть всегда, однако я не могу утверждать, что ваш супруг сможет выносить ребёнка, ведь помимо слабых яйцеклеток он рецессивный омега, из-за чего в большинстве случаев происходят выкидыши. Я веду к тому, что хоть шанс забеременеть далеко не призрачный, Бэкхен навряд ли справится.       — А если всё же удастся? — всё никак не унимается Ёль, боковым зрением видя понурившего голову блондина.       — Послушайте… — начинает мужчина, однако отчего-то останавливается. Он несколько секунд смотрит на пару, а в особенности на Бэка, который выглядит крайне опечаленно, и снимает очки с переносицы, решив недоговаривать начатое, чтобы не усугублять и без того печальную ситуацию. — Если у вас всё же получится для начала хотя бы зачать, то мы обеспечим всё необходимое для процветания беременности.       Поставив на этом точку, они обсуждают ещё несколько вещей, после чего, поблагодарив, выходят из кабинета. На омеге буквально нет лица, он молча следует за старшим, даже не пытаясь взять его за руку, как обычно, или выровнять с ним шаг. Но стоит им выйти на крыльцо, как Чанёль резко останавливается, ожидая, когда встанут рядом, а после, не увидев никаких изменений, шагает за угол, чтобы их никто не потревожил. Заведя младшего в тупик, он разворачивается и внимательно наблюдает за парнем, который напоминает того самого Бэкхёна при первой их встрече — поникшего, не глядящего в глаза, сжимающего свои пальцы и в целом заметно нервничающего.       — Я давно заметил, что тебя что-то беспокоит. Что такое? Ты не рад словам врача? — заглянув под чёлку, ловит на себе замешательство в чужих глазах. — Бэкхён-и, мы ведь пришли сюда по обоюдному согласию, помнишь? Если ты не хотел, то тебе следовало сказать мне сразу, а не молчать и терпеть ради меня.       — Не в этом дело, — качнув головой, он смотрит прямо на Пака, который ожидает ответа, пока собственные глаза наполняются влагой, а нижняя губа начинает подрагивать. И сделав глубокий вдох, он тихо и с дрожащих голосом произносит: — Чанёль, мой резерв яйцеклеток упал до минимума… — по его щеке скатывается крупная слеза, но он не моргает, чтобы не пропустить ни единую эмоцию на чужом лице.       — Я понимаю, Бэк, но в тот день ты действительно сильно испугался и…       — Ты не понимаешь, — коротко отрезает младший, чтобы разъяснить по-другому, ведь альфа, пусть и разбирается в омежьем организме, но не до такой степени. — При последнем моём приёме врача резерв составлял восемьдесят тысяч, которые являются порогом для успешной беременности. Из-за того, что осталось всего двадцать, наш ребёнок может родиться с огромным количеством заболеваний, несовместимых с жизнью, Чанёль. Даже если я смогу выносить, ребёнок от меня не сможет жить в нормальной среде.       — Что значит «ребёнок от меня»? Бэкхён, ты не дефектный, ты вполне здоровый омега, и даже если рецессивный, мой доминантный пол перекроет это. Ты думаешь, что ребёнок от меня может родиться здоровым на все сто процентов? Вот именно, что нет. Это может случиться с каждой семейной парой, поэтому тут даже гадать не стоит. Давай сначала попробуем, а потом уже посмотрим что и как пойдет.       — Разве мы мало пробовали? Даже во время течки ничего не вышло… — после этих слов мужчина тянется и костяшкой указательного пальца стирает влагу с щёк.       — Это была только разминка. Я прощупывал почву, чтобы в дальнейшем понять, куда сажать дерево, — и поцеловав в лоб, наблюдает за заалевшим лицом. — У нас всё получится, просто доверься мне.       — Ладно, — согласившись, он тянется, чтобы обнять Ёля за пояс и уткнуться носом в грудь.       Решив всё, они направляются прямиком к машине, чтобы далее заехать в продуктовый за ингредиентами для ужина. И чтобы омега в течение дня не вешал подавленно нос, мужчина всю дорогу шутит, а в магазине и вовсе пристаёт на каждом шагу, смущая перед незнакомцами и действительно развлекая.       На следующий день они решают отправиться к братьям, закупив подарки и для малыша. По большей части они едут, чтобы посюсюкаться с Пимином, который очень рад своим дядям и весело принимает все их чмоки, пока не имея возможности сильно активничать и трепать нервы родителям. И в то время, как Чанёль поднимает маленького омежку на руки, слушая различные истории соскучившегося брата, Бэкхён шагает на кухню к Сехуну, который заваривает чёрный чай.       — Ну, как тебе роль отца? — незамысловато подходит со спины и заглядывает за плечо, чтобы увидеть чужие действия, пока на него не обращают внимания.       — Лучше, чем я мог себе предположить. Даже по ночам всегда просыпаюсь, чтобы самостоятельно покормить и уложить его спать, дав выспаться Лу, — поставив чайник на электронную плиту, разворачивается всем корпусом к старшему и облокачивается бедром о столешницу. — Когда я смотрю на его крохотные сверкающие и такие беззащитные глазки, которые только-только узнают этот мир, почему-то вижу в них отблеск себя. В такие моменты я понимаю, что Пи частичка меня и моего мужа, частичка нашей любви в человеческом образе. Не знал, что отцом быть так здорово, но… когда я думаю о том, что с ним что-то может случиться или он уйдёт от нас, когда станет совсем взрослым, то сердце так щемит… — на минуту задумавшись, он тянется и прикладывает руку к груди, а после неожиданно хмыкает, возвращая взгляд на брата. — Смешно, наверное, слышать подобное, ведь он только родился.       — Вовсе нет, я понимаю твои чувства. Это абсолютно естественно, потому что всегда тяжело отпускать то, к чему ты так сильно привязан.       — Знаешь, после рождения сына я… всё чаще стал задумываться о нашей маме, — на это блондин удивляется, однако никак не подаёт виду, ведь О был тем, кто от одного её упоминания закрывал себе уши, не желая ничего слышать, а сейчас первым поднял тему. — Кажется, теперь я её понимаю, но лишь частично. Ради блага ребёнка я бы тоже ушёл, зная, что наврежу ему больше своим присутствием, однако всё равно не смог бы оставить его в полном одиночестве, один на один со всеми проблемами. Это слишком жестоко.       — Я считаю, ты станешь замечательным отцом и примером для подражания. Но не перебарщивай с опекой только из-за того, что он маленький омежка среди хищных альф, — и засмеявшись, вызывает смех и у Хуна, который действительно собирался держать ребёнка под своей подмышкой. — Если честно… я хочу тебе кое-что сказать, — после этих слов мужчина настораживается, а блондин взволнованно закусывает губу и принимается неосознанно мять пальцы. — Я знаю, что тебя эта новость обрадует, но, пожалуйста, держи себя в руках, хорошо?       — Ты меня пугаешь, что случилось? — Бэк лишь на секунду отводит взгляд в сторону, чтобы в следующий момент взглянуть и с улыбкой произнести:       — Сехун-и мы с Чанёлем решили попробовать, — вот только второй, кажется, ничего не понимает, судя по тому, что брови сильнее сводятся к переносице.       — Решили попробовать? Что именно? — после этого вопроса омега медленно опускает свои ладошки на живот и улыбается шире, когда до младшего доходит и его глаза приобретают максимально шокированный вид. — Т-ты серьёзно?!       — Угу, — кивнув, начинает хихикать, пока второй тянется, чтобы крепко обнять, не веря своим ушам. В его груди всё порхает, что сердце готово вот-вот вырваться от счастья. — Мы попробуем, но, честно, я не особо верю, что что-то получится. Я беру во внимание своё состояние и слова врача, о том, что вероятность очень мала, но… она всё же есть.       — Боже мой, Бэк, я так рад!       — Эй, тише! Чанёль не знает, что я тебе растрепал, так что молчи! В любом случае, если ничего не выйдет, то, думаю, родители наших с тобой мужей сильно опечалятся.       — Брось, они не такие люди. Они в любом случае тебя поддержат и будут на твоей стороне. Никогда не скажут что-то типа «непутёвый достался», так что не беспокойся. Тем более они любят тебя больше, чем своих сыновей, — и на этом он смеётся.       Согласившись, но по-прежнему испытывая некую тревогу, омега помогает накрыть на стол и возвращается к мужу, который целует малыша и пытается понять, на кого тот больше похож. На самом деле Лу не раз говорил, что ребёнок похож на Сехуна, но старший отказывается это принимать чисто из вредности, чем вызывает недовольство отца.       Сам Пимин тише всего лежит на ручках Бэка, видимо, учуяв некое родство с ним и умиротворение. Он просто лежит и хлопает глазками, разглядывая лицо дяди, пока за ними с любовью наблюдает Пак, а после тихонько засыпает, причмокивая губами, чем вызывает умиление у остальных. И когда близится вечер, Чанёль настолько сильно не хочет уходить от племянника, что делает ещё несколько фотографий на память, несвойственных ему, а после расцеловывает сладкие щёчки, вдыхая детский запах сухого молока.       С их визита проходит ещё несколько недель, за которые они ещё раз видятся, а малыш крепчает, начав уже действительно понемногу донимать родителей по ночам. Хоть Мин пока и не умеет переворачиваться или держать голову, но зато потихоньку уже дёргает руками и ногами в такт крутящейся погремушке над головой, что прикреплена к колыбельке. Он также может различать шутки в виде корчащих лиц, отчего заливисто смеётся, а после икает, пугаясь звука.       Что касается других молодожён, то у Бэкхёна наступает долгожданная течка, вот только в этот раз, к счастью, у себя дома. Блондин ещё вечером чувствовал что-то неладное, а утром проснулся от поцелуев и чужого стояка, красноречиво прижавшегося к намокшим домашним штанам. И на удивление, помимо сильного возбуждения, парень не потерял рассудок, как это было в первый раз, а с полной осознанностью всех действий провёл свою вторую течку с мужем. Чанёль же в этот раз действительно старался, как мог, обходя всю осторожность, чтобы они смогли зачать ребёнка. Но даже при этом он пытался держать себя в руках и не доводить омегу до обморока от переизбытка удовольствия.       Вот только, к сожалению, спустя четырнадцать дней тест на беременность, как и врачи, у которых парень обследуется, не обрадовали его радостной вестью. Расстроившись этому, Хён окончательно понял, что ему действительно не суждено иметь ребёнка и следует воспользоваться суррогатным материнством, вот только альфа наотрез не хочет сдаваться. И он делает это не ради себя даже, не ради своего желания стать отцом, а ради того, чтобы доказать Бэку, что всё в этой жизни возможно.       — Чанёль, мы попробовали и снова ничего не вышло! — однако… младший уже устал разочаровываться в себе, отчего и не хочет продолжать бессмысленную борьбу с организмом. Когда он соглашался с Чанёлем сделать всё возможное, то не думал, что это окажется морально куда тяжелее, чем когда он слышал печальные вести в одиночку.       — Мы попробовали лишь раз, в то время как другие пары пробуют годами. Ты ведь и сам горишь желанием зачать, так почему сдаёшься? — после очередного обследования приехав в офис, они начинают ругаться в кабинете мужчины, будто два настырных барана, что бьются рогами.       — Да потому что ты вселяешь в меня надежду, которая никогда не сбудется! Чанёль, я верю тебе и знаю, что ты многое можешь превратить в реальность, однако тут не та ситуация, в которой «по щучьему велению» я смогу забеременеть. Я уже устал вечно слышать одно и то же, поэтому подумай ещё раз над суррог…       — Нет, Бэкхён. Либо мы сможем и сами родим ребёнка, либо будем жить без детей. Я знаю, ты не устал, а тебя просто что-то снова отталкивает и я не понимаю, что, — отрезает Ёль и видит, как тускнеют глаза напротив, говоря о том, что он прав. Он обходит свой рабочий стол, берёт младшего за руки и прислоняется своим лбом к чужому, продолжая чуть тише. — Бэк, ты знаешь, что я чувствую к тебе. И если надо, то могу ещё раз доказать свою любовь, поэтому прекращай думать о том, что сможешь разочаровать меня. Такого не произойдёт никогда.       — А если я тебе изменю? — внезапно отвечает парень, чем вызывает недоумение. Конечно, старший понимает, что тот говорит на эмоциях. За произнесенное Бэку обязательно после станет стыдно, однако слышать подобное всё равно не очень приятно.       — Я тебе нос откушу.       — Ёль-и, я правда устал, — переместив голову на плечо, парень тяжело выдыхает, желая прекратить попытки несмотря на то, что большая его часть действительно хочет продолжить. — Давай больше не будем…       — Прости, малыш, но это невозможно. Мы в любом случае будем заниматься сексом, поэтому тебе не сбежать от меня. Я планирую взять тебя сегодня, завтра и послезавтра, так что, увы, — решив чуть подбодрить, приукрашивает свои желания, чем вызывает улыбку.       — А ты там себе ничего не натрёшь? Уж больно много ты планируешь, на год вперёд я бы даже сказал, — рассмеявшись на это, Чан закрывает тему и обнимает Хёна крепче, думая о том, что он не сдастся, пока есть даже самый минимальный шанс.       А ровно через шесть дней, примерно к седьмому часу утра, Бэкхён внезапно подрывается в ванную комнату и прилипает лицом к унитазу, испытывая сильную тошноту. И от его топота с издаваемыми звуками просыпается Пак, который всегда спит достаточно чутко. Он несколько секунд сонно прислушивается, чтобы понять, что происходит, а после также вскакивает и торопится к закрытой двери, которую тут же открывает.       — Бэкхён-и, что случилось? Ты отравился? — потирая свои глаза, мужчина взволнованно садится рядом и принимается поглаживать хрупкую спину, пока второго рвёт.       — Не… смотри… у-умнх… — из его глаз текут непроизвольные слёзы, но даже так он пытается закрыться от мужа, чтобы тот не испытывал потом отвращение. Вот только тому плевать на это, ведь беспокойство превыше всего.       — Дыши носом, — проигнорировав слова, он привстаёт, чтобы включить холодную воду в раковине, набрать в ладонь и умыть бледное лицо Хёна, который чуть ли не задыхается от позывов.       Когда же его перестаёт тошнить, Чанёль несколько раз также набирает воду и подносит ладонь к чужим губам, чтобы тот прополоскал рот. После этого, спустив за младшим, поднимает того на руки с холодного кафеля и под тяжелые вздохи и шмыги уносит обратно в спальню, уложив на бок. Он просит не двигаться, пока сам стремительно спускается на первый этаж, чтобы взять поднос и положить на него стакан воды, кубики льда, завёрнутые в полотенце и нарезанный дольками лимон. Первое он вручает в руки, чтобы тот сделал несколько глотков, второе прикладывает ко лбу, а третье просит пожевать, потому что цитрус подавляет тошноту.       — Тебе полегче? Или принести ведро на всякий случай? — через минут пятнадцать от начала всех махинаций, альфа задаёт вопрос, на что получает отрицательный кивок.       — Мне лучше, спасибо… Но ты не должен был видеть меня в таком состоянии… — и его бледные щёки вмиг стыдливо розовеют, пока Чан, вздохнув, не целует надутые губки, вызвав удивление. — Эй, не делай так! Я ведь только что блевал…       — В смысле не должен? А кто давал клятву: «и в здравии, и в болезни, пока смерть не разлучит нас»? — и вновь наклонившись, клюёт в щёчку. — Я бы не перестал тебя целовать, даже если бы ты на меня наблевал, — пошутив, слышит тихое «дурак». — Мы ведь ели одно и то же, так от чего же такое недомогание? — и на этом повисает тишина, ведь пока Чанёль в памяти перебирает все продукты в их доме, Бэкхён тревожно закусывает нижнюю губу, после чего поднимает взгляд на старшего и тихо просит:       — Сходи, пожалуйста, в аптеку.       — У нас есть лекарства. Скажи, что нужно, и я поищу в аптечке, — но старший до сих пор ничего не понимает, пока не слышит:       — Боюсь, что теста на беременность в твоей аптечке нет…       И этого хватает, чтобы альфа подорвался с места и через десять минут бежал по улице вниз прямиком к открытой аптеке. Вот только из-за незнания, какой именно тест им нужен, берёт несколько разных, лишнем не будет. И пока он идёт обратно, крепко держа в руке пакет, его сердце взволнованно колотится, в то время как разум молится не быть обманутым в этот раз.       — Ты справишься сам? Не упадёшь? — наконец, отправив младшего в ванную комнату, обеспокоенно задаёт вопрос, опасаясь, что того вновь охватит приступ рвоты.       Но получив отказ в помощи, садится на кровать напротив и начинает переживать всё больше и больше. Проходит минута, а за ней и пятая, но от Бэка ни единого звука. Не выдержав, он подходит к двери и стучится, прислушиваясь к любым шуршаниям. А когда слышит просьбу не входить, то начинает бродить по комнате, чуть ли не кусая свои пальцы от зашкаливающего волнения. Он, кажется, впервые ощущает в себе подобное нервное возбуждение от неизвестности, что хочется поскорее вытащить младшего и самому уже всё увидеть. Его сердце продолжает колотиться, а сосуды сужаться, из-за чего и пальцы рук начинают холоднеть.        И лишь только на шестой минуте, щёлкнув замком двери, омега выходит в комнату, держа в руках два разных теста. По его приоткрытому, видимо, от изумления рту и направленным в никуда глазам, подбежавший Пак не может ничего понять, а опустить взгляд и самостоятельно посмотреть почему-то теперь не решается. Он хочет, безумно хочет, но в равной степени боится, поэтому просто смотрит на младшего во все глаза, затаив дыхание.       — Ну? — из-за долгих секунд молчания, нетерпеливо спрашивает, после чего слышит тихое, неуверенное:       — Д-две полоски… — и сердце вмиг ухает в пятки, будто прекратив своё биение, пока альфа сам не смотрит и не убеждается в чужих словах. — Я не верю, — вот только сам Хён всё ещё в прострации. Он снова смотрит на тест, а затем на Чанёля, продолжив шептать. — У нас будет малыш?       — У нас будет малыш, — альфа же, широко улыбнувшись, подтверждает чужие слова таким же шёпотом, после чего счастливо подхватывает омегу и начинает крутить вокруг своей оси, громко при этом смеясь. — Бэкхён-и, у нас получилось! У нас будет малыш!       — Боже мой! — и, видимо, наконец осознав ситуацию, улыбка касается и его губ, но наряду с ней в глазах скапливается влага. Бэкхён крепче обнимает старшего и чувствует в себе неописуемые эмоции, ведь на его глазах свершилось то, что было невозможным, отчего слёзы сдержать невозможно.       Услышав шмыги над ухом, Чанёль останавливается и продолжает обнимать растрогавшегося мужа на весу, прекрасно понимая все его эмоции. Ему и самому хочется реветь, подобно маленькому ребёнку, но он держится.       Решив не терять время, а сразу поехать ко врачу, чтобы окончательно убедиться в результатах теста, через четыре часа они уже сидят в кабинете после сдачи крови и исследований УЗИ. Держась за руки и продолжая улыбаться, подобно двум влюблённым школьникам, они ожидают вердикта врача, который поначалу долго изучает анализы в компьютере, а теперь, выдохнув, снимает свои очки.       — Что ж… Если помните, я говорил, что плоду есть место для развития на ранних сроках, но уже к середине… ребёнок начнёт вредить организму матери. Беременность и роды слишком опасны для рецессивных омег, поэтому я настоятельно рекомендую вам прервать беременность, — подняв свой взгляд, он видит, как улыбки с их лиц тут же пропадают, сменяясь удивлением, печалью и непониманием.       — Что вы имеете в виду? Мы ведь смогли с таким трудом зачать ребёнка, а теперь вы хотите, чтобы мы отказались от него? Вы ведь сами говорили, что обеспечите всё для нормального протекания беременности, — первым задаёт вопрос Ёль, чувствуя, как чужая хватка слабеет в собственной руке.       — Я понимаю ваши чувства, знаю, насколько сильно вы хотите малыша, однако глядя на все ваши анализы, я могу лишь сказать, что в лучшем случае у вас произойдёт выкидыш на раннем сроке.       — А в худшем? — теперь приходит очередь Бэка задавать вопросы. Он смотрит на врача стеклянными глазами и тот не может сказать и слова, чувствуя искреннюю жалость к этому молодому парнишке. — Что случится в худшем случае?       — Вы умрёте, — и его слова повергают в шок обоих, заставив проглотить языки. Их сердца замирают во второй раз, вот только теперь не от счастья, которому, как оказалось, не суждено было продлиться. — Ваш организм слаб и не способен потратить всю энергию на новую жизнь, поэтому постарается избавиться от чужеродного для него объекта, что приведёт к выкидышу. Если же он примет плод, то будет тратить всего себя на его развитие. Грубо говоря, малыш будет поедать вас изнутри и на операционном столе… вам придётся решать, либо он, либо вы. Мне очень жаль, — закончив, он отпускает пару, которая просит дать им несколько дней на раздумия, и планирует провести совет с другими врачами, дабы попытаться найти какое-то решение.       Шагая к машине, Бэкхён уже не держит руку Чанёля, он идёт, понурив голову, ровно также, как и при их первом визите в больницу. Вот только если в прошлый раз альфа смог поднять настроение, то сейчас он сам ничем не отличается от младшего. Его лицо не выражает никаких эмоций, помимо печали, а грудь болезненно ноет от столь жёсткого вердикта, разбившего обоих.       Будучи ещё ребёнком, Чанёль, утопая в мечтах о счастливом браке, всегда понимал, что просто так ничего ему не дастся. Что в любом случае им придётся пройти через некие трудности, чтобы встать на ноги и ровно шагать по лестнице вверх. Вот только Чанёль не Бэкхён, который принимает все неудачи в жизни, зная, что это просто испытание для него. Он не понимает, за что младшему достаётся столько боли, если только в прошлой жизни тот не убил сотню людей. Но и тут альфа не верит в прошлую жизнь, поэтому эти мысли, переживания, обида за Хёна и злость на судьбу начинают в нём буквально кипеть, однако он продолжает ехать в безмолвной тишине.       Когда же они доезжают до ворот, омега выходит из машины первым, чтобы войти в дом и направиться прямиком в душ. И дело вовсе не в том, что ему захотелось искупаться днём, а в том, что только там он может спрятаться от Ёля и вдоволь выплакать душу, обняв свой плоский живот. Он не знает, что его плач прекрасно слышен в соседней комнате, где мужчина садится на кровать и, уперевшись локтями о колени, опускает голову вниз, не зная, что делать. Альфа даже не может позвонить родным и попросить совет, потому что знает, что Бэк не захочет разглашать эту ситуацию.       И приблизительно через час, когда мысли, наконец, приходят в норму, а обед накрыт на стол, блондин спускается на первый этаж. Но прежде, чем ему удаётся сесть на стул, Чанёль подходит к нему и, чуть сгорбившись, крепко обнимает за талию, чувствуя ответные касания.       — Давай поговорим, чтобы не мучиться, — предлагает старший и слышит тяжёлый выдох. Он знает, что они придут к единому решению, поэтому и начинает первым. — Я не думал, что всё обернётся именно таким образом. Прости, что подвёл тебя.       — Ты ни в чём не виноват, это я поломанный. Поэтому ты прости меня, что не смог принести в нашу супружескую жизнь столько же счастья, сколько принёс ты.       — Не говори глупостей. Я люблю тебя и ты для меня гораздо больше значишь, чем просто счастье, так что… я не собираюсь отпускать тебя. Давай… послушаем врача и прервём беременность, — сказав это, Чанёль обнимает младшего крепче, вот только ответная хватка мгновенно слабеет. И мужчина не понимает, в чём дело, пока Хён не отстраняется от него вовсе, глазами, полными недопонимания и возмущения.       — Что ты такое говоришь? — и тут Ёль выпадает, моментально осознав грядущее и боясь, что услышит… — Я собираюсь оставить малыша, — вот это…       — Б-Бэкхён-и, ты ведь шутишь, да? Это не смешно, поэтому давай отложим…       — Это ты шутишь надо мной, кажется. Мы так сильно хотели этого, а ты, дав надежду, прося не сдаваться, теперь хочешь всё разрушить? Хочешь отобрать у меня едва полученное счастье? Я для тебя игрушка? — тон Бэка повышается с каждой секундой, и пока его брови сводятся к переносице, глаза второго превращаются в два удивлённых блюдца.       — Ты вообще не слушал врача? Если ты оставишь ребёнка, то умрёшь сам при родах. Ты этого хочешь для нас?       — Я не умру, я буду бороться и смогу родить здорового ребёнка. Я знаю свои возможности и силы, знаю, что смогу, — младший смотрит решительно на Пака, который не разделяет с ним эти чувства. Он смотрит и хочет, чтобы в нём увидели эту уверенность, это открытое желание доказать обратное, но… в нём не видят ничего более слабого тела.       — Бэкхён, чёрт возьми, это не зависит от твоего желания! — и не выдержав весь этот абсурд, Чан повышает голос, чем пугает блондина, но тут же, поняв ошибку, понижает его. Он тянется к чужим рукам и продолжает более спокойным тоном. — Давай перестанем нести всякий бред и запишемся на приём. Я завтра буду дома и… — но Бэкхён, услышав эти слова, резко выдёргивает руки и с большим страхом в глазах отшатывается от альфы.       — Ты не веришь мне… Ты сдался, — омега констатирует факт, обвиняя мужа в том, от чего альфа пытался отучить его самого, и видит, как меняется чужой взгляд, обладатель которого решает сказать правду, а не лелеять ложь.       — Да, я сдался, Бэк. Сдался, потому что боюсь, потому что не хочу терять тебя! Что я буду делать, если тебя не станет? — вновь предпринимает попытку протянуть руку, но Хён отшагивает ещё на шаг, вовсе заводя руки за спину, чтобы его не коснулись. И Чанёль осознаёт самую ужасную вещь — его боятся. Боятся того, кому должны доверять…       — Я же сказал, что не умру! Ай, плевать! Раз ты не веришь моим словам, то и я больше твоим верить не буду! — уже кричит младший, собираясь вновь плакать, но уже от ярости.       — Бэк…       — Ты ведёшь себя как трус! Моему ребёнку не нужен такой трусливый отец! И мне… такой трус тоже ни к чему… — сказав это, он видит, как бледнеет чужое лицо, выражая изумление и никчёмность, видит, в каком шоке от происходящего тот стоит, без возможности даже пальцем пошевелить. Но забирать слова обратно парень не собирается. Может, хотя бы они приведут старшего в чувства, который явно не даёт отчёт своим словам, предлагая пойти на убийство. — Не смей никому говорить о нашем разговоре, — последнее, о чём просит Бён перед тем, как развернуться и уйти на второй этаж, оставив еду остывать, так и не притронувшись к ней. *       К великому сожалению, после этой ссоры паре так и не удаётся нормально поговорить, ведь Бэкхён в буквальном смысле устроил бойкот. Он не разговаривает с Ёлем, запирается в комнате и кушает лишь тогда, когда старший уходит на работу. Безусловно, ему и самому надо бы работать, но раз уж в самой компании омега не играет никакой роли, даже от зарплаты отказался, то его отсутствие, в принципе, никто не заметит.       Так проходят ещё несколько дней, а на попытки альфы поговорить по-прежнему отвечают молчанием. Это их первая серьёзная ссора, которую не решить поцелуем и объятием, но Чанёль всё ещё продолжает пополнять холодильник любимыми продуктами и сладостями младшего в надежде, что одним вечером в его спальню всё же вернутся, чтобы согреться в тёплых руках. Однако этого не происходит и через неделю.       С каждым новым днём скука друг по другу только возрастает, вот только от слов своих ни один из них отказываться не собирается. Когда же у Бэка начинается токсикоз, то Пак чуть ли глотку себе не перегрызает от мыслей, что малыш начал съедать его изнутри, но остаётся рядом и безмолвно помогает, несмотря на все отказы. Он также не выдерживает и разлуку, поэтому насильно, выловив младшего, на руках тащит в свою спальню, которая опустела без него. И даже несмотря на всю свою злость, он только крепче обнимает несопротивляющегося от бессилия Хёна, засыпая лишь таким образом.       Что касается самого Бэкхёна, то он испытывает крупный стресс из-за всего происходящего, ведь его никто не поддерживает. Каждый день он засыпает с мыслями, что справится сам, но стоит наступить утру, как вся уверенность вытекает вместе со слезами наружу. Он также понимает, что его не поддержит даже собственный брат, ведь это слишком рискованно. Сехун ни за что и ничто не поставит между омегой и его жизнью, он слишком боится. Что касается Сухо, то он также примет сторону Чанёля, припишет синдром беременности и начнёт лечить, яро уверяя, что ничем хорошем такой риск не обернётся.       И всё же парень рад, что хотя бы во время токсикоза мужчина его не бросает. Он бежит по каждому звуку в комнату, чтобы придержать голову, положив ладонь на лоб, а после сделать все махинации, чтобы хоть как-то облегчить чужую участь. Вот только с усилением токсикоза усиливаются и симптомы, от которых в дни, когда Пак на работе, блондин падает в обморок, а через несколько минут приходит в себя. Помня, что у Лу было точно также при беременности, он вовсе не беспокоится об этом, поэтому и говорить кому-то не собирается.       Но всё же судьба оборачивается против него самого же и в один из подобных предыдущим дням он валится в обморок прямо перед Чанёлем, у которого выходной. Безумно перепугавшись от увиденной картины, альфа тут же пытается привести младшего в себя, а после, без каких-либо слов, везёт в больницу. Вот только случайно слетевшее с уст «опять упал…», сильно выводят старшего на эмоции и возмущение, которые он с трудом топит в себе до проверки у врача.       И лишь только после трёхчасового обследования они выходят из кабинета и Хён садится на стул в безлюдном коридоре, пока переполненный гневом Чан не находит себе места, потирая переносицу из-за головной боли. Услышав, что у Бэка упал уровень гемоглобина, в следствие чего развилась анемия, им прописала лекарственные препараты и обследование раз в неделю. Но больше всего в этой ситуации Ёля напугали слова о том, что если анемия перейдёт в острую форму, то у Бёна может ухудшиться сократительная способность сердечной мышцы, отчего он умрёт даже раньше, чем сможет увидеть свой выпуклый живот, не говоря уже о самих родах.       — Это ведь не впервые, да? — в итоге хоть как-то сумев собрать себя, он садится на корточки перед опустошённым и безэмоциональным парнем, в котором он уже совсем не узнаёт своего Бэкхёна. — И сколько раз ты падал так, не сказав мне ни слова? — но тот уклончиво закусывает губу, дав понять, что явно не два-три раза.       — У Лу было также, но ничего не случи…       — Но Лу не рецессивный омега, у которого вдобавок анемия, Бэк, твою мать! — но его контроль длится недолго и Пак подрывается от этих беспечных слов, будто бомба какая-то. — Ты даже не осознаёшь, что мог не проснуться! Чего ты добиваешься, скажи мне? У тебя страсть к суициду что-ли?! — кричит старший, поднявшись на ноги, и парень вмиг скукоживается, опустив голову. Да, ему стыдно за это. Стыдно за то, что не подумал не только об этом, но и о чувствах старшего. — Ты хоть представляешь, насколько я перепугался? Знаешь, с каким страхом я проживаю каждый день, что с тобой что-то случится из-за этого ребёнка? А ты продолжаешь меня просто игнорировать, считая, что само уляжется!       Крик Чанёля слышат не только врачи за кабинетами, но и пациенты, что находятся за углом. Но никто из них не собирается вмешиваться, зная, что это во благо Бёну. Сам же Пак уже давно понял, что от исполнения настолько желанной мечты, которую хотят отобрать, у парня поехала крыша и он не видит и не слышит абсолютно никого и ничего.       — Прости… — и это единственное, что может сказать сейчас Бэкхён, вот только для второго эти слова не звучат искренне.       — Ещё хоть одна такая выходка с твоей стороны, и я не прощу тебя никогда. Ты можешь делать всё что угодно: избегать меня, не соглашаться, спорить, но играть с жизнью не смей.       Поставив этим точку в их разговоре, он наклоняется и подхватывает младшего на руки, унося обратно в автомобиль, чтобы не дай Боже по пути свалился. Сев же сам за руль, начинает думать о том, какие меры стоит предпринять, чтобы вразумить блондина перестать так себя вести и избавиться от малыша на сроке, когда это ещё возможно сделать. И, кажется, в его голову закрадывается одна действенная идея, которая самому Бэку ох как не понравится.