***
— Не может быть! — радость Сонаты Даск нельзя было измерить. — Ты здесь! Я думала, ты потерялся, когда мы уезжали! Мышонок Джерри пискнул, нежась в теплых и заботливых ладонях сирены. — Какой милашка! — глаза Флаттершай стали большими, как у совы. — Это твой питомец? — Да! — голубоволосая потерлась щекой о шерстку грызуна. — Я подобрала его в старом заброшенном доме и приручила. В руках сирены Джерри чувствовал себя в безопасности. Он все еще с опаской поглядывал на прочих девушек. Его окружили несколько пар глаз. Твайлайт Спаркл, Спайк, Сансет Шиммер, Рейнбоу Дэш, Пинки Пай, Флаттершай, конечно же. От такого внимания мышонку стало совсем не по себе. Особенно его беспокоил пес. Джерри не привык к тому, чтобы кто-то другой, помимо той, что приручила, был добр по отношению к мышонку. В дурном настроении Ария и вовсе грозила оторвать хвост, так, забавы ради. А когда в первый раз узнала о том, что Соната притащила ту противную крысу в дом, всерьез намеревалась проверить, может быть Джерри — мышь не обычная, а летучая. Адажио прекратила разыгравшийся беспорядок. — Можно мне? — попросила Флаттершай. — Я понимаю животных. — У тебя нет магической силы, — напомнила Рейнбоу. — Правда, — девушка поникла. Соната взглянула в крошечные глазки мышонка. — Флаттершай, — сказала голубоволосая. — Возьми Джерри. — Можно?! — Конечно. Сирена передала питомца в руки старшекласснице. Поначалу мышонку было непривычно и неуютно. Он запищал, стремясь вернуться к хозяйке. Но совсем скоро, когда услышал голос Флаттершай, успокоился. Даже без магии из медальона, девушка могла воздействовать на животных одним только голосом. Живые существа начинали испытывать доверие и чувствовали себя в безопасности. Они понимали, что их никто не обидит. И Джерри понял, что ему ничто не угрожает. Флаттершай рассмеялась. Соната улыбнулась. Увидев питомца, сирена почувствовала себя гораздо лучше, но теперь слабость вернулась вновь. Это начало походить не просто на переутомление, но на болезнь. — Как мы его не заметили? — произнесла Сансет Шиммер. — Прятался за коробками, вероятно, — сказал Спайк, внимательно разглядывая зверька. — Боялся покинуть укрытие. — А чем питался все это время? — Крошками из-под печенья, — ответила уже Твайлайт. — Ночью. — Кстати, о печенье, — Пинки взяла в руки коробку. — Соната, можно покормить Джерри? Даск кивнула головой. Потянулась к бутылке с прохладной водой, которую положили в коробку с мороженым, в результате чего она практически сохранила прежнюю температуру, не нагрелась в дороге. Пинки Пай отломила кусочек, взяла двумя пальцами, большим и указательным, поднесла к питомцу Сонаты Даск. Зверек не раздумывая схватил печенье и принялся разгрызать зубками, чем вызвал умиление у всех, особенно у Рейнбоу Дэш. Флаттершай вернула грызуна хозяйке. Соната прижала мышонка к груди, закрыла глаза. Губы изогнулись в теплой и нежной улыбке. Если у кого из присутствующих и оставались сомнения и недоверие к сестре Адажио Дэззл, то теперь они развеялись.Глава XXII, в которой Соната Даск снова счастлива
25 декабря 2020 г. в 18:59
— Что ты здесь делаешь? — спросила Соната Даск.
— Не могу уснуть, — сказал Джуэл Стоун, встретив сирену задумчивым и даже немного печальным взглядом бирюзовых глаз.
— Не против, если я посижу с тобой немного?
Парень покачал головой. Он не был против компании. В конце концов, беседа поможет прогнать грусть, которую он не хотел демонстрировать кому-либо. А она, тем временем, тревожила изнутри, совершенно не желая оставлять в покое.
— Я вижу, ты чем-то расстроен, — заметила Соната сразу же. Определи не по виду парня, скорее по тому, как прозвучал его голос.
Джуэл попытался улыбнуться. Показать, что все отнюдь не так. Но с этим вышла беда. Улыбка походила на гримасу отчаяния. Хоть и было темно, от сирены это не укрылось.
— Я в порядке.
— Если хочешь высказаться, не сдерживайся. Я выслушаю, честно.
Джуэл вовсе не собирался говорить что-либо. Уж слишком личными были раны, чтобы демонстрировать их кому-либо. Но нежный голос голубоволосой сирены заставил передумать. В какой-то миг ему показалось, что так будет лучше. Поделиться с кем-нибудь тем, что не дает тебе покоя — так станет легче. По крайней мере, не придется тащить этот груз дальше в одиночку.
— Спасибо.
Джуэл сидел за столом в кухне, прямо напротив окна. Соната Даск опустилась на стул рядом. И приготовилась слушать. Адажио и Ария спят, так что, их никто не потревожит.
— Я ведь уже говорил, за что меня упекли, так?
— Да, — сирена кивнула. — Рассказывал. Ограбление.
— Верно. Стащил драгоценности. Думал, уйду от полиции и все будет в порядке. Но потом появились те девчонки, которые меня остановили. А знаешь, почему я решился на ограбление? У меня была девушка. Я любил ее очень сильно. Любил ее больше всего на свете. Я…
Джуэл почувствовать, как к глазам подступают слезы. Картины из прошлого, воспоминания — вновь перед мысленным взором. В чьей-то компании оказалось даже тяжелее, чем наедине с самим собой.
— Я был простым курьером. Развозил пиццу, иногда подрабатывал фотографом. Получал не то, чтобы много, но на нормальную жизнь вполне хватало. Я не жаловался. Я работал с шестнадцати лет. Мой отец был строителем. Однажды, во время работы, он, по несчастному стечению обстоятельств, лишился правой руки. Разумеется, отец больше не мог работать. Ему пришлось уйти. Отец начал выпивать. Поначалу пил немного, чтобы унять боль, пытался найти новую работу. Отчаявшись, поскольку однорукий оказался мало кому нужен, стал целыми днями просиживать дома, не отрываться от бутылки. А потом и вовсе покончил с собой, перерезав себе вены.
Джуэл почувствовал, как к горлу подступает противный и неприятный ком, мешающий говорить. И, тем не менее, не остановился, продолжил рассказ.
— Я влюбился по уши. Она была так прекрасна. Как ангел. Даже лучше. Мы встречались долго. Около года, если не ошибаюсь, — Джуэл задумался. — Да, мы познакомились в июле, на концерте. Так вот, мы встречались целый год. Я решил сделать предложение. Хотел подарить ей что-нибудь дорогое, что-нибудь по-настоящему впечатляющее. То, что будет достойно ее. Я зашел в ювелирный магазин. И увидел там топазовую цепь. Ты знаешь, что такое топаз? Это синий драгоценный камень. Цветом практически как твои волосы, Соната.
Сирена коснулась прически. Представила, как выглядит та самая цепь, о которой пошла речь.
— Я подумал, что только она настолько же прекрасна, как моя возлюбленная. Но та цепь стоила очень дорого. Я не мог позволить себе купить ее.
— Тогда ты решил украсть, — сказала Соната Даск.
— Да. Я… я решил украсть…
Последнюю фразу Джуэл произнес практически фальцетом. Голос сорвался, грудь задрожала от с трудом сдерживаемых рыданий. Ему хотелось плакать, плакать в голос и громко. Но вместо этого лишь несколько слезинок скатилось по щекам.
— Я потерял все… — парень продолжил, с трудом выдавливая слова из себя. — Потерял любовь… Потерял свободу и прежнюю жизнь… Лишился всего, что было дорого сердцу… Теперь там дыра…
Джуэл не мог больше сидеть. Он встал, прошелся по кухне, стер слезы. Он поверил, что станет легче после исповеди. Но пройти через это вновь оказалось очень тяжело.
— Я понимаю, — Соната поднялась следом. — Ты чувствуешь боль. Чувствуешь обиду. Тебе кажется, что твое сердце вырвали, оставив там зияющую кровоточащую рану…
Соната опустила глаза к полу. Джуэл посмотрел на нее с удивлением. Он не ожидал настолько глубокого замечания. Но, по существу, Даск сказала все верно.
— Да… — парень немного успокоился. — Ты права. Рана.
Соната подняла голову. Они встретились взглядами. Хватило одного лишь короткого мгновения. Их губы соприкоснулись. Это был очень короткий поцелуй, не нежный, а скорее растерянный, полный не теплоты, а боли и страха. Но, все же, поцелуй.
— Прости меня, — сказал парень, разорвав резко поцелуй, сделал шаг назад. — Прости, я… не знаю, что на меня нашло… Прости.
Соната Даск промолчала.
— Не стоило мне… Ну вот, теперь я чувствую себя неловко.
Молчание. Тишина. В ночи никто не мог их потревожить. В ночи никто бы не увидел то, чем они занимаются. Ночь бросает на все полотно загадки.
— Не стоило, — произнесла Соната. — Я вижу, как ты смотришь на Адажио.
На сей раз Джуэл промолчал. Он просто не знал, что на это ответить.
— У тебя чувства к Адажио, я поняла это. Кажется, и она начинает догадываться. Но пойми, моя сестра не ответит взаимностью.
— Почему это?
— Мы — сирены, — сказала Даск, а потом пояснила. — Мы не были созданы испытывать любовь и прочие, свойственные большинству живых существ эмоции и чувства. Мы были созданы сеять раздоры, вселять страх в сердца, а потом кормиться этим. Такова наша натура.
— Но ведь ты не такая, — возразил парень, простой человек с Земли. — У тебя есть питомец, о котором ты заботишься, ты любишь вкусно поесть, почитать комиксы. Ты ходишь на работу, а после тяжелой смены любишь послушать музыку. Ты такая же, как и я.
— Мы провели в этом мире тысячи лет, — ответила Соната. — Мы очень многое переняли у вас. Да, возможно, мы стали похожи на людей. Но внутри мы по-прежнему сирены из Эквестрии. Этого нельзя отрицать.
— Ты другая.
— Я такая же, как мои сестры.
— Нет… ты больше человек, нежели сирена.
— Я… — в темноте никто не увидит, никто не узнает. — Прости меня.
Соната поцеловала Джуэла, вложив в этот поцелуй все свои самые потаенные чувства. Парень ответил. Положил руку сирене на шею. Даск хотела узнать. Даск хотела проверить. Настолько ли она стала похожа на человека. Синеволосая прижалась к Джуэлу, коснулась его щек, обняла.
Это продолжалось недолго. По горячему, тяжелому дыханию сирена поняла, что парень хочет большего. А что она? Она сама практически ничего не ощутила. Ей не было ни приятно, ни противно. Она хотела узнать, возжелает ли того, о чем думают все люди на этой планете. Но, как оказалось, ей это неинтересно. Она стала похожа на человека. Завела питомца, о котором заботилась, любит вкусно поесть и послушать музыку, это действительно так. Но внутри Соната Даск оставалась сиреной.
Девушка легонько оттолкнула Джуэла от себя. Тот не воспротивился.
— Ты бы хотел, чтобы на моем месте сейчас стояла Адажио, — сказала Соната. — Но у тебя ничего с ней не получится. Ты заслуживаешь теплоты и близости. Но не с одной из нас.
После этих слов Даск повернулась и ушла, не обернувшись напоследок. Джуэл встал, как вкопанный. И снова слова застряли в горле. Сердце заколотилось в груди бешено, словно мотор.
Соната бодрствовала долго. Соната думала. Прокручивала сцену поцелуя в голове снова и снова. Никаких чувств, даже отрицательных.
В конце концов, усталость взяла свое и она смогла заснуть. В ту ночь сирена видела сон. Прямо как человек.