Принц Х Царевич - 2

Отполыхал закат. Померкли пятна малинового зарева на облаках, сгустились тени. Когда на засиневшее небо выплыла луна, решили приземлиться, передохнуть. В лунном свете змеи выглядели даже живописнее, чем при солнечном сверкании: чешуя переливалась изнутри собственным золотым огнем, за хвостами рассыпались фейерверки слепящих искр. Длиннющими лентами кувыркались в заметно охладевшем воздухе, дурачились, рисуя на фоне звездного небосвода пламенеющие неведомые знаки… Но красоты красотами, а в животе заурчало от голода. Да и ориентироваться стало трудно — в темноте такой крюк мимо столицы можно было махнуть, что потом неделю плутай, назад добирайся! — Приземляемся на ту гору! — скомандовал Ёж, указав на выпирающую из общего лесного ландшафта округлую голую шишку. Войслава понятливо кивнула — и ловко развернула послушную змеиху в крутой вираж. Словно всю жизнь не на конях скакала, а огненными чудовищами управляла! Царевич сестрой даже загордился, вспомнив свой собственный первый полет и как судорожно тогда вцепился в принца. В этот раз они будто поменялись ролями — Ёж от полета не получал никакого удовольствия. Но, признаться, присутствие за спиной одержимого безумца и Пересвета ощутимо напрягало. Приземляясь, распугали с горы местных — несколько теней метнулись в стороны по склонам, прячась под лесную сень. То ли ведьмы, то ли нежить какая. И впрямь — Лысая Гора? Впрочем, оно и к лучшему: окрестные жители, даже если и заметят медное и золотое сверкание над вершиной, не побегут с ведрами лесной пожар тушить, а пожмут плечами и спокойно себе спать лягут. Костер разжигать не стали — к чему собирать хворост, если есть огненные чудища под боком? С ними и ночевать удобно — ни холод, ни волки не страшны. А ночи теперь ощутимо посвежели. Не то осень уж близка, не то Пересвету так показалось после жаркой южной степи. Змеи окольцевали макушку горы, свернувшись двойным бубликом — и защита, и на хвостах посидеть удобно вокруг самобранки. Да и не темно к тому же. Первым делом у скатёрки спросили по печеному борову с яблоками в пасти — угостить летучий транспорт. Змеи с удовольствием умяли и первую порцию, и вторую, и добавку. — Смотри — кость грызёт, как собака! — умилилась Войслава на медно-огненное чудище, с урчанием мусолящее окорок, уж не влезающий в заметно раздувшееся пузо. — Удобная вещица, — сдержанно оценила Ясмин, когда по ее заказу самобранка явила кувшин шербета и блюдо жареных в масле пончиков. — Неужели всё что угодно приготовит? — Попробуй, испытай. Например, можешь заказать противоядие для воеводы, — предложил Кириамэ с весьма прозрачным намёком. Он слишком устал, чтобы требовать от скатёрки всякие онигири и ограничился пирожками с рисом за компанию с царевичем и царевной. — Если конечно тебе известен точный рецепт? [примечание: онигири — рисовые колобки, традиционная нихонская кухня] — Рецепт-то известен, — повела плечами Шеморханка, многозначительно глазами стрельнула. — Да только зельем тут уж не поможешь, тут другое средство потребно. А оно тебе вряд ли по вкусу придется. Ёж губы брезгливо скривил, но промолчал. Допытываться не стал — еще успеется. Уже хорошо то, что сейчас лунатик сидит тихонько, уплетает за обе щеки пироги, дует пиво из пузатой кружки да хрустит солеными огурцами. Безумец, а тоже в степи по нормальной пище, поди, тосковал. — Ох, как же хорошо! — вздохнула счастливая Войслава. Откинулась на «змеиной софе», заложив руки за голову. Ей натянутая атмосфера за ужином была глубоко параллельна: напилась чаю, налеталась в поднебесье вдоволь, дома скоро окажется! — Это вам не пыльная пустыня! Сосновый бор! Как же дышится тут вольно! Черт ее дернул заветное слово произнести! Дядька воевода будто только этой случайной команды и ждал — сорвался с места, пиво расплескав на траву — и к принцу кинулся! — Смирно!! — рявкнул царевич. Ладонью в лоб дядьке уперся-припечатал, «таран» этот на полном скаку остановить успел. Ёж от испуга пирожком поперхнулся, закашлялся. — Место!! — приказал Пересвет. Обижено сопя, лунатик вернулся к своему ужину. — Да, свежо! — согласилась Ясмин, попивая шербет, как ни в чем не бывало. — Будет моя воля… — Она повела бровью на замершего с пирогом у рта воеводу. — Будет моя воля, никогда в степь больше не вернусь добро… Вольно! Лунатик снова рванул к заветной цели. Да только принц уж ждал подвоха: — Смирно! — и пирожок с блюда подкинул: — Взять!! Воевода подачку поймал, но расстроился. На место послушно сел, тихонько ворча. — Сама не понимаю, как я там столько времени выдержала, в этой ужасной степи, — продолжала Шеморханка раздумчиво. — Была бы умнее — сразу к вам в столицу отправилась бы счастья искать. В столице-то жить куда как при… Вольно! Дядька Изя плюнул на пирожок, с места взвился, к коленям принца верным псом припал. Только потянулся ручищами бедра облапать… Но не стал. Руки застенчиво за спину сложил. Улыбнулся искренне-искренне. Ибо к горлу прикоснулась холодная, несговорчивая сталь. — Место, да? — покладисто подсказал лунатик. И самостоятельный приказ самостоятельно выполнил. — Ясмин, будь любезна, удели мне минутку! — процедил принц. — Думаю, нам надо поговорить. — Согласна, поговорить не помешает, — кивнула Шеморханка. Змеи предупредительно приподняли верхние свои кольца, выпуская этих двоих наружу. Кириамэ любезно подал руку, помог девушке через нижние кольца хвостов перешагнуть. Пересвет тоже встал, проводил взглядом: они направились вниз по склону к речке, слабо мерцающей лунными бликами сквозь заросли ивняка. — Братец, гляди! Они и малиновое варенье с чаем любят! — позвала его Войслава. Царевна решила дать змеям перепробовать всё, что сможет выдать по ее запросу скатёрка. А те от эксперимента не отказывались. Махом вылизав вторую крынку, медный змей облизал длинным раздвоенным языком и сестрицу. Да еще, ласкаясь, башкой об ее бок потерся — от колена до плеча одним движением. Чуть с ног не сбил, и чешуей одежду попортил. — Кошак!! — возмущенно захихикала царевна. — Фу, прекрати лизаться! У тебя язык в варенье! Теперь я вся липкая по твоей милости! Братец, ну скажи ты ему! Пересвет на их нежности телячьи только рукой махнул. Перепрыгнул через ограду из сверкающих колец — и тоже к речке отправился. На речке ветер был совсем холодный. После теплой компании огненных чудищ Пересвет зябко ёжился и опасался расчихаться. Ведь расчихается — себя выдаст и подслушать не удастся толком! Эти двое ушли недалеко. У кромки воды стоят, будто бы на луну любуются. Темная гладь тихонько шевелится, искрится, без волн и плеска соприкасаясь с песчаным бережком. Лунная дорожка алмазами рассыпается у самых ног. Только рыбы зеркало в мелкие осколки дробят — кружки от пузырьков расходятся в стороны, узоры рисуют. Пересвет остался за ажурной стеной ивняка. Если неосторожно зашуршит — выйдет, сделает вид, будто и не думал прятаться, а тоже подышать свежим воздухом захотел. Если не заприметят — подслушает… Любопытство — грех, это конечно так. Да только мало ли до чего эти двое договориться могут? А осторожность — первейшая добродетель разумного мужа! Черт, и ведь верно подумал — именно что мужа… Вот только от ветерка жесткими листочками ивы слишком уж расшумелись! И тем же ветром половину слов сносит в сторону. А эти шушукаются доверительно, негромко, ну точно парочка влюбленных на тайном свидании! Пришлось напрячь слух, чтобы хоть что-то разобрать. — …и … червонцев сверху. Довольна? — Нет. Накинешь еще десяток? На обмундирование! Не может же твой телохранитель ходить в обносках! Это же будет не … а … курам на смех! — Ни пятака больше. — Ну, я ведь тогда и уйти могу! — Как пожелаешь. — Ты отпустишь меня? Отпустишь вот так запросто? — У меня к тебе нет претензий. Иди на все четыре стороны. — Нет претензий? Я же хотела убить тебя! Разве забыл? — Нет, не забыл. Поэтому я и предложил тебе стать… — Поэтому?! Ты совсем …? — Ты подозревала, что тебе не заплатят за мою голову ни гроша. Так? — Хм… Была такая мысль, что ж душой кривить. — Тебе было жалко меня убивать. — Нисколько! — Я же видел. Но ты дала слово — и не могла отступиться. Потому что ты — человек чести. Обещание значит для тебя больше, чем выгода. — Только поэтому ты мне поверишь? Поверишь моему слову? Из-за того, что я собиралась тебя убить? Ты действительно …! — Стрела попала бы точно в сердце, ты не промахнулась бы. Ты подарила бы мне легкую и быструю смерть. — Да, если бы мне не помешали, я бы так и сделала. Пересвет слушал, и мурашки меленько вышагивали под воротом, по холодеющему загривку. Что он пропустил там, в степи? Он был настолько слеп, что верил в Шеморханку, в то время, как она?.. — …Мы не станем тебя преследовать, обещаю. — Хм. Какое великодушие! Да я бы давно от вас сбежала, если бы мне было куда податься. Но раз обещаешь сносно платить — то какая мне разница? Буду служить тебе. — Значит, для тебя и вправду важны только деньги. А что, если тебе пообещают заплатить больше? Я же не могу привести домой врага. Возможно, твой предыдущий заказчик всё еще находится во дворце. Возможно, ты столкнешься с ним опять. Возможно, он пообещает тебе чуть больше, чем обещал я… — Если этот гад всё еще в тереме, Аллах свидетель, я узнаю, кто он! Я найду его и придушу собственными руками! — Арэ-арэ, сколько пыла. Твои слова и впрямь звучат честно. Но честны ли помыслы? — Не накинешь еще десяток червонцев? — Най дэс. — Э-э, Аллах с тобой! Небеса да накажут тебя за скупость. Ну и как я должна принести тебе клятву верности, чтобы ты поверил в чистоту моих помыслов? Приказывай, о, господин мой, эфенди Ёж-бей! — Звучит отвратительно. Не называй меня так больше никогда. — Как прикажешь, Ёж-эмир. Так что же я должна сделать, чтобы успокоить твои подозрения? Подписать контракт кровью? Объясни, как скрепляют такие договоры в Нихонии? Может, мне следует тебе сапоги облобызать? — Только если бы ты хотела стать моей рабыней или наложницей, — засмеялся принц. — Если бы я пожелал сделать тебя своим верным воином, то дал бы целовать клинок. — Но ты… — с насмешкой протянула Шеморханка. Не договорила, осеклась. — Будешь моей хранительницей? — спросил принц. Притянул ее к себе, положив ладони на талию. Развернул ведь так удачно, чтобы из ивняка всё было видно и не оставалось ни искорки сомнений! Она шагнула вперед. Зачарованно смотрела в глаза, лихорадочно перебегая взглядом от зрачка к зрачку. Темные, точно бездна, неведомые, как пропасть… Искрящиеся, будто само звездное небо… — Да. Я согласна быть твоей хранительницей. Клянусь, я не предам тебя. До тех пор, пока ты не предашь меня. Проговорила без улыбки. И не отстранилась, когда он приблизил лицо. Губы оказались совсем близко к ее губам. Она поняла без слов. Да и кто бы не понял? Облизнулась в волнении. И прильнула коротким поцелуем. — Договор скреплен печатью? — спросила. Голос чуть дрогнул, против воли выдав смущение. — Осталось вместе распить бутылку сакэ, — кивнул он. — И обычай моей родины будет соблюден полностью. Ты станешь частью моей семьи. — Я пила вино и целовалась со многими мужчинами. И после этого слугами становились они мне, но не я им. — Ты поклялась. — Да. — И ты больше не посмеешь натравливать на меня своих зомби. — Да, Ёж-эмир. Только не говори, что ты совратил меня из-за этой шалости? Похитил мой поцелуй! И вынудил произнести клятву в верности! Коварная месть? — Ииэ. Я просто хочу быть уверенным в тебе. — Я чувствую себя так, будто почти вышла за тебя замуж. Ужасно! — Аллах с тобой! Я уже женат, второй жены мне не нужно. — Пожав плечами, отодвинулся, хотел было развернуться и уйти. — И всё-таки, — произнесла она твёрдо, — данная мною клятва не касается моих намерений относительно твоего му!… Она замахнулась крепким кулачком, качнулась вперед, целясь в глаз своему новому господину. Но тот шагнул в сторону, просто уйдя с ее пути. И коварная девица пролетела мимо цели — в речку. Оказалась по колено в воде — и бултыхнулась бы с головой, только Ёж схватил ее за руку и рывком развернул. Ясмин повисла над водой, выгнувшись дугою, точно кошка, не желающая лезть в корыто для мытья. Волосы свесились и намокли кончики прядей, но бедра, спина и лопатки остались в опасной близости от холодной водной глади. — Будь осторожней, — любезно посоветовал принц, поднимая ее. Шеморханка хмыкнула. Отошла на пару шагов так, чтобы он повернулся, как ей нужно, и за его спиной вновь оказалась вода. И повторно ринулась на соперника: — Я всё равно отберу у тебя Пере!.. Ой! Наблюдавший из укрытия Пересвет выдохнул. Это не драка получалась, а какой-то странный танец. Ёж вновь ушел от удара, встретив ее кулачок своей ладонью. Уклонился — и она опять пролетела мимо. Но ее руку он не выпустил — перехватил повыше запястья. И, вывернув ей локоть назад, снова удержал строптивую девицу от купания. На этот раз Ясмин повисла над водой грудью. Задрала подбородок повыше, чтобы носом не рассечь лунные зайчики. — Остудилась? — спросил ехидно Ёж. — Я не отступлю! — рыкнула самоуверенная девица. Ёж чуть разжал пальцы. Шеморханка ойкнула — ее запястье заскользило из его ладони, и водная гладь резко приблизилась! На целый вершок! Душно вздымающуюся грудь неприятно охладила речная водица. — Так-то ты обращаешься со своими людьми?! — возмутилась девица. — Отпусти меня сейчас же! Ну будь же милостив во имя Всевышнего. — Отпустить? Ты уверена? — сыграл непонятливость принц. Но та яростно задергалась — и Ёж рывком поднял ее, только кудри взметнулись, рассыпав в ночи радугу брызг. Принц перехватил обе ее руки, развёл, крепко держа стремящуюся вырваться девицу на расстоянии. Поймал ее взгляд — сверкающие очи разъяренной тигрицы! — ответил невозмутимой улыбкой. И скользнул глазами пониже, отчертив внимательным взором перси, откровенно облепленные намокшей тонкой тканью. — Неужели эта роскошная грудь закроет меня от вражеских стрел? — словно не веря, покачал головой. — Развратник! — прорычала Ясмин, вырвав пленённые запястья. Одной рукой прикрылась, второй размахнулась. Но принц погасил удар ребром ладони: — Не нужно. В третий раз ловить не стану, промокнешь до белья. И добавил тихим шепотом, на ушко: — Не советую со мной тягаться. Пересвет только мой. Не тебе посягать на его невинность. — Н… невинность? — повторила слабым эхом красавица. Осмыслила, воспросила громко, с изумлением: — Ты хочешь сказать, что всё еще не смог его?.. — Не собираюсь обсуждать это с прислугой! — отрезал Кириамэ. Развернулся, зашагал прочь от берега. Шеморханка припустила следом, подпрыгивая от хлюпающей в туфлях воды: — Я тебе не прислуга! Еще даже полушки не заплатил, а уже оскорбляешь?!.. Ветер сносил слова в сторону… Пересвет провел ладонью по глазам, пытаясь стереть впечатавшуюся под веки картину. Кириамэ… И Ясмин… Почти объятия. Почти поцелуй… Хотя не «почти», а именно поцелуй! Их сближающиеся профили, подсвеченные бликами лунной дорожки… Видение? Нет, явь. Царевич сглотнул. Сердце бьется, как сумасшедшее. Он просто стоял, затаив дыхание — не бежал пять верст без передышки! Нет, просто стоял, растворившись в ночной темноте. Слушал… И слышал… Он подошел к реке, поплескал холодной водой в лицо. Нет, вода не остудит голову, хоть даже целиком залезай купаться! Пересвет с сомнением поглядел на лунные зайчики на глянце. Нет, слишком холодно, еще простудиться можно. Простудится, умрет от воспаления легких… Оставит безутешного Ежа вдовцом, на попечение Шеморханке… Что за бред лезет ему в голову!! А может быть, это всё было устроено нарочно? Пересвет взлетел на вершину. В голове гудели странные мысли. Перед глазами мелькали невозможные образы… Пока он здесь внизу, если они опять?.. Нет, боже, представить их второй поцелуй выше его сил!.. — Присоединишься? — предложил Кириамэ. Пересвет плюхнулся на примятую траву перед скатеркой, принял фарфоровую чашечку с уже знакомым хмельным напитком. — За что пьете? — спросил, и голос сорвался хрипловато. — За дружбу! — вместо них ворчливо откликнулась Войслава. Чай с черничным вареньем сморил ее совершенно, она устроилась спать на удобно уложенных кольцах змей. Но соседство позднего застолья мешало спокойно смежить веки хуже, чем всполохи на чешуе! — За любовь! — натянуто улыбнулась Ясмин. — За верность, — мурлыкнул принц, лукаво покосившись на супруга. Непринужденный разговор не получился. Шеморханка сидела необычно тиха и задумчива. Украдкой разглядывала принца, рассеянно покусывала свои покрасневшие губы. Без ее ехидной поддержки воевода не решался лезть к Кириамэ. Тем более царевич наградил лунатика таким тяжелым взглядом, что старик пожевал бороду и счел за лучшее завалиться спать. Ёж тоже не собирался завязывать светских бесед. А Пересвет и двух слов связно сказать не смог бы, после увиденного-то… Поэтому в молчании выцедили по три стопки — и свернули скатерку. …Когда Пересвет сумел наконец-то более-менее удобно улечься, облокотившись о жесткие и жаркие змеиные спины, и закрыл глаза, заставляя себя забыться, прекратить думать, прекратить воображать невесть что… К нему под руку поднырнул принц. Пристроился сбоку, как он всегда это делал по ночам в их спальне, положил голову на плечо. Тихонько щекотнул смешком шею царевичу: — Тебе понравилось? Пересвет не стал уточнять и переспрашивать. Он прекрасно понял, что тот имеет в виду. Значит, он его заметил? Паршивец.