I need a doctor

      У него холодные руки. Непривычно настолько, что мужчина, стоящий на коленях, не смеет верить в происходящее — кажется теперь навязанным путешествием через калейдоскоп очередного жизненного безумия. И запахи здесь не такие, как прежде, и песок в сапоги забивается так, что Арчер почти клянётся разуться прямо средь пустыни и вытряхнуть надоедливую прилипчивую субстанцию из покрытой слоем пыли обуви.       Чужие ладони в его собственных ощущаются почти невесомой тяжестью, чуть позже — свинцовой пулей под кожу, но когда полковник пытается подняться наконец на ноги, ледяные пальцы цепко хватаются за измятый тёмно-синий рукав кителя:       — Теперь ты от меня никуда не денешься, — не то шипит, не то мурлычет изгвазданный тёмной липкой гадостью, похожей на подсыхающую кровь, рот: не хватает пары резцов, язык размолот в мерзкого вида кашицу, так что, если честно, не сразу становится ясно, каким именно образом пострадавший издаёт более-менее внятные звуки, умудряясь складывать в понятные полковнику слова, — Я тебя никогда не оставлю.       «Нет» — Арчер хочет рассмеяться нервно, мотает головой, принимая всё за плохую и явно затянувшуюся шутку, однако стоит только его мыслям обрести плоть в вербальном проявлении, отросшие, с забившейся грязью ногти ловко хватают за воротник в слепом намерении вырвать из мужчины душу, не иначе, забраться в самое нутро жадно, выворотить наружу бешено стучащее об рёбра сердце.       «Нет» — Арчер успевает подумать, прежде чем плохо гнущиеся пальцы вторгаются в его разодранное горло.       Фрэнк Арчер резко открывает глаза, больно стукнувшись локтем о жесткую полированную поверхность рабочего стола и понимает, что каким-то неведомым ему образом умудрился задремать прямо на дежурстве. Стоит только в голову мужчины прийти мысли окликнуть недовольно Ческу, снующую неуклюже меж книжными стеллажами просторного кабинета, к большому своему облегчению он понимает, что его новое место работы не имеет ничего общего с центральным штабом. Нет ни книжных стеллажей, ни Чески, ни других разодетых в причудливого кроя мундиры вояк — только аскетичного вида дубовый стол да стойкий запах автоклава вперемешку с фенолами. В целом, Арчер выдыхает с облегчением, спросонья разминая отёкшую шею и оглядываясь по сторонам в поисках изрядно помятой сигаретной пачки.       С тех пор, как он переводится в военный госпиталь восточного округа после самой позорной за всю историю Аместриса Лиорской кампании, проходит без малого год. Зольф Кимбли всё это время был мёртв. Если говорить точнее, выражаясь научным языком — искусственная кома, так что формально Багровый алхимик всё-таки жил, дышал (пусть не без помощи навороченных новомодных штучек, перекупленных фюрером у кого-то на западе), но Арчер про себя всё равно окрестил подполковника «жмуриком»: немудрено, что назвать жизнью жизнь при необратимой смерти мозга у него не поворачивается язык.       Весь этот долгий год, тянущийся жвачкой безо всякого вкуса и запаха, Фрэнк Арчер выкидывает из головы любую мысль о возможном возвращении в Централ. Ему — по словам бывшего начальника Хакуро — чертовски повезло не вылететь из армии, не угодить на плаху за те радости, которые он доставил всей военной организации. Среди счастливчиков, сгинувших во время боевой операции в Лиоре, оказался и Кимбли, безжалостно скинутый Шрамом с приличной высоты трёхэтажного дома.       Когда полковник, сбивая в кровь ноги и захлёбываясь вязкой слюной, всё же добирается до обмякшего безвольно тела Багрового, тот как назло перестаёт подавать любые признаки жизни.       Ему просто повезло, чёрт подери, что Арчер, заимев корочку с медицинской подготовкой в прошлом (чем сама Истина не шутит, и где только не сумеют пригодиться полученные раннее навыки) избирает для себя путь наименьшего сопротивления — врачебное дело, больница на самом отшибе страны и маячащая перед глазами упрямо возможность нелегального перевоза тела в закрытую на все замки палату.       Для себя полковник Арчер — теперь уже простой хирург — выбирает сбежать от проблем в самое укромное богом забытое место. Его не волнует, в самом деле, что теперь руки его, затянутые в резиновые перчатки по самый локоть, сплошь в крови и гнойных выделениях оперируемых им пациентов — он всё ещё лелеет, под сердцем греет безумную идею хоть каким-то образом найти способ вернуть Кимбли к жизни. Где, как не в больнице, битком набитой раненными солдатами, партизанами и изредка жителями Лиора, нашедшими средства в кармане, чтобы оплатить госпитализацию, стоит искать искалеченные тела, готовые послужить незаменимым сырьём для человеческой трансмутации?       Навязчивые идеи, впрочем, так ими и остаются, а сам полковник Арчер тем временем обходит новые свои больничные владения, обводит строгим взглядом палаты, неизменно заглядывая в каждую. О том, что именно входит в обязанности госпитального работника он узнаёт от Нокса, местного патанатома, ещё в первый день работы здесь. Грузный мужчина с землистым лицом одаривает его таким тяжёлым взглядом, что невольно возникает нелепая мысль подорваться и сбежать прочь, крикнуть «я отказываюсь», поджав трусливо хвост. Нокс смотрит на него так, будто Фрэнк очередной — как тот любит пренебрежительно выражаться, и сам Арчер в конечном итоге подхватывает грубое словечко как некую заразную болячку — жмур в очереди на вскрытие. Насквозь прожигает сощуренными глазами за толстыми стёклами очков и выдыхает в лицо зловонный сигаретный дым.       — Эти — твои, — он лениво бросает рукой в сторону коридора, противоположного по направлению моргу, — Каждый день проверяешь состояние, назначаешь лечение, если необходимо хирургическое вмешательство — санитары дадут знать. В остальных случаях можешь посылать младший персонал. Уж это, полковник, ты сделать в состоянии, — с каким-то особенно саркастичным выражением изрекает анатом, и Арчеру становится совсем не по себе. Будто взаправду препарирует, о состоянии не заботится вовсе.       Он быстро убеждает себя в том, что сам, в сущности, делает так всю свою жизнь, с той лишь разницей, что прежде не доводилось держать в руках скальпель — только винтовку с оптическим прицелом и набор ручных гранат.       Полковник Фрэнк Арчер уверен, что белый халат идёт ему едва ли меньше, чем форма офицерского образца. Накинутый прямо поверх свободной чёрной майки, он парусом привычно раздувается за спиной, когда мужчина привычным ему армейским шагом измеряет коридор. В утренних обходах нет ничего сложного, думается Фрэнку, если точно знаешь где, кто и по какой причине лежит — спустя время он всё реже обращается к младшему персоналу, предпочитая ставить капельницы и менять системы сам, чем вызывает недоумевающе-одобрительный (ему так показалось) взгляд доктора Нокса.       — Какие новости, полковник? — отзывается на перекуре парнишка лет двадцати, не больше, на памяти Арчера никогда не носивший халат застёгнутым. Этим он порой напоминает Кимбли настолько, что вызывает отторжение. Тем не менее, проходит месяц и Арчер к нему почти что привыкает: юный медбрат становится продолжением руки в его не совсем законных манипуляциях с останками Зольфа Дж Кимбли.       Юноша автоматически протягивает хирургу пачку и зажигалку после. Привычка курить плотно въелась в их странных образ жизни военных медиков.       — Ничего интересного, — бурчит офицер, затягиваясь с наслаждением и напоминая сам себе сварливого патологоанатома. Паренёк понимающе хмыкает, — В третьей снова штатив для капельницы уронили, прямо беда с ней. У меня нет ни сил, ни желания объяснять пациентке, что от этого зависит её жизнь.       — Ну и дура, — совершенно по-свойски отзывается молодой собеседник, как всегда не стесняясь грубых выражений в присутствии старшего по званию, — На твоём месте я бы просто завязал ей шланг от катетера на горле, чтобы знала. Кстати о катетере, его она снова попыталась выдрать с корнем?       Арчер медленно кивает с таким серьёзным видом, что парнишку буквально раздирает хохот:       — И залила мочой весь пол. Надеюсь, соседей у неё не будет ближайшее время, тут никакая психика не выдержит.       Прошла минута, прежде чем, потушив сигарету, медбрат вдруг, вспомнив нечто важное, щёлкает пальцами прямо перед бледным вытянутым лицом в попытке привлечь внимание:       — Чуть не забыл сказать, у нас поступление. Не местный. Откуда привезли, я сам не знаю, но вид оптимизма не внушает. Думаю, уже к вечеру отправится на столик к дядюшке Ноксу.       Неожиданно суровый, Фрэнк Арчер роняет недокуренную сигарету и резко поворачивает голову. Перед глазами его только бескровные желтоватые болезненно руки и изогнутый под неестественным углом позвоночник. Весь день полковник планировал провести в изучении всевозможных материалов по медицине, сидя возле койки Багрового алхимика. Доставать невесть откуда прибывших пациентов с того света в планы мужчины не входило.       — Почему сюда? Если это кто-то настолько важный, что перетащили через границу, пусть тащат в Централ. У меня нет времени возиться с такой ерундой.       Растерявшийся, товарищ порылся в спешке по широченным карманам медицинского халата, в которых таскал чёрт знает что, включая сигареты, зажигалки и даже консервный нож, ржавый по краям. Очевидно, мальчишка точно предвидел реакции полковника, и именно поэтому не поспешил докладывать о новом пациенте так скоро. Наконец в тонких пальцах мелькает скомканная записка с наспех набросанными буквами:       — Они наверняка не хотят портить статистику центральной больницы. Пациент сложный, но, очевидно, слишком важный, чтобы просто бросить его умирать в собственном доме, — в голосе его мелькает нервозность, — Это молодой военный, Фрэнк. Как закончишь с…делами, загляни в операционную, будь добр. Конечно, наш персонал хорошо обучен, но оперировать без хирурга пока приноровиться не успел.