Без воздуха

POV Андрей Жданов — И что он тебе сказал? — Да ничего такого, в том-то и дело! Но я же знаю, если бы не поверил этой дуре, позвонил бы и оттаскал на матах за то, что я — идиот. А он даже полусловом не обмолвился! Зорькин нервно ходил по комнате и ерошил рукой волосы. Все-таки ситуация была хуже некуда. Мы будто сидели перед шахматной доской, разыгрывая роковую партию: один неверный ход, и ты уже труп. Правда, Дима все же панике не поддавался. Как и всегда, он оставался спокойным и рассудительным, по крайней мере, внешне. — Андрей, теперь решение за тобой. Я тяжело вздохнул и поднял глаза от бокала виски, который вертел в руках, так и не сделав ни одного глотка. — Какое решение? — Ты остаешься или сваливаешь? Только имей ввиду, если вы просто так оба исчезнете, то вероятность нажить себе огромные проблемы в будущем слишком велика. — Думаешь, оставлять такого врага за спиной — это плохая идея? — равнодушно отозвался я. Почему-то у меня даже не осталось моральных сил бояться. Все, что могло случиться плохого, уже случилось. Все, что происходит вокруг меня — это самая, что ни на есть, реальность. Я вяло думал о том, когда лучше отправить Катю за границу. Совсем недавно я купил нам небольшой домик в Латвии, на берегу моря. Не знаю, почему там. Может быть, потому что эта страна не экстрадирует преступников в Россию, а может, просто не хотелось уезжать совсем уж далеко. Судя по фото, там было уютно и душевно. Наш любимый камин в гостиной, вид на море и тишина северного леса. Там хотелось жить и растить ребенка, нашего общего с Катей. Пусть я был никудышным отцом, но сейчас-то все изменилось! Создать семью с единственной любимой женщиной — это ли не счастье? Только мне вместе с ней сейчас путь был закрыт. Дима ведь правильно говорит: незавершенные дела могут очень сильно аукнуться в будущем. Я не мог этого допустить, слишком дорого мне было спокойствие моих близких. Снова и снова приходилось вызывать огонь на себя, брать ответственность… Только вот сейчас я рисковал несравнимо больше. Можно даже сказать, вышел босой на минное поле. Хотя, казалось бы, какая разница, если любой твой шаг может стать последним? Да, если посмотреть адекватно на всю ситуацию, я чуть ли не добровольно собирался принести себя в жертву. А надо ли было? Оправдано ли? Не знаю, но по-другому просто не мог. — Уверен, что плохая. Предполагаю, что Брагин на вас, мальчики, немножко обидится, если вы его так некрасиво кинете… — Варианты? Макаров откинулся на спинку дивана и пристально посмотрел мне в глаза, чуть улыбнувшись. — Посадить. Как мы и планировали. В комнате повисла звенящая тишина. Каждый, кажется, думал о своем, но принимать окончательное решение было просто необходимо. Время уже подходило к девяти вечера, и простор для маневра стремительно сужался с каждой потерянной минутой. — Мне в любом случае надо уезжать, — прервал молчание Зорькин, — Он мне не простит… Дима потер пальцами виски и задумался. Кто, как не он, лучше нас с Колей понимал всю опасность ситуации, в которую мы ввязались. Только вот с такой работой градус опасности не был для друга так ощутим. А может быть, и нет. Я, в общем-то, в нем никогда не сомневался даже на секунду. Макаров бы не кинул и не предал, факт. — А может, свалишь красиво? — прищурился Дима. — Как это? — встрепенулся Коля. — Есть у меня такое подозрение, что у вашего Сергей Сергеича есть какие-то стукачи в Зималетто. Кроме этой твоей Виктории. Разыграем драму в двух актах! Устроите вот со Ждановым показательный скандал. Сможете? Мы с Колей недоуменно переглянулись, но сразу возражать не стали. Чем черт не шутит? Вдруг у него появилась очередная дельная идея. — Не поняли? Объясняю. Ты же, Андрей, по легенде не знаешь, что Зорькин за твоей спиной какие-то дела проворачивает. Но для всех вы просто не разлей вода… — То есть я должен публично обвинить Колю в махинациях за моей спиной? — удивился я. — Да, на весь офис. С фейерверками чтобы, — заржал Макаров, — Жданов, я уверен, ты можешь! Голос в порядке? Орать придется громко. — Тебе не кажется, что это какая-то дикость? — Нет, не кажется, Андрюх. Это обманный маневр. Чем больше информации навалится сейчас на Брагина, тем меньше он будет понимать. Пока разгребет все, дело будет уже сделано! Нам осталось-то четыре дня продержаться! — Боже, это похоже на какой-то фарс… — выдохнул я, качая головой. — Если у тебя есть предложения получше, то высказывайся. — У меня есть, — заговорил Коля, — Явно же я не один все это проворачивал. Что если я с собой заберу Женьку? — Крестовскую? — Ну да. Папенька думает, что она его предала. Так пусть теперь решит, что предала вместе со мной! Вот. Мы с ней вдвоем устроили весь балаган! Правдоподобно? — Хм… — Макаров вытянул губы трубочкой и задумался, — Может, тогда и дочь сразу ее заберете? Все вместе и свалите. Я ни за что не поверю, что у Крестовской не припрятаны документы на себя и на ребенка. — Они у меня, — буркнул Коля. — Что? — не понял я. — ИХ-ДОКУМЕНТЫ-У-МЕНЯ, — с расстановкой сказал Зорькин, — Ну, что ты так смотришь? Я не монстр, блять! Она мне не чужая все-таки! Дима улыбнулся и опустил глаза. Либо мне кажется, либо я чего-то не знаю. Сговорились она что ли за моей спиной?! — Я поговорил с Лисой, и мы все выяснили… — И? — И не будет больше войн! Да нечего нам с ней делить! Просто у людей, которые знакомы больше двадцати лет, накапливается всякое невысказанное дерьмо! Все у нас получится. Тем более, Мила с бабушкой здесь, в Подмосковье, в санатории отдыхают. Я позаботился, чтобы они были в безопасности. — То есть, теперь вы опять заодно? — Да. Решено, мы улетим все вместе, втроем, — серьезно повторил Коля. — Может быть, Женю сначала спросим? — нахмурился я. — Спросим обязательно, — подтвердил Дима, — Значит, сейчас поедем на базу. Есть еще кое-что, что стоит подготовить к завтрашнему дню. — Мне надо Катю предупредить, что я задержусь. — Звони. Только лучше скажи, что совсем не приедешь сегодня. — Может быть, мне отправить ее уже в Европу, от греха подальше? — Завтра этим займемся. А пока у меня появилась идея, от которой вы просто упадете, ребята, — ухмыльнулся довольный Макаров и прищурился, окидывая Колю хитрым взглядом. Вот черт! Его идеи всегда гениальные и всегда на грани фола. Что нас ждет на этот раз? POV Катя Пушкарева Андрей позвонил вечером, когда я уже почти совсем успокоилась. Сказал, что не вернется сегодня домой, спросил как дела и все еще обеспокоенный повесил трубку. Изменял? Да черт его знает. Что я могла ему поставить в вину сейчас? Нужно было, наверное, сказать о том, что сделала тест, что все изменилось, что я обижена и сбита с толку, но по телефону у меня просто язык не повернулся выяснять отношения. Как ни крути, ребенок — это серьезный шаг. Готов ли он? Его первенцу уже скоро двадцать… Да и какой из Жданова отец? Отвратительный, если честно. Правда, он повзрослел, стал уверенным и сильным. Только изменило ли это его отношение к родительству? А и ладно! Какая разница? Что изменит его реакция? Ребенок мой, и этого достаточно. Я обязательно справлюсь, с Андреем или без. Когда первая сокрушающая волна истерики прошла, я попыталась включить мозг и разложить по полочкам в голове все то, что произошло за последние дни. Сложно было рассуждать беспристрастно, когда в душе выли волки, но я никогда не была круглой дурой. Понимала, что хорошенько продумать свои дальнейшие действия — это верное решение в любой ситуации. Сколько раз я поступала импульсивно и потом горько жалела? Пора менять тактику. Итак, я беременна от человека, который, судя по всему, мне изменяет. А изменяет ли? Не может быть, чтобы вся история с деньгами была фарсом. И при всем накале ситуации, он завел любовницу? Жданов слишком рационален для этого. А что если все — показуха? Он столько раз говорил, что защищает меня всеми возможными способами. Прикрытие? Может ли он этой девушкой закрывать меня? С одной стороны, в это так хотелось поверить, а вот с другой… Так просто мальчики играют чужими жизнями! Как будто в песочнице: строят и рушат пирамидки, прокладывают дороги и заливают водой реки. Противно, отвратительно… Захотел — спас, захотел — подставил. Люди вокруг — лишь пешки в роковой партии. Только вот они не боги, чтобы взваливать на себя столь тяжелую ношу, они — такие же люди, как и все мы. Я лежала в темноте на кровати, вглядываясь в отблески фонарей на глянцевом потолке, и отчетливо понимала, что не хочу тонуть в грязи. И уж тем более, я не могу позволить утопить в ней нашего ребенка. Новорожденный человечек ни в чем не виноват перед этим миром, он не может отвечать за наши грехи, но волей-неволей будет барахтаться в одной с нами луже. Глубокой, грязной, зловонной луже человеческого дерьма. Как его спасти от такой участи? И вообще, как дальше жить нам вместе с Андреем, зная всю правду о его делах? А о том, что его друзья убили моих родителей? Да черт с ними, с изменами! Имеет ли значение такой-то случайный секс на стороне, если наши отношения и так горят синим пламенем? Мы отдалились друг от друга, прожив вместе всего ничего. Он не может откреститься от своего прошлого, я не могу принять его поступки. И это принципиальная позиция. Я не готова всю жизнь прятаться, скрываться и ждать прихода людей в форме — эта истина с каждой минутой виделась мне все четче. А измена — это всего лишь одна из сотни игл, воткнутых в мое сердце. Только одна из сотни. Промаявшись в таком настроении полночи, я решила, что как бы я ни хотела просто взять и сбежать от всего происходящего вокруг ужаса, не рассказать Андрею о ребенке я не могу. Это было бы абсолютно неправильно и нечестно. Пусть узнает, а потом уже сам решит, как дальше он будет жить. Прямо завтра с утра соберусь и поеду в Зималетто, просто не выдержу дольше. Голова и так взрывается от переполняющих ее негативных мыслей. Заодно смогу спросить и про эту непонятно откуда взявшуюся невесту. Почему бы и нет? В конце концов, пусть ей подарки дарит и в любви признается каждый вечер… а ведь я так и не смогла стянуть с пальца его кольцо. Символ его любви и моей боли. POV Андрей Жданов Я смотрел в ее глаза и понимал, что это все. Нет, это был не страх, не боль, не разочарование, это был неподдельный чистый ужас, осознание реальности происходящего. Того, чего не может быть, но случилось. Откуда она вообще здесь взялась? И как я мог так облажаться? Предусмотреть все, кроме самого главного: своей жизни. Почему не нашел получаса приехать домой? Ведь мне всего и надо-то, что пару минут наедине… Я не слышал ни криков, ни воя сирен, ни гула собравшейся толпы. Ничего. Только Катины глаза. Она подписала мне приговор. Прямо сейчас, абсолютно ничего не зная. Она верит своим глазам, и правильно делает. Чему еще верить, когда кругом одно вранье? Малышка, но ты ведь не знаешь, что и глаза тоже врут... Шаг в ее сторону, еще один… Думал, что мы уже никогда не отдалимся друг от друга, связаны, сцеплены, спаяны… Но она качает головой и отступает к воющей толпе. — Катя! — не выдерживаю я, — КАТЯ!!! Буквально в два прыжка преодолев расстояние между нами, я схватил ее за руку и дернул на себя, услышав только громкий визг. — Неееет!!! Не трогай меня! Из ее глаз прыснули слезы, и Катя согнулась пополам, руками держась за живот. — НЕ ТРОГАЙ!!! Это все ты! ТЫЫЫ!!! — Катя, да послушай! Я чувствовал, как невидимые сверла вворачиваются в виски, причиняя нестерпимую боль, застилая глаза серой пеленой. Ну почему она, самая близкая, легче всех поверила в то, какая я — мразь? Отпустил ее руку, не в силах держать... Никакого насилия, она сама поговорит со мной, абсолютно точно. Это же Катя, в конце концов! Моя Катя! — Пойдем, поговорим, — прохрипел я. Слишком много людей вокруг, слишком много ушей. Не могу силой... Ну же, соглашайся! — Ты ведь даже не переживаешь, Жданов! — не живым голосом сказала моя любовь, — За друга своего! За Женю, за ребенка! Ты за них не переживаешь! Ты не человек, ты — демон! Ты тащишь с собой в ад, всех, кто имел неосторожность оказаться рядом с тобой! — Катя, да выслушай ты… Я протянул к ней руку, чувствуя, как ниточка, связывающая нас, рвется, выстреливая прямо мне в грудь. Ну, и чего ты добился, придурок?! К этому ты шел? — НЕНАВИЖУ!!! — взвизгнула Катя, шарахаясь от моей ладони, как будто она была ядовитой. Она кинулась сквозь толпу людей, куда-то в сторону только что подъехавшей пожарной машины. — Андрей Палыч!!! — Андрей! — властный голос Киры. Но мне плевать, я бегу мимо развороченной груды металла, спотыкаясь о людей, останавливающихся прямо передо мной, пока меня не хватают двое милиционеров. Не догнал. Не успел. Не смог. Да блять! Катя... *за полчаса до этого* POV Катя Пушкарева Я даже не сразу поняла, что приехала именно на административный этаж Зималетто, ведь обычно там не было так шумно и людно. Андрей не любил столпотворений, тем более, что в офис регулярно приезжали разного рода деловые партнеры, которых такой балаган мог бы смутить. Но сегодня, кажется, все было по-другому. Как будто на арене цирка посередине холла стоял взъерошенный финансовый директор, кажется, даже с подбитым глазом. Президент же, опирался обеими руками о косяки двери, ведущей к кабинетам начальства. Он тяжело дышал и даже склонился вперед, унимая свои разбушевавшиеся эмоции. — Пошел вон, тварь! — прорычал Андрей, испепеляя своего друга взглядом, — Я не терплю предателей. А ты побил все рекорды, мразь! — Ты всегда был поганым другом, Жданов! Кем ты без меня останешься? Неудачником! — язвительно ответил Коля. — Сука! — Андрей, остановись! — как будто из ниоткуда перед ним выросла Кира, толкая своего уже бывшего жениха в грудь, — Ты с ума сошел?! Что за представление вы здесь устроили?! — А ты вот у него спроси! — Не тебе меня судить! Что ты вообще знаешь? Кажется, Зорькин был готов снова кинуться на друга, но на плечо его легла тонкая женская рука. Я хлопнула глазами, не сразу осознав, кого вижу перед собой. За Николаем стояла Евгения Крестовская, жена, а точнее сказать, вдова Дениса Старкова. Но она же пропала еще несколько месяцев назад! И вот стоит живая и здоровая рядом с Колей. Как это вообще понимать? Женя смотрела на него спокойно и уверенно. Выглядела, правда, бледноватой, но лоска ей все еще было не занимать. Однозначно, она не была похожа на труп, а именно этого все и ожидали, раз уж от нее не было вестей несколько месяцев. — Мама, когда мы поедем? — захныкала маленькая русоволосая девочка на ее руках. Мама?! Кажется, я даже открыла рот от удивления. Да нет, это не может быть дочь Старкова. На вид малышке лет 5-6, скорее всего, они тогда еще и знакомы не были. — Сейчас поедем, солнышко, — ласково ответила Крестовская, — Коля? — Едем. Я увидела недалеко от себя Машу и решила переместиться поближе к подруге. — Катяяя! — тихо запищала она, — Что у нас тут творится! Ты не представляешь! — Да, вижу… Как только Коля с Женей и ребенком сели в лифт, по помещению прокатился тихий гул голосов. — Ну, что? Все довольны? — громко осведомился Жданов, оглядывая присутствующих холодным взглядом, — Достаточно посмотрели? А теперь быстро все по местам! И чтоб я никого даже не слышал! От его громкого голоса, все вздрогнули, а сам президент направился к лифтам. — Андрей! — Кира семенила за ним, пытаясь ухватить за рукав, но все было бесполезно, — Остановись! Это же Зорькин! Что ты делаешь? Куда ты? — Хочу удостовериться, что этот козел убрался отсюда! Его голос и взгляд сквозили истинным холодом. Я терялась в догадках, что такого мог сделать Коля, чтобы они ТАК поссорились. Неужели тридцатилетняя дружба может рассыпаться в одно мгновение? Просто так! Из-за денег или что-то еще случилось этой ночью? Деньги-деньги-деньги! Тысячи, сотни тысяч, миллионы долларов как будто сыпались с неба, застилая собой честь, совесть и здравый смысл — все хорошее и правильное, к чему стоило стремиться. Зеленые бумажки мелькали перед моими глазами, заставляя морщиться и отворачиваться. Как далеко готов зайти Андрей ради них? А ради нас с ребенком? Все меньше и меньше наш со Ждановым союз казался мне хорошей идеей. Сердце начинало кровоточить от этих мыслей, но я не давала себе скатиться в панику. Знаю ли я его? Не про это ли говорил Малиновский: смогу ли принять со всеми скелетами? А что если передо мной только красивая картинка? Что если демонов в Андрее гораздо больше, чем я знаю? Даже если он любит, даже если со мной никогда таким не будет, смогу ли я его принять? Чернота ведь может убить всю ту любовь, что живет в душе. — Кать, пошли! Тропинкина бесцеремонно потащила меня к лестнице. — Маш, куда? Я здесь подожду. — Ты зачем пришла-то? — отозвалась девушка. — Поговорить…к Андрею… Палычу. — Ну, вот, тем более! Он же там! Нельзя пропустить вторую часть Марлезонского балета! Смотри, дамочки уже в лифте! Она буквально впихнула меня в кабину, женсовет загалдел приветствиями, но я чувствовала, что происходящий вокруг скандал занимал их гораздо больше. На крыльце я сразу же увидела Андрея, неотрывно смотрящего на садящихся в машину друзей. Хотя каких уже друзей? Скорее, врагов. Крестовская посадила в серебристую блестящую Тойоту дочь и села сама. Коля бросил только ненавидящий взгляд на здание Зималетто и тоже плюхнулся на заднее сидение. Машина тронулась, и, казалось, весь коллектив административного этажа завороженно наблюдал за отъездом финансового директора. Это было как свержение первого помощника императора, буквально дворцовый переворот в масштабах успешного модельного дома. А дальше все происходило как в замедленной съемке: машина остановилась на светофоре и на минуту исчезла из вида. Включился зеленый, чтобы опередить стоящие рядом автомобили, водитель рванул вперед, не заметив летящую на красный БМВ. От удара в бок Тойота отлетела в сторону тротуара, благо, там не оказалось пешеходов, два раза перевернулась и осталась лежать на крыше. Ошарашенный вздох толпы и длинные, будто остановившиеся, секунды. Кто-то кинулся спасать пассажиров, но тут же раздался страшный грохот, потрясший всю округу. Столб пламени взметнулся вверх над покореженным куском металла, а все мечты рухнули в тот же миг. Да, и мечты на спасение Коли, Жени и ее маленькой дочки. Ведь девочка совсем ни в чем не виновата! За что ее?! И мечты на мое светлое будущее. Это стало последней каплей в чаше терпения. БМВ стояла тут же, тоже покореженная, водитель будто испарился из нее. Тонированные наглухо стекла, без номеров… не подкопаешься ведь, да? А Жданов остановился как вкопанный, глядя на рыжее обжигающее пламя. Это же был его лучший друг! Ступор? Нееет, я видела переживающего Андрея. Мужчина, стоящий передо мной был куском холодной стали. Чужой. Не родной. Не мой. Кира, как и женсовет, как и многие другие очевидцы происходящего кинулись к горящей машине. Никто не понимал, что надо делать. Единицы пытались набрать на телефонах номера спасательных служб, но было же уже поздно, все одно. Я почувствовала легкую боль внизу живота. А ведь на месте той маленькой девочки мог быть наш ребенок. Вот к чему приводят все эти страшные разборки! Вот она настоящая цена нечестных, криминальных денег: смерть, боль, хаос. И пусть они прикрывались какими-то, якобы, благородными порывами. Чушь! Все отговорки, полный бред. Можно было найти путь, который не причинил бы столько зла. Можно, но тогда бы пришлось поступиться собственным благосостоянием. И самое страшное, что я четко осознала для себя в тот момент, я все еще любила Андрея. Безумно, дико, неистово, всем израненным сердцем тянулась к нему, даже такому жестокому, немыслимому, неправильному. И в то же время не могла, даже шагу ступить не могла. Он — демон, превращающий все на своем пути в прах. Оставалось только бежать, не давая себе шанса снова вернуться в личную преисподнюю. Бежать и не оглядываться. В этот момент Жданов, будто почувствовав на себе мой затравленный взгляд, обернулся. Глаза в глаза, словно ток пустили по венам. — Катя! КАТЯ!!! Кажется, теперь он по-настоящему испугался и тут же оказался около меня. Попытался обнять, схватил за запястье, а его руки показались каленым железом. Мне стало физически нестерпимо больно от близости моего демона. Нет! Нельзя! Не могу! Я завизжала, что было сил, вырываясь из его мертвой хватки: — Не трогай меня! Слезы сами брызнули из глаз, а живот будто скрутило узлом. Ребенок! Наш малыш. МОЙ малыш! Неужели и тебя постигнет та же, страшная участь? Снова из-за его невыносимого отца. Уже другого, но, оказалось, такого же жестокого. Снова! Я не переживу! Еще сильнее я дернулась в сторону от Андрея. — НЕ ТРОГАЙ!!! Это все ты! ТЫЫЫ!!! — Катя, да послушай! Поникший взгляд, и руки трясутся мелкой дрожью. Нет, он все-таки мой, тот самый мужчина. Он переживает, кажется, и абсолютно точно готов мне во всем помочь прямо сейчас. Спрячет, закроет, спасет. — Пойдем, поговорим, — голос хриплый, убитый, неживой, но ЕГО. Боже, это же наваждение какое-то! — Ты ведь даже не переживаешь, Жданов! За друга своего! За Женю, за ребенка! Ты за них не переживаешь! Ты не человек, ты — демон! Ты тащишь с собой в ад, всех, кто имел неосторожность оказаться рядом с тобой! Я не могла его ненавидеть, из последних сил держала дистанцию, сдавалась уже, но все еще выпускала остатки колючек. Живот снова скрутило спазмом. — Катя, да выслушай ты… — НЕНАВИЖУ!!! — крикнула я. Не ему, себе. Своей глупости и нерасторопности, неуверенности и недальновидности. Я ненавидела тот мир, в котором я не могу быть просто счастлива. Тот мир, в котором мне уготовано сдохнуть несчастной, лживой, никчемной сукой. Но только не сейчас. Я собрала последние остатки сил и бросилась бежать, теряясь в толпе.