Вообще кто-нибудь хотя бы частично представляет, как начинаются подобные вещи? Вернее, что можно считать полноценной точкой отсчёта? Рассказать предстоит много чего, ох, как много, и в самый ответственный момент я попросту не могу решить, где моя история берет официальное начало.
Впрочем, право на ошибку у меня есть. И поэтому мне не страшно начать так: Дейдара, залипнув в приложение с картой на телефоне, споткнулся, и чуть не растянулся во весь рост на асфальте. Ну, это пустяк.
В жизни Дейдары и так было много херни, после которой не хотелось никому верить, что и начинать перечислять не стоит. Забавно, с учетом того, что по общепризнанному мнению в девятнадцать лет она только начинается. Мол, рано парнише отрекаться от социума, ставя крест на человеческий взаимоотношениях. Парадоксально, но Тсукури это прекрасно понимал.
Понимал, а сделать ничего не мог.
…И все же, где она сейчас? Она любила кофе и смеяться, поэтому Дейдара неизменно видел ее в роли кокетливой официантки в какой-нибудь забегаловке. Статус не сильно-то завидный, возможно любовь всей его жизни заслуживает большего, но с ее бесшабашным хара… Хотя проблема была далеко не в том, кем он ее видит. Проблема в том, что он ее видит вообще.
Просто она в какой-то определенный момент подпустила его слишком близко, настолько, что он с жаром выдыхал ей в ухо, теряя связь с реальностью. Три года назад была Юки с необъяснимой красотой ямочек на щеках, неподражаемым громким смехом и желаем постоянно двигаться-двигаться-двигаться. Она и сейчас где-то есть, нет, определенно, но уже не у Дейдары.
Когда нехарактерно для себя тихо ушла любимая девушка, в душе родилась музыка. Хотя Тсукури нравилась мысль, что она всегда жила там, но с уходом Юки взорвалась, ломая кости и пробивая их же осколками жизненно важные органы. Музыка взорвалась в нем, да, это он знал наверняка.
Ему хотелось, чтобы его музыка взрывала не только его. И не танцполы и клубы. Он хочет прочувствовать, как на единое лишь мгновение сердца слушателей замирают, а после смешиваются в кровавую кашу. Его искусство проникает в маленькую и заклеенную наспех пластырем царапину на душе, а после не оставляет на ней живого места. Да, это то, о чем он действительно мечтает.
По ночам пишущий биты и читающий свои куплеты безрадостным тоном, утром Дей натягивал на себя любимый черный худак и вновь обретал статус мрачной тени на фоне жизнерадостной картины мира. Одинокой мрачной тени.
То, что он пришёл — страшит его самого, до безумия страшит можно сказать. Потому что… Это шаг в неизвестность. Те, прислал ему на электронку приглашение на прослушивание в какое-то музыкальное объединение, явно не догадывались о его социофобных наклонностях. Ну, он же не полный придурок, чтобы ехать в три пизды за какой-то подозрительной авантюрой?!
— Я — полный придурок. — озвучил свои мысли тот в надежде, что после признания факт его тупого поступка станет чуть менее смешным. Он приехал.
Перед ним предстало железное строение, похожее на поддержанный гараж для самолетов-кукурузников. Местность, а именно загородный утопающий в зелени район, явно подразумевала подобный вариант. Забавно.
Он, не долго думая, толкнул дверь и вошел.
Внутри это был, действительно, гараж, вау. Ну, правда обустроенный и поэтому идеально подходящий для музыкальных репетиций. Однако, оглядевшись, он поняла, что чутка… погорячился.
В двух крупных дыр в потолке, — или как это можно было назвать, — виднелись сочные куски летнего неба. Какая романтичная прелесть. С технической точки зрения эти отверстия играли роль источника света, хотя кое-где на стенах висели вытянутые палки старых ламп. Интересно, они вообще работают, или тоже здесь с нихера, чисто дабы создать иллюзию цивилизации? В конце помещения располагалось возвышение в полметра от пола, на нем стояли инструменты, а по полу черными змеями путались провода от аппаратуры. За миниатюрной «сценой» явно было еще какое-то пространство, скрытое от глаз кулисами, которые по сути представляли собой пыльную ткань, прикрепленную на деревянные балки. Ну, простенько, но минимализм — наше всё.
Рассматривая всю эту замысловатую конструкцию изнутри, Дейдара сам не заметил, как стал объектом такого же пристального изучения.
— Ебать, к нам пожаловало чучело. — на этих словах захотелось сразу же отмотать время на десять секунд назад, дать себе из прошлому по рукам, дабы они не тянулись к заветной двери сарая. И пойти, нет, побежать домой, писать биты и загробным голосом накладывать на них свои безрадостные текста. Дейдаре даже было не интересно, кто это так обозначил его визит, в голове маячило желание исчезнуть и поскорее.
К сожалению, такой временной кульбит был слишком нереален. Тсукури, осознав это, еще сильнее натянул черный капюшон худи. Глаза в пол. «Привычка?» — спросите вы. «Осознанная самозащита.» — буркнет парень.
— Ты как страус, ей-богу… — продолжил язвительно неизвестный, которого Дейдара не успел разглядеть, а сейчас был просто не в состоянии, — То, что ты не видишь нас еще не значит, что мы не видим теб…
— Не лезь к нему, Хидан. — оборвал его строгий гортанный бас, но звучащий чуть приглушенно, словно из дальнего угла. Некая поддержка буквально со стороны все же помогла Дейдаре поднять взгляд.
Развалившись раскрепощено на старом диване у стены (как, черт возьми, Тсукури его не заметил?!), на него, чуть скалясь, смотрел крашенный в пепельно-белый парень лет двадцати. Причем патлы эти выбивались из-под ярко-красной шапки. Глаза чуть отливали каким-то вовсе нечеловеческим алым оттенком, и на секунду Дейдара понадеялся, что это освещение в симбиозе с дурацким головным убором создают такую иллюзию. На нем так же была кожанка с замашкой на рокерскую, под ней простая белая майка, на ногах хаотично рванные синие джинсы и кеды.
— Хидан. — брякнул тот, напоминая о себе, но ни секунды не смущаясь того, как его долго рассматривает совершенно незнакомый человек.
— Дейдара. Тсукури Дейдара. — поспешно выпалил парень, замялся, делая шаг в его сторону. И забывая придержать дверь, разумеется. Та, ехидно визжа, с металлическим грохотом захлопывается. Дейдара дергается и на секунду зажмуривается.
Хидан хихикает, ибо такой перфоманс его, кажется, совершенно искренне веселит. Тсукури неловко пожимает плечами, разводя руки в сторону.
— Да не оттяпаю я, блять, твою культяпку! Давай нормально! — внезапно рассмеялся тот в ответ на такой жест. Подскочил бодро со своего места, истерично затормошил, едва ли не отрывая с мясом, многострадальную кисть Дейдары.
— Я уж думал, что один такой лошара! — жизнерадостно лялякал парень, все еще не планируя завершать процесс рукопожатия, — Приперся хуй знает куда из-за идиотского письма на…
Впрочем, когда за спиной вновь скрипнула дверь, — вот даже колокольчики над ней не вешай, все равно очевидно, что кто-то пришёл! — мучение асоциала в черном худи прекратились. Хидан деловито присвистнул, забывая о чем говорил и направляя все свое внимание на новоприбывших.
— О-ла-ла! Вот это я понимаю — любовное трио!
В дверях действительно стояли трое: два парня и девушка. И в их стиле уже черным по, простите, черному было написано, что они панки. Дейдара мысленно отметил, как ущербно и безвкусно смотрятся их одинаковые черно-белые банданы, очевидно, символизирующие троицу. Рыжий парень с многочисленными проколами на лице и ушах фыркнул, воинственно дергая носом.
— Мы — группа «Пейн»! К каждому из нас пришло приглашение, поэтому мы здесь!
— Охуеть удивил, ржавый. Мы тут все, знаешь ли, не по велению гороскопа! — парень в красной шапке деловито наклонил голову на бок, хмыкая самодовольно.
Парни из группы «Пейн» синхронно щелкнули шеей. Жутковато даже не то, что выглядит как прелюдия к драке, а то, как они друг друга…
— Мальчики, перестаньте! — цокнула языком девушка, с видом покровительницы всего и вся взяла своих напряженных кавалеров под руки и повела к Хидану и Дейдаре. Последний упомянутый стоял с такой перекошенной недовольством рожей, что можно было догадаться о его нежелании знакомства ближе.
— Как уже сказал Яхико, — с этими словами она краем губ улыбнулась рыжему парню, который тут же оттаял, — Мы получили приглашение в новое музыкальное объединение. Вы типа наши будущие коллеги?
— Ага, Зеленоглазка тебе все объяснит, когда соберутся все. — Хидан тыкнул пальцем в плечо Дейдаре, тот вздрогнул, — Это Дейдара-чан. Софт-гранж-бой, как я выяснил за секунду до вашего прихода.
Тсукури поднял на новоприбывшую троицу хмурый взгляд одного глаза. Второй был скрыт за его золотой челкой из категории «дань 2007». Внимательно осмотрев его с головы до пят, участники по очереди кивнули, даже не сговариваясь. Ментальная связь или что? Уже второй раз! И, как бы безобидно это не выглядело, Тсукури начинает это бесить.
— А тебя как звать? — вернулась к Хидану девушка, наматывая фиолетовую прядь на палец.
— Хидан к твои услугам, красотка! — слишком похабно считал ее жест парень, вызывая при этом реакцию всех троих. «Красотка» звонко по-девичьи засмеялась, прижимая ладонь к губам, рыжий Яхико ревностно обнял ее за плечи, выдавая что-то озлобленное и нечленораздельное. Стоящий позади чел с красной сальной шевелюрой просто хмыкнул.
— Конан его девушка, дружище. Я Нагато, если кому интересно. — пояснил он, словно нехотя вклиниваясь в разговор, — Тут можно курить?
— Делай что хочешь. — вновь раздался приглушенный бас. Повернувшись туда, Дейдара удостоверился в том, что он идет из-за кулис. Неясно было, почему кто-то там скрывается от их глаз, но, с другой стороны, парень чувствовал, что тайна близка к раскрытию. И все же в глубине родилось странное чувство, что-то типа призрачного дежавю.
И где он раньше мог слышать этот голос?..
— Заебал, я только забыл, что ты здесь! — нервно топнул ногой Хидан, — Ты скоро уже закончишь дуться и выйдешь к нам?
— Я вовсе не дуюсь. — прилетел незамедлительный насмешливый ответ.
— Это тот самый Зеленоглазка, как ты сказал? — Конан, обращаясь к Хидану, успокоительно поглаживала сжавшуюся у нее на плече руку своего, как выяснилось, бойфренда. Тот вроде и успокоился уже, но от нее не отдалялся.
— Тот самый. — парень скептически смерил в последний раз кулисы. Повернулся на Конан, вновь рисуя на лице что-то вроде кокетливой заинтересованности, а после подмигнул. И не ясно было: искренне ли, или дабы в очередной раз веснушчатое лицо панка покрылось красными пятнами от злобы. Но Яхико вновь не успел принять активные действия, дабы окончательно утвердить себя как рыцаря, готового сражаться за свою даму, ибо дама опять обратилась к белокурому придурку.
— И вы с ним знакомы были до этого?
— Э… Ага… — отсутствующе кивнул Хидан, и всем показалось, что вопроса он и не расслышал. Белокурый, может, и хотел продолжить ленивую словесную перепалку, но его внимание было теперь приковано вовсе не к новым лица.
Повернувшись, все смогли лицезреть, что же так привлекло внимание парня со странным головным убором. Зрелище действительно было… Закачаешься, короче.
В тонкую щель двери заглянули пара больших глаз, тут же пропадая. А после, сопровождаемый уже традиционным скрипом, в проходе показался миниатюрный ну удивительной просто красоты парень. Его шею покрывал воздушный шелковый синий шарф, через плечо перекинут был плоский и громоздкий портфель, а на ногах свободно висели широченные шаровары с сюрреалистичным принтом. Выглядел этот тип едва ли не подозрительно расслабленным.
Он с мягкой улыбкой приблизился к образовавшейся пестрой кучке.
— Привет… — он улыбнулся еще мягче, делая паузу, — Я Сасори… — пауза, — Мне пришло приглашение… — опять он тормозит, — Поэтому я и пришел.
Данный монолог на восемь слов растянулся на минуту, если не больше. И вновь эта фирменная беспечная улыбка уголком губ, медленный обвод взглядом всех стоящих вокруг. Остановка на Хидане. Пардон, остановка на раздраженным от нетерпения Хидане.
— Эй, маляр! — внезапно грубо рявкнул тот, наклоняясь к тому практически в притык, — Бери свой ебаный мольберт, — с этими словами он тыкнул пальцем в черный кожаный плоский портфель, — И иди домой, у нас тут музыкальное…!
— Не плюйся в меня и мою драм-машину слюнями, пожалуйста… — Сасори едва различимо хихикнул, вновь останавливаясь. Хидан смотрел на него так, словно готов был придушить.
«Почему этот парень не боится отвечать ему?» — подумал про себя Дейдара, разглядывая лица парней, которые сейчас были очень на контрасте с друг другом. Расслабленная лыба и бешенный оскал.
— Зубки острые… — выдал внезапно Сасори, словно общаясь сам с собой, хотя все были готовы поклясться, что он смотрит в упор на Хидана. И вновь замолчал, хлопая глазами с пышными (нет, это уже какой-то платный скин в игре «Жизнь», слишком идеально!) ресницами.
— Так что прибереги свои слюни, красавчик. Не люблю, когда задевают зубами. — на одном дыхании выдает он, обходя Хидана и вставая у стены. Отстраненно и безнаказанно.
И все разом уже успели мысленно попрощаться с идеальными чертами этого снизошедшего на них ангела. Скоро его лицо превратится в кровавую кашу. Хидана никто из них толком еще не успел узнать, но представить реакцию подобного кадра на шутку про минет было не так уж и сложно. Поэтому и страшно.
Однако секунд десять спустя Хидан лишь удивленно повернулся на того. Выражение искреннего непонимания играло на его лице.
— Чего? Еще раз, я не уловил… — белокурый парень повернулся на Дейдару, очевидно, желая найти ответы у него. Тот, понимая, что если доходчиво объяснит, что Сасори предложил ему отсосать, то с вероятностью 99% он тоже попадет под горячую руку. За мозговитость, так сказать. И за все хорошее.
Поэтому он лишь нейтрально пожал плечами, мол, проехали. Все последовали его примеру, хотя Конан не сдержалась и повернулась ко всем спиной, дергаясь. Очевидно, что она безбожно угарала над сложившимся диалогом.
— Чихает. Аллергия. — с каменным лицом пояснил Нагато, закуривая. Наконец-то он вспомнил про свою первостепенную задачу и готов был сейчас восполнить упущенное.
— Идиот… — и вновь этот голос.
Складывается ощущение, что он напоминает о себе лишь тогда, когда все уже расслабились и забыли о том, что в помещении есть еще кое-кто. И, судя по легкому недоумению на лицах всех новоприбывших, они тоже отметили про себя то, как сильно этот голос похож на… На чей?
Хидан опять хочет огрызнуться на неизвестного, и его опять прерывают. С порога раздаётся небрежное «кхм-кхм», а после дверь лязгает, закрываясь. Все разом поворачиваются, изучая нового гостя в их коллективе.
Впрочем, изучать особо… Нечего.
Единственное, что бросается в глаза среди будничной черной водолазки и такого же цвета брюк, это… маска. Покрывающая все лицом маска веселого клоуна, хотя о прилагательном можно и поспорить. Прорез для глаза есть только с левой стороны, из второго нарисованного стекает черная слеза. Рот раззявлен в какой-то маниакальной жуткой лыбе. Вообще весь парень какой-то нуарный.
— Обито. — фыркает гость, складывая деловито руки в карманы. Хотя он и представляется им, в голосе вовсе не чувствуется приветливость. Скорее наоборот — полное ее отсутствие. Определенный эффект создает и присутствие маски, ибо сказанное им значительно приглушается эдакой преградой для слов. Словно он находится за невидимым барьером. И выходить за его пределы не планирует, так же как не торопится присоединятся к их кружку.
Он вертит башкой, изучая просторный гараж изнутри. Так же как Дейдара долго рассматривает непонятного происхождения дыры в железном потолке, пробегается про расписанным граффити стенах, переключается на импровизированную сцену. Мельком и без особого интереса косится на кучку людей, фыркает. А после встает у противоположной стены, залипая в телефон.
С такого расстояния и с учетом, что Обито в маске, сложно понять, поглядывает ли тот вообще в их сторону. Но Дейдара на каком-то интуитивном уровне чувствует, что нет. От новенького веет холодом и апатией ко всему, что его окружает.
Как знакомо и незнакомо одновременно.
— Наконец-то. — голос, к которому все уже должны были привыкнуть, вновь звучит как гром среди ясного неба. Но теперь более отчётливо, а значит…
Все одновременно поворачиваются на «сцену», замирают, когда красная штора начинает шевелиться. Атмосфера сравнима с призраками-воспоминаниями из детства, когда, затаив дыхание, ждёшь выход главного фокусника, а после его появления со всей силы хлопаешь в ладоши, дабы он заметил именно тебя, подмигнул или даже помахал рукой…
Когда на сцене появился мужчина, который до этого изредка снисходил до односложных комментариев, всем стало одновременно страшно. Нет, не так. Все, откровенно говоря, охуели.
А дальше как в слоу-мо.
— Какого?.. — Нагато, который был еще пять минут назад заинтересован только в сигарете, выронил ее из-за рта. Она продолжила доживать свой короткий век на полу, а тот даже не обратил внимание на ее потерю.
Неразборчиво что-то прошептала Конан, чувствуя, как ее ноги становятся ватными. Яхико моментально сжал ее руку, придерживая за талию, хотя сам был тоже не особо далёк от того, чтобы грохнуться в обморок.
Хидан хихикнул едва ли не злорадно, когда Сасори ошарашено захлопал своими неземными глазами, раскрыв рот. Даже в таком состоянии он был просто неотразим, но белокурому хватило и такого маленького удовольствия видеть, как надменная рожа нового оппонента вот-вот треснет от удивления словно лицо куколки.
— Товар… Оправдал все надежды… — прошептал тот, — Торкнуло будь здоров…
Дейдара сделал шаг назад, потом еще один, мысленно уговаривая себя проснуться. Это… было просто невозможно.
Когда ужасающе холодные ярко-зеленые глаза впились в него, Тсукури остановился как вкопанный, боясь пошевелиться. Он почему-то с надеждой повернулся в сторону Обито, но его эмоции разобрать так и не удалось. Это было не удивительно, ведь маска все еще плотно закрывала его лицо, а разглядеть что-то в маленькое отверстие для глаза было невозможно.
— Да что происходит?! — панически взмолилась Конан теперь уже вслух, — Это что, шутка какая-то?!
— Ну, видимо, не веселая, раз ты плачешь… — выдал высокий брюнет, складывая руки на груди и рассматривая девушку. Та ойкнула, прижимая руку к груди. В ее потемневших глазах действительно блестели крупные жемчуга слёз.
— Кис, не реви, а радуйся! — хихикнул Хидан, которого, судя по всему, одного ничего не смущало, и изобразил повелительный тон, — И прояви уважение к отцу-создателю!
— Хидан, заткнись. — оборвал его серьезно «отец-создатель», продолжая оглядывать всех.
— Да все уже и так охуели, добей их! — парень, тоже пройдясь по лицам глазами, заржал, сгибаясь пополам.
Мужчина вздохнул, словно оттягивая время. Распутал руки, демонстрируя знаменитые татуировки на предплечьях в виде двух чёрных колец на каждом. Сомнений не было — это он.
— Ну, в общем… Да, я живой. Только помятый. — он замялся, но через секунду откинул назад нависающие на лицо волосы.
Конан невольно ахнула, но тут же зажала ладонью себе рот и потупила взгляд.
Он сейчас явно не улыбался, но шрамы, расходящиеся от уголков рта до висков, создавали такую иллюзию. И да, увидев подобное в обычной жизни, Дейдара, Сасори, Яхико с Конан и Нагато возможно бы и не обратили внимание на такую деталь. А если бы и обратили, то она не показалась бы им настолько жуткой. Но… В контексте того, кто сейчас возвышался над ними, еще как была.
У них у всех одновременно в голове всплыла та судьбоносная новость, разбившая вдребезги их сердца, да и очень-очень многих год назад. Каждый из них мог слово в слово пересказать то, что значилось в ней.
«Сегодня ночью музыкальная индустрия испытала величайшую потерю. Погиб в аварии гениальный новатор, неоспоримый вдохновитель многих и просто музыкант, который умело овладевал сердцем каждого, кто хоть раз его слышал. Мы верим и надеемся, что Какузу сейчас в лучшем месте, в месте, откуда к нему пришло его дарование, которое он щедро дарил своим поклонникам.»
Что за место такое, откуда возвращаются спустя год после смерти?
Так или иначе, Какузу, живой и, не смотря на шрамы, здоровый нашарил в кармане что-то, положив в рот. Вопросительно поднял свои всемирно известные зеленые глаза.
— Жёвку кто-нибудь будет?
Пауза.
Все разом чуть не грохнулись в обморок от такого вопроса. Какузу, словно не придавая этому никакого значения, беспечно пожал плечами.
— Как хотите. — разворачивает стул, стоящий рядом, садится верхом, — Так, детвора, время — деньги, поэтому тянуть с предисловиями не буду. Вы все здесь собраны, так как смогли своей музыкой зацепить. Уже неплохо, поздравляю.
Хидан единственный зааплодировал, прикрикивая «Ура, товарищи!». Анимиру закатил глаза, цыкая на него. Он ожидал, что таким небольшим комплиментом чуть расслабит напуганную толпу, но те все так же ошарашено смотрели на него, практически не моргая.
Что и говорить — настоящий артист всегда вызовет аншлаг у любой аудитории.
— Полтора года назад, — выдыхает он, прикрывая глаза, — Когда я еще числился в статусе живого музыканта… — Какузу сделал кавычки руками, — У меня появилась идея собрать небольшую тусовку. Но с условием, что там будут музыканты самых разных жанров. Мы бы все перемешались, сплелись воедино и породили на свет что-то новое из изжившего себя старого.
Сказанное вызвало растроганный блеск в глазах собравшихся, который тут же получил апперкот от жёстких реалий муз-бизнеса.
— Никакой романтики, только нереальные гонорары. — Анимиру сладко потянулся. Судя по закрытым все еще глазам, он действительно рисовал сочную картинку сказочного богатства.
— И вы… Вы решили воплотить эту мечту в реальность, м? — брякнул сам для себя неожиданно Дейдара. И, на всякий случай, затянул себе капюшон плотнее.
— Именно. — мужчина открыл один глаз, ухмыльнулся, — Ты, видно, Тсукури? Мне понравился твой дебютный релиз «Art is an explosion», самобытно. Но с подачей твоей надо что-то делать, дикий диссонанс вызывает бубнеж под таким-то названием.
Дейдара открыл рот, хватая воздух, но, не придумав, что сказать, закрыл обратно. Не то, чтобы ему было неприятно высказывание Какузу в его сторону, нет! Скорее наоборот был на седьмом небе от счастья, что человек, на чьей музыке он формировался, дает ему советы, но… Разве он не понял главный концепт «взрыва» в его искусстве?
И все же, Тсукури согласно кивнул. Анимиру еле заметно улыбнулся, словно благодаря за неконфликтность.
— Так, вижу к нам даже соизволил присоединиться инкогнито-репер Обито… — протянул Какузу, найдя взглядом темную фигуру парня в маске. Задержался на ней, словно о чем-то размышляя, но тут же беспечно продолжил, — У вас с Дейдарой одно направление, сойдётесь. Вижу группу «Пейн» в неизменном составе, техно-гения Сасори Акасуна…
— Гений, блять, тут только один и это не он. — раздраженно выпалил Хидан, про которого все уже успели забыть, — Ты, мать твою, в каком году, чтобы подобной хуйней маяться?!
Количество необоснованной ничем агрессии, которая лилась из этого человека на красноволосого, было неизмеримо. Сумбура ситуации добавляло ещё и то, каким приветливым он казался всем еще буквально минут десять назад. Странный чел, одним словом, но у его оппонента нашлось более изящное для описания Хидана выражение.
— Необремененное сознанием существо… — мягко промурлыкал Сасори, не глядя на того. Кажется, его вовсе не колышет новый коллега с его истериками.
Пауза.
Хидан соображал долго, а когда до него, наконец, дошел смысл сказанного, он ни на шутку разозлился.
— Че нах?!
— Да прекрати ты выступать! — прикрикнул на него Какузу.
Хидан зашипел, сжал кулаки, но прислушался под воздействием силы взгляда зеленых глаз. Мужчина раздражённо потер переносицу.
— И у этого конченного создания еще и врождённый абсолютный слух… Кстати, не стоит спорить с ним на деньги, что он с первого раза сыграет на вашем инструменте любую мелодию. Он сыграет, поверьте мне.
«Ах, вот что он на «гения» триггерит…» — пронеслось в голове у златовласого юноши, —
«Музыкальный дар… Интересно.»
Хидан самодовольно хмыкнул, с видом победителя покосился на Акасуну, в надежде еще раз увидеть, как его лицо теряет бесящее его спокойствие. Но тот выглядел искренне не заинтересованным и ни капли не удивленным, словно каждый день сталкивается с подобным явлением. И опять даже близко в сторону того не глянул!
— А как ты нас нашел? — впервые за долгое время подает с легкой издевкой голос Обито. Все поворачиваются на того. Тот увлечённо рассматривает плывущие по небу, проглядывающемуся в отверстия в крыше, облака. Кажется, он остался полностью равнодушным к тому, что перед ним буквально только что из гроба вылез великий музыкант.
— Дёргал за нужные нити. — загадочно выдает Какузу, неосознанно поднимает глаза туда, куда устремлен взгляд парня в маске.
День догорает, просачивается своими обожженными алым солнцем лучами в железное строение. Закат.
— Очень не символично, но добро пожаловать в «Рассвет». — выдает как-то отстраненно Анимиру, — Ну, или «Акацки».
***
Уже в сумерках, встречаемый стрекотанием цикад, Какузу вышел из их новой импровизированной штаб-квартиры. К его величайшему удивлению его новоиспеченные коллеги не разъехались, хотя минут двадцать уже как были распущены. Они обосновались пёстрой кучкой под все еще дышащей жизнью не смотря на уходящее лето грушей, курили и, кажется, даже старательно искали к друг другу ключи. Хидан, завидев знакомую фигуру, заголосил на всю улицу. Какузу, вздохнув, стал приближаться к ним. Все равно незаметно бы мимо них он не прошмыгнул.
— Вы… — начала неуверенно Конан, выпутываясь из объятий хватки Яхико и чуть подаваясь вперед.
«Фанаточка…» — мысленно фыркает Какузу.
— На ты. — обрывает он ее на полуслове, прищуривается. Щелкает зажигалкой, поджигает сигарету, волшебным образом оказавшуюся у него в зубах. Долго задерживаться с ними он не планирует и дает об этом понять.
Она, неумолимо двигающаяся вперед, вздрагивает и останавливается. Старается заглотить вставший поперёк горла ком, опускает глаза.
— А вы… Ты знаешь, гоняла твои альбомы в наушниках, а в тот день тоже слушала и… — она запнулась. Виновато поднимает глаза.
«Тебе-то за что извиняться, дурочка…»
— Любишь зомби, крошка? Я не очень. — гыгыкает Хидан, подходя к ней и демонстративно обнимая за плечо, — Даже я ревел как сучка, когда узнал что он ласты склеил… А он живучий, оказывается как таракан!
Какузу закатывает глаза, кидает: «Ясно, до завтра» и уплывает восвояси, не одарив компанию ни своим присутствием рядом, ни прощальным взгядом. Про себя отмечает, что Обито среди них нет — смылся при первой же возможности.
— Пижон, м. — фыркает Дейдара в след дорого одетому мужчине, но искренне надеется, что его едкий комментарий до него не долетит. Убеждаясь в этом, но вновь с интересом рассматривает Хидана и Конан.
Она даже не смотрит на него, но и не отдаляется, даже под испепеляющим взглядом «её» панков. Забывается, позволяет даже себе полноценно облокотится на сильное плечо. Груша шумит, встревоженная порывом теплого ветра.
— Дей, куришь? — елейно пропевает Сасори, поворачиваясь. Блондину на секунду кажется, что не к нему, а от обнимающихся новоиспечённых коллег, но всего на секунду.
По привычке как-то в пустоту мыкает, не зная что сказать.
Курить-то он курит, но без лишних глаз. Не то, чтобы публика его смущала или что-то в этом ро… Нет, лишнее внимание его определенно выбивало из колеи.
Парень без лишних вопросов протягивает ему пачку. Отступать некуда.
Сасори курит какой-то невообразимо дорогой и крепкий табак, непривычно врезающийся в стенки легких, когда Дейдара затягивается. Рождается отчётливое желание прокашляться после первой же тяги, но Тсукури откладывает и, возможно, зря. В следущую секунду желание уже не просто напоминает о себе, а откровенно разрывает изнутри парня, мстя за игнорирование с его стороны.
Тсукури беспомощно рассыпается в приступе неконтролируемого кашля, едва ли пополам не сгибается.
— Ну, что за напасть… — удручённо качает головой Сасори, когда парень возвращается в исходное свое положение.
Затягивается сам в полные легкие, задерживает дым внутри на секунд десять. Блаженно прикрывает глаза, выпуская дым. Тсукури даже невольно засматривается на абсолютно кукольное личико товарища.
И от самого товарища это не укрывается.
— Хочешь, цыганочку можешь сделать? — он, вновь затянувшись, щурится в его сторону. Смеется?!
— Ч-чего?
Дейдара не успевает задаться этим же вопросом, его опережает Хидан. Тсукури вопросительно поворачивается на него, но тот уже отдаляется от компании в сторону ближайшей остановки.
Сасори еле заметно ухмыляется, пожимая плечами.
***
— Парни, привет!.. — Тоби на радостях влетел в квартиру, запнулся о непривычное количество обуви у порога и чуть не упал.
— К Саске пришли его товарищи, не пугайся. — прилетел с кухни ответ в будничном тоне, но в нем скользила привычная душевная теплота. И все же Учиха не сдержался и мысленно продолжил «…и их не пугай».
Поник, вспоминая про отпечаток прошлого на своей правой стороне. Но, зайдя на кухню, тут же успокоил себя, вновь улыбаясь. Ну, не способен на такую жестокость Итачи! По крайней мере не тот, которого он знает! А человека с добрейшим сердцем, который фактически помог ему оправиться после того,
как… В общем, Тоби уверен, что знает его на все девяносто девять процентов! А один? Неважно!
Вышеупомянутый словно услышал его мысли и повернулся на него от плиты.
— Привет, ты сегодня поздно. Задержали после лекций? — тут крышка, сдерживающая закипающую воду, соскочила с кастрюли и чуть не упала на пол. Ловкие руки умелого повара поймали ее налету и вернули на законное место, при том, что сам он продолжал смотреть в противоположную сторону на Тоби.
— Ну, ты даешь… — восторженно протянул тот, но тут же опомнился, — Универ? А, да, типа того…
— Ну, ладно. Хорошо, что успел к ужину. — Итачи спокойно улыбнулся и опять полностью погрузился в готовку.
Таким образом он, сам того не осознавая, создавал нерушимую атмосферу дома, где Тоби всегда ждут. Он не был уверен, было ли у него на это право, но в тайне он называл их трио своей семьей. Да, родители Саске и Итачи тоже безусловно сделали безгранично многое для него, осиротевшего
после… В общем, спасибо им огромное, но именно эти двое были ему настоящими братьями, особенно в тех моментах, когда старшие были в разъездах по работе.
Такое случалось часто, Итачи тогда оставлял свою собственную квартиру, дабы следить за шестнадцатилетним младшим братом. Тоби, выросший практически с ними, покорно ждал, пока в его университетское общежитие не позвонят и не скажут, чтобы он тоже составил им компанию на недели две три. По традиции. Его и уговаривать не нужно было — он сразу же рисовался в дверном проёме. Запыхавшийся, преданный и немного несуразный для своих двадцати четырёх Тоби.
Сейчас он, сжираемый любопытством, еле как сдерживал себя, чтобы разом не выдать все, что ему было строго-настрого запрещено. И все же, он просто не мог устоять от соблазна и…
— Слушай, а помнишь времена с Какузу?
Итачи, отпивая чай, поперхнулся.
— Ты никогда не спрашивал… — он поднял на того глаза, убирая за уши выбившиеся пряди, — Я думал, тебе не сильно интересна музыка…
— Ну, музыка — это скучно! — пожал плечами Тоби, просто рассмеявшись, — Так помнишь?
— Ну, да… — Итачи вновь вернулся к пище, подхватывая палочками лапшу, — Я был его агентом, помогал с организацией концертов и туров… А что именно тебя интересует?
— Ну, вы же можно сказать, были близки! — Тоби не заметил, как напряженно забегали по столу глаза Учихи-старшего, продолжая, — Наверное, лучшие друзья…
— Скорее приятели… Коллеги, вот. — быстро поправил Итачи, вставая из-за стола и убирая за собой посуду, хотя еще не доел, — Я делал свою работу, он свою. Мы пересекались…
— Братец скромничает. — Саске, неизвестно откуда материализовавшись, подбежал к столу, перегнувшись заговорщически к Тоби, — Он часто заходил в гости, когда я ночевал у Итачи. Выхожу утром в школу и на пороге с ним сталкиваюсь, говорит, пришел пообщаться. В школе, блин, не верили.
Внезапное появление младшего из их учихской тройки застало их врасплох, но Итачи лишь укоризненно наклонил голову на бок, усмехнувшись. Саске взъерошил свои волосы, хитро глядя на него.
— Врет и не краснеет, болван. Раза два заходил уточнить рабочие мо…
— Тоби, клянусь! Прямо каждый раз ровно по часам! — наперебой брату захохотал задорно Саске, выхватил из корзинки спелое яблоко и вылетел из кухни. В коридоре его гогот смешивается с недовольным ворчанием голосов, которые, очевидно, опаздывали на ночную тусовку из-за него. Итачи позволял мелкому отрываться как тот только захочет, пока родители в отъезде.
Дверь хлопает, радостный смех утихает, Тоби поворачивается на Итачи и улыбка с его лица пропадает. Перед ним стоит уставший, худой силуэт незнакомого человека.
Это тот один процент Итачи, который видит Тоби мельком, едва-едва улавливая присутствие этой ледяной тени на его лице. И не понимает, что это такое. Что скользит в его движениях, мимике в этих мгновениях?
Секунда и прежний Итачи смотрит на него мягко, но серьезно. Как смотрит он всегда. Привычно и успокаивающе, хотя, по сути, верит в это только он сам.
Парень пожимает плечами, усмехается, мол, Саске — балда. И все же не может не спросить самое важное.
— А если бы оказалось, что он жив, чтобы ты делал?
— Не знаю, наверное, странно размышлять о подобном. — Учиха задумчиво проходит мимо, но в дверях остановился и мило улыбнулся сам себе, прищурившись, — Сказал бы «Опять ты прокрастинируешь?»
Тоби криво улыбнулся в ответ, но не успел ответить: «Принято!», как родственничек скоро выпорхнул.
«У него такое бывает, и Учихи на то и Учихи, дабы понимать друг друга с полувдоха…» — подбадривал себя Тоби, проходя мимо его комнаты.
Вдох.
В эту же секунду он услышал его из-за чуть приоткрытой двери. Как двоюродный брат он знал — нужно зайти, всё рассказать и тем самым облегчить боль потери товарища. Вновь последовал очередной тяжелый вздох, который уже был близок к всхлипу.
Тоби прикусил губу, отдернул руку от дверной ручки, словно та могла его обжечь. Наскоро вбежал в гостиную, плюхнулся на диван и включил телевизор на полную громкость, дабы заглушить эти душераздирающие звуки, что он успел мельком услышать.
В их Учихской троице отныне появился предатель. Тоби нашарил в слепую в своем рюкзаке гладкую выпуклую деревянную поверхность, вынул и вздохнул. Напоминание о его выборе.
Нет, Саске и Итачи определенно никогда не узнают, про выдуманный псевдоним «Обито», про всю тяжкую боль, что он вкладывал в свою музыку, претворяясь, что его вообще эта сфера не интересует.
И точно уже они не узнают про Какузу. Он, Обито, дал слово.
Все Акацки дали слово.
