Крылья

В комнате играет старенький приемник, и случайные помехи прерывают акустический концерт. Музыка обволакивает комнату, в комнате двое, и отслаиваются обои у потолка. Слава листает потертый романчик, найденный на соседских полках, и только собирается перевернуть страницу. — Подожди, я не дочитала, — Света упирает музыкальные пальчики в корешок книжки. Она лежит на спине Славы, обнаженная грудь упирается в его белоснежную, неровную кожу. Она кладет подбородок на его плечо. — Куда ты торопишься? — А чего тут читать? Написано очень просто. — Зануда, — отшучивается Света, дочитывая последние строчки. — Все, можешь переворачивать. Слава перелистывает страницу. В жарком июле находиться в комнате почти невозможно; открыты все форточки, соседские дети кричат во дворе. По коридорам коммуналки шатаются соседи, ругаются матом, кипят чайники, и чьи-то нервы натянуты до предела, а за закрытыми дверьми одна проблема — душный, слишком прогретый воздух. — Может, волосы еще короче обрезать? — вдруг думается Свете. Она касается кончиков каштановых волос. Они мягкие на ощупь, но секутся книзу. Слава поднимает на нее взгляд из-под густых бровей. Его волосы гораздо грубее и темнее. — А мне кажется, тебе так идут кудри, — он оглядывается на нее через спину. Познакомившись со Светой шесть лет назад, сперва-наперво он был очарован именно ими — непослушными, милыми кудряшками, не совместимыми с бойкой Светой. Теперь она носит каре выше плеч, растянутые свитера, но по-прежнему вызывает в нем тот трепет. — Они вечно мешаются, — Света закатывает глаза: ничего Слава не понимает. Она разворачивает его обратно к книге, опускаясь полностью на плечо. — Толку тебя спрашивать? — В смысле, толку? — он захлопывает книгу. Слава откладывает романчик на перекошенную тумбочку и заводит руки под подушку. — Как познакомились с тобой, так и твердишь о кудряшках. А они неудобные — жуть! — Скоро начнем стричься с тобой одинаково, — он проводит по волосам. Света оставляет парочку поцелуев на его щеке: — А тебе что-то не нравится? Нежные касания Светиных губ выстреливают в сердце. Шесть лет позади, а эмоции от ее присутствия рядом все те же. Он довольно утыкается носом в подушку: — Все нравится. Славе тридцать один, и со Светой он думает построить что-то большее, о чем может спеть. Свете двадцать четыре, и музыка, жизнь за пределами комнаты, Слава — все, что ей важно. Они знакомы без малого шесть лет; с первой встречи очарованные друг другом, они не находят другого места быть где-то, кроме как в тесной Питерской коммуналке. Восемнадцатилетняя Света знакомится со Славой на квартирнике Костьки Арбенина. Слава серьезен, умен и уже не студент. Он поет об осознанном, осмысленном и пережитом, и Свету цепляет это с первых аккордов. Следующей ночью она пишет «Белую» песню, пишет о крыльях, очнувшихся за спиной, и думает непременно спеть ее в следующий раз. Только Слава в их компанию не приходит больше. Костька отмахивается: дела. А у Светы сердце не на месте. Она выведывает у друзей, кто такой этот Слава Бутусов, и ненароком, словно к слову сказать просит их пригласить его как-нибудь снова. В одну из встреч Костька, прилично выпивший, подтрунивает Свету: «Он только и вспоминает, что о тебе, из вас может выйти хороший дуэт». Света впервые чувствует бабочек в животе. Очнутся крылья за спиной, когда войдешь в мой спящий дом. Слава приходит в середине вечера, сердечно извиняется перед выпившим Костькой и обещает подогнать ему настоящий армянский коньяк, а Света так и не решается спеть «Белую», вся охваченная странной, незнакомой ей паникой. Слава обращает к ней много внимания, просит сыграть что-нибудь, но Света поет только о несерьезном. — Это новая, — Слава берет в руки гитару и ждет, когда веселье стихнет. [Или ждет одного единственного внимания.] Он начинает перебирать струны, только Света обращается к нему. Костька обращает пьяный, выжидающий взгляд на Свету. Та отвести глаз от Славы не может, и ему думается, что в тесном студенческом общежитии может родиться что-то нормальное. Только через неделю Света набирается храбрости спеть «Белую» — и то, в отсутствии Славы. В следующий раз он просит ее об этом сам: «Костя говорит, у тебя новая песня. Можно послушать?» С первого аккорда Света путается в струнах, и только к припеву голос перестает дрожать. Слава качает головой в такт, улыбается на припеве и добавляет в конце, что образ крыльев ему очень нравится. Ночью он вызывается проводить Свету до дома, несет за спиной ее гитару, расспрашивает о музыке и учебе. У подъезда обоим становится решительно ясно, что жизнь порознь больше не выйдет. Лия Давыдовна знакомится со Славой очень скоро: спустя пару месяцев Света уверенно заявляет, что они съезжаются. Играть поодиночке уже совсем не получается. Слава покупает комнату в коммуналке, делает там ремонт, и Лиечка с тяжелым сердцем дает добро: может, хоть со взрослым, осознанным Славой Света наберется ума. А они вечерами играют на гитаре и дают маленькие акустические концерты в казино и галереях. — Собираться пора, — Света обнимает его шею, но встать и начать собираться — выше всех сил. Слава бормочет что-то неразборчивое в подушку. Света смеется с него и все же поднимается с кровати. — Может, ну его, этот квартирник? Останемся дома? — переворачивается он к Свете. Она переодевается за открытой дверью шкафа. — Костька хочется познакомить нас со своей новой подругой. Она тоже по музыке. Слава садится: — Ладно. Обычно он знает, с кем знакомить. — Мало того, что зануда, так еще и льстец. — А кто сказал, что я о тебе? — Слава поднимает брови, и тут же получает свитер в лицо. — Собирайся. К вечеру в Костькину коммуналку подтягивается компания музыкантов, и многих Динька видит впервые. Они распивают бюджетный коньяк и ядреную водку, за каждой стопкой — новая песня, и впервые Диньку окружает столько музыки, контрастов и лиц. С Костькой они знакомы с лета: случайная встреча, случайный обмен взглядами, и из случайностей складывается совсем не случайная дружба. И все хорошо, пока. Света заходит в квартиру первой. У Диньки к спине прилипает желудок — ее присутствие в комнате ощущается почему-то именно так. Странно скручивает живот, но Диана все списывает на градусы. Слава заходит следом. — Динь, знакомься: Света, Слава. Я тебе о них рассказывал, — Костька тянет подругу к двери. — Живут вместе, играют вместе, все вместе. — А ты умеешь представлять, — Слава добродушно протягивает Диньке руку. — Мы как двое из ларца. Света, если что, она, — рисуется он перед новой знакомой. — Я Слава. — Очень приятно, — робея, Диана пожимает его мозолистую ладонь и, когда пальцы тянутся к Свете, слегка теряется. — Мы о тебе наслышаны, — Света касается ее руки, но Динька этого будто не чувствует. «Мы» как-то неприятно бьет по ушам, и она, видящая Свету впервые, ощущает странное чувство: что-то не так. Компания рассаживается кто где; Слава уступает Свете скрипучее кресло со старой вязаной накидкой, а сам располагается на ковре. Все пьют, шутят, поочередно передают друг другу гитару, поют и раздражают соседей сильнее. Когда очередь доходит до Славы, он поднимает взгляд на Свету: — Нашу? — Твою. Он настойчиво хмурится: авторство второстепенно: — Нашу. «Золотое пятно» — первая песня, исполненная вместе, и с тех пор идет как в связке: голос Светы, фон и музыка — Славы. Она делает глоток пива: — Давай. Будем друг друга любить. Завтра нас расстреляют. Диньке песня решительно не нравится. И вроде цепляет, и вроде звучит хорошо, а внутренне как отторгается. Она слушает Светин голос, вся завороженная ее внешностью, и нога сама собой качается в такт. — Вы в казино такое играете? — щурится в конце Динька. Ей думается, за фишками и виски слушать такое — настоящее извращение. Света поднимает бровь: — В казино контингент другое хочет. А мы подстраиваемся под него. — Творчество за деньги? — она не понимает, что толкает ее отвечать именно так. Диана сутулится, создавая барьер. — А это отменяет его ценность? — Творчество должно быть свободным. Света забирает у Славы гитару и вопреки очередности тянет ее Диньке: — Покажешь свободное творчество, раз так? В девятнадцатилетней Диньке теплятся остатки максимализма. Она уверенно забирает себе инструмент: — Называется «По волнам твоих слез». Она бьет по струнам, словно пытается что-то самой себе доказать, и непривычно повышает голос. Света подается вперед, упирается локтями в колени. Слава случайно обращается к ней и видит, что Света полностью очарована музыкой Костькиной подруги. Под конец песни она улыбается: — Сюда бы скрипка отлично вписалась. — Только на гитаре играю, — Диньку швыряет из крайности в крайность. Вся напыщенность куда-то исчезает, и от слов Светы она прячет взгляд в стороне. Темные волосы падают на очки в тонкой оправе. — Я играю на скрипке. Хочешь, как-нибудь вместе попробуем? Динька кусает губу, а затем поднимает голову и тянет Свете руку: — Договорились. Надеюсь, это не из вежливости предложение. — Еще чего, — Света пожимает ее в ответ и возвращается к Славе. Тот опирается локтем на ее колено и поднимает стопку. — По-моему, тут рождается новая группа. Выпьем за это! Стопки, стаканы и бутылки встречаются между собой. Света за общим весельем и разговорами все поглядывает на своенравную Диньку. В ней, кажется, действительно что-то есть.