Бриллианты слез, бескрайнее облегчение. В этом мире грёз нет для нас спасения...
Пятый никогда ранее не падал в обмороки, не будучи ранен от удара или подстреленным. Пятый никогда не падал в обмороки из-за срыва нервной системы. Казалось, что возможная смерть Алисы стала пиковой точкой его организма. И правда, он просто не мог выдержать очередной потери. Он вспотел. Пять не успел толком проснуться, как уже желал придушить идиота, который по горло укрыл его одеялом и включил обогреватель. Ему плевать какой холод снаружи, если сейчас он находился в настоящей жаровне. Парень скидывает с себя ненужный груз, с отвращением почувствовав запах медикаментов.
— Да твою же мать... — Харгривз принимает сидячее положение, но скрип спального места намного отличался от его кровати. Пару раз сожмурив глаза, он понял, что находился в медицинском пункте их дома. Через секунду позднюю осознал, что лежал здесь не один.
После сна ему казалось, что это всё глюки, галлюцинации или что-то подобное. Вспомнить события этой ночи не составит труда, в особенности ту мерзлоту надвигающейся смерти. Даже в полумраке было видно, как её бледная кожа преобрела более здоровый цвет, а те спутанные в снегу волосы были аккуратно расчесаны. Продолжительность нахождения на одном месте только больше вводит в транс, поэтому парень решается встать с места и еле слышимыми шагами приблизиться к койке.
Он видит её румянец на щеках и испарину на лбу, что заставляет его выдохнуть с облегчением. Лицо озаряется счастливой улыбкой от мысли, что сейчас всё в порядке. Тихо смеётся, не сдерживая своего облегчения. Плевать, если он кого-то разбудит, но всё же старается вести себя как можно тише, чтобы не разбудить
её.
Темно, но даже в неяорком свете не может отвести от неё взгляда. Рассудок при ней туманился не хуже, чем от бутылки рома или другого спиртного похлеще. Приседает, чтобы быть с ней на одном уравне и оставляет на её щеке мимолетный поцелуй быстрее, чем осознает свои действия. Спустя секунду после
преступления произошедшего его пронзает молния понимания того, что он только что сделал.
Прикрывает рот ладонью, не веря, что он это сделал. Смотрит за тем, не проснётся ли она от того, что он позволил поцеловать её без спроса. Пусть так обычно делала Алиса, но тогда эти поцелуи были не так значительными, как сейчас. Легко целовать того, кого еле знаешь. Тяжело сдержать весь гром своих чувств к человеку, с которым ты прошёл слишком длинный путь без возможности даже прикоснуться нормально.
Нет, это не он поцеловал. Кто-то другой. Может, его одурманил слух Эллисон. Может, появился ещё один со сверхспособностями и вселился в него. Он не мог этого сделать.
Вновь накрывает её кожу губами, пробуя её на вкус, но недолго. Пятый не может позволить себе ещё большую роскошь.
Ощущает влагу, но думает, что ему показалось. Он и дальше так думал до тех пор, пока ритм её сердца значительно не ускорился с характерным звуком пиликанья.
— Черт, — в страхе отстраняется от неё и хочет проверить её параметры, но что-то не позволило ему отойти дальше.
Грань сжала рукой его запястье, когда слезы не переставали градом омывать её лицо. Она плачет, не перестаёт всхлипывать и всё продолжает сжимать руку ошарашенного Пятого.
— Пятый, — тихо шепчет девушка, но её голос был предельной чистоты, чтобы оглушить его своей хрипотой.
— Что? Что-то не так? Тебе больно? — парень растерян. Он хочет пойти за помощью Грейс, но мертвая хватка Алисы просто не позволяет покинуть её обитель. Только не сейчас.
— Он искал меня, — её прерывистое дыхание разбивало его сердце, каждое лихорадочное движение сбивало с толку.
Только спустя некоторое время его нутро вспыхнуло пламенем.
— Дженкинс искал тебя? Это он подстрелил тебя? Скажи любое слово, и я убью его, — он не замечает, как на мгновение его голос сорвался на рык.
Она не переставала шептать единственную фразу, пока в одно мгновение все звуки не стихи при проявлении света на всё ещё тёмном небе. Нет, звёзд не было видно. Облака не давали и шанса этим огонькам. Когда тишина наполнила все его сосуды и камеры сердца, он не переставал рвано дышать сквозь сжатые зубы. Если какое-то время назад он готов был расцеловать лицо сестры, то сейчас готов был разбить каждое окно в особняке, и плевать сколько их сотен в этой чёртовой Академии.
Во всём тусклом свете лампы и неба в комнате горели налитые кровью зелёные глаза, способные убить любое живое существо в районе десяти метров одним своим взглядом. Пятый прекрасно помнил чувство, при котором в нем просыпается зверь. Прекрасно знал, как же сильно опасен этот соблазн сорваться и вновь прибегнуть к кровопролитию. Может, он уже давно перестал быть хорошим мальчиком. Возможно, ещё пару сотен лет до его рождения.
Одна только тёплая ладонь, что не переставала сжимать его, заставляла отголоскам здравого смысла проснуться. Ранее учащенный ритм сердца Седьмой вернулся в обычное состояние, когда с Пятым всё было определённо наоборот. Вены на шее взбухали, когда губы расплылись в озверенном оскале. Если раньше у него и проскакивала мысль оставить Дженкинса в покое, хотябы на 0,00001 секунды, то сейчас убил бы его одним касанием без колебаний.
Смазно выдыхает, пытаясь хоть как-то собрать свои чувства в что-то понятное, ведь оставлять всю эту бурю эмоций в этом теле бывшего профессионального убийцы крайне не выгодно. Хотябы ради сохранности остальных Харгривзов и их дома. И, конечно же, Алисы.
Не сдерживается, чтобы наконец стереть с себя эту ровную осанку. Нагибается, чтобы опереться лбом на руки, скрещенных с ладонью девушки. Кажется, что такое положение намного больше способствует его успокоению. Сейчас же, когда разум уже не так затуманен, он начинает задумываться...
— Почему ты всё ещё спишь? — произносит одними губами, но, по всей видимости, кто-то умеет читать по губам даже в темноте. А может, просто совпадение.
— Она в коме, — шепчет голос у дверного проёма, на который Пять ранее не обращал внимание. — Так сказала Грейс. Неизвестно почему... и сколько она так будет спать.
— Кома? Она только что говорила и плакала, — парень узнал голос Сеанса ещё с первых нот его осипших слов. — Ты же сказал, что всё в порядке.
Он отходит от Алисы, ведь его поза была слишком пропитана эмоциями, которыми делится ни с кем не собирался. Особенно с тем, кто в ста процентах случаев вспомнит про это и начнёт использовать против тебя же в развлекательных целях. Пятый отошёл, но всего лишь на несколько шагов, всё ещё сжимая её руку. Сейчас она казалась спасательный кругом в открытом море неизвестности. Харгривз не знает, через что сейчас проходит Лиса, а незнание только сильнее вскипает в его жилах кровь.
— Как... Как долго ты здесь стоял? — неуверенно спрашивает "старший", надеясь, что его ответ будет отрицательным. Сейчас же он понял, что лучше бы даже не спрашивал это.
— Достаточно, — Клаус отходит от проёма, передвигаясь по мед. пункту пропитанными усталостью шагами. Видимо, только он не спал всю эту ночь. — Тогда, когда мы нашли её, — он плюхнулся на соседнюю койку, но его вид был предельно серьёзным, что только сильнее настораживало Пятого, — Я не видел её. То есть, я не видел её вообще. Как бы объяснить.
Он закрылся рукой в своих кудрях, медленно оттягивая их у кончиков корней. Привычка, которая свойственна всегда серьёзным разговорам.
— Когда вы искали её тело, я искал её призрака. Но сколько бы я не кричал, её нигде не было. Я обыскал всю Академию, разыскал по нескольким улицам, но от неё и следа нет.
— Что ты хочешь этим сказать? — мышцы напряглись при виде того, как медиум старался изо всех сил избегать с ним зрительного контакта. Словно он и сам боялся признаваться в этом.
— Призрак исчезает лишь тогда, когда он больше не желает возвращаться обратно. Когда его ничего не держит в мире живых или...
Но его уже перестали слушать с первого предложения. Пятого вновь прожгла мысль, что он вновь лучше бы даже не начинал этот разговор с Клаусом. За одну фразу, за несколько слов его мировозрение пало в огромную яму с отходами. Незнания вовсе не плохи. Сейчас для него незнание было единственным успокоением.
