Тихий

Он такой тихий. Не того рода тихий, что вызывает подозрения, заставляет приглядываться внимательнее и размышлять, не задумал ли маг чего дурного. Нет, маг совершенно обычный, и у Мередит нет никакой причины для того, чтобы следить за ним столь пристально. Но она следит. Она говорит себе, что так нужно. Что все маги здесь потенциально опасны, и в любой момент может случиться нечто ужасное. Любой из них может замышлять что-то, любой из них может прибегнуть к магии крови или попасть под влияние демона даже без этого. И этот маг — не исключение. Мередит даже имени его не знает, но уверена: он точно такой же, как все остальные, так же опасен, так же… Он постоянно заправляет темные волосы за острое ухо, а пряди все равно постоянно падают ему на лицо, когда сидит, склонившись над книгой, почти не шевелясь, и только это частое движение привлекает внимание, и Мередит не может оторвать взгляда от худого тонкого запястья. Широкий рукав робы сползает вниз, когда маг поднимает руку, и это отчего-то кажется почти неприличным. Он все часы свободного от занятий времени проводит в библиотеке, и велик шанс, что он выискивает страшные заклятия, чтобы нарушить порядок, вызвать сильного демона, сбежать, перебить здесь всех… Он подходит к одному и тому же стеллажу в течение недель, месяцев, и там — художественная литература, прошедшая цензуру и допущенная до хранения в Круге, далекая от магии, и он просто читает в свое удовольствие. Мередит знает, какую из книг он берет последние пару недель, знает, что еще не дочитал, знает, на какой полке она стоит и давит жгучее желание подкинуть ему записку, не зная, что написать. Если он не в библиотеке или не на занятиях, то всегда с одной и той же магессой-человеком. Она выглядит несчастной, и, Мередит слышала от других храмовников, что она очень мало сил стала уделять учебе, что, конечно же, опасно и подозрительно. Они много говорят друг с другом, иногда — тихо, но очень оживленно, будто спорят или обсуждают что-то на очень животрепещущую тему. И это тоже опасно, они могут плести заговор или… Он улыбается этой девушке, и в уголках зеленых глаз залегают лучики-морщинки, и Мередит ненавидит себя за то, как внутри у нее закипает, ровно как и ненавидит то, как его улыбка осторожно тает, стоит его взгляду скользнуть по храмовничей броне и шлему. Может, дело не в том, что он подозрительно ведет себя. Может, он околдовал ее. Это логичное, самое простое объяснение. Коварный маг, которому удобно иметь храмовницу под рукой. Может, он надеется так урвать какую-то выгоду. Мередит долго молится, надеясь на Андрасте, порой по часу сверлит взглядом статую в церкви, беззвучно шевеля губами, а в голове у нее только мысль о тонких запястьях и такой же тонкой хрупкой шее с бледной от недостатка солнца кожей, на которой очень ярко и заметно проступят синяки и другие следы, и об острых ушах, кончики которых краснеют от холода в некоторых залах Казематов. Это не ее мысли, конечно не ее, это внушение, витая коварная магия, выжигающая внутри огненную пустошь. Когда ему нужно пройти по пустому темному коридору, особенно поздно вечером или рано утром, он теперь оглядывается часто и очень торопится, и за этим обязано прятаться что-то подозрительное, какой-то заговор, какое-то тайное собрание, на которое он спешит, не просто же так он выглядит столь взволнованным и испуганным. Это задевает Мередит сильнее, чем должно.