Пёстрый квартет

Дейдара в полном одиночестве доехал до конечной, вздохнул заранее устало. Пилить пешком до этого богом забытого места еще прилично, а ему уже было лень. В наушниках фоново играло что-то невеселое, но тем лучше — нужно было собраться с мыслями и подвести некие итоги. Привычно затянув шнурок в капюшоне черного худи, парень двинулся. Итак, начнём с того, что ровно неделю назад он получил странное, кажущееся, на первый взгляд, шуточным, письмо с приглашением в музыкальное объединение. Тсукури оно сначала искренне позабавило — надо же, эти пранкеры вышли на новый уровень, не поленясь действительно откопать его релиз, изучить и сделать подробный доклад, почему именно Дей «нужен» им. И все же, перечитав заветные словечки пару-тройку тысяч раз, он начал ловить себя на мысли, что под каким-то углом этот розыгрыш и тянет на правду. нал бы он, какой «розыгрыш» ждет его по прибытию на указанное место. Мало того, что туда действительно приперлись такие же несчастные музыканты, так еще и… Скажем так, Дейдара до сих пор не верил, что его выбрал в свой тайный отряд-октябрят живая легенда, который, считался в буквальном смысле мертвым уже как год. Тем не менее, пришлось грубо сгрести свои микроинсульты в кучу и отложить на неопределенный срок, так как Какузу сразу же обнадёжил их всех. — Кому взболтнете — рот буквально ржавой иглой и швейной ниткой зашью. Дейдара, — елейно поманил его пальцем к себе мужчина, — Тебе какой цвет нравится? Синий? Значит синими. Дальше была убийственно трудная неделя, состоящая из попыток встроиться в новый ритм жизни. Если раньше музыка была чем-то вроде отвлекающим от тяжелых мыслей маневром, что часто проворачивал Дей от одиночества, то сейчас ее пришлось поставить намного выше по рангу важности. Ужасно тяжёлая неделя, ох, о некоторый деталях не хочется даже вспоминать. Самая страшная начинается на «О…», заканчивается на «…бито», кстати. Парень прошел приличный процент пути в относительном спокойствии, если это слово вообще применимо к такому человеку. Через миллисекунду он, правда, растерял окончательно его несчастные крупицы. Сзади кто-то, судя по дрожащей почве под ногами, несся на него на всех скоростях. Разумеется, то, что целью неизвестного был Дейдара, накрутил себе сам Дейдара. Причём накрутил конкретно, думая, что главное задачей неизвестного будет — о, ужас! — бестактным образом попытался сдернуть его черный капюшон. Из всех реалистичных вариаций событийного ряда от банальщины а-ля человек просто спешит куда-то, до более красочной и сочной гипотезы, что это убийца-насильник в маске лица Стива Джобса… Его пугала именно та, где с него срывают его капюшон. Благо реакция у парнишки была очень развита, поэтому он лихо сделал неожиданный шаг в сторону, когда топот был слышен практически за спиной. Хидан, повинуясь знакомой всем сучке, а именно силе притяжения, грохнулся на то место, где только что находилась его цель. А ведь его прыжок веры со стороны выглядел так прекрасно! И вот этот грациозный слонопотам уже у ног Дея, трет ушибленные колени. — Блять, чучело, ну че за лажа?! — Хидан? — удивлённо изогнул бровь парень, — Ты что творишь, м? — Ну, ебанный ты по голове, мужик! Напугать я тя хотел, мля. Встать помоги лучше. «Чучело», а именно Тсукури, разумеется, протянул ему руку помощи. И решил не говорить ему про то, что заслышал его топот еще за километр от себя. Небось этот болван умеет таки что-то запоминать, и не дай бог воспользуется сказанным Дейдарой в следующий раз. Хм, второй день их диалог начинается с этого слова, и то, что они всего знакомы неделю Дейдару не успокаивает. Они шли рядом, изображая парочку закадычных друзей, но получалась какая-то кривая карикатура. Даже смотрели-то демонстративно в разные стороны, сохраняя гордое молчание. Впереди постепенно вырастало знакомое строение. А это значило, что неловкой вынужденной прогулке скоро наступил бы конец. Ну, Хидан решил не терять время зря и из неловкой сделать ее, блять, максимально хуевой. — Ну, так, как там Обито? — совершенно без какого-либо контекста поинтересовался Хидан, заводя руки за голову. И, словно прочувствовав всю полноту искреннего невдупления Дейдары в его взгляде, он тут же пояснил. — Помнишь, Какузу сказал, что вы легко сойдетесь. Уже смогли сплотиться? Дейдара в ответ тяжело вздохнул, вспоминая события прошедшей недели. Если бы только этот придурок знал, что он не просто выстрелил наугад, а развернул дуло к своему лбу и нажал на курок, в надежде на осечку. «Смогли сплотиться» в отношении Тсукури и его вынужденного партнера звучало бы ровно только в перевернутом смысле. Обито, как иллюстрировала их недельная переписка, был сущим кошмаром. Начиная от абсолютного отсутствия какой-либо организации в своих демках, заканчивая постоянным критикующим комментариям к любому «движению» Дейдары. Видите ли бит слишком яркий, не его тема, а текст мудрёный, нужно проще и жестче, да и вообще ему лучше работать в одиночку. После последних заявлений Дейдара все же однажды расщедрился на ласковое «так-и-пиздуй-нахуй», и тут же получил ехидное «разве-что-на-ваш-семпай». Да, ко всему прочему анонимный мудак еще и сыпал эро-остротами. В башке, прикрытой от людских глаз маской, они рождались с какой-то невообразимой скоростью, впрочем, расщедрялся парень ими только на Тсукури. Озабоченный клоун с маскарада смерти, ей-богу. В общем, уделяя всего пару часов в день на подготовку общего музыкального проекта с этим человеком, Дей обзавёлся дергающимся глазом и хронической ненавистью к парню в маске. И мог с уверенностью сказать, что вряд ли чувства к нему Обито отличаются особой теплотой, ибо все его шутки — просто шутки, не больше. Не завуалированные подкаты, нет, хотя, эй, Дейчик этого и не хотел, да и потом… Короче, не сошлись они от слова совсем. Хорошенький тандем, ничего не скажешь. Хидан, покосившись на задумавшегося Тсукури, понял, что прямого ответа не дождется. У него, собственно, тоже не все было гладко, но думать об этом он не хотел. Обойдя холм, они вновь предстали перед этим странным сараем для самолетов-кукурузников. Приветливо шумела груша в окружении своих подруг ноунейм-деревьев. Имена-то они имели, просто ни Дейдара, ни Хидан с ходу не могли определить вид по форме листьев. Да и грушу-то не смогли бы, если бы урожайным шлейфом вокруг нее не лежали бы плоды. Экологи несчастные. Сквозь железные стены до них доносились звуки настраивающихся инструментов, но когда белокурый уже потянулся открыть их любимую скрипучую дверь, Дейдара остановил его за предплечье. — Почему чучело? — едва ли не с детской обидой хмыкнул парень внезапно, пряча глаза. — Бля, потому что в мешке ходишь, — брякнул в ответ Хидан, не раздумывая, но все же примиряюще толкнул его в плечо, — Не дуйся, слышь? Я ж шучу. Хидан забавный. У него сегодня вообще на башке странный красный головной убор, напоминающий гандон. Опять. Пословица по Сеньке и шапка актуальна как никогда, но Тсукури предпочитает не озвучивать свою остроту, хотя в данном контексте она была актуальна как никогда. И все же ссориться с ним, ну, не хочется. Разве что постучать как следует по этой шапке. Кто там, пф, сиди я открою. Оба вздрогнули, когда из-за ржавых стен грянула музыка. Зайдя внутрь, те невольно переглянулись. На небольшой сцене играли авторскую песню «Пейны». На них с интересом смотрели Какузу, Сасори и Обито. Насчет последнего нельзя быть уверенным, ибо тот опять был в своей чертовой маске. Яхико выкладывался на полную мощность, так яростно впивался в микрофон, что, казалось, вырвать у него его невозможно. Нагато ебашил как угорелый по барабанной установке с такой скоростью, что уследить за движением палочек можно было лишь тогда, когда он подбрасывал их в воздух, прокручивая. Да, он успевал и это делать. Чуть позади играла на бас-гитаре Конан, но создавала легкое ощущение «сама себе» на уме. Немножко, совсем чуть-чуть… Меркла на фоне своих товарищей. Дейдара, подошедший вместе с Хиданом ближе, с легкой тоской отметил, что в ее действиях отсутствуют фанатичность и удовольствие от процесса, в отличии от того же рыжего ее молодого человека. Но на последнем куплете он резко поменял свое мнение. Когда троица вместе должны были грянуть, Конан совершенно внезапно даже для группы начала выделывать какое-то невообразимое соло. Хрупкие и тонкие на первый взгляд ее пальцы ловко брали сложные комбинации, а сама она легко и мелодично пропела последнюю строчку их песни. Сочно смазав финальный аккорд, что добавило еще большего смака ее кусочку, она умолкла. Последние слова повторила уже еле слышно, чувственно, когда звучания ее гитары уже практически сменились тишиной. И не было в ее исполнении этого жесткого надрыва, что так присуще панкам. Было нечто совершенно иное, такое нежное и… Она подняла глаза на всех. В них постепенно угасал этот спонтанный пламень, как и она сама словно гасла, обретая свой будничный чуть бледноватый оттенок. Под конец своей странной метаморфозы обратно в Конан, девушка совсем стушевалась, прикусила губу. — Эй, Конан! Такого не было не репетиции! — чуть недовольно воскликнул ее парень. — Прости, я… — она опустила глаза в пол, — Увлеклась немного. Тот покачал головой, отвернулся на немногочисленных зрителей и слушателей. Замер в ожидании, очевидно, диких оваций. — А Ржавый ничего так… — Хидан просунулся между Деем и Какузу, нависая безвольно на их плечах. Если последний вообще никак не реагирует на такое свалившиеся буквально с небес счастье, то блондин вздрагивает и пытается отчаянно выпутаться из чужих рук. По возвращению себе личного пространства, замечает, с каким удивлением на него смотрят эти двое. — Ничего… Но это максимум, что можно ему сказать, — тихо отвечает мужчина, переводя глаза на трех ждущих критики музыкантов, и громче добавляет, — Спасибо. «Пейн» переглядываются удивлённо, не зная как воспринимать подобный ограниченный комментарий. Хорошо они отыграли или не очень? А где какой-нибудь гениальный «совет от шефа»? Следующим захотел быть Хидан, и, раскидав буквально по сторонам двух парней панков, подскочил Конан. Что-то очень заговорщически зашептал ей на ухо, чем в очередной раз вызвал рык у рыжего. Выражение лица девушки, прежде чем она отдалилась, менялось от заинтересованно-удивленного до откровенно насмешливого. Недоверчиво оглядев в последний раз парня, она протянула свою гитару, тот радостно выхватил ее, закидывая на плечо ремень. Девушка, пожав плечами, сошла со сцены и в ожидании встала возле своих. Хидан подмигнул ей и одарил громким обещанием вернуть инструмент по завершению своего перфоманса. — Соло Конан! — торжественно объявил тот и… начал играть без какой-либо запинки абсолютно точно то же самое, что до этого так старательно выводила девушка. Нагато и Яхико одновременно недоверчиво покосились на Конан, но та от шока заметила это намного позже, когда последний нервно развернул ее на себя. — Вот чем ты занимаешься за моей спиной! Разучиваешь с этим придурком свои этюды, да?! — Яхико, — та ошарашено похлопала глазами, повернулась на белокурого парня на сцене, что доигрывал последние мотивы, — Я клянусь это была чистой воды импровизация… Я никогда это никому не могла играть!.. Тот уже открыл рот с очередной ревностной претензией нарисовавшейся внезапно предательнице их группы, но был перебит Какузу, который лишь спокойно, но уверенно процедил. — Ему вполне хватает одного раза, чтобы полностью уловить мелодию и повторить ее до мельчайших деталей. Абсолютный слух, — чуть смягчается, допуская даже легкое подобие улыбки, — Проклятие или благословение, уточняйте у Хидана. И опять его эта краткая холодная благодарность сквозь зубы. Но парень, кажется, совершенно не волнуется из-за нее, самодовольно проходит импровизированный круг славы, а после всучивает гитару обратно девушке. Все настолько поражены точностью слуха и памяти коллеги, даже никто не возмущается по поводу факта, что он показал не свою наработку. Это на руку Хидану, он незаметно с облегчением переводит дух. После Хидана на сцену нехотя поплелись Дейдара и Обито, не глядя друг на друга. Хотя говорить об этом с точностью можно только об Тсукури, ибо у него коллеги лицо — в лучших, мать его традициях, — было скрыто маской. Куда он смотрел было неизвестно, впрочем блондин даже злорадно усмехнулся, когда его коллега не заметил возвышение и чуть не споткнулся. Будет наука ему. Подключив флешку к компу, тот быстро нашел относительно не сырую демку собственного бита, тыкнул по ней, включая. Начинали они три раза, ибо первый раз Обито просто не вступил вовремя. На второй раз, как не смешно это, тоже, но по причине уже иной, а именно из-за внезапного вопроса к Дейдаре, какого бит так херачит громко. Тот, мученически прикрыв глаза, вдохнул и выдохнул, чтобы в буквальном смысле не взорваться ненароком. Потому что припекало уже знатно со своего напарника. И все же чуть убавил звук на колонках. Третий раз был успешным, отчитали как планировалось, по завершению Какузу в третий раз сухо кинул свое заветное «спасибо». Нужного Дейдаре эффекта «взрыва» не произвели, но и хуй с этим. Блондин облегченно перевел дух, радуясь, что на этот раз его таинственный коллега не сморозит какую-нибудь хрень. Накаркал, однако. Обито, проходя мимо, не упустил свой шанс вякнуть двусмысленно о том, чтобы Дейдара-семпай стонал на своих куплетах чуть скромнее и тише. Тот, буквально слыша, как рвутся последние нитки на вожжах, коими он себя сдерживал, швыряет в того микрофон. Метит он в маску, надеясь расколоть эту непоколебимую оболочку. Обито оказывается не промах, уворачиваясь вовремя и рассыпаясь ехидным «трещанием» из-под маски. Падла. Блондин случайно раскалывает совершенно другого. Какузу, в ужасе проследив за траекторией полета микрофона, схватился за сердце. — Аппаратура на дороге не валяется, мать твою! — рявкнул он так громко, что все моментально зареклись баловаться с ней, если это может привести к незапланированным затратам. А то, что мужчину испугало именно это, пояснил Хидан на языке жестов, особенно ярко изображая, что будет с теми несчастными, что по воле случая окажутся рядом в радиусе… Километра. Какузу удивленно повернулся, заметив, как округляются глаза всех смотрящих ему за спину, но белокурый уже задумчиво смотрел в другую сторону, отрешенно насвистывая какую-то мелодию. И даже в ней, паршивец, не допустил ни одной фальшивой нотки. Заметив убийственный взгляд зеленых глаз на себе, тот, немножко растерявшись, схватился за единственный шанс на спасение, коим оказался… Сасори. Заслонившись Акасуной как живым щитом, он проблеял. — Мы еще не слышали Сасори… Тот тут же откинул голову назад — колоссальная разница в росте давала о себе знать, — и едва ли не столкнулся носами с белокурым парнем, что наоборот опустил голову на того вниз. — Полегче, детка, — выдыхает он едва ли не в чужие губы, расплываясь в ухмылке, — Без рук. Хидан отшатнулся назад, возмущенно хватая воздух ртом, но опять застрял. Над его головой вот только крутящегося колесика загрузки не хватало для полноценной картины. Он, очевидно, соображал над смыслом последней фразы, вернее смыслами, ибо звучала она так, словно в ней их было два. Сначала без зубов, а теперь без рук… Погодите-ка, он опять про от…?! — На Сасори вы посмотрите сегодня вечером, — обрывает его мысли Какузу, складывает руки на груди. — Да, я хочу, чтобы вы пришли в десять в мой родной уголок… — Акасуна спокойно оглядывает их всех, — В «Красный песок». Я на диджей-сете сегодня. Дейдара встречается взглядом с Хиданом, тот разводит руками, выгибая вопросительно бровь. «Красный песок» — местечко, мягко говоря, нестандартное. В узких кругах шутят, что 80% наркотических веществ в городе потребляется только там, но вот шутят ли? Сам Дейдара там не был никогда, вход по спискам гостей и исключения бывают лишь для особо широких кошельков. Тсукури-то не сильно горел желанием посещать этот клуб, но если Сасори действительно решил намутить им всем проходку… — Будет круто, если вы придёте, —повторяет настойчиво Сасори и, в уже всем запомнившейся манере, мягко улыбается. Да уж, определенно умеет гаденыш пользоваться своей ангельской внешностью и гипнотизировать людей. После такой улыбки редко кто сможет произнести твердое «нет», ах, пустить бы этот навык кукловодства в русло политическое… — Пф, не интересует! — Хидан внезапно отдаляется от их толпы, откидывается на диване, закидывает ногу на ногу. — Хидан, даже не начинай, — Какузу проводит пальцем по шее. Но уже так устало вздыхая, мол, ну посмотрите на него, ну что я могу сделать? Тот корчит тому рожу, но продолжает еще с большим ехидством. — Уж поверьте, меня не удивишь поочередным нажиманием разноцветных кнопочек и поворачиванием катушек! — Как грубо… — цыкнул тихо Дейдара, недовольно складывая руки на груди. Может, он еще и слабо знал красноволосого диджея, но уважение к своему мастерству и покорению сложной сферы электронной музыки тот вызывал. — Странно… — пространственно произносит красноволосый, словно принимает условия игры, — Тебе цветные кнопочки и катушечки как раз таки по уровню развития. — Эй, а вот это ты зря щас… — Довольно! — Конан как отважная укротительница встала между враждующими сторонами, изобразила примиряющий жест, — Мы все пойдём! И ты, — яростный, но чуть смущенный взгляд на Хидана, — В первую очередь… — Воу, девочка-стервочка, — белокурый усмехается, взмахивая руками, мол, сдаюсь, — А тебя-то из подвала твой парень выпустит с цепи? А я бы воспользовался, так-то… — ХИДАН! — уже хором рявкают на него Какузу, Дейдара и… Сасори. — Еще раз доебешься до нее при мне, я тебя убью… — елейно пропевает тут же он, словно и не было этого всплеска ярости. И смеется так заливисто, искусственно, буквально если бы чревовещатель смеялся бы за свою куклу, просто открывая бы ей рот. В ситуации, когда люди не должны смеяться, напрягает. У Хидана, который был весьма воинственно настроен, треснуло после этого жуткого смеха лицо. — Решено! Детвора нашла себе занятие на вечер, Сасори, — Анимиру, отходя от шока, поспешно лепечет и доверительно кладет руку на плечо парня, — В тебе я, как раз таки, не сомневаюсь. Сасори пожимает плечами, словно бы это ничего такого, но по нему видно, как ему приятно. Гадина. Все немножко обиженно фыркнули хором, а Хидан недовольно вскакивает с дивана, оплёвываясь кислотой. Разумеется, никто из них не имел прямо-таки основного заработка с музыки, да и фанбаза была настолько локальная, что организуй они себе вечер в похожем клубешнике, пришло бы человек двадцать от каждого. Так про монетизацию своего творчества не могло пока что идти и речи. То, что основным признаком успеха была для Какузу именно она, сообщил им, опять же, Хидан, кривляясь за его спиной. Однако, на этот мужчина поворачивается на того шустрее, и белокурый, не успевая сделать вид «я ни при делах», получает сочную затрещину по затылку. Все тут же не выдерживают и смеются, расслабляясь. Красноволосый диджей лишь самодовольно усмехается, прищуриваясь. — Сасори из «Красного песка» обеспечит вам незабываемый вечерочек.

***

Тоби, забегая домой, сразу же залетает на кухню, на ходу запихивая маску себе в сумку. Студенты жрать хотят всегда по умолчанию, но далеко не каждый может так лихо заруливать к своим родственничкам на чай и оставаться… На месяц. Даже комнату ему уже выделить собирались. О тех, кому повезло меньше, парень не думает, ибо уже выуживает из холодильника остатки вчерашнего ужина. Облизываясь, закрывает дверцу и чуть не роняет кастрюлю с тефтелями на пол, подпрыгивая от неожиданности. Материализовавшись буквально из ниоткуда, перед ним стоит Итачи. Деловито так опираясь на кухонный шкафчик, мол, давненько тут стоял, а не подкрадывался как последняя маньячина. Нет, ну кухня — буквально его спаун-поинт, пора бы и зарубить себе на носу быть более бдительным на этой территории. — Привет, Тоби, — улыбается тот радушно, — Утром как ошпаренный улетел. Куда подорвался-то? — А? — парень улыбается чуть виновато, — Да так, решил пройтись… — Дай сюда, не ешь холодным, — длинноволосый брюнет, впрочем, решает не углубляться в подробности, что очень на руку скрывающемуся реперу. Итачи забирает у него из рук блюдо, заботливо ставя на плиту и принимаясь в своих лучших традициях хозяйничать. «Что за святоша…» — умиляется мысленно Учиха, присаживаясь на татами, подгибая под себя ноги. Да уж, сложно представить себе существо более безгрешное, чем его старший родственничек. Вот правда в мире всегда должна быть гармония. Матушка-природа не облажалась даже здесь, восполнила пробел дьявольщины в Итачи рождением Саске. Младший порой нес разрушительную силу похлеще цунами и торнадо вместе взятых. И, по закону ружья Чухова, тут же жалобно скрипнул паркет в коридоре под «острыми» пятками. Судя по тому, с какой ритм отбивается, он крайне недоволен. Мягко сказано, пардон. Он готов сейчас кого-нибудь убить. Он идет. — Тоби! — сразу же переходит в наступление Саске, появлясь в дверном проеме, — Убеди, пожалуйста, Итачи! Парень устало стонет, закидывая голову назад. Мелкий в такие моменты буквально воспринимает его как весы, на одной чаше которых сидит Итачи, а на другой — Саске. Мол, давай, Тоби, из тебя выйдет отличная богиня правосудия, поэтому валяй, суди. «Богиня правосудия» отмечает, что путь для побега от такой ответственности — только окно. А когда разборки братьев затягиваются, оно кажется даже весьма положительным и, самое главное, желанным исходом. Вот только хуй его так просто отпустят. — Саске, дай ему хотя бы один день побыть без твоих капризов! — цокает языком старший, создавая легкую иллюзию, что после этих слов мелкий действительно отъебется. Сомнительно, очень сомнительно, все трое это понимают, Итачи в том числе. Его младший брат лишь скептически выгибает бровь, поворачивается на Тоби, словно ожидая от него каких-то активных действий. Брюнет не выдерживает. — Ну, что случилось-то? — Случился «Красный песок»… — разводит руками Итачи, — И я запрещаю идти туда ему. По крайней мере одному. — Да, блин, — сопит носом Саске, не сдаваясь, — Мне случайно в руки попалась проходка, такой шанс бывает раз в жизни просто!.. — Саске. Металл в голосе брата красноречивее всяких слов, оно и понятно. Позволяет он мелкому многое, но только в случаях, когда уверен, что от разрешения «погулять» не случится крах всего мира. В отношении симбиоза заведения с самой неоднозначной репутацией и шального (иногда даже распутного!) юноши нельзя было вообще ничего сказать точно. Было ясно, пойдет он туда один — жди беды в самых ее невообразимых формах. Тоби уже собирается сказать, что он вполне может помочь мелкому с его юношеским горем, но не успевает. На всю квартиру пиликает звонок. Черная тень стирается моментально с картины кухни, — Саске уже входит в поворот, летя по коридору. Гости редко посещают двух его «взрослых» сожителей, поэтому он ожидает увидеть кого-то из своих. Ту же бестолковую рожу Наруто, всю в солнечных веснушках, или наоборот вечно задумчивое лицо Кабуто, обрамленное круглыми очками. Последнего было бы видеть очень кстати — объяснение темы на зачет по биологии Саске успешно прогулял, а четырехглазый только и рад лишний раз почесать язык про любимый предмет. Погруженный в собственные размышления, тот щелкает дверным замком. И натыкается взглядом на могучую грудь. Медленно поднимая голову, он понимает, что это… Точно ни Узумаки и Якуши. Кто-то другой, по размерам как несколько и того, и другого. Мужчина чуть наклоняется к мальчишке, удивленно и как-то по-особенному мило улыбается. На самом деле с учетом того, какие подозрительно белоснежные клыки открылись его взору, улыбка больше тянула на какой-то загадочный оскал. Лицо неизвестного обрамлено широкими скулами, на них с каждой стороны — татуировки акульих жабр. Глаза у него обманчиво спокойные, как океан во время штиля. Но никогда не знаешь, когда этот тихий омут почернеет, выпуская из себя наружу всех скрывающихся там подводных демонов. Саске чуть было не захлебнулся, пока все это вспышкой мелькнуло в его голове. Такого никогда еще не было. Он пугливо отшатнулся, хлопая глазами. Мужчина по инерции дергается тоже, усмехается, не зная, что сказать. — Итачи-сан, — спрашивает он громко, чуть взволнованно, — Это ваш, что ли? — Смейся, смейся, Кисаме, — Итачи совершено внезапно появляется по левое плечо и треплет младешего Учиху по волосам, — Братец это мой бестолковый, Саске. Кисаме смеется чуть виновато, потирает затылок, Итачи хмыкает в доказательство, что ситуация его тоже позабавила. Он хочет что-то еще сказать, но не успевает, ибо Саске совершенно внезапно перетягивает все внимание на себя. В буквальном смысле перетягивает. Он пролезает между старшими, локтем отталкивая брата назад и дерзко выставляет растопыренную ладонь вперед. Тут же словно очухивается, застывая на месте, взгляд едва ли не с грохотом падает в пол. У Итачи — глаза как два блюдца с такого поведения, ибо у них негласный договор не лезть к его коллегам по работе, а тем более не пихать им буквально в лицо свою ручонку. Оба брата краснеют, вот уж них семейное. Правда старший из-за того, что во время этой паузы постепенно закипает, а вот младший из-за того, что этой паузе вздумалось образоваться вообще. Нарушает ее Кисаме. Он, кажется, не видит в том, что на него кидается неизвестный подросток, ничего необычного. Правая широкая ладонь накрывает сверху ручонку Саске, левая обхватывает крепко снизу, образовывается своеобразный замок. Крепкий и надежный. И очень теплый. Руки у мужчины раза в два больше, и Учиха-младший залипает на эту по-идиотски милую разницу. В горле в очередной раз пересыхает, приходится опять чуть нервно взглатывать. — Кисаме Хошигаки, — спокойно цедит мужчина, разжимая свой крепкий хват. — С… Саске, — с жаром выпаливает тот в ответ, забывая что его уже представил брат. Задирает комично на того голову, широко улыбается. Их взгляды вновь пересекаются, и в глазах цвета субмарина мелькают добрые лукавые искорки. — Кхм-кхм… — Итачи, безжалостно руша волшебство этого момента, резко кладет руки на плечи Саске, вырывая того из мира грёз, — Братец, не оставите ли нас с коллегой наедине? Саске подрывается так же внезапно, несётся вприпрыжку по коридору. Чуть не сбивает с ног вышедшего из кухни Тоби, но даже не замечает этого. Захлопывает за собой дверь со всей силы, старший его брат раздражённо трет переносицу и шипит «Саске…» — Чего это он? — не понимает искренне Тоби, но судя по реакции Итачи он сейчас не в состоянии отвечать на его вопросы. На благородном лице сейчас красуется яркая палитра дичайшего ахуя от произошедшего. Замечая удивлённый взгляд Хошикаге на себе, тот мотает головой и вновь становится тем же самым обыденным хладнокровным парнем. Накидывает поправляет манжет рубашки. — Извини его, сегодня он какой-то необычно шальной… — относится скорее к Кисаме. Дверь захлопывается. Точка. Тоби, недовольно фыркнув, ковыляет к комнате Саске. А что ему еще остается делать? Любопытно же хоть ты тресни. Мелкий не то, чтобы никогда не вызывал своим поведением вопросов, но чтобы настолько… Чаще всего он действовал на нервы, старательно выкручивал невероятные стратегии для манипуляции обоими старшими надзирателями, мог хамить и просто капризничать как дитя, но… Это что-то новенькое. Парень стучится, воровато оглядываясь. Мелкий чуть сдавленным голосом сообщает, что открыто, он, чуть затормозив, таки входит. Лицезреть развалившегося пластом мордой вниз Учиху было забавно, но все так же непонятно. — Ну, и какого хрена? Саске чуть поворачивается на того, насупившись. Черные глаза в привычной манере поблескивают природной хитростью, однако задорный огонек в них сейчас значительно приуграс. Тут дело явно не в отмене веселья в клубе, мальчишка избалован Итачи, однако в жизни бы не расстроился из-за такой ерунды. И все дуется на весь мир. Тоби наигранно вздыхает, поворачивается спиной и со вздохом садится прямо на Саске. — Ты конченный?! — еле как дотягиваясь, колотит его мальчик, вдавливаемый чужим весом. — Эх, братец… — пародирует дрожащий голос Итачи брюнет, игнорируя ругательства из-под себя. Театрально сцепляя на груди в замок, он хлопает печальными глазами «вдаль», качает головой, — Раньше были не разлей вода, а теперь… Он чуть привстает, давая мелкому облегченно вздохнуть, но тут опять же с размаху плюхается на того сверху. Тот только «мякнуть» успевает, принимаясь вновь за агрессивные попытки выбраться из этой тяжелой ловушки. — Да, скажу, скажу я! — вопит наконец-то Саске, сдаваясь. Рычит недовольно, когда задница родственника наконец съезжает с его костлявой спины, располагаясь рядом. Пользуясь моментом, он не спешит раскрывать свои тайны, а со всей силы принимается лупить того куда попало. Учиха-старший хватает того за ноги, перетягивает и закидывает себе за плечи, резко поднимается. Саске сначала визжит как резанный, а после заливисто ржет, повисая вниз головой на том. Под гоготание, Тоби раскачивает его маятником, смотря сверху вниз на раскрасневшееся от внезапного поединка лицо младшего. И если Итачи всю жизнь метался вокруг того хлопотливой нянькой, сдувая пылинки, то всю его любовь он вкладывал в лаконичную фразу. — Я щас тебя на помойку отнесу. — Ты когда-нибудь влюблялся по-настоящему? — внезапно выдает мечтательно Саске, да так спонтанно и без контекста, что Тоби чуть не роняет его башкой об пол. Было бы кстати устроить ему небольшую встряску. Эй, гребаный пришелец, куда ты подевал родное шило в пятой точке? Не нужна нам эта розовая сопля задаром, катись к чертовой матери! — Что прости…? — прокашливается тот, сбрасывая с себя на кровать. Пружины под свалившейся с небес радости несщадно скрипят, а сама «радость» задумчиво закладывает руки под голову, глядя в потолок. — Ну, знаешь… — он морщится, словно соображая, как поставить слова в логическую цепочку, — Не как просто тупо «нравится», а прямо… Ну… — Саске, — дипламотично начинает Тоби, присаживаясь рядом, но не заканчивает «мы же родственники.» Последний курс юриспруденции и юридической грамотности, ситуация двоякая, ибо вроде с этической точки зрения их союз не будет выглядеть приемлемо, но по конституции они имеют полное право. Двоюродные же братья, как никак. Короче, с одной стороны эксперимент мог бы оказаться вполне удачным, но… Саске ему не нравился уж точно. А еще с другой стороны был Итачи. Этим все сказано. — Саске, Саске… — передразнивает его тот, отворачиваясь к стене, — Блинский, я в дерьме… Есть такое. Ну, неутешительно тебя оповещать о невзаимности, мой юный любитель недоинцеста. Джульетта, твоя родня не оценят нашего коллаба, ибо тут уж сам понимаешь — мешать кровь. Капулетти и Капулетти. — Он просто такой… Появляется и… — Саске сопит, не продолжая мысль. А? Он?! Тоби, перекрестившись и переведя дыхание, мысленно торжествует. Двоякая ситуация разрешена — причина любовных терзаний его двоюродного брата лежит не в нем. Все его спонтанные фантазии, конечно, теперь говорят о нем как о извращенце, что не весело. И все же — БИНГО! МИМО! Никогда еще не было так приятно ошибаться! Он даже в ту минуту не обращает внимание на то, что было сказано «он». Ну, то есть… А Саске, в отличие от родственника, кручинится сильнее. От него вообще не ожидалось, а даже как-то по-кошачьи урчит недовольно. Учиха не знал, что он так умеет, при нем такое буйство эмоциональных красок впервые. Неприятно, что у мальчишки не выходит, и, скорее всего, не выйдет вылить их в мирное русло, скатываясь в тупое раздражение. Напоминает его недотёпу Дея с музыкального борделя. Не его, конечно. Просто Дея с музыкального борделя. Тоби вздыхает, вытягиваясь сбоку. Тянет «бля-я-ядь…», когда со всей силы стукается затылком о железные края. Отвернутый от него мелкий не сдерживается и смеётся, представляя себе картину. «Репер-в-тайне» виновато трет ушибленное место и негодует мысленно. Надо же, Дейдара умел накосоебить тому просто всплывая в мыслях. — Знаешь что, личинка? — Тоби подскакивает на кровати, наклоняется над не заинтересовавшимся младшим, — Мы идем в этот клоповник, кончай сопли жевать. Учиха сначала мрачно продолжает пялиться в стену, потом моргает несколько раз, переводя вопросительно глаза на родственника. Постепенно к нему приходит осознание: сначала мелко-мелко крадется на цыпочках, потом идет умеренным спортивным шагом, а после с вертушки выбивает дверь ногой. Саске аж на локтях подскакивает, разгораясь. — Правда?! Но у те… — Все у меня есть, — многозначительно выдает Тоби, расплываясь в самодовольной лыбе, — До вечера успеешь прилизаться?

***

Клуб «Красный песок» — скупая формальность. Грубая ошибка новичков. Это место было далеко не просто банальным баром, перетекающим в танцпол. На деле клуб «разросся», захватывая в свои блудные тернии радиус куда больший. Практически целый переулок существовал единым организмом, зловеще пульсируя красными фонарями-гирляндами. Боевыми отметинами красовались на стенах неоновые граффити, по углам сновали туда-сюда загадочные личности, не торопящиеся рваться войти в заведение. И правильно — это стражники первых врат ада, раскрывающихся незаметно перед вечерними посетителями. Мелкие дилеры, не имеющие достаточного влияния и состояния, дабы войти внутрь, не теряют свой хват, занимая менее солидные позиции. Возможность втюхивать свой товар юным прожигателям родительского состояния в и собственной жизни в «Песке» доставалась немногим, так что «недостойные претенденты» ютились тут. И их даже это в некоторой степени устраивало — ведь был оборот с неудачников, которые оставляли безрезультатные попытки попасть в «КП». Учихи по счастливому — или нет, — стечению обстоятельств, сегодня такими не являлись, ибо входили в список гостей. Буквально список, если присмотреться, раскрашенный в фиолетовый грим широкий парень у дверей, держал именно его в руках. На нем был уматный черный комбез с рожками на капюшоне. Обито сначала не понял в чем смысл боевого раскраса в сочетании со странным прикидом, а потом допер. Если что-то закипит внутри, прибегут легавые разбираться, кто ответственный за пропуска. Его опознать будет труднее, так как он и моську умыть успеет, и расстегнуть черный комбинезон, и смотаться под шумок. А чувак хорош. Умеет стиль делать на спасении собственной шкуры. Впрочем, завидовать, наверное, особо нечему. Тяжела ноша каждого, кого утянет в эти сыпучие пески. Каламбур забавный, а сама ситуация не очень. Таковы уж законы этого места. Саске покосился на Тоби, порываясь в очередной раз спросить не наебывает ли тот, и точно ли у него есть проходка на сегодня. Старший подмигивает ему в качестве немого «не парься, волнушка» и несильно толкает между лопаток. — Шуруй. — А ты? — голос почти испуганный. — Да с тобой я, личинка, с тобой. Мне нужно товарищей дождаться, ты иди. Найду тебя там. Учиха коротко кивает, еще с секунду топчется около «няньки» и направляется к широко зевающему парню на входе. Тот тут же оперативно захлопывает харю, корча деловое лицо. Шустро пробежавшись по спискам, он таки находит нужные данные и миролюбиво отступает в сторону. Добро. Надо потом спросить у Саске, какими судьбами и оккультными путями он выбил себе заветную строчку в гостевом листе. Тоби наблюдает за тем, как исчезает спина родственничка в проходе, бегло оглядывается. По углам под красными фонарями возится пара-тройка «безбилетников», распивая алкоголь, притащенный с собой. Местами похохатывают, увлеченные диалогом. Ну, а что. «Песок» дарит людям атмосферу общности даже вне своих дверей. Самое главное для парня, что они совсем не катят на свидетелей, а почему тут торчат и ради какой выгоды — глубоко поебать. Убедившись, что никого из музыкального сброда на горизонте еще не нарисовалось, репер лезет в карман, где лежит его строгая темная балаклава с «открытой крышей», позволяющей отпускать густую шевелюру наружу. Следом за ней идёт уже известная маска, припрятанная за пазухой в джинсах. Ну вот. Теперь полноценная анонимность обеспечена. Черные скинни, черная облегающая водолазка, черная балаклава сковывающая самую важную деталь в полицейских боевиках для опознания — уши. И, разумеется, его визитная карточка и талисман в виде маски. Сейчас он издалека похож на жуткое высокое создание, а ему даже в кайф. — Это ты, Обито? Обито! — раздается женский голос, а замечтавшийся Тоби сперва не понимает, что это ему. К сценическому псевдониму как к постоянному обращению от кого-то кроме Мадары, он еще не привык, поэтому спохватывается лишь на третий раз, — Обито, черт возьми! Он поворачивается единственным отверстием в маске у сторону звука; всматривается в далекую троицу и узнает в них своих коллег: Конан, что кричала ему, Хидана, недовольно скрестившего руки на груди и… — Клоун в маске клоуна, — приветствует его лаского Дейдара, когда тот подходит к ним. И, на всякий случай, туже затягивает капюшон. Обольщаться Учихе не стоит — это уже неосознанный жест типа привычки. Ему похуй. — Как самочувствие, Дейдара-семпай? Горлышко отошло после сегодняшних стонов? — издевательски мурлычет теперь уже Обито, пропуская мимо ушей панчлайн. И чего он так прицепился к его флоу? Репер и сам был не в курсе, чего так тянет на издевку, ведь он в душе признавал, что его-то речитатив точно не выделяется какими-то новаторскими фишками. У Дейдары хотя бы узнаваемо. Конан переглядывается на Хидана через голову Дейдары, но тот не в духе и всеми силами это показывает. Настолько выкатывает и вылепливает свою недовольную рожу, что вообще ничего вокруг не замечает. Старается. Наверное, все еще злится, что его против воли затащили смотреть на этого индюка Сасори. Впрочем, никто не решился озвучивать важную деталь. Тащить его никто не тащил — он сам написал Тсукури, спросив во сколько ориентировочно тот будет. Или он в действительности проникся коллективной идеей детализированного знакомства с музыкой каждой стороны, либо были какие-то иные причины, о природе которых в душе не ебут ни Конан, ни Дей, ни Обито тем более. С ним белокурый вообще еще ни разу не взаимодействовал один на один, вполне возможно что это и к лучшему. Аминь. — Эй, Чучело, гляди, там твой собрат! — выдал Хидан, лишь бы разрушить неловкую паузу. Ему все за это, черт возьми, мысленно очень благодарны. Дейдара нехотя поворачивается и осматривает парня, на которого указывает белокурый. А. Черный комбез с плотно с капюшоном, покрывающим плотно голову. Ясно в чем тот увидел сходство. Он тут же неосознанно тянется к болтающимся на груди веревочкам, дергая их небрежно и затягивая с характерным звуком свой неизменный барьер ото всех. Кучка хихикает, глядя на этот жест. Наверное, Хидану любопытнее было бы посмотреть на шевелюру Тсукури, что тот так усиленно прячет за темной, буквально, завесой, чем на то, что скрывает под маской этот… Обито. Вот только у Дейдары уже руки чешутся самому ее сорвать, а это с учетом того, что он на собственной шкуре знает и понимает, как сложно порой бывает раскрываться полностью даже в отношении своей внешности. Наверняка сейчас его коллегу по цеху попросту не пустят в клуб. Мало ли кто может ломиться внутрь в таком анонимном обличии. Вот тогда-то ему и придется снимать перед ними маску. Потому что уже ни в какие ворота. Образ — одно дело, да даже дань великому и ужасному дрейну можно понять, но ведь они типа должны доверять друг другу? Встречный вопрос, Тсукури Дейдара. А почему же ты не доверяешь? Хм. А на входе в это время начинаются какие-то активные мувы. Исходя из того, как кто-то, закрытый от глаз Акацки спинами скопившейся очереди, расталкивает эту самую очередь, неизвестный прорывался извне. Как только некто вырулил из плотного скопления тел, четверка узнали в нем Сасори. Красноволосый смачно харкнул куда-то в сторону, щелкнул пальцами через плечо. Парень с фиолетовым гримом, до этого активно базаривший с напирающим на пропуск себя внутрь гостем, припустил к нему легкой трусцой, на ходу шарясь у себя по всему телу, словно проверяя все потайные карманы в поисках… Пачки сигарет, он вынимает ее из внутреннего нагрудного кармана, чуть расстегнув комбинезон. Сасори, удовлетворенно раскуривает сигарету, вставая чуть в стороне от очереди, прислонившись к раскрашенной стене. Он бы так и оставил своих коллег без внимания, если бы те разом, не сговариваясь, двинулись на него. Возможно со стороны это выглядело угрожающе — четверо неизвестных зажимают маленького человека в угол. Поэтому чел в комбезе заметно засуетился, поглядывая со стороны и думая нужно ли вмешаться. Однако когда Акасуна, затушив носком окурок, поднимает глаза на приближающихся и давит довольную лыбу, тот успокаивается и продолжает давать отпор особо настырным посетителям без проходок. — Вот и мои шлю-ю-юшки… — тянет красноволосый, идя навстречу, разведя руки широко в стороны и чутка пошатываясь, — Конан…— он сводит руки, сжимая их на предплечьях девушки, — Теперь я понимаю твоего парня, такую красоту страшно отпускать от себя! Он же не пришел? Он корчит испуганную рожу, поджимает губы и ошалело оглядывается глазами. Девушка смеется, закатывает глаза. — Они с Нагато дрыхнут дома, обожравшись пиццы. — Усыпила его бдительность, — он переходит на заговорщический шепот, прищуриваясь, —…Буквально усыпив Яхико? — Я не… — начинает оправдываться Конан, теряя улыбку с лица, но парень лишь смеется, откинув голову назад. — Я шучу, малыш, не боись… Но вот насчет тебя — ни капли. Красавица. Конан действительно хороша. Почему-то сейчас особенно. На ней все те же высокие помятые судьбой черно-белые конверсы с рваными сетчатыми колготками, юбка в клетку и широкая, — судя по всему от парня доставшаяся, — футболка. Но на месте булавок в ушах сейчас аккуратные золотые сережки, подчеркивающие ее яркий цвет глаз. Такой легкий намек на первозданную женственность придает бездушному образу панкушки чарующий шарм. Дейдара, учащийся на архитектурно-дизайнерском факультете, тут же ловит себя на мысли о том, что на ней бы неотразимо смотрелись коктейльные платья. И каблуки-и-и… Девушка смущенно хихикает, вертит головой, довольно оглядывая стоящих ее спиной парней. Хидан, сложив руки на груди, ворчливо интересуется. — Ты кого шлюхой назвал, Акасуна? Вспомнил. Точнее не забыл обратить свое внимание. — Всех кроме тебя, мышонок, — Сасори выглядывает на него из-за плеча Конан, подмигивает, щелкая характерно языком, — Ты же хранишь обет верности мне, да? — Мечтай, — бурчит парень, отворачиваясь, как будто бы слова красноволосого его смущают. Да и вообще его присутствие. — Сасори, — хитро тянет Конан, возвращая внимание парня на себя, — аА ты нас внутрь пригласить не хочешь? Акасуна словно расцветает на глазах, слыша предложение войти в его святая святых. Фанатик красноволосый. Он рьяно хватает девушку за руки, сжимая их. — Очень хочу, детка, погнали! Они следуют за ним. Он как Моисей море раздвигает людей в очереди. Те нервно возникают, но, разглядев Сасори, шустро затыкаются и повинуются, пропуская и его следователей. — А тебя, кажись, узнают… — замечает Дейдара, идущий след в след за ним. — Еще бы они меня не узнавали, я ж легенда, — без намека на скромность отвечает ему Сасори, взглянув на него через плечо. Дойдя до входа, у которого чуть ли тонет под градом угроз бойкого гостя чудной чел в комбезе, Акасуна любезно трогает его за плечо одной рукой, всовывая в карман сигареты другой. Тот выдает какую-то секретную информацию шепотом, наклонившись к самому уху. Парень, выслушав и обработав ее, кивает. — Эй, красавчик, — Сасори, не поворачиваясь на настырного гостя, не бросающего попытку влезть без билета, — Не докучай Канкуро, ладно? Приходи в следующий раз с билетом и милости просим. Парень, оглядываясь по сторонам, тыкает пальцем себя в грудь, с удивлением уточняя, что обращались к нему. — Ишь ты. Каким смирным прикидывается, — Сасори вдруг меняется в голосе, чуть ссутулившись сквозь зубы цедит, — Малыш, не действуй мне на нервы. Гуляй. Хидан ухмыляется, так как свято уверен, что парень и с места не сдвинется. Это что за мания величия? Дешевые понты какие-то с мнимой уверенностью в своей власти. И куда такие как Сасори лезут рамсить? Едва ли его изменившийся голос звучит пугающе, скорее наоборот разогревает интерес, сможет ли этот кроха вообще дотянуться до твоего лица. Да даже если и дотянется, хрупкий миниатюрный кулачок — щекотка, по сравнению с тем, что можно отхватить от реально опасных пацанов. Хидан опять ухмыляется. Например от него. Однако тут логика его не работает. Потому как парень, нервно поджав хвост, попятился назад и нырнул в толпу, испаряясь из виду. Сасори, выдохнув, вновь расправляет плечи и поворачивается на всех. Мягкая полуулыбка розовыми губами словно беззаботное «простите за беспокойство меня, ангела». Пиздец. — Остальным, кто купил билеты, приятного вечера и до встречи. Толпа ответила дружным улюлюканьем, сзади особенно эмоционально загалдели, кто-то даже присвистнул. Дейдара, спускаясь со всеми по пульсирующей неоновыми вспышками лестнице вниз, докинул к своим мыслям по поводу Сасори помимо «знают» еще и любят. Нет, не так. Обожают тут этого диджея с его обольстительными улыбками и какой-то особенной аурой. Вседозволенности, секса, — может быть и даже скорее всего с нетрадиционным уклоном, — и кислотных тусовок. Внизу, прямо перед закрытой дверью входом на танцпол, откуда валила громкая музыка, различаемая еще на улице, Сасори остановил какой-то мужчина. Нестандартно так остановил. Вырулив из-за угла уборной, поймал за запястье, развернув на себя и обвил за талию. Сасори, встал на носочки и, пробормотав что-то тому на ухо, отдалился, поворачиваясь на своих гостей. — Резвитесь пока… — кокетливо протянул он, подмигивая, — Приятным бонусом угощаю вас сегодня. В баре можете записывать все на мой счет, я предупредил девчонок. Он скользнул взглядом по диагонали, вскользь стопанувшись на заметно удивленном Хиданом. Возможно, его реакция обусловлена просто рядом чередующихся событий, связанных с Сасори. Но последний старается не думать о белокуром. Лишь печально улыбается ему напоследок, одними глазами кивая. — А тебе, моя радость, — он уже втягивается крашенным куда-то в сторону мужских уборных, но все ещё движется вполоборота. И все еще глядя на Хидана, — Лично рекомендую «Белую леди». Тебе подойдёт и… «Мой любимый». Только вот этого он не успевает договорить, так как настойчиво волокущий его мужчина таки достигает с ним двери и утаскивает его за собой. Судя по повторному ее удару, у них там либо потасовка, либо намечается перепихон. Судя по тому, что больше звуков оставленные коллеги Сасори больше не слышат, все же второй вариант ближе. Что за драка без воплей и крови? Тем более с таким нежным началом… Хидан заканчивает в голове эту мысль и, почему-то, ловит себя на внутреннем раздражении. Природу этой эмоции он толком разобрать не может.