Когда танцует огонь

Эмити хрипит что-то в сторону и поднимает на Луз свои золотые глаза. И Луз замирает на месте, как и её сердцебиение на миг. Зрачки ведьмы наливают багровым светом, будто крадут тот у луны, что сейчас звучно вибрирует в вышине, разрываясь и посылая завораживающие волны по пурпурному небу островов. Праздник Отвергнутого Полнолуния* в самом разгаре, на главной площади, прямо в сердце Бурлящих островов, огненные ведьмы и колдуны готовы разжечь настоящие костры и пожары, лишь бы отдать дань своему прошлому и перерождению небесному. Когда внутри Блайт разверзается пламень, их силуэты очерчивают огненные столпы, устремлённые ввысь. Искры парят вокруг них, не могут коснуться плеч, потому что просто выгорают, умирая прямо в воздухе. В костры брызгают какими-то настойками и бросают красиво множество цветных порошков, и по оживлённым улицам расползается чарующий запах лафаина и рокочущей лозы*. Шум нарастает, но Луз слышит лишь тяжёлое дыхание напротив, она слышит оглушающее сердцебиение, которое медленно сходит на нет, чтобы потом мгновенно сорваться в диком пике. Эмити прикладывает одну ладонь к своему рту и ошарашенно смотрит пусто перед собой, будто осознание настигло её только сейчас. Совершенно внезапно и сбивающе с ног. Носеда тянется медленно одной рукой, хочет прикоснуться к напряжённому плечу, но горящие огнём кровавым зрачки пригвождают её к месту напрочь. Эмити выпрямляется, расправляет свои плечи и… она незаконно пользуется тем, что ощутимо выше человека в совсем неподходящий момент. Луз ощущает дикий магнетизм, когда смотрит в эти глаза, но не дают ей прийти в себя, как бледная рука тянет её на себя, и девушка утыкается лицом в ключицы и чувствует прикосновение на своих лопатках. Руки Блайт, неожиданно, холодные, от каждого касания мимолётного мурашки возникают и щекочут позвоночник. Ведьма утягивает Луз с площади под очередные огненные залпы, но жар почему-то исходит отнюдь не от огня. Под вибрирующие звуки музыки, в которой восхищённо поётся, вроде бы, о зове крови и о том, как прекрасно кровавое глубокое небо, Блайт проводит пурпурный круг под ними, вспышка, и они оказываются в пустой комнате. Они в пустующем поместье Блайтов, холодном и чуждом, но согревающем, потому что здесь живёт Эмити. Которая сейчас стоит напротив и просто… глаз не сводит с Носеды. Она не сокращает расстояние между ними, лишь сжимает рукой ткань своей чёрной кружевной рубашки в районе груди, прямо в центре, будто ей дискомфортно в этом месте. Луз выдыхает едва-едва и, почему-то встретившись с голодными глазами, облокачивается на стол, что оказался позади неё при телепортации. – Эмити? – тихо зовёт Носеда, опираясь на обе руки о столешницу немного позади себя. Ведьма никак не реагирует, но человек замечает, как оценивающе на неё секундно посмотрели. – Эмити, подойди ко мне. И ведьма подчиняется сразу же. Она быстро подходит к Луз и наклоняется к той, расставляя руки по сторонам от её бёдер, тем самым не давая пути к отступлению. Человеку приходится сесть на столешницу окончательно, потому что Блайт оказалась слишком уж близко. Смущение тронуло её лишь сильнее, когда золотые глаза прожигающе уставились на неё в молчаливом и пытливом ожидании. – Qué quieres? – Носеда понижает голос до бархатистого, поднимает свои руки и окольцовывает шею младшей Блайт, смотря открыто, без тени сомнений, но с небольшим градусом смущения и, возможно, с отголосками шипящего подобия пунша, которым угостила её ведьма. Вкус до сих пор отдавался на кончике языка игристой сладостью, пузыри лопались где-то в горле. Возможно, это придавало смелости. Эмити не отвечает, даже взгляда не отводит, лишь её зрачки из цвета бургунди стали яркой алой полосой. Совсем как во время рассвета на Островах: как алеющий горизонт в преддверии солнц. Очередная вспышка огня за окном, которая ослепляет. И которая подстёгивает их обеих. Не отойдя от яркого света, Луз чувствует прикосновение к своим губам. И натыкается на прикрытый густыми ресницами взгляд, сравнимый с раскалённым золотом. Она чувствует сквозь это медленное прикосновение длинные клыки, что упираются в её губу, чувствует, как Эмити старается подавить в себе это гнетущее её же напряжение, как ей тяжело держать это (и себя) под контролем. Луз думает, что терять нечего. Горячий язык скользит по приоткрытым холодным губам, которые тут же размыкаются шире, и они обе углубляют поцелуй. Луз слышит страшный скрежет (то были царапины, которые оставила ведьма на столешнице), но стоит ей открыть глаза, чтобы посмотреть природу этого звука, она видит перед собой лишь эти гипнотизирующие с рубиновыми осколками на поверхности золотые глаза. Они притягивают её и обезоруживают, и Луз ничего не остаётся, кроме как медленно отдать всю себя в этот жест, в этот поцелуй. Она хочет сказать, что доверяет. Что верит. Что не боится странной природы как самой младшей Блайт, так и природы всех Бурлящих островов. Рокот со стороны ведьмы заставляет внутри человека что-то натянуться, сжаться и схлопнуться. Её руки дрогнули, и Носеда захотела их убрать, но Эмити недовольно прохрипела что-то неразборчивое и прикусила нижнюю губу девушки. Выступили кровавые капли, которые она самозабвенно слизнула кончиком языка. Луз в смущении отдаляется, потому что сталкивается с такой стороной Эмити, конечно, не в первый раз, но это всё ещё в диковинку. Это было так редко, так редко Блайт позволяла себе настолько смелые и открытые жесты в сторону Луз. Гонимая страхом и ответственностью, ей многое приходилось запирать где-то в себе. Но вместо того, чтобы замыкаться как обычно, сейчас ведьма слизывает человеческую кровь со своих губ и немного надавливает своим телом на Луз, чтобы дотянуться до её уха. – Я не могу больше себя сдерживать. Электрический ток пробегается по спине Носеды, она вздрагивает, когда чувствует лёгкий укус на шее, как руки холодные, с идеальным чёрным маникюром, оказываются на её талии и тянут жёлтую толстовку вверх, чтобы приподнять тёмную фиолетовую футболку и в исступлении подушечками пальцев коснуться горячей кожи. Луз в порыве сводит ноги вместе, но даже это ей не удаётся: между ними оказывается талия Блайт. Девушка выдыхает что-то в сторону, запрокидывает голову назад, давая полную свободу действий, руками стискивает чёрную ткань на напряжённых плечах. Блайт же довольно хрипит снова, целуя влажно в доступный участок ключиц, прикусывает пульсирующую жилку, пытается рукой оттянуть ворот толстовки, но уж очень быстро это раздражает её, поэтому она хмурится и отстраняется, бросая гневные взгляды то на Луз, то на её толстовку. – Сними. – голос ведьмы похож на рокочущее рычание, низкий, утробный, он заставляет повиноваться. Или это всё эти глаза с ярко-пылающими зрачками. Луз потом подумает об этом, а сейчас же слепо тянется мелко подрагивающими руками к полам одежды и стягивает с себя жёлтую ткань через голову. Эмити жадно смотрит и ждёт, пока Луз отпустит ненужный элемент одежды куда-то на пол, в сторону от стола, и только после снова примыкает к ней в жадности и неутолимом голоде, под шквалом которых человек начинается просто плавиться в непонимании и порыве, отдавая всю себя навстречу этим рукам и губам. Золотые глаза заглядывают гораздо глубже души, Блайт источает непоколебимое спокойствие и твёрдость, но касается мягко, почти щекочуще забирается под лёгкую ткань уже футболки. Трогает напряжённый торс, очерчивает выпирающие рёбра – Носеда хрипло всхлипывает, вцепляется в ворот чёрной рубашки – и скользящими движениями переходит на спину, не прекращая целовать. Прикусывает нижнюю губу, гортанно посмеивается, когда Луз давит стон, облизывает место укуса и более мелкими рваными поцелуями опускается ниже, на шею. Касается языком, прикусывает несильно кожу, снова целует. Затем вонзает клыки куда-то в район изгиба шеи и плеча. Луз ловит ресницами скачущие звёзды. Её руки по шее поднимаются к волосам цвета перечной мяты, сжимают сильно – резинка, держащая хвост, лопается – путают пряди. Каскад коротко стриженных волос осыпается на плечи узкие, падает на лицо и прикрывает глаза. Эмити рукой одной зачёсывает их назад (Луз не дышит), после чего смотрит на человека исподлобья и едва улыбается. Чертовски соблазнительно. Чертовски сексуально. И непозволительно незаконно по её губам размазана горячая багровая кровь, которую она подхватывает кончиком языка. Носеда чувствует, как лицо её пылает, а внутри всё напрягается и шумит океаном чёрным, бездонным. Миг забвения нарушается тихим шелестом. Луз запоздало чувствует, как ослабло давление на её груди, как атласная и приятная ткань соскальзывает по её коже вниз, подвластная бледным рукам. Эмити довольно смотрит открыто и прямо в лицо девушки, не разрывая зрительного контакта опускается ниже, задирает футболку чертовски медленно. Луз закрывает часть лица рукой, второй облокачивается снова на столешницу, откидываясь корпусом немного назад, отводит взгляд в сторону и старается не смотреть. Холодные прикосновения медленно очерчивают её острые лопатки, немного царапают от позвоночника в обе стороны – Луз хрипло отзывается – обводят клетку рёбер. Солнечное сплетение – Луз не выдерживает и смотрит на Эмити, – поцелуй в ключицы, и запах лафаина закрадывается глубоко внутрь, шипит и пузырится. Бледные руки касаются тёмной ткани и приподнимают пытливо, Носеда не препятствует, но подаётся тут же навстречу, стоит ладоням лечь на её грудь и мягко сжать. Ведьма молчаливо поглядывает на неё, мягко массирует и едва сжимает, иногда прерывается на мягкие поцелуи, не спешит никуда, растягивает минуты на десятки, изучая чужое тело. Человек ртом ловит воздух и насытить себя кислородом не может, потому что пальцы Эмити сжимают соски слишком сильно, немного прокручивают и снова мягко поглаживают подушечкой пальца. Прикусив покрасневшую уже от обильного внимания кожу ключиц, Блайт опускается ниже, языком проводит, оставляя дорожку влажную, и касается самым кончиком, надавливает едва зубами, выдыхая довольно, когда слышит тихое постанывание сверху. Прикусывает снова, не выпуская, тянет немного на себя и отпускает. Носеда снова хрипло то ли всхлипывает, то ли стонет, пальцы её сильно сжимают пряди волос мятных. Эмити думает, что хочет больше. Одной рукой продолжает ласкать грудь, второй скользит ниже по неясной траектории. Сначала на спину, затем касается выпирающих немного позвонков, возвращается к рёбрам и одним указательным пальцем ведёт точно по середине живота вниз, к паху. – Эмити, – на выдохе, пониженным голосом. Он бархатом касается слуха и подзывает, манит. Блайт не может устоять и поднимается тут же выше, становясь лицом к лицу с Носедой, что просто… притягательна сейчас (всегда). Её растрёпанные тёмные волосы закрывают лоб и часть потемневших глаз, её губы приоткрыты, и из них вырывается пламенеющее дыхание, которое буквально обжигает бледные щёки и шею ведьмы. Эмити не может не смотреть, она просто не может сфокусироваться ни на чём более сейчас, кроме как на этом лице, на этом дыхании, этих руках, что приятно оттягивают её волосы и иногда почёсывают кожу головы. Она не может оторваться от этого идеального тела, разгорячённого громким праздником и происходящим. Холод поместья отступил, позволяя жару, пропитанному настойками из лафаина и гнетущего ландыша, заполнить каждый сокровенный угол. – Поцелуй меня. Пожалуйста. Por favor, bésame. Отчаянно, тяжело и моляще. Мёд, приправленный лимонной цедрой и корицей, осел на губах, и Эмити жадно пробует его, целуя рьяно, с новыми силами, с новыми нотками. Она жаждет. Она жаждет не только крови, она жаждет всю Луз. А та и не против совершенно. Эмити руками касается коленей, что сильно стискивают её талию (дышать тяжело), проводит пальцами вдоль, ощущая лёгкие покусывания на своих губах. Джинсовая ткань штанов приятно щекотала подушечки пальцев, но Блайт хотела не это ощущать. Она смотрит в тёмные карие глаза, которые обычно светлые и яркие, а сейчас в них буря грозовая будто. И редкие вспышки от молний. За окном нарастают возгласы и какие-то напевы, слышатся глухие басистые удары, похожие на звук от большого барабана. И очередная огненная феерия озаряет собой все Бурлящие острова. На подоконник оседают многочисленные искры и части искрящегося пепла, и под очередные огненные залпы Эмити шепчет в самые губы, снова окунаясь в грозовые разводы в глазах напротив: – Могу я продолжить? – она целует невесомо и секундно, после чего отстраняется и ждёт ответа. Луз в смущении и не знает, как ей нормально ответить. Вернее, она знает, но она не может. Блайт перед ней, она так близко… В смысле, та самая Блайт, понимаете? Лучшая в своём факультете и ковене, лучшая, наверное, на всех Бурлящих островах. Идеальная. Мисс идеальность. С волосами, что падают на её лицо, а она их терпеливо зачёсывает назад одним простым и отточенным движением, с горящим золотым омутом и алеющими зрачками-щёлками, с прохладной бледной кожей, с чувственными поцелуями и кроткими прикосновениями. Луз обнимает Эмити за шею и притягивает к себе, ногами окольцовывает её талию и сжимает, чувствуя, как чужие ладони ложатся на её колени. – Да. Por favor, no te detengas. – Их губы снова соприкасаются в мимолётном поцелуе, который ведьма тут же делает чувственнее и глубже гораздо. Носеда с упоением отвечает на него, привлекая Блайт лишь ближе, стараясь сократить расстояние между ними совершенно. – С радостью, mi amor. И Носеда чувствует, как чужие пальцы расстёгивают пуговицу на её джинсах. Эмити смотрит вниз, на то, что делает, затем поднимает взгляд наверх и ждёт. Луз понимает и приподнимается на месте, руками хочет потянуться к ширинке и стянуть с себя почти последний элемент одежды, но её опережают. Блайт цепляется за шлёвки (благо, Луз не нравятся ремни) и тянет за них, стаскивая и просто оставляя на полу. Ногой отводит в сторону, после чего хочет вернуться к Носеде, однако. – Ты так прекрасна. – Почти неслышно, совсем на выдохе. Совершенно безапелляционно и вкрадчиво. Луз вспыхивает в очередной раз, слабо кивает на комплимент, нервно мнётся и хочет руками прикрыться, но послушно сидит на месте и позволяет золотистым глазам блуждать по своему телу. Потому что подобное внимание приятно; потому что подобное внимание исходит ни от кого другого, а от Эмити. Человек улыбается слабо одними уголками губ, смущённо и крайне неуверенно, а ведьма продолжает изучать её. Из-за постоянных передряг на Луз осталось много мелких шрамов-сеток, особенно на коленях и на голени. А ещё на локтях и немного на ладонях. Ещё странные шрамы на запястьях, которые Эмити обязательно поцелует сразу же, как закончит любоваться. От тела веет жаром южным, и Блайт вспоминает, как впервые оказалась там, где родилась Носеда. Солнечная Испания встретила её тогда богатым купажом виноградных вин и свежими апельсинами, сок из которых безумно пришёлся по душе юной ведьме. Они гуляли в фиесту по безлюдным улочкам, плавились, как фруктовый лёд на этом тёмном асфальте, а потом, довольные, бегали под струями дождевателя, потому что это невероятно охлаждало. Промокнувшие тогда до нижнего белья, довольные и посмеивающиеся на пути в ванную в доме Луз, они говорили о жаре, о солнце и о корице. Блайт улыбается, глядя на напряжённый живот с едва виднеющимися мышцами, на клетку рёбер, что сейчас вздымается безумно заметно, на красные отметины на груди и ключицах. И она чувствует самодовольство, замечая более грубый укус на шее. И ей хочется ещё. Она, всё же, снова оказывается близко, когда слышит тихое «иди ко мне», берёт чужие запястья и мягко целует в немногочисленные узкие шрамы, целует каждый и, поцеловав напоследок в ладонь, целует, наконец, в губы. Затем в шею, проходится языком по месту укуса, чувствует запах крови, но держится, руками тем временем касается постепенно бёдер, ведет ладонями вдоль и призывает Луз прекратить обхватывать её талию коленями. Носеда с усилием опускает ноги, Эмити руками подхватывает её и усаживает дальше на стол, так, что девушка почти чувствует спиной стену комнаты. Руки разводят её ноги в стороны, и внутри всё замирает. Младшая Блайт в предвкушении специально медленно опускает ниже руку, поглаживает внутреннюю сторону одного бедра. Луз приятно-щекотно, она смущена и ей немного холодно, но хочется продолжить. Она ждёт и смотрит за каждым движением бледных рук. Блайт проводит двумя пальцами по коже и касается через ткань. Проводит по губам, немного надавливает чуть выше, чувствуя, как горячо подушечкам её пальцев. Почему-то не может удержать улыбки уголками губ, когда слышит довольный выдох немного выше. У Луз колени подрагивают, и это странным образом опьяняет. Это манит. Она трогает ещё, водит вверх-вниз, гладит какое-то время, пока не решает, что хочет сделать безумную вещь. В конце концов, клыки ей даны не просто так. Внутри Носеды что-то ухает, когда та видит, как Эмити встаёт на колени перед ней. Прямо между её ног. Кажется, жар с её щёк распространился на шею и часть позвоночника. Она буквально горит. Их ослепляет очередной огненный торнадо за окном. В это мгновение замерло всё. Перед глазами круги расплываются-мельтешат, человек неосознанно перестала дышать, потому что Эмити цепляет резинку нижнего белья сбоку зубами и тянет. Луз не отдаёт уже с этой секунды себе отчёта, поэтому Блайт приходится руками приподнять девушку, чтобы стянуть до середины бёдер последнюю деталь одежды. Этот жест смущает и её саму, её острые уши опустились и немного развелись в стороны, но она упрямо заканчивает то, что хотела, при этом постоянно смотря наверх, в лицо Луз. Та потеряла дар речи и поэтому просто слепо смотрела в ответ. Стоит Эмити упереться ладонями в бёдра Луз, как чужие руки оказываются в очередной раз в мятных волосах, человек нервно перебирает их и тихонько оттягивает. Стоит Эмити коснуться языком, как Луз крупно вздрагивает: смущение побороло её, и она просто… просто… Она не знает. Она ничего не знает. Она просто чувствует, хочет забыться в ощущениях, которые ей даёт ведьма. Прохладный влажный язык слишком контрастирует с температурой, и это напрягает лишь сильнее, делает ощущения от тактильного контакта лишь ярче. Эмити пристраивается удобнее, помогает пальцами, и быстро входит в ритм. Движения языка размеренные, не молниеносные, и первое время было просто приятно, потому что ниже паха будто всё горело и наполнялось истомой. Но когда ласки стали ощутимее, когда Эмити надавливала то и дело в самый чувствительный центр, то и Носеда оценила такой способ тактильности. Когда столешница под ними стала немного липкой и чрезмерно влажной, ведьма отстраняется, тыльной стороной ладони вытирает слюну, смешанную со смазкой, и облизывает свои губы. Луз выдыхает немного разочарованно, потому что, кажется, и она, и Эмити вошли в общий ритм. Блайт же делает паузу совсем не долгой, подносит руку с отставленными средним и безымянным пальцами и проходится по ним языком. Луз из-за этого стонет громче, чем нужно. Эмити азартно поглядывает на неё своим фирменным блайтовским взглядом, после чего снова опускается вплотную, и медленно массирует вход в лоно. Когда она начинает вводить пальцы, то снова начинает вылизывать, кончиком языка стараясь как можно чаще надавливать на клитор. Луз постанывает хрипло и иногда срывается на испанский, потому что пальцы Эмити вошли полностью, и ведьма нашла комфортный для них обеих ритм. Толчки становятся ощутимее, когда Луз сжимает в кулаке малахитовые волосы чересчур сильно. Эмити почти рычит на это, толкается сильнее и губами прикусывает-сминает. Человека захлестнуло удовольствие, она сама уже подаётся навстречу или руками тянет Эмити за волосы на себя, чтобы сократить расстояние. Блайт в такие минуты хочет прерваться на самодовольный комментарий, но испанское «aún» вечно сбивает её с мысли, она будто спотыкается прямо на месте и даже на долю секунды её ласки затормаживаются, но ведьма быстро приходит в себя и возвращается к прежнему ритму. Через какое-то время Носеда просит её ускориться, и Эмити в этот раз не отказывает себе в том, чтобы уточнить «так?», и вытаскивает-вставляет пальцы во всю длину мгновенно. Луз выгибается навстречу и хрипит надломлено «да», нечаянно рвёт пару пуговиц на чёрной рубашке, но они обе не придают этому значение. Вместо этого Блайт прокручивает немного пальцы внутри, пытается их немного рассоединить, но узкие и мягкие стенки не дают ей этого сделать. Зато стоны сверху подтверждают её догадки о том, что это должно быть приятно. В следующий раз она решает немного согнуть пальцы, и, когда делает это, то замечает, что Носеда как-то уж больно слишком сильно подаётся ей навстречу, после чего закрывает глаза и крупно вздрагивает, стискивая зубы чуть ли не до скрежета. Когда Эмити не прекращает, то слышит слабое и безумно, безумно хриплое: – Остановись, – Блайт испуганно вскакивает и пытается на лице девушки выявить выражение боли или дискомфорта, но, облизнув пересохшие губы и обняв ведьму за шею, Луз пытается пояснить. – Всё. Я всё. Эмити осознаёт с запозданием, странный хмель всё ещё царит в её голове, но поцелуй в щёку, во вторую, в лоб и, наконец, в губы, всё-таки помогает ей прийти в себя. Она выдыхает довольно, без слов подхватывает Луз, и они быстро оказываются на её кровати. – Эмити? С этого вообще-то нужно было начать, а не закончить, – всё ещё с хрипотцой посмеивается Луз, когда ведьма нависает над ней и заглядывает в глаза. А после решает лечь рядом и заключить в объятья. – У тебя остались силы шутить? – Блайт прищуривается. – Может, есть силы и продолжить? Она снова зачёсывает пальцами своими волосы назад и смотрит на Носеду сверху вниз. В её зрачках разливается бурлящее вино, обрамлённое горящим золотом. И Носеда нервно посмеивается, сглатывая и отводя взгляд в сторону. Ох, боже, она не сможет продолжить, потому что, кажется, словила слишком много инфарктов за сегодняшнюю ночь.