Без воздуха

POV Андрей Жданов С самого утра мне было как-то не по себе. Я снова полночи не спал после приснившегося кошмара, чувствовал себя хуже некуда, но все-таки пошел на пробежку в пять утра, пока город еще спал. Да, это стало уже почти традицией, бегать по набережной после бессонной ночи. Я не преследовал никаких целей, но спустя месяц с удивлением обнаружил, что не пропускал почти ни одного дня. Странно. Вообще, моя жизнь в то лето ощутимо изменилась. Нет, я не страдал как школьник после Катиного отъезда, наоборот, принял ее решение без всяких «но». Наверное, если рассуждать беспристрастно, так было лучше для всех. Лучше и, возможно, безопаснее. Конечно, я не пустил на самотек все происходящее. Дима мне посоветовал одного спеца из знакомой охранной фирмы, и тот быстро нашел мою малышку. Мне было важно знать, что с ней все в порядке. Как я и думал, она поехала в Питер. В тот момент у меня всколыхнулась такая ревность, что я еле совладал с собой, чтобы не ломануться следом за Катей. Было ясно, что там ее дружок Малиновский, и еще яснее, что он в нее влюблен. Черт! Каково это, добровольно отдать любимую другому? Но я посильнее стиснул зубы и не сделал ровным счетом ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Правда, Катя удивила. Она отбросила все, что оставалось из прошлой жизни, уехала в Гатчину, сняла квартирку, устроилась на какую-то абсолютно дурацкую работу… Руки чесались просто положить ей денег на карту и подкинуть в почтовый ящик. Ведь я мог себе позволить! Ее месячную зарплату я без зазрения совести спускал за вечер в клубе. Но нет, это было бы нечестно по отношению к ней. Не вмешиваться — главное правило. И я его соблюдал. Вообще, я с головой окунулся в работу, в дела, в любые возможные заботы. Хватался буквально за все, мог до полуночи сидеть в Зималетто, редактируя проекты договоров. Чужая работа? Ну и что? Я до предела занимал свое время, чтобы, приехав домой, завалиться спать, едва раздевшись. А через несколько часов проснуться от своего бессменного кошмара, одеться и идти на пробежку. Физическая активность здорово вышибала из головы все ненужное. Вот так, внезапно для самого себя, я превратился чуть ли не в ЗОЖника. Занялся спортом, бросил пить… Нет, не из каких-то убеждений, просто когда выпивал, начинал скучать так сильно, что хотелось выть от тоски и одиночества. Руки неосознанно теребили телефон с намерением набрать ее номер, и чем больше была доза алкоголя, тем сложнее становилось себя сдерживать. В итоге я просто решил не искушать судьбу. Своих любовниц я тоже забросил. В начале надеялся еще, что они помогут мне заглушить тоску, но попробовав пару раз «гульнуть», понял, что все зря. Только позориться и глупо сбегать, уже практически переместившись в постель. Вот уж не думал, что когда-то это случится со мной! Они меня не возбуждали. Нет, и все. Как отрезало. Зачем нужны все эти куклы, если есть одна любимая женщина? Но она далеко, и я искренне надеялся, что пройдет время, чувства к Кате угаснут, и все станет так, как было раньше. Не хотелось лишаться радостей секса на всю оставшуюся жизнь. Уговаривал себя, что это просто временные заморочки в моей голове, не больше. Единственное, в чем я решил себе не отказывать, так это в сигаретах. Парадокс. Бросив пить, я закурил. Немного, в удовольствие. Мог просидеть в одиночестве пару вечерних часов на балконе, выкуривая несколько сигарет одну за другой и наблюдая за неспящим городом под ногами. В такие минуты в голове не оставалось ни одной мысли, ни хорошей, ни плохой. Мы так же курили с Катей, но думать об этом не хотелось. Только пустота и сигаретный дым. Все. Внешне по мне, вообще-то, нельзя было сказать, что со мной что-то не так. Я, как ни странно, стал лучше выглядеть, старался больше улыбаться. Правда, все равно однажды услышал забавный разговор женсовета, где Маша уверяла всех, что я стал похож на Терминатора. — А что вы смеетесь? Он на работу приходит, как зыркнет! Как будто у него не мозг, а железяка в голове! — Можно подумать, Жданов раньше с тобой дружил! — засмеялась Шура. — Да не знаю я, дамочки… Ну, правда! — заныла Тропинкина, забавно встряхивая головой. Я уже хотел рассердиться, но от души засмеялся. Вот, правда, от кого — от кого, а от Марии я не ожидал такой чуткости по отношению ко мне. Конечно, разогнал девчонок, но сделал себе заметку, что буду с ними помягче. Вдруг это сработает лучше, чем бесконечное затягивание гаек? Коля и Дима смотрели на меня с опаской, но в душу не лезли. Вообще-то, каждый из нас был занят своими делами, и до сердечных разговоров просто руки не доходили. Воропаевы мне тоже особо не докучали. Только однажды Сашенька заявился в Зималетто и с порога заявил, что хочет устроить своего человека в финансовый отдел. — А у нас нет вакансий, Саша, — ухмыльнулся я. — Я — акционер, и мне плевать, есть свободные места или нет. Ты устроишь моего человека на работу, или я… — Или ты…? — поддакнул я, с интересом подперев подбородок рукой. — Ты слишком много себе позволяешь, Жданов, — прошипел Саша. Я смотрел на него и с удивлением, возможно, в первый раз в жизни, отметил, что он меня не раздражает. Совсем. Скорее умиляют эти дурацкие потуги повлиять на что-то серьезное, показать свою значимость. Неужели в моей голове начали меняться приоритеты? Или просто не осталось свободного места для беспокойства? — Воропаев, ты забыл, кажется, что как только мне надоест с тобой возиться, я передам в наши доблестные правоохранительные органы доказательства твоих растрат. И ты сядешь, милый мой, как пить дать. Ты уверен, что стоит меня доставать? — Да ты только и можешь, что всех шантажировать, сволочь! — А нет, подожди! Лучше я расскажу твоим коллегам, как ты играешь на два лагеря, за денежку сливая конфиденциальную информацию в другие партии! Тогда тебя точно придавят так, что мало не покажется. — Ты просто беспринципная тварь! — заорал Саша. — Ты строишь из себя такого правильного и честного. Упрекаешь меня в нечистых руках, а на самом деле, ты сам со всех сторон такая падаль, что клейма ставить негде, — с наслаждением, подчеркнуто спокойно ответил я. — Мразь… Ты — мразь, Жданов! И не меняешься! — То есть, ты хочешь сказать, что если бы у тебя в руках был компромат на меня, ты бы им не воспользовался? Да щас! Я бы даже пикнуть не успел. Только у тебя нет ничего! Пусто! Я хлопнул в ладоши, разведя руки в стороны, как фокусник, и улыбнулся самой лучезарной улыбкой. Воропаев побелел от злости и уже сжал кулаки. Я впервые смотрел на эту картину спокойно и отстраненно. Только напрягся, чтобы отразить возможный удар. Но драки не случилось, потому что в кабинет без стука ввалились Зорькин и Кира. Видимо, услышали крик и решили не доводить до греха. — Что тут происходит? — воскликнула Воропаева, кидаясь к брату, — Саша, ты чего? — Кира, да как ты можешь спать с этой мразью?! Коля только осмотрел всех присутствующих и, видимо, удовлетворившись моим спокойствием, молча остановился у окна. — Господи, Саша! Ну что вы опять не поделили? — Нет, ты ответь мне! Ты не боишься, что он тебя предаст? Кинет? Да он и так тебя использует! Он же гуляет направо и налево, унижает тебя, а ты все терпишь! Ты стала как половая тряпка… — Да мы уже давным-давно расстались! — крикнула Кира, не выдержав этой хлесткой тирады, — Расстались, слышишь? Я уже два года свободная женщина! Воропаев опешил, хлопнул глазами и как-то неестественно дернул плечами. — И ты молчала?! — Да я что, тебе обо всем должна докладывать? — Ты подыгрываешь ему, признайся, — прошипел Саша, — Но готовься к тому, что он воткнет тебе нож в спину! Воропаев бросил на меня злой взгляд и вышел из кабинета. — Я прослежу, чтоб ушел, — буркнул Коля и последовал за ним. Кира стояла, опустив глаза, переминалась с ноги на ногу. У нее явно вертелись на языке какие-то слова, но разговор не начинался. — Ты правильно сделала, что сказала. Давно надо было. — По-дурацки как-то… — А ты хотела отметить это событие фейерверком и шампанским? — засмеялся я. — Я рада, что ты стал спокойнее реагировать на Сашу, — робко улыбнулась Воропаева. — Сам удивлен. Честно говоря, мне нечего было ей сказать. Мы уже давным давно жили абсолютно параллельными жизнями, не пересекаясь нигде, кроме работы и редких вечеринок. Только старые, не очень-то приятные воспоминания и остались висеть в воздухе между нами. Какое-то эхо былой недоговоренности и неискренности. — Андрей, ты… влюбился? — тихо спросила она. Я опешил, но сразу же совладал с собой, унимая растерянность. Вот зачем ей это? В душу ко мне залезть? А дальше что? Ни-че-го. — С чего ты взяла? — Говорят, забросил всех своих пассий… У девчонок ходят слухи, что Жданов сходит с дистанции… — Странно, что ты все еще следишь за такими новостями… Тебе до сих пор докладывают? Она смутилась, но промолчала. — Это только слухи, Кира. Просто сейчас много работы. Или тебе нравится верить в мою несостоятельность? — Нет, просто… — А все остальное — это не твое дело, — твердо сказал я. Наверное, я вел себя резковато, но мне было, по большому счету, плевать. Только Кириного сочувствия мне не хватало. Это было скорее унизительно, чем воодушевляюще. Со всеми своими проблемами, особенно душевными, я мог справиться сам. Она молча кивнула и вышла из кабинета. Больше Кира таких тем не поднимала. Да и вообще не заговаривала со мной. С сыном мы тоже в общем-то не общались с того самого дня. Кирилл сразу собрал свои вещи и уехал к родителям. Я мельком видел его еще пару раз, но он глядел на меня с такой неприкрытой злобой, что я просто не стал лезть на рожон. Странно, но про развод он им ничего говорить не стал, наплел что-то про заболевших родственников, и что Кате срочно пришлось уехать в Питер. Родители огорчились, но, кажется, поверили. Промаявшись так пару недель, он тоже поехал в северную столицу. Видимо, надеясь ее найти. Снова пропал у всех с радаров, не звонил почти. Это уже мама мне жаловалась, требуя, чтобы я повлиял на сыночку. Но чем я мог помочь? Я был последним человеком, к которому он бы прислушался. Правда, помог мне Дима, совершенно неожиданно, средь бела дня, вызвав меня в какой-то ОВД. — У меня тебе подарок! — бодро заявил он, улыбаясь. — В милиции? — я состроил скептическое выражение лица, но, кажется, это его не проняло. — Жданов, как ты думаешь, чем можно удивить человека, у которого все есть? — Посадить? — Придурок! — заржал Макаров и повел меня в какой-то кабинет. За дверью с грустным видом, опустив голову на скрещенные руки, сидел светловолосый парень. Он показался мне смутно знакомым, а когда поднял голову, то все совсем встало на свои места. — Толик! — развеселился я. — Андрей Палыч! — с надеждой глянул на меня мой «подарочек», — Здрасьте… Он снова опустил голову и как будто даже всхлипнул. — За что тебя сюда, Костенко? — Пф, — заговорил Дима, — Спрашиваешь! За наркоту, конечно! В особо крупном. Я присвистнул. Этого стоило ожидать. Вряд ли он ее продавал. Благо, денег у его папаши хоть жопой жуй. Скорей уж запасал для дружков, чтобы оттянуться на вписке. — И на сколько потянет? — До двадцати лет, — мотнул головой Макаров. — А батя? — А батя сказал, чтоб сажали. Я потому тебе и позвонил. Толя же не хочет сесть? А, Костенко? Или хочешь? — Не хочу, — буркнул парень. — Я просто подумал, что он может быть тебе полезен. А за содействие мы что-нибудь придумаем с его протоколом… Толя исподлобья покосился на нас, а у меня в голове на космических скоростях крутились шестеренки. Этот парень уже много лет считался лучшим другом моего сыночка. Именно на его многострадальной квартире сутками пропадал Кир, именно там мой отпрыск погряз в пучине разврата. Может, направить энергию этого малолетнего пиздюка в правильное русло? — Ты знаешь, где мой сын сейчас? — Можно подумать, вы не знаете, — огрызнулся блондин. — Толя, ты не понял, кажется. Я здесь задаю вопросы, а ты отвечаешь или едешь по этапу. — В Питере был вчера. — Что он там делает? — Жену ищет. — Зачем? — Не знаю. — ЗАЧЕМ? Было видно, что он колеблется, но все-таки на кону была свобода. Александр Петрович Костенко, очень крупный бизнесмен, прочно сидящий на нефтяной трубе, и по совместительству отец этого утырка, был человеком жестким и бескомпромиссным. Если сказал, что не будет в очередной раз отмазывать, значит, и пальцем не пошевелит. И Толя это явно знал еще получше меня. — Да псих потому что! Уперся, что нужна ему! Я ему говорю: нахера такая сдалась? Она же тебе не дает даже! А он: нет, моя! И все! — Вот что, Толя. У меня будет к тебе простое задание. Ты помогаешь мне, мы помогаем тебе… Я поставил поближе к нему второй стул и сел напротив. — Слушай внимательно и запоминай. Ты вытягиваешь Кирилла сюда, в Москву, и убеждаешь поехать куда-нибудь… в Европу, например. Скажи, что тебя тут загребут, и папа отправляет подальше от греха. А тебе одному… Страшно! Толя громко фыркнул, но промолчал. — И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. Он недоверчиво покосился на меня. — Докладывать мне будешь, что у вас происходит. За это будешь получать нормальное содержание. А что-нибудь выкинешь — пеняй на себя. Узнаю, что халтуришь, Толя… Я многозначительно и жестко посмотрел на парня, и тот поежился. — Ты все понял? Ни в Москве, ни в Питере его быть не должно. — Угу. — И помни, что твое дело не исчезнет бесследно. Оно всегда может всплыть, — спокойно добавил Макаров. Да, у Костенко было немного вариантов. Он не был из тех, кто не борется. Наоборот, был гораздо более хватким и расторопным, чем наивно-романтичный Кир. Сынок частенько летал где-то в облаках, а потому, видимо, и попал в зависимость от Толика. — Ты как его нашел? — спросил я Диму, когда мы вышли из ОВД. — Да не поверишь, по службе тут был и случайно в коридоре увидел. Мы же вместе с тобой Кира от него вытаскивали, а у меня память на лица профессиональная. В этом был весь Макаров. В очередной раз помог, вытащил и вовремя ушел в сторону. Не задал ни одного лишнего вопроса. Что ж, это и к лучшему. Надо сказать, что Костенко не обманул моих ожиданий. Они с Кириллом стартанули во Францию уже через неделю. Благо, у золотых мальчиков почти всегда был продленный шенген. Страну выбрал Кирилл, его всегда тянуло именно туда. Честно говоря, когда я узнал, подумывал, не дать ли ему адрес матери, но решил, что это внесет еще больше смуты. Кто знает, чем может обернуться эта встреча? Не хотелось лишний раз быть причиной крушения чьих-то жизней. С Брагиным же все было довольно тихо. В наши планы не входило, чтобы он дергался раньше времени. Почва из-под его ног должна была уходить постепенно и незаметно. Все началось с пропажи Крестовской. Это было неожиданно и всколыхнуло Сергей Сергеича не на шутку, но ее место быстро занял Денис, и все дела вроде бы устаканились. Даже внезапный принудительный визит в госнаркоконтроль не помешал Старкову осваивать новое поле деятельности. Он не слишком сильно переживал о судьбе супруги, а Коля помогал в делах круглосуточно и даже частенько лично мотался в Питер. Да, конечно, Женю искали, но все было тщетно. Она исчезла, как будто в воду канула. Не знаю, что нервировало Брагина больше, само отсутствие его протеже или такая подозрительная неизвестность. В любом случае, сложившаяся ситуация напрягала. И именно тогда, очень вовремя, Зорькин сделал предположение, что она могла просто сбежать по своей воле. И его отчим задумался. Еще чуть позже стали происходить вещи, которых раньше не наблюдалось в нашем окружении: то груз подставных фирм остановят на таможне, то посадят кого-то из высокопоставленных покровителей Сергей Сергеича. Даже у той группировки, услугами которой регулярно пользовался дядя Сережа, появились некоторые проблемы с законом, которые не получалось разрешить так же, как обычно. В этом нам сильно помогал Димин отец, генерал ФСБ. У него были такие связи, что нам и не снилось. Он удачно передавал добытую Колей инсайдерскую информацию в нужные ведомства, а дальше они просто работали в соответствии с законом. Короче, тучи сгущались, но слишком постепенно, чтобы была понятна логика происходящего. В конце концов, Зорькин плавно подвел отчима к мысли, что если запахнет жареным, то он может смело рассчитывать на помощь сына. А когда тот сам заговорил о том, что собирается предоставить Коле доступ к своим оффшорам, мы поняли, что пора действовать. — Все, Андрюх, я слил наши подстаные фирмы, — серьезно сказал Коля, закусив губу. Он задумчиво крутил в руке любимый паркер, сидя за своим рабочим столом и, не отрываясь, смотрел в одну точку. — УБЭП заглотил наживку? — нахмурился я. — Да. Я думаю, они ждут первой же операции, чтобы арестовать счета. Я там, конечно, мелочевку оставил, несколько миллионов, но скоро будет готов договор кредитования… Теперь нужно быть очень осторожными. — Мы и так осторожны. — Андрюх, все же получится, правда? — с надеждой спросил он. — Ты же этого хотел, не так ли? Коля запустил пальцы в волосы, с остервенением взъерошив их, и задумался. — Он — чудовище. — Ты же понимаешь, что это не оправдание для нас? — Ты на мою совесть давишь? Из-за Лисы? — В том числе, Зорькин, — серьезно ответил я, усаживаясь на диван, стоящий в кабинете, — Ты, кажется, не хочешь меня услышать. — Я считаю, что мы подставимся. — И просто так ее грохнем? Неплохо ты устроился! Тебя не смущает, что у нее ребенок маленький? Коля уронил лицо на ладони, а потом снова поднял на меня уверенный взгляд. — Продержим ее еще пока там, а потом съездишь сам и поговоришь. — Хорошо. — Андрюх, а ты о Диме-то подумал? Мы свалим из страны, а он останется. — Я подумаю, не переживай, — огрызнулся я. Было трудно признать, что он прав. Но я хватался за любую возможность, чтобы сохранить жизнь Жене. Мы же не убийцы, в конце концов. Мы хотели возмездия и денег, но никак не руки по локоть в крови. Или не хотел только я? — Лес рубят, щепки летят, — лаконично сказал Макаров, когда мы встретились и заговорили с ним на эту тему, — Нет, я бы не хотел мараться без необходимости. Но, согласись, Крестовская — не наш союзник. — Но, Дим, она наша с Колей подруга. И дочь эта ее… — А ты поговори с ней и потом делай выводы. Но оставляй мозг включенным, я тебя прошу! Я приехал на тренировочную базу на следующий день. Макаров заранее договорился, чтобы меня впустили и отвели к нашей пленнице. Лиса была такой же бледной, но не сломленной. Она самодовольно ухмыльнулась и вальяжно села на стул, закидываю ногу на ногу. — Я так и знала… А где этот выродок? — Здравствуй, Лис… — тихо ответил я. — Здравствуй, Андрюша. Прости, не могу сказать, что мне приятно тебя видеть, но… чего-то такого я и ожидала. Так, где Зорькин? Хочу в глаза ему посмотреть. — С чего ты взяла, что он знает, где я? — Жданов, да не смеши! Ты — еще тот мудак, но друг ты отменный. Предать Колю? Нееет… «Мы с Тамарой ходим парой»… — Его здесь нет. Она покосилась на стекло, которое со стороны допросной выглядело как зеркало, и мотнула головой. — Так уж и нет? — Нет. Я один приехал, поговорить. — О чем? — Хочу узнать, что тебя связывает с Брагиным. — Ты и так знаешь прекрасно. — А дочь? — А ты хорош, Жданов, — улыбнулась она, похотливо сверкая глазами, — Сложил два и два? Ну, дура была, бывает. — Почему тогда ее прячешь? Ненавидишь его? — Неа. Просто не хочу, чтобы она росла, как рос Зорькин. Избалованный засранец. Вот ты уверен, что он не плетет у тебя за спиной свои интриги? — Уверен, Женя. — Уже Женя… Ты знаешь, я не пойму. Ты вербовать меня пришел? — Почему бы и нет? Мы тебя отпускаем, ты забываешь о нашем существовании… Я же прекрасно знаю, что у тебя достаточно возможностей, чтобы нам насолить. — Фу! Андрей! Это непрофессионально! — засмеялась она, — Ты как будто в бирюльки играешь, ей богу! — Не хочешь жить, Лис? — прошипел я, начиная выходить из себя. — Хочу видеть Колю собственной персоной, — ответила она тем же тоном. Я заключил, что мой план не удался. Нет, не то, чтобы я надеялся, что она вывернет передо мной всю душу. Но это значительно бы все упростило. Колька же к ней не поехал, как бы я ни настаивал. Ни через неделю, ни через две. Я устал его просить, а потому просто забил. В конце концов, Крестовская сама не использовала тот шанс, который я хотел ей дать. Так вот, в то утро мне было не по себе. Уже шла вторая половина августа, а события развивались как-то слишком медленно. Это несколько настораживало. — Андрей, зайди ко мне, как придешь в офис. Голос Зорькина, звучавший в трубке, был напряженным, и я сразу заподозрил неладное. — Старкова убили, — сказал он мне, когда я закрыл дверь кабинета финансового директора. — Когда? — нахмурился я. — Сегодня ночью. Застрелили в упор в подъезде вместе с какой-то бабой. Я сел и покачал головой. — Сергеич? — Вероятно. Я не знаю, не буду же я об этом разговаривать с ним по телефону? Но, кажется, Денис в последнее время слишком осмелел, дерзил папеньке. Глупо. Да, не было в этом парне хваткости, только непомерные амбиции и жажда наживы. За это он и поплатился. — И что дальше? — спросил я. — Сливаем Крестовского и, как только этот козел займется делами сам, готовим сделку с наркотиками. Я кивнул. — Он сам приедет завтра, так что… — Понял. Оставшись один, я вспомнил о Кате. Узнает ли она об убийстве? Как отреагирует? Все-таки это ее бывший. Каким бы козлом он ни был, их что-то связывало Может быть, позвонить и попробовать поддержать ее? Я даже потянулся к трубке, но вовремя одернул себя. Ей не нужна моя поддержка, да и сам я не нужен. Се ля ви. Брагин действительно приехал на следующий день в обед. Мы решили, что для предстоящих разговоров офис — это слишком людное место, а потому поехали домой к Зорькину. Вальяжно развалившись на удобном кожаном диване, Сергей Сергеич расслабился и закурил дорогую кубинскую сигару. Он являл собой образец спокойствия и уверенности. Только было непонятно пока, хорошо это для нас или плохо. — Какие-то неприятные события все чаще случаются вокруг меня, — сказал он, растягивая слова, — Поэтому, Коля, я привез тебе документы на все свои заграничные счета. Я должен быть чист перед законом, если вдруг что. — Старков что-то натворил? — строго спросил Зорькин. — Не-е-е-т, — поморщился его отчим, — Он, тупица, кажется, многовато наболтал наркоконтролю. Они собирались его снова арестовать, а теперь он знает гораздо больше. Проще было его убрать, чем трястись, что он еще может растрепать. Нет, он определенно не деловой человек. — Был. Что ж, резонно, — хмыкнул Коля, — Но кто будет заниматься всеми его делами? Ты сам? — Пусть Толя займется, он будет порасторопнее. — Пап, я бы подумал на твоем месте. Дядя Толя и в банке-то у тебя ворует… Брагин напрягся и сурово сдвинул брови. — Коля, нельзя бросаться такими обвинениями. Зорькин молча встал, подошел к сейфу и достал папку с документами. — Я хотел как раз отдать тебе при встрече. Они довольно долго рассматривали бумаги. Сергей Сергеич неохотно верил в то, что его близкий друг так нагло уводит из-под его носа значительные суммы, но документы были неопровержимым доказательством. — Ладно, я все проверю, когда вернусь в Питер, — строго сказал он, убирая все листы обратно в папку, — Я понял тебя, Коля. Ты — молодец. — Я думаю, что надеяться можно только на себя. По крайней мере, пока мы не найдем более надежных людей. — Сейчас у меня появились проблемы поважнее, — серьезно добавил Брагин. — Какие? — Кажется, кто-то под меня копает. Я узнал, что один журналистишка питерский накатал про меня просто разгромную статью. Про меня и махинации Нордона. Такого нельзя допускать, иначе отмыться будет слишком сложно. До этого я не особо вслушивался в их разговор, но сейчас сосредоточил все свое внимание на словах Брагина. Откуда он узнал, блять?! — Откуда информация? — спросил Коля. — Птичка на хвосте принесла… — И что ты собираешься делать? — А я уже все сделал, — самодовольно ухмыльнулся Сергей Сергеевич, — С мальчиком очень строго поговорили. Все черновики статьи уничтожены. Все, да не все. Один лежал на дискете в Колином сейфе. До него никто не добрался совершенно точно. Все было обговорено заранее, главный редактор в курсе. Если с Ромой что-то случается, то мы отправляем статью на электронную почту, и она выходит на следующий же день на первой полосе. Это был план Б, если все будет плохо. Плохо для Малиновского. Я встал с дивана и повернулся к окну, наливая воду в стакан. Что с Ромой? Это единственный вопрос, который стучал в висках. — Думаешь, это он под тебя копал? — спокойно спросил Коля. — Скорее всего. Ты же знаешь, журналисты такие неугомонные. А «Новое время» вообще стоит у многих поперек горла. — И что с ним? Убили? — Не знаю, не интересовался. Главное, что статья не выйдет. Но этого недостаточно… — Почему? — не понял Коля. — Анаторий говорит, у него был подельник. Точнее, подельница. Работала у нас в банке какое-то время назад. Ее тоже нужно найти и устранить. Хорошо, что я стоял спиной к Брагину. Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не сорваться с места, не схватить его за грудки и не размазать по стенке как таракана. Все эти эмоции совершенно точно в первые мгновения отразились на моем лице. Ясно же было, про какую подельницу он говорит! Найти и устранить. Найти и устранить Катю. МОЮ КАТЮ! — Но дяде Толе доверия нет… — попытался сбить его с пути Зорькин, — Мало ли, что он говорит. — Нет, сынок, я не привык оставлять за спиной непонятки. Ее найдут в ближайшее время. Так будет проще. Я повернулся к ним уже с совершенно непроницаемым лицом. Только перед глазами мелькали картинки, что, возможно, прямо сейчас ее уже нашли и убивают. — Я отойду позвонить. Забыл, что у меня сегодня была назначена встреча. Предупрежу Вику, чтобы перенесла. Я вышел на балкон, закрыв дверь, чтобы меня точно не было слышно, и дрожащими пальцами набрал Катин номер. Гудок. Второй. Третий. Четвертый… Она не брала трубку. Катенька, малышка, да где же ты?! Смс: «Позвони мне срочно. Это важно». Никакого ответа. Звонок Диме — не берет трубку. И он тоже. Видимо, работает. Но мне-то что делать? — Андрюх, — Коля вышел за мной на балкон, тоже плотно прикрывая дверь, — Успокойся. Голова должна быть холодной, помнишь? — Зорькин, да ты понимаешь, что ее убьют?! — громким шепотом возмутился я. — Не впадай в истерику. Ты что думаешь, я не вижу ничего и не понимаю? Так, — он глянул на часы на запястье, — Сейчас три часа. Успеешь еще до самых пробок выскочить из Москвы. — А Брагин? — Придумаю что-нибудь, — отмахнулся друг, — Гони. Я кивнул, быстро попрощался, сославшись на дела, схватил пиджак и рванул к машине. Кажется, это были самые долгие часы в моей жизни и самое длинное расстояние от Москвы до Питера.