Идеальный, идеальный. Ты слишком хорош, чтобы быть правдой. Но я так устала от беготни, к черту это. Теперь я иду рука об руку с тобой.*
Возвращаясь в сознание и выходя из него, всё твои сенсорные входы сливались воедино, и ты чувствовала себя так, будто испытываешь что-то похожее на отравление алкоголем. У тебя в голове колотилось, и казалось, что тебя только что выстрелили в лицо. Твое тело было тяжелым, и твои глаза могли вынести только то, чтобы оставаться открытыми в течение нескольких избранных мгновений, прежде чем зажать их от боли. Свет, падающий на них, был слишком ярким, как если бы ты была новорожденным ребенком. В обоих ушах послышалось легкое гудение, которое, как ты решила, было музыкой. Воздух, который попадал на твою вспотевшую кожу, был прохладным и влажным, но имел влажный гнилой запах. Это означало, что ты, вероятно, всё ещё была там, где тебя изначально привел Эрд. Твой разум был чертовски затуманен. Ты изо всех сил пыталась вспомнить многое из того, что произошло до приема препарата, смешанного с твоим чаем. Чувство неудержимой тошноты неуклонно росло внутри тебя не вовремя. Как тебя должно было тошнить, если ты ничего не успела увидеть? Более того, как можно было встать, если ты даже не могла пошевелить телом? Ты использовала всю свою силу, чтобы броситься на бок, хотя для этого требовалось много времени, чередуя перекатывание и взбивание. Ты сделала глубокий вдох и собралась, и тошнота, наконец, достигла своего апогея. Выпустив содержимое желудка, ты почувствовала, как волна булавок и игл зашевелились по поверхности твоей кожи. Вдруг к тебе вернулось более половины твоих отсутствующих чувств. Ты могла почувствовать во рту остатки желчи, на которые с нетерпением выплюнула всё, что могла, чтобы уничтожить неприятный запах. Ты могла чувствовать, как мягкая простыня, на которой ты была, нежно целует твое тело, единственную приятную часть твоей ситуации до сих пор. Наконец, жужжание в ушах отошло на второй план, его сменила запоминающаяся поп-песня. Ты заставила свои глаза открыть, не заботясь о том, что они не смогут выдержать свет и влагу в воздухе, поражающую их сухостью. Нужно протрезветь и побыстрее. Сначала всё было размыто, это было похоже на надевание размазанных контактных линз, за исключением того, что никакое легкое растирание не исправит твою линию взгляда. Ты выпустила нежелательный всхлип, чувствуя, как твое беспокойство усиливается, и ты не можешь восстановить четкое представление. Это была буквально жизнь и смерть. Ты не могла позволить себе такой большой физический недостаток. — Расслабься. — Твоя кровь похолодела. — Слепота не постоянна. Дай ей время. Это был он. Всё это время ты знала, что это он, и всё же слышать его голос снова, спустя три года… В твоей голове был гнев и печаль. Разочарование, ужас и отчаяние струились через твой охваченный тревогой разум. Ты задавалась вопросом, был ли он по-прежнему похож на прошлого Леви, были ли у него короткие темные волосы и ужасно суровое лицо, или у него всё ещё были океанические глаза и мускулистое телосложение. Насколько сильно он изменился всего за несколько лет? Сколько времени за твое отсутствие утомляли его морально и физически? Ты убрала руки от глаз. В любом случае, не имело значения, что ты с ними сделала. Если бы твой бывший возлюбленный только что был правдив, то со временем твое зрение восстановилось бы. Ты повернула голову, чтобы посмотреть на темную фигуру, которую ты приняла за него, уделяя ему всё свое внимание. Ты сделала это не из уважения, а, скорее, чтобы вытянуть из него больше ответов. Ты, конечно, получила бы любые ответы, которые могла бы дать, пока ты занималась со своим зрением. Но единственный способ сбежать, с зрением или без него, это докопаться до сути абсолютно всего. Шаги отошли от тебя, указывая на то, что раньше он был довольно близко. Ты не заметила его, пока он не захотел, чтобы ты заметила его, классический Леви. — Рад, что ты проснулась. — Он бормотал, шуршая чем-то, похожим на простыни или полотенца. — Ты отсутствовала какое-то время. Это было слишком нормально для тебя. Когда ты думала о встрече с этим дьяволом снова, ты представляла, что он не может оторвать от тебя руки. Ты не представляла ни капли жизненной энергии, ни всей скромной игры. Как будто он был твоим мужем, а ты его странствующей женой, которая наконец вернулась на какое-то время. Это было неправильно. — Как долго меня не было…? — Ты спросила глухим тоном. Было странно слышать твой голос. Ты какое-то время не разговаривала, поэтому твой вопрос был наполовину невнятным. Шуршание и сворачивание остановились всего на секунду, прежде чем продолжить. Ожидал ли он от тебя молчания? — Двадцать два часа. В ответ тебе снова захотелось рвать. Что случилось с тобой за эти двадцать два часа? Был бы Леви…? Нет, нет. Он был варваром во многих отношениях, но чтобы воспользоваться женщиной во сне? Ты сдвинула ноги и сжала бедра вместе, чтобы посмотреть, нет ли дискомфорта. Отсутствие такового не имело большого значения в вопросе о сексуальном насилии, но это означало то, что ты, вероятно, не пострадала. Ты растягивала всё свое тело, сгибая его из стороны в сторону и гримасничая, когда чувствуешь синяк на ребрах. Тебе потребовалось время, чтобы понять, что это, вероятно, произошло в результате падения в сарае и того, что тебя по неосторожности бросили в машину похитителей. Ничего, что ты действительно могла бы сделать с небольшой болезненностью. — Ты ударилась? — Голос раздался справа от тебя, и ты подпрыгнула. И снова ты не слышала, как он подошел к тебе. — На самом деле, нет. — Ты сказала просто, избавив его от подробностей. — Я видел, как ты поморщилась. — Просто больно. — Хм. Тишина… Неловкое молчание. Ты не знала, что сказать, и знала, что у него, вероятно, есть какой-то тупой трюк в рукаве, чтобы заставить тебя что-то сделать. Имеет ли значение, если ты вообще не могла дать права голоса? Тебя отчаянно хотелось увидеть выражение его лица, возможно, это дало бы тебе некоторую ясность. Как бы то ни было, ты сделала решительный шаг, чтобы сказать то, что, по твоему мнению, могла, не вызвать опасного гнева. — Прошло много времени. — Ты должна была задать важные вопросы. Ты не была уверена, насколько правдивым он будет, если ты спросишь его сейчас, после стольких лет, стольких предполагаемых предательств и большего уклонения, чем ты когда-либо делала в своей жизни. Он, несомненно, был кислым, разочарованным и опечаленным твоим поведением. Он будет винить тебя во всем, за свою довольно нарциссическую черту. Он никогда не мог ошибаться. — Ты действительно думала, что сможешь обмануть меня, маленькая засранка? — Его тон не совсем отражал гнев, но граничил с ним. Может, тебе стоило начать с того, чтобы спросить, как он был, по крайней мере, придать ему вид, который тебе небезразличен. Теперь он переходил прямо к делу, противоположное твоей тактике. Это укрепило идею о том, что он чертовски зол на твое воображаемое предательство. Ты знала, что он был исключительно гордым человеком и привык получать то, что хотел, в пределах своего причудливого времени. Ты была слегка удивлена, что он тебя выслеживал, вместо того, чтобы пытаться убить тебя. Скорее всего, для отслеживания тебя и твоей группы использовалось много ресурсов. Стоило ли оно того? Неужели он просто привел тебя сюда, чтобы убить? Или… Были ли его чувства всё ещё настолько сильны, что он не мог вынести серьезной травмы? Возможно, он надеялся, что ты со временем одумаешься или что он сможет манипулировать, пытать или угрожать тебе, чтобы заставить подчиниться. В конце концов, он был не из мягких людей. Должно быть какое-то наказание, которое со временем будет назначено. Одно было точно — он уже убил твоих союзников. Ты была почти уверена, что Аллен и Майк погибли в тот день, когда тебя похитили, не в меньшей степени из-за рук Эрвина Смита, человека, которому ты тысячу раз доверяла свою жизнь во время своего долгого путешествия. У тебя не было причин полагать, что это всего лишь уловка, что Эрвин на самом деле не предал тебя и не убил остальных. Это был не в его стиле, и у приспешников Леви не было бы другого способа найти тебя, если бы он не контактировал с ними. Он стоял за всем этим‚, но как долго? Ты вспомнила, как один из твоих похитителей упомянул смерть своей любимой жены Ханджи. Его семья была убита Аккерманами задолго до того, как все вы трое сбежали с Сины, но когда? Когда они были убиты и когда разум Эрвина взорвался? Ты была уверена, что получишь всю историю до своей смерти. Тебе больше нечего терять, и ты начала свой первый откровенно честный разговор с Леви Аккерманом, человеком, которым ты раньше восхищалась за его прекрасную рабочую этику и профессионализм, но теперь презирала его. — Да, я надеялась на это. — Ты призналась. — По крайней мере, немного. Я этого совсем не ожидала. — М? — Пляжный домик? Из всех мест… — Ты замолчала. — Маяк. — Он поправил тебя. — Ты на маяке. Маяк? Ты задумалась. Почему маяк? Какое это значение? Потому что за этим местом должен был быть какой-то смысл, потому что Леви был умным, проницательным и вдумчивым человеком. Из всех мест, которые монополизировали Аккерманы, и из всех безопасных домов по всему миру, которые у них были, почему маяк на маленьком французском острове? — Маяк, говоришь. — Твой интерес был возбужден. В комнате было тише, чем тебе хотелось бы. Ты думала, что он уже объяснил бы, всегда оставляя за собой первое и последнее слово. Может, он хотел, чтобы ты сама во всем разобралась? Может быть… это было твое последнее задание. — Я иначе представляла себя пойманной в ловушку. — Ты продолжала говорить, испытывая внезапное желание заполнить тишину. — Я представила, как ты делаешь это сам, сталкиваешься со мной в темном переулке, пытаешься заставить меня вернуться с тобой, дерусь… Думаю, я смотрела слишком много фильмов. Он не засмеялся, как ты и ожидала. Твое зрение почти вернулось к тому месту, где ты могла видеть хотя бы частично. Тебе не нравилось то, что ты могла понять по его лицу, которое было наполнено легкой ненавистью, неопределенной долей гнева и лишь небольшой вспышкой боли. Ты сильно моргнула, и тебе было трудно снова открыть глаза. Тебе не хотелось снова встречаться с его острым взглядом Даже спустя три года ты всё ещё не была готова к встрече с ним. — Я надеялся, что три года разницы откорректируют твои фиктивные перспективы. — Он просто сказал, отойдя от тебя и шокирующе вернувшись к расстановке постельного белья и других предметов на маленьком столике. — По крайней мере, покажи мне, что ты хоть как-то изменилась. Теперь гнев постоянно закипал, и ты даже не пыталась его успокоить. «Что я хоть как-то изменилась?» — Ты недоверчиво спросила себя. Ты думала, что за последние несколько лет ты значительно выросла и благодаря этому стала лучше. Было больно слышать, как кто-то, утверждающий, что знает тебя лучше, чем кто-либо другой, говорит, что ты остановилась в развитии. Конечно, нельзя было допустить, чтобы его пронзительные слова дошли до тебя. Нужно было не терять голову в игре. Считал ли он, что ты изменилась или нет, не имело значения, потому что ты была единственным человеком, который мог судить о своем внутреннем росте. И кто, черт возьми, он такой, чтобы намекать, что он разочарован твоим предполагаемым отсутствием изменений? Он не разговаривал с тобой с того дня, со всей этой мафиозной фигней и беспорядочной глупостью. Он не мог знать твоих испытаний. Он не мог знать твоей боли. Он определенно не мог знать, что ты сделала всё, чтобы улучшить себя. В любом случае он был слишком бредовым, чтобы смотреть на вещи с рациональной, здоровой точки зрения. — Может быть, я не превратилась в то, что ты хотел бы, но я изменилась. Немного за границей сделает это. Он усмехнулся. — Время за границей… Ты это так называешь? — Так я это называю. — Хм. — Я вижу, ты тоже изменился. — Ты оспаривала. — Ты никогда раньше не стремился к расплывчатости. Раздался сильный стук, и можно было только предположить, что он что-то ударил. В комнате было тихо, если не считать звуков резкого прилива, доносившегося до края острова. Ты нервничала, но не сильно. Он ещё не возложил на тебя руки, поэтому несколько звуков ударов плоти по дереву не заставят тебя повиноваться. Ты не знала, каковы его мотивы, поэтому довольствовалась напористой осторожностью. Казалось, что сейчас у тебя нет возможности быть осторожной. Ничто из того, что ты сказала, не имело бы значения, если бы ты сказала что-то настолько высокомерное, чтобы его взбесило, что он потерял всё до последней капли самообладания. Но даже с приятным тоном и осторожным обходом своей неуверенности он начинал сердиться. Ты могла бы продолжить, как была, в любом случае нечего было терять. Немного в стороне от тебя можно было различить фигуру с короткими черными волосами и классической рубашкой, аккуратно заправленной в его темные брюки. Было ясно, что он долго ждал этого момента и что у него есть тысяча вещей, которые он хотел бы тебе сказать. У него также были желания, пожелания, относящиеся к твоему неповиновению. Понимал ли он, что необходимость спланировать тщательно продуманную схему похищения для поимки кого-то означает, что жертвы, вероятно, не хотят иметь ничего общего со своим похитителем… Или он понял это и ему всё равно? Всё сводилось к тому, что он был эгоистичным человеком, который считал, что ему нельзя отказывать. Он ничуть не изменился. «Всё ещё пахнет ядовитой мужественностью.» — Мрачно подумала ты. — Твой гребаный мозг сгнил за годы отсутствия? — Он наконец зарычал, явно пытаясь и не сумев собраться с силами. Ты никогда не ощущала такого сильного возбуждения ни в одном мужчине. — Нет, но я не уверена, к чему ты клонишь. Если тебе есть что сказать, то я здесь, чтобы послушать. У меня в любом случае нет выбора. Не зашла ли ты слишком далеко с последним фрагментом своего монолога? — Ты что-нибудь знаешь об этом маяке? — Прорычал он. Что это за вопрос? Это даже не было разумным расследованием. Ты, конечно, ничего не знала о структуре. Он должен был знать это, прежде чем спрашивать тебя. Ты даже не знала, где находишься, пока он не упомянул об этом. Откуда ты могла знать что-то о маяке в неизвестном месте? Какое отношение к тебе имеет это место? — Ну, нет. — Ты ответила просто, надеясь, что не слишком язвительна. Собирался ли он заставить тебя разобраться в этом самостоятельно или объяснить тебе значение? Ты молилась за последнее. Его разум может показаться рассеянным, но ты знала, что интеллектуальные игры Леви были столь же жестокими, как и действия. Более того, чем быстрее ты поймешь, что происходит в его голове, тем быстрее ты поймешь, возможно ли сбежать отсюда живой. Он закатил глаза, явно раздраженный. — Ты из тех, кто посещает страну, не изучая её историю заранее. Неудивительно. Ты должна подавила желание броситься на него, разбить его об стену и вопить на его красивое лицо. Какую кнопку он нажал с этими ехидными замечаниями. Конечно, ты была из тех, кто проводил предварительные исследования перед поездкой в страну, но это не было похоже на то, что твои последние три года были отпуском. Ты не была уверена, как сохраняешь внешнее спокойствие, но похлопала себя по спине за такое умелое хладнокровие. — Белая жемчужина, военный корабль, потерпел крушение в нескольких километрах отсюда пятьдесят лет назад, ударившись о прибрежный риф, потому что искра маяка погасла. — Леви объяснил, и тебе пришлось заставить себя выйти из приступа ярости, чтобы слушать. Отлично. Он отвел тебя на водяное кладбище. Был его план утопить тебя? Мысль о том, что твои легкие горят, когда их наполняет вода, твоя рот инстинктивно открывается и закрывается, когда ты изо всех сил пытаешься вдохнуть что-нибудь, кроме воды, и твои глаза отчаянно выпячиваются из черепа… Этого было достаточно, чтобы тебя рвало. Конечно, существуют гораздо худшие способы умереть, но утопление занимало довольно высокое место в твоем списке болезненных и унизительных смертей. Черт возьми. — Смотрителем маяка была молодая женщина, довольно одинокая. Она впала в депрессию, когда её любовник отплыл на судне, в конечном итоге пренебрегла своими обязанностями и из-за этого убила его и остальных членов его команды. — Он плюнул на пол, явно отвратительный от действий женщины. — Она прожила остаток своих дней на этом маяке, что было недолго. Она покончила с собой через неделю после крушения. Бросилась с вершины маяка в море, чтобы быть со своим возлюбленным. Ты нервничала. Самоубийство. Страсть. Вечная любовь. Ты не хотела знать, что он приготовил для тебя. — Звучит болезненно, но в то же время романтично. — Ты ответила неловко, не зная, что ещё сказать. Ты не хотела подбивать его, но ты также знала, что он остановился, чтобы ты ответила. — Романтично, а? — Он пробормотал, не совсем довольный или недовольный твоим комментарием. Ты пожала плечами, села и выпрямилась. Ты наконец-то смогла двинуться. В качестве бонуса твое зрение вернулось в норму, за исключением повышенной чувствительности к свету, которая у тебя теперь была. Ты осмотрела окрестности свежим взглядом, полна решимости узнать свою тюрьму. Сама комната была в белых пятнах. Тебе чуть не стало плохо. Это было похоже на стену плохой больницы. Окно было прямо перед тобой, справа от простой деревянной кровати. Это было старое панельное окно, которое выглядело так, как будто оно было запечатано десятилетиями. Ты задавалась вопросом, жил ли здесь кто-нибудь после смерти той женщины, но сомневалась в этом. В наши дни маяки требовали меньшего ухода, так как большинство из них были электрическими. Этот конкретный маяк, вероятно, больше не использовался, судя по тому, как Леви смог занять его без опасений. Немного поодаль от окна стояла небольшая деревянная книжная полка, со сломанными досками вместо полок. По бокам старой мебели все ещё висело несколько книг, одна из которых — Новый Завет. Какая ирония. В тот момент, когда ты больше всего нуждалась в Боге, он находился на испорченной полке всего в нескольких метрах от тебя, безглазый. Леви стоял сбоку от полки, стоя над своим маленьким столиком с постельным бельем и другими материалами. На стене слева от него висело изображение поле, и ты знала, что при других обстоятельствах ты была бы очарована этим прекрасным изображением. Ты пристально посмотрела на похитителя и проклятие твоего существования, пытается понять, что он чувствует. Его волосы обрамляли лицо, когда он склонился над столом, почти красные руки прижались к его поверхности. Ты не знала, какое у него выражение лица, но знала, что оно не было положительным. Его поза представляла стресс, и его дыхание было частым. Ты знала, что он пытается успокоиться. Приятно было видеть, что в нем всё ещё есть такой контроль, но ты знала, что он всё ещё опаснее, чем в прошлый раз, когда вы встречались. Ты позволяешь ему оставаться столько, сколько он хочет, позволяя ему полностью контролировать беседу. Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, и ты это приняла к сведению. У тебя была теория, что ему потребуется всё больше и больше времени, чтобы собраться, пока он неизбежно не сломается. Ты не знала, когда он сломается. — Самоубийство — это трусость… В большинстве случаев. Ты не осмелилась сказать, согласна ты или не согласна. Во всяком случае, твое мнение не имело значения для его толстого черепа. — Хотя эта история действительно похожа на какую-то бредовую сказку о вечной любви… Чушь собачья. — Итак, почему здесь? — Резко спросила ты, тебе не понравилось, как он произнес это последнее слово. Даже по-прежнему ты не была уверена в его мотивах. На этом этапе всё может пойти по другому пути, закончившись тем, что ты сохранишь заветную жизнь или потеряешь её навсегда, хотя ты и дальше будешь пытаться повлиять на неизбежный исход в свою пользу, насколько это возможно. — Почему здесь, в месте, которое когда-то было наполнено любовью? Некоторое время он смотрел на тебя, не торопясь приближаясь к тебе через комнату, хотя на этот раз его медленная походка не была предназначена для того, чтобы тебя запугать. Его тело двигалось почти чувственно, текло к тебе, как нежный утренний прилив, осторожно движущийся по сверкающим песком. В те несколько мгновений он был почти… Величественным. Его лицо было спокойным, и его действия говорили так же громко, но ты знала, что лучше не отступать от внешнего вида. Насколько он был зол? Насколько сильно он хотел тебя обидеть? Ты вздрогнула, зная, что быстро узнаешь. — Ты ответила на свой вопрос, (Т/И). — Пробормотал он, останавливаясь рядом с тобой. Ты повернулась к нему лицом. В твоих глазах был ужас, который ты даже не пыталась скрыть. — Ты выбрал это место, потому что когда-то оно было наполнено любовью, но теперь пахнет печалью и ужасными окончаниями. — Ты сделала вывод. — Это должно быть там, где ты собираешься меня убить. Он ухмыльнулся, нисколько не застигнутый врасплох твоим остроумием. В конце концов, это была одна из первых вещей, которые он любил в тебе. — Абсолютно верно, моя (Т/И). Ты съежилась. Это был твой худший страх. По крайней мере, жить рядом с ним целую вечность — всё равно было бы жить, однажды ты могла бы даже снова сбежать. Смерть была конечна. В твоей истории не было бы второй части, если бы это было его целью. Ты собиралась умереть в этом маяке. Реальность этого ещё не дошла. — Сколько времени у меня осталось? — Твой голос был глухим и монотонным. Твои глаза были туманными и, вероятно, выглядели тяжелыми. Твое тело казалось невесомым, а разум был странно пустым. Отсчет минут, секунд, миллисекунд… Он просканировал твою фигуру, словно оценивая тебя, чтобы рассчитать продолжительность жизни, которую ты заслуживаешь. Это сделало ещё хуже, чем уже было. «Твою мать.» — Подумала ты. — «Я чувствую себя обреченным животным.» — Недолго. — Он ответил неопределенно. — Ну, я имею в виду, что имею право знать, когда моя жизнь закончится, если она закончится от твоей руки. — Твое замечание было ехидным, но ты больше не заботилась о том, чтобы контролировать свой тон. Он собирался убить тебя. Ты не смогла бы убедить его в обратном, если бы он принял решение. — Есть ли у мертвых какие-то права? — Он сказал. — Не так много по закону. Жестокий хозяин судьбы. — Я инсценировала свою смерть, но я не мертва, Леви. — Он промычал в ответ, со странным, почти эйфорическим выражением лица. — Я давно не слышал своего имени на твоих губах. Я скучал по этому. — Так ты собираешься сделать это, блин, или как? — Ты не хотела проводить с ним больше времени, чем необходимо, даже из-за этого предпочла смерть. Ты ненавидела ждать. Ты ненавидела этот стресс. Ты просто хотела, чтобы всё закончилось, если всё так и будет. Ты не была из тех, кто наивен. Некоторые героини на твоем месте уговорили бы своего похитителя пощадить их, но ты знала, что это не сработает. Таким образом он будет манипулировать тобой до последнего вздоха. Он хотел, чтобы ты умоляла, хотя бы для этого. Ты бы не дала ему больше контроля. Его глаза расширились, он был слегка озадачен твоим требованием, чтобы он забрал твою жизнь и покончил с ней. Все, кого он убил, за исключением очень немногих особенных, умоляли сохранить им жизнь, обещали всё и даже больше, чтобы просто жить. Это было правдой, он никогда никого не щадил, но он многократно пожинал плоды их отчаянных мольб и обещаний. Он был бы счастлив услышать то, что ты бы предложила. Секс? Любовь? Преданность? Товарищество? Твои друзья, твоя семья, твой старый образ жизни? В его животе бурлило устойчивое чувство разочарования. Ты сильно отличалась от многих других женщин, с которыми он встречался раньше. Почему ты не могла просто подчиниться снова, как когда он был таинственной фигурой в тени, мучившей тебя, или как когда он был внутри тебя? Что тебя останавливало на этот раз? Что ещё тебе нужно было потерять? Разве ты не знала, что гордость ничего не значит? Он вздохнул, но безуспешно пытаясь рассеять ярость. Медленно покачав головой, он смотрел, как ты встала с матраса и встала с другой стороны кровати. Ты собиралась драться с ним? Конечно, ты бы не сдалась без боя. Это последнее грандиозное сражение будет лучшим из того, что он когда-либо выигрывал. Он хрустнул костяшками пальцев и расслабился со всех сторон. Его глаза потемнели, и он, наконец, оставил попытки подавить свою ярость. Он вырвался из его души и распространился по всему телу, согревая его и давая цель. В тот момент он, должно быть, выглядел сумасшедшим. Ты, конечно, думала, что это так. Поскольку вас двоих разделял только матрас, ты стояла так сильно, как только могла. Ты встряхнулась, хрустнув шейными и спинными позвонками. Ты не дралась много лет. Фактически, ты не совсем понимала, как сражаться. Даже имея на твоей стороне годы (боевого искусства по твоему выбору), ты знала, что эти навыки не будут иметь значения в такой битве, как эта. Он был быстрым и имел большой опыт причинения вреда и убийства людям. «Вот это то, что можно написать в резюме.» — Подумала ты торжественно, чуть не посмеиваясь над собственной глупостью. Только ты пошутишь, прежде чем бороться за свою проклятую жизнь. Был бы он справедливым? Он даст тебе фору? Твой взгляд метнулся к двери в дальнем конце комнаты. Дверь заблокирована? Об окне не могло быть и речи, если только ты бы не разбила его, но прыгать с какого-то этажа? Поэтому единственная надежда на спасение была через выход. План этажа маяка был тебе чужд, так что твоя интуиция должна была указать путь. Ты была к этому готова? Готова настолько, насколько это возможно. Ты бы выиграла? Возможно нет. Ты сузила свои глаза, когда он ухмыльнулся тебе в ответ. Должно быть, он давно это замышлял. — Готова? — Он просто спросил. Ты не была готова. — Да. — Постарайся дать хороший бой, когда я возьму тебя в свои руки. Ты попятилась от кровати, ожидая, что он бросится через неё и схватит тебя, но он этого не сделал. Ты ожидала, что он будет быстрым, поймает тебя в считанные секунды, но он, похоже, ждал, когда ты сделаешь первый шаг. Был ли это его способ быть справедливым? Отнюдь нет. Он знал, что сможет победить тебя, если ты нападешь на него первой. Скорее всего, он сможет рассчитать твою схему атаки, когда ты нападешь на него. Это была просто ещё одна игра. Ты не знала, что, черт возьми, делать. Если бы ты бросилась на него, ты была бы мертва, но что будет если ты станешь защищаться? Сколько времени ему потребуется, чтобы отказаться от ожидания и просто… В считанные секунды он перелетел через кровать и прыгнул к тебе. К счастью, ты всегда была начеку для таких обстоятельств. Не задумываясь, ты потянулась к тому, что лежало на маленькой полке рядом с тобой, оторвав его от места и ударив по лицу Леви. Предмет был тяжелым и сделан из стекла, скорее всего, это была ваза или какой-то декоративный предмет. Он не разбился при ударе сбоку его головы, но звук плоти по стеклу, а также тошнотворный треск создавали впечатление, будто ты ударила его. Он на мгновение застыл, но ты даже не стала этого ждать. Дрожа ногами, ты бросилась к двери, почти на сто процентов уверена, что она заперта. Ты надеялась, что это будет последний раз, когда ты сомневаешься в своей интуиции. — Ты серьезно…?! — Прошептала ты, распахивая дверь и захлопывая её за собой. Ты уже могла слышать шаги за тобой. Ты была на полпути по длинному коридору, прежде чем услышала, как резко открылась дверь, а затем раздался сумасшедший, взволнованный голос Леви. — А ты выросла. — Сказал он. — С физиологической точки зрения, ты чертовски хорошо извлекла уроки из прошлых ошибок. — Ты можешь заткнуться, к черту, разговорами о биологии?! Прошли годы! — Ты яростно парировала, бросаясь влево за угол в конце коридора, молясь, чтобы это не привело тебя в тупик. Так оно и было, но твое отвлечение дало тебе достаточно времени, чтобы повернуть назад в противоположном направлении, вместо этого двинувшись направо. Слева находилась одноместная спальня с тем, что выглядело как ещё одно запечатанное окно, и никаких других точек выхода. Справа была ещё одна комната, меньше всех остальных. Комната выглядела как нечто среднее между старой кухней и прихожей. В классическом стиле маяков у него была винтовая лестница в дальнюю сторону комнаты, которая, вероятно, вела к самой вершине памятника. Входная дверь была не заперта, но ты всё равно настаивала на том, чтобы тело распахнула её и врезалось прямо в прекрасный французский пейзаж. Вокруг не было ни деревьев, за которыми можно было бы спрятаться, ни особо больших кустов. Вдали был лес, но ты знала, что у тебя не хватит выносливости, чтобы пройти так далеко, чтобы тебя не поймали. В идеале ты хотела, чтобы тебя выбросили в сельскую местность с большим охватом. К сожалению, этот выбор был сделан не тобой. — Ты стала быстрее, (Т/И). — Ты слышала, как он наступает тебе на хвост, но он достаточно далеко, чтобы ему пришлось кричать, чтобы ты его услышала. Ты оглянулась назад, сразу охвачена его резким безумным видом. Кровь залила его лицо от брошенного в него предмета. Ещё ты заметила, что он хромал. Он больше полагался на свою левую ногу, чем на правую, одновременно замедляя его и заставляя наклоняться дальше влево при движении. Это была новая травма, которую ты, конечно же, не причинила, но была благословлена свидетельствовать. Вот почему он ещё не догнал тебя. Ты истерически хохотала, вновь обретенная надежда захлестнула твой полуразрушенный разум. У тебя наконец-то появился шанс. — Ты ранен! — Ты была чертовски близка к истерике, высоко ценив перспективу свободы. — Ты черт возьми ранен! То, что ты говорила, показалось летаргическим и ребяческим, но странные наркотики и заблуждения могут сделать это с человеком. Это было правдой, доведя себя до предела. Он был ранен примерно три года назад. Хрящ в его правом колене был практически выпотрошен пулей. Это было неожиданно, и он часто винил себя в неосторожности, которой можно было легко избежать. Если бы он не был так поглощен твоим отъездом… Он двинулся быстрее, чувствуя резкую боль в правом боку. Сглотнув боль и убедив себя, что всё будет стоить того, когда он догонит тебя, он ускорился быстрее, чем когда-либо прежде. Он поймает тебя или умрет, пытаясь. Ты соответствуешь его увеличению скорости, несмотря на твои горящие легкие и отчаянную агонию в груди. Ты запыхалась, но приходилось работать усерднее. Речь не шла о поражении в гонке или доказательстве чего-либо — речь шла о твоем праве на жизнь. Это было самое важное, что ты когда-либо делала в своей жизни. Получение степени магистра осталось в прошлом. Поступить в престижный университет было только после мысли о возвращении домой к любимым омрачало тебе голову, а мысли о победе над холодным мертвым трупом Леви заставляли тебя развернуться и пнуть его с разворота, чтобы покончить со всем этим. Конечно, ты знала, что он увидит твою атаку за несколько секунд до удара и отразит её. Физически ты всё ещё была совершенно уверена, что он сможет лучше тебя драться. В конце концов, была ранена только его нога остальная часть его всё ещё работала. Ты бежала к небольшому участку пляжа. Песок был золотисто-коричневого цвета, как сахар. Солнце сильно светило на тебя, пот злобно струился по твоему лицу, как активный поток. Небо было ярко-синим, а волны были идеально-голубого цвета, когда смывались по прихоти. Это был бы прекрасный день. В дальнем конце пляжа стояла небольшая лодка. Вокруг лодки было множество ящиков и несколько людей, вероятно, транспортная команда, которую остров набрал для перевозки товаров на материк и обратно. Теперь у тебя был выбор… И ты чувствовала себя довольно напористой. Ты можешь повернуть направо и направиться к лесу, будучи уверенной, что сможешь сделать это с новой надеждой и вторым дыханием, и абсолютно уверена, что сможешь найти там несколько хороших мест, чтобы спрятаться. Предмет неожиданности — хорошая вещь, когда дело касается Леви. Ты также можешь продолжить движение прямо к лодке. Этот вариант был более рискованным. Хотя лодка была ближе, чем лес, ты не знала, есть ли у Леви оружие. Если бы оружие было, он бы убил всю команду, если бы они попытались тебе помочь. В противном случае у него не было бы возможности уничтожить их всех голыми руками. Таким образом, ты могла быть спасена. Лес предлагал тебе такую возможность? Возможно, нет, но это давало тебе шанс спасти жизни простых моряков. Ты бы сделала самоотверженный или эгоистичный шаг? У тебя не было много времени на выбор, поэтому ты предпочла, чтобы твое чутье было впереди. Прямо. Ты в последний раз посмотрела на лес, сожалея о том, что случилось бы, если бы ты свернула в том направлении. С той скоростью, с которой ты бежала, ты, вероятно, всё равно не добилась бы этого. У тебя был адреналин и энергия, чтобы стремиться к звездам, но твои уставшие мускулы говорили об обратном. Ты бы рухнула примерно на полпути. Загнав чувства вины и тревоги на задний план, ты в последний раз взглянула на мужчину, который на тебя нападает. Ты быстро просмотрела его форму и пришла к выводу, что у него не было никакого оружия. Он мог бы спрятать небольшой ножик в каком-нибудь незаметном месте, но этого нельзя было определить ни с помощью чего, кроме старого доброго похлопывания. Это всё равно будет авантюра, и твои руки снова будут в крови, если кто-то из мужчин умрет здесь. Как только твои ноги коснулись песчаного пляжа, ты услышала, как шаги Леви замедляются. Он устал или его нога начала сводить судороги? На этот раз ты не оглядывалась назад, поэтому была зациклена на пункте назначения. Перед тем, как попасть туда, ты не хотела никаких грубых ошибок или отвлекающих факторов. Ты хотела, чтобы этот момент был милым. Подойдя ближе к лодке, некоторые из мужчин повернулись, чтобы наблюдать за тобой, в то время как другие были слишком заняты загрузкой судна для отплытия, чтобы уделять чему-либо ещё много внимания. Ящики были тяжелыми и большими, некоторые из них были почти такого же роста или даже немного выше, чем мужчины. Они были сильными, и это пошло тебе на пользу. — Помогите! — Ты закричала, быстро махнув рукой, когда подошла к ним. — Человек позади меня хочет убить меня! Мужчины оглянулись вокруг, наблюдая, как Леви бежит за тобой с другого конца пляжа. Он достаточно сбавил скорость, чтобы ты смогла продвинуться вперед, но ты знала, что это произошло потому, что он ожидал, что ты попросишь моряков о помощи. Ты знала, что он либо готовился к бою, либо продумывал какой-то хитрый план в своем грязном уме. Мужчины, большинство из которых были франкоязычными, переглянулись, затем снова посмотрели на преследующего тебя мужчину. Один из них объяснил другим, что ты сказала, что вызвало вздохи и небольшой смех. Тебя не волновало, почему твоя ситуация была смешной, ты заботилась только о своей жизни. Ты двигалась за двумя мужчинами, которые охотно защищали тебя, стоя прямо перед тобой. В их руках, к твоему удовольствию, были маленькие ножи. Один из мужчин мягко спросил, в порядке ли ты. — Oui, mais un peu. (Да, но немного.) — Ты его успокоила. — J'ai peur. (Мне страшно.) — Ne vous inquiétez pas, Mademoiselle. (Не волнуйтесь, мисс.) — Уверенно сказал один из них, милый молодой человек не старше шестнадцати лет. — Он член мафии. — Ты сказала, что недостаточно хорошо владеешь французским, чтобы переводить. — Он убийца. Двуязычные мужчины небрежно кивали, как будто они привыкли к подобным вещам. Возможно, на острове было большое присутствие мафии. Это помогло бы объяснить, как Леви и его головорезы составили такой всесторонний план, чтобы найти тебя с помощью Эрвина. — Oh zut… (Ах, черт возьми…) — Проворчал другой. Леви остановился всего в нескольких метрах от них, бездельничая, вспотевший не меньше тебя. Выражение его лица было выражением гнева, но он всё ещё оставался холодным, как огурец. Тебя это беспокоило. Он встретился глазами с одним из пожилых людей, который был одет в темно-синюю форму и шляпу, как и все остальные. На вид ему было под пятьдесят, хотя он вполне соответствовал своему возрасту. Ты инстинктивно отступила на шаг. — Je suis Levi Ackerman. Elle est à moi. (Я Леви Акерман. Она моя.) Красные флаги развевались у тебя в голове. Почему он представился? — Non, je ne suis pas le sien! (Нет, я не его!) — Ты выплюнула, ползая назад, пока не наткнулась на грудь другого молодого человека. Пожилой мужчина усмехнулся. — Elle dit non. (Она говорит, что нет.) Глаза Леви потемнели, врезаясь в тебя, почти угрожая уйти с ним. Он почти достиг точки кипения. — Tu travailles pour ma famille. (Ты работаешь на мою семью.) — Ответил опасный человек. — Voulez-vous quitter cette île avec votre vie? (Хочешь ли ты покинуть этот остров со своей жизнью?) Человек в группе вздохнул, недоверчиво покачав головой. — Tu aurais tué pour cette femme? (Ты бы убил ради этой женщины?) — Oui, avec. (Да, снова.) Тишина, за исключением волн рядом с тобой. В те несколько мгновений ты была неподвижна, как если бы верила, что, оставаясь такой, ты исчезнешь. Ты не могла сбежать сейчас. Эти люди обязательно нападут на тебя, чтобы сохранить свою жизнь и работу. Ничто из этого тебя не шокировало. Конечно, если бы на острове существовала мафия, среди моряков и перевозчиков были бы сильные мафиозные связи. Тебе только хотелось бы знать об этом раньше, прежде чем броситься к новым похитителям. Пожилой мужчина побеждено вскинул руки вверх. Один из мужчин схватил тебя за руки и зажал их за спиной. Было интересно, насколько жестокими становятся люди, когда дело касается их жизни. Было ужасно, как они могли восстать друг против друга, забирая одну жизнь за свою с очень утилитарным складом ума. Тебя толкнули вперед, и ты ничего не могла поделать, кроме как бороться, яростно извиваясь, пока не споткнулась и не упала на землю. Кто-то прижал острое тяжелое колено к твоей спине и связал твои руки чем-то вроде тонкой веревки. Текстура врезалась в твою плоть так же, как песок под тобой обжигал тебя, но состояние твоей кожи было наименьшей из твоих проблем. Мужчина оторвался от тебя, а ты осталась на земле, не в силах встать самостоятельно. Ты не обвиняла мужчин в том, что они сделали, хотя тебя отчаянно хотелось этого. Всегда было легче взглянуть на проблему как на кран для гнева. У них были семьи и собственное благополучие, о которых нужно было заботиться. Они ничего тебе не должны. Возможно, если бы Леви не владел своей профессией и не считался опасным, эти люди остались бы ради тебя. Ты была бы свободна. Ты бы вернулась домой, к своей семье и друзьям. Ты могла бы рассказать свою историю миру. Ты подняла голову, пытаясь не съесть песок, но шершавая нога прижалась всем лицом к земле. Ты знала, кому принадлежит ступня. — Беру слова обратно. Ты гребаная идиотка. — Леви прорычал. Ты задерживала дыхание так долго, как только могла, слушая, как он говорит. — Ты думала, что сможешь уйти только из-за моей кровавой травмы колена? Подумать только, ты была моей лучшей ученицей. Ты пыталась покачать головой, но ботинок не позволял двигаться. Ты должна была напомнить себе, что это была тактика запугивания. Он не посмел бы убить тебя на глазах у других. Но что было такого, что ты была его любимым учеником? Ты была его единственным учеником, и ты знала причину этого. Все ненавидели этого человека. Он был жестоким профессором, и никто не мог вынести работы с ним и его кислое отношение. Он не верил в положительное подкрепление. Он верил в отрицательное подкрепление и наказание. Он был кошмаром как учитель, и это стало его крахом. Ты задавалась вопросом, удалось ли ему сохранить свою профессию после того, как твоя «смерть» стала главной темой газет на этой неделе. Он уволился до того, как понял, что ты всё ещё жива, или он узнал об этом сразу? Он уволился, просто взял отпуск или всё ещё преподавал биологию в течение учебного года? Может быть, тебе удастся спросить его перед смертью. Он приподнял ботинок ровно настолько, чтобы ты могла вдохнуть свежего воздуха, прежде чем снова оказаться в песках. Ты ненавидела каждую секунду этого. Ты уже вдохнула несколько песчинок, и ещё около тысячи пролетели мимо твоих губ. Твой нос был на грани ушиба или перелома, и ты даже не могла открыть глаза. Это было хуже пытки водой. Когда его ступня навсегда поднялась над твоей головой, ты была относительно уверена, что переживешь этот день, не задохнувшись снова в грязи. Один из матросов поднял тебя на ноги и бросил обратно в властные руки Леви, который тут же схватил тебя за воротник и потащил за собой. Его нельзя было пнуть или ударить. Ты даже не могла в знак протеста упираться пятками в песок. Теперь ничто не могло повернуть ситуацию в твою пользу. — Votre bonus sera envoyé par la poste, — Леви крикнул мужчинам. — Pour votre silence. — Б-бонус?! — Argent sale… Тебя поразило внезапное осознание. Леви не сможет убить тебя, пока живы моряки. Он может поверить в их молчание как в простое похищение, но мог ли он доверять им, чтобы они держали свои губы закрытыми, когда твое тело будет найдено через несколько недель? Ты так не думала. В этой группе было несколько действительно хороших людей. Следующим вопросом было, если он не собирался тебя убивать, каков был его план? Ты будешь драться с ним изо всех сил, что бы он ни задумал. Он должен был это знать. Долгий путь к маяку был наполнен тяжелым дыханием и болью, пока он плелся вместе с тобой на буксире. Добравшись до входной двери, ты оглянулась на пляж и с тяжелым сердцем наблюдала, как моряки возвращаются к работе. За тобой никто не шел. Разъяренный Аккерман швырнул тебя в подъезд с таким гневом, которого ты никогда раньше не видела. Вероятно, таким он был после твоего исчезновения. — (Т/И)… — Прошипел он, обрадовавшись, увидев, как ты падаешь на колени и при этом ударяешься головой о ножку кухонного стола. — Леви…! — Ты прошипела. — Ты не можешь злиться на меня из-за того, что я убегала после того, как ты сказал мне, что собираешься убить меня! Он без труда проделал дыру в гипсокартоне рядом с собой, сверкая глазами. Ты была рада, что он ещё не прибегал к агрессии с тобой. — Я не могу поверить в это дерьмо. — Он устрашающе прошептал. — Ты не понимаешь последствий своих действий. Ты, как и все остальные, ослеплена собственной привилегией. Ты уставилась на него. О какой привилегии он говорил и как насчет привилегии, которой он обладал? Он был ходячей опасностью. Он подошел ближе, расхаживая взад и вперед перед тобой, как разъяренная акула. Ты почти могла видеть, как от него исходит жар его гнева, его глаза сузились, а лицо нахмурилось. Его рост был жестким, а губы были сухими. Если раньше он не пренебрегал к насилию, то определенно сделает это сейчас. Ты отбежала назад, пока не перестала двигаться дальше. Дверь, которая вела в извилистый коридор, через который ты сбежала раньше, была рядом с тобой, но ты сильно сомневалась, что сможешь пройти через неё вовремя. Леви уже приближался. В твоем запаниковавшем уме пробежали миллионы мыслей, но ни одна из них не была полезной. Это конец для тебя? Некому было протаранить дверь и остановить его. Ты была одна, никого вокруг не было достаточно, чтобы слышать твои крики. — Нет! — Ты вздохнула, прежде чем он ударил тебя ногой в бок, бросив тебя на землю перед дверью в коридор. Ты не была уверена, что было больнее, физический удар или шок от всего этого. Раньше он действительно так с тобой бы не поступил, возможно, он не думал, что ты это всё устроишь. Хотя теперь, когда время, проведенное вместе, подошло к концу, правила больше не имели значения. Не было ни путеводителя, ни надежд, ни мечтаний, ни невинной любви или похоти. До тебя был только человек, считавший себя Богом. Ты почувствовала привкус крови во рту и надеялась, что просто потеряла зуб или порезала десну в результате резкого падения. — Тебе не стоило доверять Смиту. — Громко сказал безумец, выступая перед тобой, когда ты пыталась поднять свое тело в вертикальное положение. — Какого черта ты ожидала, что человек, которым я манипулировал в течение многих лет, приведет тебя в безопасное место? Он сам не смог сбежать, и ты доверяла ему спасти тебя от меня. Он хмыкнул с маниакальным, почти отчаянным видом. — Тебе никогда не нужно было бояться за свою жизнь со мной… Пока ты вела себя хорошо. Но всё изменилось, не так ли, (Т/И)? — Эрвин сдал нас, чтобы пощадить его и Алена, но твои люди всё равно их убили. — Ты указала, не желая отвечать на его жуткие язвы. — И? Он был предателем. Ты единственная, кто сбежала из маленькой группы, которая выжила из-за его долбанного эгоистичного желания вести нормальную жизнь и заменить свою гребанную мертвую дочь. — Леви пожал плечами, закатывая глаза, как будто ты сказала самую глупую вещь на свете. Правда ужалила. Итак, Майк действительно был убит людьми Леви, вероятно‚ примерно в то же время ты вошла в старый сарай. Должно быть, они утащили его или заманили ложными обещаниями. Ты надеялась, что его конец не был слишком болезненным. Ты подозревала, что Эрвин и Ален могли пострадать. Несмотря на то, что Эрвин предал тебя, твое сердце всё ещё болело для него и его приемного сына. Ален попал под перекрестный огонь, как ты всегда и боялась. Каково было умереть? Что для тебя будет казаться смертью? Тебе удалось подняться на колени, но тебя ударили ногой в живот, тебя второй раз сбили с ног и отправили на полпути в коридор. Тебя рвало, и ты тяжело дышала, затаив дыхание в ужасной агонии. — Он предал тебя, как ты предала меня. Ты бросила меня умирать, когда сбежала с этим большим ублюдком Захариусом. — Да! — Ты залаяла, всё ещё хрипя. — Да! Грубая, мозолистая рука схватила твои волосы клоками и дернула вверх, болезненно оторвав при этом более нескольких десятков прядей. Ты кричала, хлопая по его рукам и отчаянно пытаясь подняться на ноги, чтобы уменьшить давление. Твоя голова была запрокинута, чтобы ты могла видеть, насколько он тобой недоволен. Его серебряные глаза хотели крови. — Тебе не хватает лояльности и дисциплины, чертова сука. — И твои глаза расширились от ужаса. — Двое мужчин, которых ты едва знала, ради одного человека, который был готов дать тебе всё. Всё, что тебе нужно было сделать, это… — Прекрати! — Ты плакала, пиная его по голеням. — …повиноваться! Но теперь ты неверна. Я не могу тебе доверять. Я не могу… — Ты не можешь этого сделать, ты не можешь этого сделать! — …Забудь. Ты позволила им трахнуть тебя, (Т/И)? Ты была наедине с тремя первобытными гребанными мужчинами в течение длительного периода времени. Будь честна. — Он вынул из брюк острый нож. — От этого зависит твоя ничтожная маленькая жизнь. На мгновение ты уставилась на опасный предмет, губы дрожали, а глаза были широкими, как блюдца. На этот раз он действительно был готов навредить тебе. На самом деле, он выглядел весьма увлеченным этим. Сукин сын-садист. — Нет! — Огрызнулась ты. — Ты серьёзно думаешь, что у меня было время… — Докажи это. Замешательство медленно промелькнуло на твоем лице, прежде чем ты поняла, что он сказал. Ты не была дурой. Ты знала, что он имел в виду. Ты знала, как он хотел, чтобы ты это доказала. Именно в этот момент ты усомнилась в своей чести. Насколько далеко ты готова пойти, чтобы сохранить свою жизнь? Что бы ты хотела сделать? Ты бы зашла так далеко, что унизила бы себя… Позволила бы ему унизить тебя? Как будто ты была девственницей. Раньше ты спала с другими, и ты даже спала с самим Леви. Что такого особенного в этот раз? «На этот раз я этого не хочу.» — Ты мрачно подумала, глядя на факты. Но разве он не сделал что-то подобное и в первый раз? Разве он не манипулировал тобой эмоционально, вовлекая в это, потому что ты по глупости полагала, что нет никого другого, кто тебя не полюбит? «Если это так…» — Мысленно протянула ты. — «Тогда, думаю, в этот раз всё будет не так иначе.» — Мне не нужно тебе это доказывать. — По крайней мере, ты мне должна. — Я должна тебе? — Было бы глупо думать иначе. Снова наступила неловкая тишина. Что, если уступка ему спасла бы тебя, а не просто дала бы немного дополнительного времени? Голос в глубине души давил на тебя, чтобы ты сделала это, заставляла посмотреть, что произойдет, если ты просто… — (Т/И). — Он поманил тебя ближе. — Ты знаешь что делать. — Ты собираешься убить меня в любом случае? — Я ещё не решил. — Мне не нравятся такие шансы. Он ухмыльнулся. Раздался громкий стук в дверь, заставивший тебя быстро вдохнуть, когда нога Леви перестала двигаться к тебе в воздухе. Выражение его лица означало шок, но ты больше не могла доверять своим инстинктам. Всё это может быть жестокой игрой, своего рода тактикой манипуляции, чтобы разрушить любую оставшуюся у тебя надежду на побег или спасение. Твои глаза отчаянно расширились, а рот открылся. Пронзительный крик вырвался из твоего горла примерно на секунду дольше, чем хотел Леви, прежде чем он быстро заставил тебя замолчать грубой рукой. Теперь он выглядел разъяренным, что наводит на мысль, что это, вероятно, не один из его людей зашел в гости. Подняв тебя на ноги, крепко держась за волосы и за рот, он прижался к тебе сзади. Его теплое дыхание ударило по раковине твоего уха, когда ты изо всех сил пыталась откусить от пальца его плоть. — Перестань, ты, маленькая гребанная засранка! — Угрожающе прошептал он. Ему явно угрожала перспектива этого нового посетителя. В тот момент ты поняла, что это не подстава. — Ты собираешься молчать. — Леви проворчал, прижимаясь губами к твоей шее между предложениями. — Я не знаю, кто стоит у двери, но если это гражданское лицо, не имеющее отношения к нашим делам, и ты откроешь свой маленький ротик, я убью их. Я убью их быстрее, чем они смогут понять, что происходит. На твоих руках будет больше крови. Ты же не хочешь этого, правда? Не после смерти Брауна и Петры, и… — Значит ты убил её! — Ты плюнула ему под руку, не зная, понял ли он твое бормотание. — Она была слишком навязчивой. Мне она не нужна была, когда ты появилась. Я думал, что ты похожа на тех шлюх, которые бросаются на меня, несмотря на эти дурацкие слухи. Они думали, что живут круто, потому что спали с каким-то спортсменом, который иногда курил косяк. Ты походила на этот тип девушек. Ты не знала, как относиться ко всему этому. — Но ты не была такой. Ты была намного больше, чем я ожидал. — Он осторожно погладил тебя по щеке. — А теперь молчи и оставайся здесь. Он отошел от тебя, но не раньше, чем оттолкнул тебя за спину и захлопнул дверь в подъезд, оставив тебя одну в пыльном коридоре. Тебе было больно. Ты всё ещё была достаточно проворна, чтобы подняться на ноги и хромать по коридору, что ты сразу сделала. Ты вздрагивала, двигаясь, раны умоляли тебя прекратить свои действия и заняться лечением. У тебя не было времени терять зря. Ты должна была добраться до окна. Ты спустилась в комнату, в которую чуть не ворвалась во время первой части твоей погони с Леви. Там было что-то тяжелое, чем можно было разбить стекло. Ты только надеялась, что успеешь вовремя. Аккерман вернется через несколько секунд.***
Леви присел у двери. Выглядывать в окна, выходящие на фасад здания, было бесполезно, так как они были покрыты пылью и запачканы в течение многих лет. Он не видел ничего, кроме силуэта. Взявшись за дверную ручку, он вытащил свой нож из кармана и приготовился нанести удар. Ты была дикой картой. Он не был уверен, что ты закричишь. Точно так же он не мог доверять тому, кто стоял у двери. Это была неблагоприятная ситуация. Выломав дверь, он встал начеку и встретил посетителя резким словом. — Чем могу помочь? Это был один из моряков, человек, с которым он раньше больше всего общался. Это был крупный неряшливый мужчина с рваной бородкой и темной кожей. На его руках были шрамы, указывающие на то, что он участвовал во многих сражениях. Это не испугало Леви, с ним даже не было своих людей. Что он мог сделать? — Бонжур. — Он кивнул. Возможно, он всё на это неправильно смотрел. Возможно, этот человек искал его, чтобы узнать о деньгах, которые были обещаны ему и его людям. С этим было бы легко справиться. Леви и его семья имели корни во Франции. Даже сейчас его семья всё ещё имела здесь влияние. Если бы человек сомневался, получит ли он свою плату, он завоюет доверие, объяснив именно это. Люди этого острова доверяли друг другу без особых усилий. — Qu'est-ce que? — Подсказал более низкий мужчина. — Femme… Elle est en sécurité? Леви не сузил глаза. Это должно было стать проблемой. Он не мог выбросить её из головы. Вероятно, он чувствовал себя виноватым за то, что продал её. Он мог отплыть со своей командой и открыть рот не тому человеку, и тогда его прикрытие было бы «взорвано». Он не мог ему доверять. Его пальцы сжались вокруг ножа, который он тактично спрятал за дверью. Он должен был умереть. — Ne vous inquiétez pas. — Пробормотала черноволосый мужчина. — Elle est ma femme et elle est malade. — Elle peut venir à la porte? Прежде чем Леви успел ответить ножом в живот, из задней комнаты раздался ужасный грохот. Он обернулся, и на его безупречном молодом лице появилось самое уродливое, самое мрачное выражение. — (Т/И)… — Табарнак! — Закричал матрос, ещё не проходя мимо Леви. — Мне надо идти. — Аккерман зарычал, забыв перевести предложение на французский. Он захлопнул дверь перед лицом мужчины и запер её, метнувшись по коридору с безумными глазами. Куда она ушла и что сломала? Что она сделала?!***
Ты разбила окно огненной кочергой, которую смогла найти закопанной в шкафу, а также с помощью удобного инструмента сбрила заостренные части, которые остались прикрепленными к оконному стеклу. Ты прижалась руками к окну, засовывая новое оружие под мышку. Прежде чем ты смогла прыгнуть, перед тобой был мужчина, один из моряков. Если ты правильно вспомнила, он был одним из первых, кто схватил тебя и сдал твоему похитителю. Ты ахнула, отпрянув от его протянутых рук. Он снова доставит тебя Леви, если ты ему позволишь. — Нет! — Ты плакала. — Éloigne-toi de moi! — Послушайте! — Сказал гнилой человек с сильным французским акцентом. — Мы, ну, пришли, чтобы спасти тебя. Сейчас! По коридору неслись шаги, и, глядя за мужчину в окно, ты видишь остальную команду, стоящую поблизости. Их была целая армия. Не задумываясь, ты прыгнула в окно и попала в приветливые объятия молодого моряка. Он поймал тебя с легкостью, как груз, и бросил на ноги. Ты едва удержала равновесие. Ты сбежала, но что теперь? Всё это выглядело до странности знакомым. Все они погибнут, спасая тебя. — Viens! — Громкий голос раздался с передней стороны маяка. Какие самоотверженные люди, рискующие своей жизнью, чтобы спасти тебя от смертельной ситуации с заложниками. Ты не ожидала, что они вернутся назад так охотно и так быстро. — Мы не можем бежать! — Ты рыдала. — Он убьет нас всех! Он уже делал это раньше. — Ты чертовски права, ты не можешь бежать! — Его голос был ядом для твоих ушей. — Иди обратно в дом. Он довольно терпеливо стоял позади тебя и матроса, подняв глаза и склонив голову набок в каком-то замешательстве. Неужели он действительно задавался вопросом, почему ты даже сейчас сбежала? — Ты знаешь, что я не могу этого сделать. — Ты ответила немного запинаясь на свой голос. — Этому нужно положить конец. Леви шагнул к тебе с лезвием и сиял в оставшемся солнечном свете. — Ты права. Это так. — Ne t'approche pas! — В стороне стоял грубоватый матрос с чем-то похожим на пистолет, направленным на твоего агрессора. Как ты поняла, у некоторых из них было ружье, и каждый был готов выстрелить. Ты зажмурилась и отвернулась от Леви. Он никак не мог выбраться из этого. Невысокий мужчина оглядывался между тобой и каждым пистолетом, которые держали моряки. Было бы очень легко застрелить тебя сейчас, на месте, где ты стояла, и заставить тебя умереть рядом с ним. Однако знал, что он, вероятно, даже не доберется до тебя, пока его не застрелили. Он не ожидал такого вторжения. Думал, что убил всех насекомых, стоявших на его пути, чтобы отдать тебя на свою милость. Стиснув зубы, он прижал большой палец к ножу. Он был достаточно острым, чтобы снять кожу без особого надавливания. Если он прицелится правильно, то может ударить тебя прямо в лоб, прежде чем ты поймешь, что происходит. Это не будет болезненной смертью, но, возможно, это было твоим покаянием за всё, что ему пришлось пережить. Ты смотрела на него, глаза слезились, а рот слегка приоткрылся. Ты не хотела видеть его мертвым, но знала, что это единственный выход. Это был единственный способ стать свободной. Ты всегда была предательнецей в его сердце. Он ринулся вперед, уклоняясь от первой выпущенной пули, но почувствовал резкое жжение в ноге, когда подумал, что увернулся от второй пули. Третья пуля и четвертая были в его плече. Пятая была в груди. Шестая и седьмая заставили его схватиться за живот и упасть на землю. Поначалу боль была совершенно невыносимой, из-за чего он издал напряженное рычание и перекатился на бок. Он знал, что его не спасти. Вот почему это было так неприятно. Он собирался истечь кровью возле этого богом забытого маяка, и ты ускользнешь от него навсегда. Ты должна была быть его. Тебе не позволили освободиться от него ни сейчас, ни когда-либо. Ты должна отправиться с ним в глубины ада как его вечная королева. Он слабо потянулся к тебе, рот наполнился кровью, когда тело начало отключаться. Внезапно боль перестала быть такой сильной. — Черт побери… — Он пробормотал, больше не имея голоса. Твои глаза злобно смотрели на него, наблюдая только с оттенком сочувствия, как он истекает кровью. В него стреляли семь раз. Конечно, его сердце было проколото, а количество крови, образовавшееся под ним, было похоже на маленькую лужу. Это всё было для Леви Аккермана. На этот раз по-настоящему. В твоих глазах горел недобрый огонь. — Я не знаю, что тебе сказать. — Ты призналась умирающему члену мафии. — Это был бы идеальный момент для крутой героической реплики, но я даже не могу подобрать слов. — Он, эм, больше не сможет вас мучить, мадемуазель. — Серьёзно сказал матрос с ружьем. Теперь ты была спокойной за последние годы, твои плечи расслабились, а кишечник сжимался. Ты ещё не полностью успокоилась, но это был отличный первый шаг. — Я знаю. — Ответила ты. Леви смотрел на тебя с ненавистью в глазах. — В конце концов, он был психически слабее меня. — Ты продолжила, слова ускользали с твоего языка, как скользящие змеи. — В конце концов, ученик стал учителем. На этот раз побеждает жертва. Твоя боль, твоя ненависть и твоя болезнь не победили. — Ты любишь меня. — Попытался прохрипеть мужчина, но ты не могла разобрать ни слова. — Ты моя. Его зрение прекратилось всего за несколько резких секунд. Последнее, что он увидит, было твое безразличное лицо, и последние слова, которые он услышал, не принесли ему покоя, когда он прошел через этот мир в эфирную бездну. — Я думала, этот день никогда не наступит. Пошел ты нахуй. «Мы встретимся вновь. Это обещание.» — Мстительно подумал он, уходя прочь. Маяк за свою жизнь многое повидал. Он видел рождение и смерть. Он видел мертвых любовников и ошибки. Он был свидетелем крови и слез, испытал вкус боли и страха. Он никогда раньше не видел таких, как ты. Он никогда не был свидетелем возрождения или надежды. Он никогда не видел более верной улыбки или более гордой позиции. Тысячи мыслей пролетели в твоей голове, когда ты стояла там, а окружавшие тебя моряки клали оружие в свои кобуры и внимательно наблюдали за тобой. Каковы твои дальнейшие действия? Каковы будут последствия этого? Слава всего этого заключалась в том, что ты могла делать всё, что хотела. Тебе не нужно постоянно быть слишком осторожной или нервной. Тебе не нужно было сбегать из дома. Ты можешь вернуться в школу, найти работу, найти новый дом и начать новую жизнь. Ты даже можешь попытаться восстановить связь со своей семьей и друзьями, если всё позволят, и они захотят тебя видеть. Ты можешь написать роман и рассказать свою историю миру. Мир тебе поверит? Это не имело значения. Ты знала правду. Полиция тебе поверит? Подтвердят ли моряки твою историю? У них не было бы выбора. Это их пули убили его. Ты тяжело вздохнула и чуть не упала на колени, чувствуя себя нестабильно из-за реальности ситуации и своих травм. — Он на самом деле мертв. — Прошептала ты. — Это реально. Солнце в этот момент почти полностью село, его оранжевые лучи высвечивали волны, безжалостно сталкивавшиеся со скалами, выстилающими берег. Со всей работой, которую тебе придется проделать, чтобы исправить свою жизнь или любую другую жизнь, которую ты можешь себе представить, это было бы похоже на начало твоего нового путешествия с самого начала. Это было устрашающе, но тебе было всё равно. Ты могла бы это сделать. Поднимая взгляд, чтобы встретиться с тяжелыми сердцами каждого моряка, твои брови нахмурились, а лицо выражало крайнее унижение. Многое произошло, а это значит, что предстоит ещё много работы. — Eet should tu be don. — Один из мужчин прошептал, вероятно, тебе. Ты рассеянно кивнула. Ты знала. — Il est mort. — Подтвердил другой, выглядя так же шокированным, как и ты. Ты была готова поспорить, что никто из этих людей не планировал кого-то убить сегодня вечером. — Что я сейчас должна сделать? — Ты пробормотала вслух, чувствуя, как тяжесть ситуации бьет всё сильнее и сильнее с каждым мгновением. Главарь группы крепко и ободряюще сжал твое плечо, нежно сжимая и глядя на тебя с максимальной добротой. Всё это было искренним, чего ты не испытывала годами. Все его товарищи образовали вокруг тебя свободный круг, большинство из них положило оружие обратно в кобуры. В тот момент в окружении посторонних тебе было тепло и безопасно. — Нам нужно, ну, чтобы ты рассказала полиции, что произошло. — Сказал большой, крепкий мужчина и посмотрел на темное небо. — После всего этого… Думаю, да.