Без воздуха

POV Андрей Жданов В повисшей беспросветной тишине часы тикали так навязчиво и громко, что казалось, будто в мой мозг вколачивают гвозди. Откуда у мамы такая любовь к этим старинным средствам экзекуции? Возможно, она таким образом сохраняет время? Она всегда хотела быть молодой и красивой, не понимая, как прекрасна женщина в любом возрасте… Вот насколько бредовые идеи лезут в голову именно тогда, когда ее не стоит ничем забивать, когда уровень ответственности и так зашкалил. Нужно использовать все ресурсы, а я сижу и буквально зависаю на одном месте. Может, организм так спасает себя от перенапряжения? Родители крутили в руках фарфоровые чашки с чаем, сохраняя спокойствие на лицах. Да, держались молодцом, но ровно до тех пор, пока к маме не вернулся дар речи. — Андрей, ты опозорил нашу семью! — театрально надрывным голосом начала она, приподнимаясь со стула. В помпезно обставленной гостиной родительского дома было неуютно, словно в музее. Казалось бы, я знал эту обстановку наизусть, но сегодня все показалось особенно чужим и враждебным. Кто я здесь? Нелюбимый сын? Предатель? Позор семьи? Вот сейчас мы все и выясним. — Мама, я не просил оценивать мои действия. Я сам в состоянии это сделать. Побольше уверенности в голос, холодный взгляд, непроницаемое лицо. Фирменное лицо Андрея Жданова специально для вас, дорогие! Главное не сорваться и не наговорить лишнего. Мне только нужно было убедить родителей уехать в США и начать новую жизнь с новыми именами. Да, предложение так себе. Но выхода-то нет! Приходится сохранять хорошую мину при плохой игре. — В состоянии?! Да ты же… ты! Мама прижала пальцы к вискам и рухнула обратно на мягкое сидение дорого стула. Как они не могут понять, что плата за всю окружающую, столь любимую ими, роскошь — это не только ценник в магазине? — Сын, это недопустимо, — строго сказал отец, — Как ты мог так поступить? Опуститься до противозаконных действий… Мы не так тебя воспитывали! Я рыкнул и посильнее стиснул зубы. Воспитывали! Да, блять, сколько лет я сам себя воспитывал? Лепил по кусочкам. И чем дальше от вас, тем лучше! Но это же родители, в конце концов! — Ты понимаешь, что ты пустил под откос всю нашу жизнь? Разрушил нашу репутацию! Мы зарабатывали ее долгие годы! — снова вмешалась мама. — Тебе бы сильно пригодилась твоя репутация, если бы пришлось вкалывать на работе, как обычные люди? — ядовито спросил я, — Если бы пришлось экономить, считать деньги от зарплаты до зарплаты? — Что ты имеешь ввиду? У нас же бизнес! Какая работа? Наивная мама… Она непонимающе хлопнула глазами и повернулась к отцу. Павел Олегович спрятал взгляд, но промолчал. Я усмехнулся. Неужели рассчитывал хоть на что-то другое? Я раз за разом убеждался в том, что единственный человек в нашей семье, способный принять на себя ответственность, это я сам. Но именно сейчас я почувствовал, что смертельно устал держать удар за себя и за того парня. Они хотят правды? Нет. Они хотят моего покаяния, капитуляции, послушания. Снова, в очередной раз. Но сегодня все получат правду. — Что же ты молчишь, пап? Расскажи ей. — Что ты хочешь услышать? — устало ответил отец, тяжело вздохнув. — Не знаю, — я показательно задумался, — Возможно, признание вины? Даже извинений не прошу. — Паша! Да что он такое говорит?! Я понял, что ничего не дождусь, и только грустно усмехнулся. Кто бы мог подумать, что такие уважаемые в обществе Ждановы, такие хреновые родители? Хотя, кому какое дело… Вот уж жаловаться я не буду точно! — Например, о том, что Зималетто было практически банкротом, когда Павел Олегович ушел со своего поста президента. Что же, папа, думал, я совсем тупой и не понимаю ничего? Ты запорол все, что только можно, будучи у руля, а потом сбежал с тонущего корабля, прикрываясь здоровьем. Зато после нашего разорения можно было бы с чистой совестью упрекать меня в том, что я пустил под откос дело всей твоей жизни. Разве нет?! Не так все было, папа? — Пашенька, это правда?! Отец молчал, скорбно опустив глаза. Даже сейчас, припертый к стенке, он не спешил брать на себя ответственность. Стало вдруг противно от самого себя. И чего я пытаюсь добиться? Размазать старика по стенке тонким слоем? Чтобы что? Услышать извинения? Да к чертям собачьим эти извинения! Я просто-напросто терял самообладание от огромного количества переживаний и невероятного стресса. Ночи снова проходили почти без сна, и только Катино присутствие, видимо, спасало от кошмаров. Я как за соломинку цеплялся за нее, сгребая в свои объятия, когда она засыпала. Осточертело. Мне просто все здесь осточертело. — В общем, разбирайтесь сами. Я говорил, пытаясь игнорировать подступивший к горлу комок. Никто, ни одна живая душа не должны были узнать, насколько я раздавлен и растерян. Андрей Жданов — скала, которую невозможно сдвинуть. Точка. — Здесь все документы и билеты. Выучите свои имена, даты рождения… Документы настоящие, можете не переживать. Вылет в ночь на пятое… собирайтесь. В абсолютной тишине я вышел из столовой, а потом и из дома, подсознательно готовясь к тому, что отныне я вычеркнут из жизни собственных родителей. POV Катя Пушкарева 31 октября. Праздник всех святых у католиков. Этот день я не забуду, наверное, никогда. Бывают такие даты, которые выжигаются на сердце, оставляя уродливый, мерзкий рубец, саднят и ноют, особенно длинными одинокими ночами. Уверена, это именно тот случай. Я не помню целую неделю своей жизни, ту, когда погибли родители, но, кажется эту неделю, начало ноября 2007го, я бы тоже хотела забыть. Андрей, снова смурной и бесконечно далекий, ушел на работу, даже не разбудив меня. Он всю ночь не отпускал меня из своих рук, а я боялась даже пошевелиться, потревожив это хрупкое счастье. Мне все еще не хотелось думать о том, что он мне изменяет. Жданов, конечно, был ветреным, увлекающимся, порывистым, но не мог он врать! Я же чувствовала, как ему плохо, как он будто угасает на глазах. Андрей цеплялся за нашу любовь из последних сил, но и у меня они уже стремительно кончались. Я бы не смогла его вытянуть, как бы ни хотела. Все, что происходило вокруг, было не моей игрой, не моей ответственностью. Чем больше я вникала в документы Зималетто, тем отчетливее понимала, что бессильна. Слишком поздно, слишком много всего намешано в этом котле. В нем немудрено свариться, и, кажется, именно это сейчас и происходит… Если бы я знала, что то утро станет последним спокойным в нашей с Андреем жизни… я бы, конечно, сделала все по-другому. Но история не терпит сослагательного наклонения. Я подскочила с кровати, на ходу собирая одежду, закинула ее в корзину для белья, наспех умылась и почистила зубы. Настроение было приподнятым, потому что в тот день я все-таки согласилась встретиться с Машкой в одном из кафе недалеко от Зималетто. Не то, чтобы я соскучилась по ней, но Тропинкина обещала привести с собой Лешу, а у меня появилось несколько вопросов относительно моих многодневных изысканий. В душе все еще не угасала мизерная надежда на то, чтобы как-то решить ситуацию с фирмой мирно и с наименьшими потерями для нас с Андреем. Я должна была хотя бы попытаться найти нужный выход. Время до обеда пролетело в сборах. Чтобы остаться неузнанной, я даже нашла у Андрея более-менее подходящие мне солнечные очки. Благо, на улице было ясно, и они не выглядели на мне нелепо. — КАТЬКА!!! — завопила Маша, подлетая ко мне и кидаясь на шею. Я кое-как устояла на ногах, но, конечно, обняла ее в ответ. — Как ты похудела! Слу-у-ушай, ты стала как наши модели! Тебя на подиум надо! — Скажешь тоже… Я вежливо кивнула подошедшему Леше, и мы все уселись за столик. Маша не переставала о чем-то говорить, но я слушала ее буквально в пол-уха. Обеденный перерыв все стремительнее подходил к концу, а я так и не задала Старикову интересующие меня вопросы. — А Клочкова вчера подралась с Изотовой! Представляешь?! Она ей вот такой клок волос выдрала! Олечка Вячеславовна даже голову ей перекисью обрабатывала! — взахлеб рассказывала Маша, — Ой, Катька! Я же забыла! Мне надо в киоск, я девчонкам обещала. Вы же поговорить хотели? Я мигом! Она унеслась из кафе, словно ураган, а Леша задумчиво покрутил в руках чашечку эспрессо и вопросительно посмотрел на меня. — О чем хотела поговорить? — Посоветоваться, — неуверенно ответила я, — Но… не как с сотрудником органов. Он приподнял брови и поджал губы, отставляя кофе в сторону. — Дай угадаю. Про Зималетто? — Да. Нет! Нет, подожди. Я могу быть уверена, что ты не используешь то, что я скажу на службе? — А ты мне что-то новое собралась сообщить? Или про то, что они деньги отмывают? — Ты знаешь? — ахнула я. — Знаю, я ж их проверял, — спокойно ответил он. — И… и ничего не сделал? — Ну, Кать… Здесь много нюансов. Ты же понимаешь, что ворошить осиное гнездо, когда это никому не выгодно, плохая затея? — То есть, ты просто закрыл на все глаза и… — Почему же просто? Очень даже прибыльно. Но имей ввиду, что эту информацию не должен знать никто. Даже Маша, — он помолчал, смял бумажную салфетку и кинул ее к своей чашке, — Кать, у меня нет на них никаких прямых доказательств. Да, нам кое-что слили, но пощупать нечего. Чтобы мы предъявили в качестве обвинения в суде? Мои догадки? Да меня бы начальство с потрохами сожрало. А так все довольны! Я нахмурилась. Вообще-то мне даже было удобно, что он все знает. Получалось, что не нужно посвящать его в подробности, остается только спросить… Только вот… страшно. — Так тебе нужно кого-то посадить или, наоборот, отмазать? — в лоб спросил Леша. — Отмазать, — тихо ответила я, делая глоток чая. — Кого? — Жданова. Стариков задумался и даже прищурился, разглядывая что-то в окне. — Жданова… президента… Знаешь, это практически невозможно. — Точно? — нахмурилась я. — Сама подумай, он подписывал абсолютно все бумаги: договоры, накладные, акты… Можно попробовать уйти в несознанку, конечно. Мол, не был в курсе. Но кто в такое поверит? Как президент мог не видеть, что у него просто не существует многомиллионной партии товара? И не одной, где-то там затерявшейся! А многих, причем, на протяжении нескольких лет. — И что ему грозит? — Я так понимаю, что у них там тянет на особо крупный, группой лиц… до пяти лет с огромным штрафом. Хотя, как… это для меня огромным, а Жданову миллионом больше, миллионом меньше. Я опустила голову, понимая, что пять лет — это слишком ощутимый срок, чтобы провести его в тюрьме. Чересчур высокая цена за спокойствие… — Спасибо. Я поняла… Мы еще немного посидели в полной тишине, пока не вернулась взбудораженная Маша. Она летела к нам как на крыльях, озаряя помещение своей широкой улыбкой, и даже уронила стул, который стоял на пути, но даже это не сбило ее настрой. — Ой, я нашла! Представляете? Думала, дамочки меня убьют! — Что нашла? — дежурно поинтересовалась я. Было бы неудобно не поддержать разговор. Не хотелось, чтобы Маша поняла, что я хотела встретиться в первую очередь не с ней, а с ее молодым человеком. — Журнал! Тут такая статья вышла про «Аквамарин»! А самое главное, там Жданов на фото со своей новой пассией! Он, говорят, жениться собрался! Представляешь? И не на Кире! Это просто сенсация года! Я думала, что мне послышалось. Андрей? На фото? Жениться? Он был на вечеринке в клубе со своей невестой. А я тогда… кто?! Я машинально покрутила кольцо на безымянном пальце, убеждаясь, что оно действительно существует. От переизбытка эмоций закружилась голова, но Тропинкина, кажется, связала мой ступор с простым удивлением. — Вот, смотри! Это наша новая модель! Лицо будущей коллекции! Я наклонилась к журналу и действительно увидела Андрея. Боже… Такого же красивого, стильного и расслабленного, как и всегда. Он небрежно обнимал за талию длинноногую шатенку, а она бесстыдно прижималась к нему всем телом. Какими-то тисками сковало грудь, а глаза быстро заморгали, чтобы остановить подступающие слезы. Это было абсолютно не то, что чувствовать запах духов на рубашке любимого мужчины. Нет! Это был факт, увиденный своими глазами. Очевидный и, как еще недавно казалось, невероятный. — У них такой бурный роман! Ты не представляешь! Такие слухи ходят! — щебетала Маша, восхищенно закатывая глаза и размахивая руками. — Так, дорогая, нам, кажется, пора, — вмешался Леша, обеспокоенно посмотрев на меня, — И журнал свой забирай. Мы на работу опоздаем! — Да ты что! Кате же интересно узнать, что там у нас происходит! — обиженно отозвалась девушка. — Тебе опять влепят выговор и уж точно уволят! Пошли. Кать, нужна помощь? Я отрицательно помотала головой и выдавила из себя скупую улыбку. — Нет, я доберусь сама. Прогуляюсь. Была рада увидеться! Стариков кинул на стол несколько купюр и еще раз оценил мое состояние. Но я держалась. Изо всех сил держалась. Прорвало меня уже дома, когда я захлопнула дверь квартиры. Хотя… какое дома? Эта квартира была для меня домом тогда, когда мы с Андреем были здесь счастливы, а сейчас все летело в тартарары. Все: мои чувства, моя жизнь… разбивалось сердце, рассыпалось звонкими ледяными осколками по полу, и я легла на ковер, посреди гостиной, проводя рукой по этим невидимым льдинкам. Слезы текли из глаз непрерывной рекой. Не может быть! Не могло так получиться! Это же Андрей, мой Андрей! Зачем?! Для чего? Ну выгнал бы меня на улицу. Для чего запер в этой клетке? Ведь должны быть хоть какие-то причины! Я думала, думала и не находила ничего. Пусто. И в груди стало пусто тоже. Она возвращалась снова, моя черная пустота. Разрасталась, засасывая внутрь все мои обиды. Нельзя, нельзя было ее пускать!!! Я собрала все силы в кулак и разрыдалась. Громко, надрывно, по-бабски. Чтобы саднило горло и сводило скулы, чтобы тушь по щекам черными реками боли, чтобы выкричать то, что на душе, во все горло, с надрывом. Дрожащими пальцами нащупала ободок кольца, рванула, что есть силы, чуть не выдернув палец из сустава, и завыла от боли, теперь уже физической. Оно не снималось! Так просто соскальзывало еще вчера, а теперь приклеилось намертво. Чертова побрякушка! Я засмеялась сквозь слезы, размазывая по щекам косметику. Как он там говорил? Что бы ни случилось, он будет любить только меня?! Так вот она, цена твоего слова! Вылетело, не поймаешь! — Мразь! — заорала я в пустоту квартиры, срывая голос до хрипоты, — Ты — мразь, Жданов! Ты же все обо мне знал! Все знал!!! Захлебываясь собственными рыданиями, я глотала воздух как рыба на берегу. Пыталась, но не получалось, а в какой-то момент стало совсем дурно. Я подскочила на ноги и бросилась в туалет. — Это просто нервы, — бормотала я, склоняясь над унитазом, — Нервы… нервы… Но мозг то и дело подкидывал картинки из прошлого. Те же самые. Одна дома, с разбитым сердцем, с порванной жизнью… Мне стало настолько страшно, что руки затрясло мелкой дрожью. Нет. Нет! Нет!!! НЕТ!!! Не может этого быть, только не снова! Взять себя в руки получилось только через пару часов. Умыться, переодеться, пару купюр в ладонь и до ближайшей аптеки. В этот раз мне не было страшно. Какой бред! Страшно не покупать тест на беременность, а увидеть его результат. Хочу ли я ребенка от Андрея? Еще совсем недавно я бы прыгала от счастья. А сейчас? Я положила тонкую полоску на раковину. Оставалось подождать пару минут, только вот результат уже ясно проступал красным цветом на белом фоне. Ну что ж, Катя, скоро ты будешь не одна. Если сможешь все это пережить… POV Андрей Жданов Таких криков, как в тот день, я, кажется, ни разу не слышал в нашем офисе. Я думал, у меня лопнут барабанные перепонки, но не посмотреть, что случилось, не мог. В конце концов, Зималетто — это моя территория. — СУУКААА!!! Курица подзаборная!!! — орала Вика, брыкаясь, и пытаясь ударить каблуком, держащего ее со спины Зорькина. — А ты — дешевая подстилка!!! — вторила ей Изотова, за спиной которой стояла Шура Кривенцова. Она придерживала Леру за локти, но та не слишком-то рвалась в бой, только показывала возможности своего голоса. У брюнетки и так была разбита губа и, кажется, стекала струйка крови с головы. — Да как ты смеешь?! — взвилась Клочкова, — Он мой! Слышишь?! — А это ты с ним и выясняй! — Это что еще за балаган?! — властным баритоном прогремел я, и все сотрудники как по щелчку пальцев притихли, — Я что, невнятно спрашиваю?! Никто не рискнул хоть что-то ответить. Даже привычно разговорчивая Тропинкина только хлопала огромными глазами. — Пошли в кабинет, — мрачно сказал Коля и грубо дернул Вику за собой. Она всхлипнула и поплелась следом в сторону моей приемной. Что ж, чудно. Скандал продолжим узким составом! — Ты что сделала, дура? — прошипел Коля совершенно несвойственным ему образом, кинув девушку на красное кресло, — Тебе кто давал право такой цирк устраивать?! — Ты же с ней целовался! — выпалила она, — Юбку задирал, лапал! Я все видела!!! — А дальше-то что?! — Кхм, а вы, может, наедине отношения выясните? — вмешался я. — Ты мне с ней изменяешь! Хоть бы постеснялся! Кабинет бы закрыл! А эта шмара и рада стараться! — Заткнись!!! Они совершенно не замечали моего присутствия. Даже ухом не вели, продолжая свой диалог. Я решил, что самое правильное сейчас, постоять тихонько в уголке, не вызывая огонь на себя. — Я не могу тебе изменять, Вика! — прошипел Зорькин, гневно стреляя глазами, — Ты мне никто! Ты — просто баба, которую я периодически трахаю. Все! Ты что себе напридумывала? — Но… Коля… мы же с тобой… столько лет… — Лера правильно сказала, что ты — подстилка. И тебя раньше такое положение дел устраивало. Только, кажется, ты забыла об этом! Вика дернулась, хлопнула огромными глазами и сорвалась к двери, захлебываясь в рыданиях. — Ненавижу тебя!!! — прокричала она уже на выходе, так сильно шарахнув дверью, что затряслись стекла. — Зачем ты так с ней? — нахмурился я, когда стих удаляющийся стук каблуков. — Ты прав, Андрюх, нельзя было иметь постоянную любовницу. В какой-то момент женщины теряют ориентиры… Я только покачал головой. Да, я давно ему советовал расстаться с Викой по-хорошему, но ее прелести действовали на Колю как наркотик. Он снова и снова шел в ту же реку, не заботясь о последствиях. Ну и женился бы уже, раз она стала его Ахиллесовой пятой! Но нет, слишком просто для такого крутого и необузданного Николая Антоновича Зорькина. Ему, кажется, нужна была королева. Только вот сам-то он кто? Но я не стал разводить эту тему, пусть разбираются сами, ведь это отношения только между двумя… На следующий день Вика пришла на работу вовремя, как ни в чем ни бывало. Даже, наоборот, накрашенная и разодетая, дерзко смотрела мне в глаза. В голове лишь мелькнуло легкое чувство уважения: значит, умеет отделить личное от рабочего. Что ж, приятно. — Вика! Найди мне договоры с АйТиКоллекшен! — я высунулся из двери кабинета, а секретарша нервно дернулась, что-то спрятала под бумагами на столе и широко открытыми глазами уставилась на меня. Что меня дернуло сделать все именно так? Ведь я мог, как и всегда, воспользоваться селектором. Просто решил размять затекшие конечности и, кажется, заметил то, чего замечать был не должен. — Вика, — повторил я уже с меньшим энтузиазмом. — Да! — испуганно отозвалась она. — Договоры. АйТи. Соображай быстрее! Я уже хотел вернуться на свое рабочее место, но снова повернулся к ней. — Хотя, нет. Сначала сходи в бар за кофе. Быстро! — Черный с корицей? — Нет, пусть сделают капучино. Да, со сливками! Она тут же вскочила со своего места и побежала в сторону лифтов. Дрессировка давала свои плоды. Я сделал вид, что хлопнул дверью, а сам подошел к ее столу. Конечно, никакого кофе мне было не нужно, тем более с молоком, просто эта сладкая бурда готовилась в три раза дольше. Я раздвинул бумаги, пробегаясь глазами по предметам на столе. Она явно что-то прятала… Или у меня уже паранойя? Ты совершенно шизанулся, Жданов! Когда я уже был готов отругать себя за мнительность, из-под одного из документов выпал небольшой черный четырехугольник. Визитка. До боли, сука, знакомая визитка! Господи, да пусть же это будет не она… Я перевернул ненавистный кусочек картона и прочитал тиснение золотыми буквами: Брагин Сергей Сергеевич. Блять. Дальше мозг работал как часы: положить на место, прикрыть бумагами, вернуться в кабинет, сделать вид, что ничего не видел. Только через час, чтобы не вызывать подозрений, я отправился к нашему финансовому директору. — Пошли на производство, — рыкнул я. — Куда это? Давай попозже. — Коля, быстро за мной. Я часто зову тебя на минус второй этаж? Зорькин удивленно уставился на меня и тут же послушался. Не зря. Ведь новости были откровенно дерьмовенькие, но выслушал он их стойко, чуть хмурясь и соображая, что делать. — Так, рассусоливать нельзя. Нужно действовать. — Предложения? — Сделаю вид, что хочу с ней помириться, приглашу к себе… — Ты думаешь, она пойдет после того, что ты вчера устроил? — засомневался я. — Это же Вика! Пойдет. И она действительно согласилась. Удивительно, насколько может не быть гордости у униженного человека. Уверен, за все те годы, которые она потратила на Зорькина, она вполне могла бы найти себе нормального парня, выйти замуж и родить парочку детей. Но нет, Клочкова упорно хотела окольцевать именно этот редкий экземпляр, наивно не понимая, что если женщина и так принимает у себя мужчину всегда и любого, то у него просто нет необходимости завоевывать свою добычу. Вика буквально вплыла в дорого обставленную гостиную, задрав голову так, что эго доставало, казалось, до небес. Только увидев меня, она резко испугалась и немного сникла, настороженно оглядев комнату. — Ну, что, Викуля… Ничего не хочешь нам рассказать? — раздраженно спросил я. — Не понимаю, о чем вы… ты… вы… Она опасливо посмотрела на Колю, но тот только молча стоял в дверях, загораживая собой проход. — Не зли меня, Клочкова. Ты же знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Вика, милая, расскажи нам уже, что ты скрываешь? Мы будет вести себя прилично, обещаю, — ласково добавил Зорькин. Вика дернула плечом, прожгла его ненавидящим взглядом и усмехнулась. Справилась с собой девочка, усмирила страх и снова подняла вверх голову. Она модельной походкой подошла к дивану и удобно устроилась на нем, закинув ногу на ногу. Тигрица! Актриса? Или просто нечего терять уже? — Что, решили поиграть со мной в хорошего и плохого полицейского? — ядовито проговорила Вика, — Так вы ролями-то поменяйтесь, мальчики. Ты прости меня, Жданов, но тебе со всей твоей властностью и жесткостью до этой паскуды далеко. Она кивнула в сторону Коли и пристально посмотрела на меня. В ее глазах плескалось спокойствие обреченного человека. Плохо. Очень плохо. — Ты что же думал, Коленька, что трахаешь меня столько лет, и платить не придется? — Ты что сделала, сука? — прошипел Коля, — А ну, говори! Он в два шага преодолел расстояние между ними и занес над ней руку, как для пощечины. Я среагировал мгновенно, перехватив его запястье. Вот только женщин бить не хватало! — Ты что, сдурел?! Вика громко засмеялась, широко открыв рот и запрокинув голову назад. Она как будто издевалась, ведь сейчас отнюдь не мы были хозяевами положения. — Вот видишь, Андрей! Я же тебе говорила! Он бы меня еще и избил здесь, если бы не ты. — А зачем же ты пришла?! — не выдержал я, — Специально, может, за этим? Смех резко стих, и она мгновенно посерьезнела. — Да, видимо, за этим. Люблю вот его уже много лет… а он… ты же слышал, что он вчера сказал? Что я — подстилка! Шлюха дешевая, понятно? А ведь он прав! Не осталось уже ни гордости, ни самолюбия… только бы пришел, только бы не выгнал… знаешь, каково это? Я помялся с ноги на ногу и сел рядом, пряча глаза. Представил себе ситуацию, что я так же каждый вечер жду Катю домой и не знаю, придет она или нет. День за днем, год за годом. Мне стало не по себе и легкая, неприятная тошнота подступила к горлу. Я поморщился, но не ответил. — Жданов, а ты размяк… Влюбился, да? Неужели, правда в эту курицу? Эти модельки — все поголовно проститутки, Жданов! — Вика, это не твое дело. Горло пересохло и голос безнадежно охрип. Она ведь явно дальше ничего хорошего не скажет? Возможно, уже сейчас пора хватать Катю и убегать за тридевять земель! Но оставлять такого врага, как Брагин, за спиной — это верх глупости. — Да, ты прав… — Может быть, расскажешь все-таки и пойдешь с миром? — А что рассказывать? Не беспокойся, Андрюша, тебя я не сдала. — Кхм… не понял? — Ты знаешь, хотела сначала позвонить Воропаеву и рассказать ему, что именно на фирме происходит… он же давно руки потирает… — Ах ты… — начал Коля. — Зорькин, заткнись! — рявкнул я, и друг послушно отошел подальше, к окну, сосредоточенно уставившись вдаль. — У Сашки кишка тонка против вас переть. Он — тюфяк. Да и тебя, дурака, жалко. Ты хоть и орешь как потерпевший, но мужик правильный. Рыжий бы не поверил, что ты ни при чем… Я усмехнулся, слушая ее неуместные комплименты, но прервать не решился. — В общем, я позвонила своему неудавшемуся свекру. Коль, а знаешь, как он ко мне вчера яйца подкатывал? Ты у него учился, да? Коля хотел что-то сказать, но споткнулся о мой жесткий взгляд и только фыркнул. Нет, не время говорить ей гадости. — Видишь, Николя, как просто быть человеком, а не мразью, когда у тебя есть Жданов? А без него можешь? Или только он на тебя хорошо влияет? — Да кто ты такая, чтобы я с тобой человеком был? — рыкнул Зорькин. — Вот! Вот оно твое истинное лицо! — Вика, прекрати! Мы уже все поняли… Что ты сказала Брагину? — Правду, — хмыкнула она. — Какую правду? — О том, что сынок собрался его разорить. Уточнила, правда, что ты не в курсе. Только не благодари! Клочкова небрежно махнула рукой в мою сторону и встала на ноги. — Ну что, бить будете? Или сразу… — она изобразила известный жест из «Операции Ы» и щелкнула языком. — Дура, — прошипел Коля. — Вика, ты за кого нас принимаешь? — устало спросил я. — Тогда я пойду… — Куда?! — заорал Зорькин, но его остановил зазвонивший телефон, — Алло! Папа? Да, я слушаю… Он вышел в кабинет и прикрыл за собой дверь, а я зажмурил глаза, проведя ладонями по лицу. — Беги, Жданов. Пока еще есть время, беги. — Ты же понимаешь, что смертный приговор нам подписала? Вика виновато улыбнулась и только пожала плечами. Я проводил ее взглядом до двери, но даже не попытался остановить. Какой уже в этом толк? Так глупо, абсолютно наиглупейше провалить работу нескольких лет! Да блять! Можно ли было хотя бы предположить такое?! Коля вернулся в комнату бледный и растерянный. — Звони Диме. Кажется, нам крышка, Андрей.