Люминесценция

Красный (RGB: #ff2400) - самая высокая дуга радуги, самая длинная длина волны цвета. Считается первым цветом, который видит ребенок. Нас непреодолимо тянет к красному; это физиологическая тяга, над которой мы не властны. Шествуя в авангарде нашего поля зрения, это оттенок, который невозможно игнорировать. Красный передает ощущение возбуждения, динамизма и тепла. Цвет жизни и цвет опасности, цвет возбуждения и неконтролируемой страсти. NB! - Вторая часть главы рекомендуется к прочтению под Walkürenritt Вагнера Кайло Рен неспешно, расслабленно брел в полумраке кулисы в сторону сцены, чтобы посмотреть, исправил ли Викрул тот едва заметный наклон одной из голов*, который он увидел во время концерта вчера. На самом деле, ему было плевать на тот неправильный угол - зрители не заметили, и ладно. Он давно не был тем перфекционистом, которым пытался казаться, когда нагибал технических директоров или тур-менеджеров за отсутствие чего-то необходимого. У него уже года три отсутствовали предохранители, и он был одним из немногих, кто даже позволял себе под кайфом отработать концерт или резко вдруг поменять всё, ни с кем не согласовывая. Просто потому, что никто ему ничего не скажет. Просто чтобы увидеть, как испуган тот или иной менеджер. Но, выспавшись, Кайло ощутил неимоверную скуку, а покуда город был залит дождем, решил прийти на площадку. Вне согласованного графика. Просто так. Даже не потому, что планировал работать, хотя можно сделать лишний заход на lighting memory**. На сцене царила та особая тишина, присущая площадке, находящейся в блаженной паузе между монтажом, который уже закончился, и саундчеком, который пока не начался. Легкая дымка висела в воздухе, который пронизывали уже подвешенные и лениво горящие в штатном режиме световые приборы. Кайло обожал слышать их едва уловимое жужжание, и эта вибрация всегда у него аж отдавала в пальцы. Будто они становились единым целым. Он слышал даже те приборы, которые были бесшумные. По периметру лениво расхаживали несколько техников, которые проверяли и настраивали звук после вчерашнего концерта. От них прямо исходила та особая лень, которая бывала в момент, когда в одном городе было два концерта. Никто никуда не спешил, все было в порядке и требовало лишь корректировки. Все экономили силы для ночного демонтажа, а команда, которой уже утром нужно было вылетать в другой город, и вовсе ничего не делала, сбросив свои обязанности на местных техников. Кайло отлично видел, что его рыцари - и Кардо, и Викрул, и Траджен - раскинулись на креслах в зале и о чем-то болтали. Видимо, перебрав этой ночью, считали выше своего достоинства заниматься работой. Ну и черт с ними. Ему тоже было не особо интересно. Вчера же все, вроде, работало. Не будет работать, пускай отдувается ублюдок Хакс. Или техдиректор. Или та картавая девчонка, мозг которой он славно ебал всю ночь. Просто потому, что поленился найти кого-то, чтобы поиметь буквально. Но такой вид секса тоже был неплох, потому что детка, связанная по рукам и ногам правилами контракта, играла с ним в его любимую игру. В контроль и подчинение. Он набрал её трижды за ночь - раскритиковать схему, разнести в пух и прах качество крэка и потребовать в Лондон дополнительные световые приборы, а она ничего не могла сделать. Отвечала хрипловатым от усталости или сна голосом, и он, ощущая её усталость, неимоверно наслаждался, выпуская еще и ядовитый дымок в окно. Даже дурацкая картавость не бесила, скорее, наоборот, слегка царапала нервы, как острые ногти, которые не впивались, но скользили по шее. Справедливости ради, этой ночью доставал он не только Рей. Полный неожиданного желания работать, посещавшего его все реже, поймавший кайф Кайло не раз будил спящего Хакса с требованиями, которые вроде и не горели в третьем часу ночи, но мужчина просто не хотел их забыть до утра. Кайло остановился, балансируя на той тонкой кромке между кулисой и сценой, где глубокая тень позволяла ему обрести невидимость. Склонив голову, с удивлением посмотрел на девушку, которая сидела посреди сцены на коленях. Склонив голову, она с помощью строительного степлера драпировала подиум чёрной тканью. Сначала Кайло отстраненно подумал - да, наконец-то ж до кого-то дошло, что та, серая, слишком отражала свет, вместо того, чтобы поглощать. Затем удивился. Тур-менеджеров вообще редко можно было встретить за пределами коридора гримерок или зоны кейтеринга. Обычно они снимали короны и снисходили на сцену, когда появлялись музыканты или артист. В другое время монтаж был царством технического директора. Так какого она занималась работой, которую должен сделать вон тот парень в замызганных джинсах, с которым девчонка, видимо, болтала, не отрываясь от своего занятия? Совсем мало работы? Внезапно Кайло злорадно улыбнулся, когда девчонка выпрямилась и, устало вздохнув, потянулась к белой банке с кокосовым Red Bull. Вдруг сообразил, что это он, поработав, улегся спать, а детка-то, наверное, как и положено, с шести утра здесь крутилась, вот и заряжалась тауриновой бомбой, взорвав которую, видимо, надеялась дожить до ночи. Дурочка, надевающая себе петлю на шею. Ему вдруг понравилось, что у неё, такой почти прилежной с виду, немало дурных зависимостей. Интересно, как ещё она расслабляется или взбодряется, загнав себя на грань усталости? Допив энергетик, она снова склонилась над подиумом, продолжая издавать тихое клацанье степлером. Кайло вздрогнул - такой звук раздражал. Он бы вообще с радостью существовал в мире без звуков, только залитым светом. Тем самым, ярким. Который рождался из тьмы. - Какой не дурной вид сзади, знаешь, так ведь намного лучше, - насмешливо протянул Кайло, выходя на сцену и полукругом обходя Рей. Лениво сделал шаг, и вот он уже шел по тому подиуму, который она драпировала, оставляя следы на чёрной ткани. - Давай-ка мы всех распустим, и ты, как хорошая девочка, замрешь на коленках, а я рассмотрю тебя получше. Рей, задолбанная после бессонной ночи, с гудящей от недосыпа головой и дрожащими после трех банок Red Bull'a руками, слегка запрокинула голову и уперлась взглядом в баскетбольные кроссовки. Услышав смешки техников за спиной, девушка ощутила жар на лице, который бывал при приеме никотиновой кислоты. Только сейчас она отнюдь не выпила таблетку для профилактики атеросклероза. Она вспыхнула от злости и ощущения неловкости. Эти мерзкие слова будто стащили с неё одежду и оставили её обнаженной. Уязвимой у всех на виду. Девушка отложила степлер и запрокинула голову выше. Хотела резко ответить, что, если он ещё раз выдаст нечто подобное, она пристеплерит его поганый язык к верхней губе, но неожиданно слова - всякие - утратили злость и горечью осели во рту. Сейчас, когда Кайло был без капюшона, рамповый свет*** безжалостно высвечивал его бледное, перечеркнутое глубоким шрамом лицо, и она не смогла, просто не смогла бросить камень в него. Будто уже собиралась и оцепенела. Такие травмы не брались из ниоткуда. Наверное, он уже испил чашу своей боли, раз настолько обозлен, что готов сорваться даже на человека, который его ничем не обидел. Рей не была хорошей девочкой, отнюдь. Порой она матом ругалась так, что все вокруг заслушивались и диву давались, но сейчас плодить грубость в ответ на грубость не стала. Она еще не достигла того пика цинизма, когда бы ударила человека слабее себя, а этот мужчина в два метра ростом и взглядом отбитого мерзавца был именно слабее. - И снова ты не в настроении? Ну что не так, а? Кола недостаточно холодная? Так ты не нервничай, сейчас принесут нужной температуры. Она ответила почти мягко, одарив его теплой улыбкой. Он задел, но Рей улыбалась, хоть внутри что-то сжалось. Потому что, сидя на коленях, была выше того, кто стоял на подиуме и возвышался над ней, отбрасывая мрачную тень на ее же лицо. - Ты заказала нужный для Лондона свет? - буркнул мужчина, складывая руки в карманы. Рей, взявшая в руки степлер, посмотрела на кроссовки, которые ей мешали. А может, просто молча прибить его к этой ткани? - Да. - легко солгала Рей, у которой не было еще времени заняться капризами темного гения. Лондон был её городом, а значит, все успеется. - А теперь отойди немного, будь добр. Кайло сощурился. Он знал, что она солгала. Это было очевидно, но неожиданно кивнул, будто поверил. Что-то в её поведении сбило с толку. Спокойствие и приветливость вместо вспышки ярости заставили его ощутить себя почти виноватым за резкость, которую она заслужила лишь потому, что была тур-менеджером.То есть, принадлежала к команде тех, кого он люто ненавидел. Настолько, что не мог сдержаться. Будто срываясь на одном тур-менеджере, он мог хоть как-то успокоить боль, которую ощущал почти все время вот уже лет семь, за прошлое, которое нельзя было исправить. Где не было его вины, но где за все заплатил он. Где семь тонн упавшего света похоронили всё. До той трагедии Кайло, носивший другое имя и всегда бывший человеком, даже не знал, что свет может принести столько адской боли и что способен разрушить, сломать карьеру, репутацию, лишить свободы и изуродовать тело и душу. Хотя нет, свет-то, как раз, его душу не уродовал. Она сражалась до последнего, цепляясь за каждого близкого человека и стучась во все закрытые сердца. Его душа сдалась последней. Душа, которая, в принципе, хотела жить. Она и жила. Едва дыша, но жила. Обугленная, окрашенная в черное, слепая к любви и красоте. Какая ни есть. Другой у него не было, да и уже было не важно. Мужчина, наконец, сошел с подиума. Двигаясь по сцене, он услышал, как девчонка вздохнула с облегчением. Все, на кого падала его тень, на деле лишь играли в беззаботность. Он всех пугал. Просто потому, что пытался соответствовать клейму, которое тот упавший свет на нем выбил. Пытался быть правильным чудищем. Достаточно злым. Неожиданно Викрул, который при виде своего босса решил-таки заняться корректировкой угла, указанного вчера, сидя за пультом, слишком резко развернул прибор, и весь яркий, ослепительный и аж обжигающий поток света ударил Кайло по глазам. Чертыхнувшись, он привычно зажмурился, как делал всякий раз, попадая в засвет, и внезапно ощутил острую боль в левой руке. Пытаясь найти баланс, Кайло махнул той слишком сильно и зацепился кожей об острие открытого - какого хрена? - рэка, стоящего на сцене. Это ж надо было додуматься закатать рукава толстовки, и кожа оказалась ничем не защищена против хищных зазубрин металла. - Блядь, - гаркнул он, дернув рукой сильнее и усилив невольно жжение, покуда царапина становилась глубже. - Почему на сцене стоят открытые рэки? Сука! Викрул, твою мать, выключи ты этот свет, кретин! Ему не нужен был микрофон, чтобы его услышали в зале, где находился пульт. Приборы мигом затухли, и сцена осталась погруженной только в свет рампы. Кайло, моргая и обретая зрение обратно, вздохнул. -Эй, ты, - резко развернувшись, Кайло впился тяжелым взглядом в Рей, которая аж сжалась от его окрика. - Вместо того, чтобы херней маяться, проинструктируй местных болванов о технике безопасности. Долбанная дилетантка. Развернувшись, он с шумом захлопнул крышку злосчастного рэка, пнул его ногой и, прижимая ноющую руку к толстовке, спустился в зал. Сел на первый попавшийся стул и крикнул Кардо притащить ему какой-нибудь пластырь. А сам, наконец, повернул руку к себе и уставился на довольно кривой порез, протянувшийся чуть ниже локтя и аж до указательного пальца. Чертыхнулся еще раз. Все это он уже не раз проходил, конечно, но сегодня как-то слишком близко к старым воспоминаниям вышло. Настолько, что едва не вывернуло от отвращения и привкуса старой, давно забытой боли, и отчаяния, которые он гнал от себя с помощью алкоголя и наркотиков уже не первый год. - Je suis vraiment désolée****, - внезапно тихий голос прозвучал сквозь воцарившийся полумрак и тишину. Никто не смел приблизиться к беснующемуся чудищу, а вот девчонка вдруг спустилась и присела рядом. - Прости, Кайло, это моя вина, знаю. Не проконтролировала. Он зло усмехнулся. Конечно, это была её вина. Но необычно то, что тур-менеджер в этом признавался. Обычно, они оборачивались и тыкали пальцем в других. В мальчишек-техников, например, которых потом судили по всем статьями закона и морали. Хотя… ведь это была просто царапина. Если бы свалилась чертова туча тонн декорации, она бы тоже искала виноватого, не захотела бы пойти под суд. А так - делала из себя белого лебедя, чуть-чуть пачкала пёрышки в чувстве вины лишь потому, что он был знаменитым световиком. Когда он обжигал пальцы, вывихивал руки или ранился, когда ещё был Беном Соло, тур-менеджеры к нему не бежали. Наоборот, его босс ещё и страшно на него ругался. Плюсы и минусы славы, чтоб её. Вокруг сплошные лицемеры. Три минуты назад она вздыхала с облегчением, а теперь сидела рядышком, словно провинившаяся кошка, и пыталась что-то исправить. - Иди к черту, идиотка, - устало вздохнул мужчина. Где был тот Кардо? Потерялся, в какую сторону идти? - Я помогу, - внезапно сказала Рей, игнорируя его рычания. Только сейчас Кайло заметил, что пришла она с аптечкой. Не стала спрашивать, а легко, осторожно коснулась его и склонилась над ладонью. - Ты что, медик? - Остановить кровь и перевязать руку я смогу. Кайло не шевелился, пока девушка проделывала свои манипуляции с ватой, хлоргексидином и бинтом. В конце концов, да, пускай сама исправляет свой косяк. Косяк, который она допустила из-за недосыпа, им же спровоцированного. Вот так собственная злоба в него и срекошетила - какая, блядь, ирония. Рей делала свою механическую работу, радуясь, что мужчина больше не рычит на неё. Пока она промывала ему порез, подумала, ощутив, как он дернулся от неприятных ощущений, что Кайло - словно зверь, попавший в капкан. Из породы тех, кто лучше бы отгрыз себе руку, чем позволил помочь. Автоматически отметила черный розарий из оникса на его запястье. Украшение, которое католики обычно носили на шее, этот человек повязал на руку в несколько оборотов. Видимо, использовал вместо четок, когда злился. Или снимал и хлестал по пальцам надоедливых тур-менеджеров, если пытались прикоснуться. - Чувствуешь боль? - когда мужчина рефлекторно дернул рукой в ответ на её прикосновение, удивленно спросила Рей, посмотрев на него исподлобья. Ну, точно не дрессированный волк, загнавший занозу в лапу. Стоило помнить, что такие животные были опаснее многих. Кайло ничего не ответил. Подумал, что он чувствовал, да, но не боль. Та ощущалась где-то там, на задворках разума в виде рефлекторной реакции. Сейчас он чувствовал тепло. Тепло её рук. Чужих и... нежных. Удивленно моргнул. За день к нему, как и ко всем, случайно или специально прикасались множество раз. Рукопожатие с рыцарями или другими техниками. Случайное касание плечом чьего-то плеча в набитом лифте. Дружеское похлопывание по плечу. В принципе, Кайло, закрывая глаза, воспринимал мир на ощупь, тактильно, и потому вдруг его аж током прошибло. От осторожности. От чуткости. От того, что вдруг так остро ощутил. Как не ощущал очень давно. И захотелось сжать пальцы, чтобы задержать в своей ладони эту руку. Чтобы продлить это странное ощущение, наполняющее его светом, который в нем потух. В следующую секунду, когда Рей щедро плеснула хлоргексидина, он снова дернулся, и девчонка неожиданно легонько подула на рану. Как будто у него коленка была разбита, а не просто порез. Это было так... невинно. - Ну, вот и все, - наложив повязку, улыбнулась девушка. - Ещё раз извини. В следующую секунду Рей сама вздрогнула, будто она была открытой раной, а он - антисептиком, который прижигал, - таким тяжёлым, яростным и почти брезгливым был его взгляд. Она, видимо, здорово разозлила его чем-то. - Да наконец-то ж. Теперь же ты можешь уже отцепиться от меня? Больше не говоря ни слова, Рей собрала свои вещи и, легко поднявшись по ступеням на сцену, стала о чем-то быстро и тихо общаться с пришедшим техническим директором. Кайло не смотрел на неё. Только на свою руку. Он бы не удивился, если бы под бинтами и раны-то больше не оказалось. Прикосновение было таким теплым. И, неожиданно вскинув голову, мужчина подумал - а что было бы, если бы он такой свет приложил к своей душе? Исцелилась бы она? Прогнали бы эти руки старую, злую, ядовитую боль? *голова - я знаю, что, наверное, это слово вас пугает или бесит. Какая такая голова, и почему она висит. В общем, это осветительные приборы, которые направляют луч света в нужное место за счёт вращения по горизонтали и по вертикали части их корпуса. Управляются со светового пульта ** lighting memory - в общем, я не знаю, как это у других прокатчиков называется, но у нас это такой процесс, когда световой художник после того, как все оборудование повесили, записывает, программирует полностью свет (находясь за пультом). Грубо говоря, программирует свои приборы и проверяет, как все работает. *** рампововый свет - исходит снизу, иногда буквально из-под ног объекта или перед ним. **** - мне правда очень жаль (фр.) *** - Два Гиннесса, - рявкнул на бармена кто-то у Рей за спиной, и девушка, сводящая воедино запросы от Хакса, Эмилин Холдо, По и звукорежиссера, чтобы написать одно письмо промоутеру в Рим, едва не свалилась со стула. - Выпьешь со мной. Рей тяжело вздохнула. Денек выдался не из легких. То есть, в Дублине было все гладко, как и положено, когда второй концерт подряд, но вот телефон её раскалился от звонков различных промоутеров, имеющих миллион вопросов и старающихся схитрить на разных этапах подготовки. К тому же, в Лондоне не могли найти все световые приборы, которые вчера ночью вытребовал Кайло, и потому девушка нервничала. Нервничала, потому что понимала: его желание – лишь прихоть, но за эту прихоть послезавтра утром он вытрясет из неё душу, потому продолжала обзванивать технических подрядчиков в разных уголках Британии, пытаясь найти решение. Она надеялась выдохнуть хоть сейчас, когда еле приплелась за барную стойку в самом тихом из ресторанов отеля, где в час ночи за столами сидели сонные бизнесмены, ожидающие такси на перелет. И вот, привычно раздраженный Кайло Рен своим голосом словно дернул её за шкирку. - Пойдем. - Кайло, мне ещё нужно работать. - девушка потерла глаза, подумав, что он просто душка, ей-богу. Интересно, пробовал ли мужчина общаться не приказами. Если бы он ей просто предложил, она бы с радостью составила ему компанию, а так - не хотелось. Но Рей уже понимала, что выхода нет. - Разве развлекать меня – не твоя работа? Тебе платят за то, чтобы твоя команда была удовлетворена, детка. Рей пожала плечами, вздыхая. Любопытно, девушек в постель он тоже так затаскивал, хотя… нет, не так. Он умел быть милым. Или нет? Собрав ноутбук и блокнот, поплелась за световиком, ощущая давящую на плечи усталость. Уровень таурина в крови уже давно понизился, и её бодрость была лишь результатом привычки. Глаза уже закрывались. Спать хотелось неимоверно. Но если она уйдет сейчас, сказав “устала” , – все равно этот мужчина, этот дьявол придет по её душу через гостиничный телефон, например. Лучше посидеть полчаса, достать его своим картавым акцентом и уйти. - Знаешь, Гиннесс - единственное пиво в мире, в котором пузырьки движутся вниз, а не вверх. Это связано с тем, что оно наполняется азотом, а не углекислым газом, - прищурено рассматривая Кайло сквозь рубиновый напиток в бокале, заявила Рей, нарушая воцарившееся молчания. Она не знала, чего он ждет от неё. Как ей его развлекать? Казалось, мужчина полностью ушел в свои мысли. «Эй, я тоже тут не кайфую от твоей компании, давай я просто уйду», - невесело подумала Рей, нехотя делая глоток. Пиво она не очень любила. Вообще алкоголь был не её способом снятия напряжения. Девушка бы предпочла горячий душ. Или секс. Или секс в душе. Вопрос был только в партнере. И в её отношениях, да, которые подразумевали только Кина, который был в Лондоне. И с которым секс в душе уже давно не происходил, потому что их отношения скатились к уровню рефлекса, привычной нежности, молчаливого понимания и уважения, не позволившего Рей ни разу переступить черту. Да и не с кем было. Никогда больше никого и не хотелось. Разве что… разве что она просто устала, и одурманенный разум играл с ней злую шутку, бросая косые тени на мрачное лицо и отражающие ночь глаза. Глаза, в которых она видела лишь себя. Одинокая фигура, окруженная мраком. - Спасибо. - внезапно нехотя выпалил Кайло. Рей удивленно посмотрела на него. - Спасибо за руку. - Обращайся, - пожала плечами девушка и отпила ещё. Горчило. Как и этот тет-а-тет. Проклятие, он не был первым мужчиной, с которым она среди ночи пила в баре, но почему ж так все натянуто и сложно? Почему никто не смеялся в гробовом молчании... Кайло закурил, наплевав на правила отеля. Рей вцепилась в бокал. Вот с этим ей утром разбираться. С громадным штрафом. Прекрасно. Но лучше разбираться с администрацией, чем с этим вот садистом. Неожиданно Рей заметила, что его повязка на руке пропитана уже высохшей кровью. Изумилась. Неужели ему не было больно, что он её не сменил? Или нужна была надоедливая детка, или как он там её называл? Пока он молча курил, запутывая дым в тень, Рей чуть сощурилась, будто пытаясь рассмотреть его сквозь шрам. Пролить немного света под эту маску. Сосредоточилась на банальных мелочах. На трехдневной щетине. На разбитом экране его смартфона, который лежал тут же, на столе. На той же толстовке, что и вчера. И вдруг поняла, что выглядел он как обычный, банальный технарь, хоть был тем, кто зарабатывал за один проект столько, что ей хватило бы на три года обучения, а не на пару жалких месяцев. Конечно, в туре все были обманчиво просты в своих трех футболках и двух парах штанов, никто здесь ничем ни кичился, но по мелочам всегда можно было вычислить статус. Кайло свой статус подчеркивать не собирался, будто ему было плевать. Плевать не только на мир, но и на себя. Будто он бросил в чемодан то, что подвернулось под руку. Будто не важно, может ли порезать уже изуродованное лицо разбитый экран. Будто не важно, кровоточила ли рука, и что нужно было менять повязки. Он будто жил на грани привычки, по инерции. И это не было результатом усталости. Что-то в нем было другое. Иного рода заебанность. Но какого, Рей разгадать не могла. - У тебя там ошибка, - ожил Кайло, докурив. Словно никотин немного подтолкнул его к жизни. Рей в первую секунду не поняла, а потом сообразила, что его взгляд сфокусирован на её футболке. Там, на белой ткани, были ноты и подпись композитора. Одного из любимых. - У тебя там написано Сальери, но если прислушаться - то это “Марсельеза”, Рей улыбнулась. Ей понравилось, как он сказал. Прислушаться. Словно смотрел в ноты, а слушал музыку. Не просто слышал. Почти не ошибся. - No, это кусочек из оперы “Тарар”, которую Сальери поставил в Париже под именем Глюка. Я ношу эту футболку как напоминание о той гениальной афере, когда они обманули французов. Молодой Антонио переживал, что никто не пойдет на оперу малоизвестного композитора, поэтому на афишах было имя его учителя. Ну и потому что “Марсельеза” - это лейтмотив “Тарара”. И когда мне французы говорят, как, мол, Сальери устарел, я просто насвистываю им этот мотив. Полный национальной гордости и… современности. - Значит, ставишь французов на место? Своих же. Некрасиво. - Я бельгийка, - напомнила Рей. Кайло кивнул, показывая, что помнит, и задался вопросом, почему она об этом напоминает постоянно. Почему не хочет ассоциироваться с французами. Что-то в этом было, и если бы он не выпил в гримёрке, то точно бы смог уловить часть пазла, но пока это была лишь мысль, которая вспыхнула и лениво погасла. - Но если ты хочешь выглядеть такой умной, то не должна пользоваться словом "лейтмотив", потому что в период Сальери его ещё не существовало. - Да, его ввел Вагнер. – опередив его, сказала девушка. Тряхнула головой, и её кучеряхи мягко повторили это движение, рассыпая тени за спиной и делая её похожей на Горгону. Наверное, поэтому он в секунду аж окаменел, глядя на неё и теплую улыбку. - Je sais*. Она так задорно, вдохновленно это сказала, что сомнений о том, что это - её любимый композитор, не осталось. Сам Кайло поморщился и откинул голову, ныряя в тень. Имя немецкого композитора отозвалось эхом, в котором были семейные ужины у деда, полные гармонии. Ужины, когда играла ария Вольфрама «О ты, вечерняя звезда», и его ещё не пьющий тогда отец удачно подхватывал речитатив. С момента, когда отец умер, Вагнера он не слушал. Будто это могло как-то помочь и стереть стыд, что стал он, по сути, таким же. Гением, пропивающим себя. - Мог бы сразу догадаться, откуда желание работать с оперой. Потому что не в опере дело, а в Вагнере, да? Действительно, универсальный композитор - мечта для любого режиссёра-постановщика. Ну и какие там амбициозные планы? Байройт?** Кайло спросил и тут же рассмеялся от нелепости, потому что невозможно было стать режиссёром-постановщиком самого именитого фестиваля в мире. Фестиваля творчества Рихарда Вагнера. Там все решалось на годы вперед. Туда кого попало не брали. Умения махать степлером и приносить воду в гримерки было маловато. - Да ты ещё более чокнутая, чем казалось сначала, - поскольку Рей не рассмеялась, заметил Кайло. Чокнутая, тщеславная идиотка. Она хоть отдавала себе отчет, что мечтала о нереальном. Нельзя было, будучи в двадцать пять никем, думать, что однажды ты станешь ставить «Кольцо Нибелунга» или «Парсифаля» вот там. – И как успехи? - Три года подряд подаю заявку на волонтерство, чтобы хотя бы туда попасть, но никому мой опыт не нужен. - надо же, она была честна с ним и не скрывала неудачи. - Потому что такие заявки подают сотни, и ты явно не лучшая, - издевательски заметил Кайло. Вдруг рука – та самая, замотанная ею – странно щипнула болью. Словно отдав ему немного тепла, Рей отдала часть души, и теперь он мог знать тайну её эмоций. Подумал, что это несправедливо. Ему уже ничего не хотелось, а его, например, на следующий год пригласили не только быть художником по свету в Байройте, но и предложили самому выбрать оперу, над которой ему удобней работать, а эта девчонка бы бесплатно работала там весь фестивальный месяц. В то время как он, от скуки, поставил цену, равную бюджету одного дня всего того действия. Даже было жаль, что мечтами нельзя было поменяться. Он бы вытянул из неё весь свет, а она бы получила свой фестиваль. Было бы забавно. - Но ты борешься, и это уже неплохо. – снисходительно добавил мужчина. – Да, о славная Брунгильда? Внезапно хмурая Рей рассмеялась. Легко. Беззаботно. Покачала головой. Никакой Брунгильдой, храброй валькирией, она, конечно, не была. Порой Рей казалось, что она вообще была никем. О таких, как она, никто бы не написал оперу. Потому что не годилась даже на роль волонтера. Потому что была не лучшей. Увы. Тут этот человек был прав. Ей не хватало... всего. Просто чувствовать Вагнера в каждом моменте жизни было мало. Кайло наблюдал за тем, как человек, имеющий мечту и не имеющий надежды на то, что она сбудется, смеется. Не над собой и собственной наивностью. А просто потому, что ей понравилось, польстило сравнение. Она тихо смеялась, и этот смех вдруг отозвался в нём. Кайло и сам рассмеялся, и неожиданно их взгляды пересеклись. Рей покачала головой и потянулась к пиву как к спасительному компасу, словно она вмиг из-за одного того, что вызвала у него улыбку, потеряла направление в беседе. Кайло же понял, что давным-давно ни с кем просто так не смеялся. Даже пожалел, что так сильно пьян, и часть воспоминаний к утру выветрится вместе с алкоголем, оставив привычную незаживающую пустоту, пожирающую его, словно черная дыра. Но сейчас было странно хорошо. Будто этой девчонке ничего не нужно было от него. Будто он поверил, что ей с ним интересно, и что она сидит здесь не по принуждению контракта. Будто он был обычным веселым парнем, а она – не жадным паразитом, желающим просто новых знаний ради той мечты, которая не станет явью. Внезапно Кайло захотелось узнать, какова она, её душа. Искренняя или циничная? Когда она днем подула на щиплющую кожу, чего было больше – желания утихомирить чудище и понравиться, чтобы он потом поделился с ней чем-то, или же она так сделала лишь потому, что была хорошим человеком? - Теперь хоть ясно, откуда такие жадные стремления впитывать окружающие знания. Вагнер требует всего. Хорошо. Давай я тебя поднатаскаю. Рей вынырнула из бокала, смеха и беззаботности, чтобы упереться взглядом в Кайло. Он скрестил руки на груди и странно покачивался на спинке стула. Удерживал минимальный баланс, чтобы не упасть. - Ты? - Ну, ты так заглядывала в мои схемы, что желание учиться у лучших очевидно, потому что знаешь – то, что я делаю, мои фокусы, это нечто большее, чем учёба у Люка. Скажем так. Я могу за эти дни дать тебе… три урока. А ты… не знаю… поцелуешь меня. Сейчас. В этом зале. Предложение действует минуту. Твое время пошло. Тик-так.. Девушка склонила голову, продолжая рассматривать ухмыляющегося мужчину. Не поняла, как они забрели в эту тему с такой головокружительной резкостью, она ведь не успела сориентироваться. Как ее смех вылился в такой вот жуткий оскал голодного хищника. Рей понимала, что этот мужчина делает. Он не надеется, что один поцелуй разбудит чудище. Он ничего к ней не питал. Просто издевался, зная, как ей хочется заглянуть сквозь щель в его магию. Просто мстил за вчерашнее «я себя не компрометирую». Просто развлекался. Тик-так...тик-так... На самом деле, уравнение было довольно простым. Рей знала, что он был чертовым гением и ублюдком. Как и то, что он никогда никого не учил. Знала, что один никчемный поцелуй будет малой ценой за нечто невероятное. Странно, в этот момент она не задумалась о своих отношениях. Потому что поцелуй был просто ценой, валютой, и не имел ничего эмоционально важного. Обычное касание губ губами. Пока не вложишь туда себя, ничего не будет. - По рукам, - ответила Рей и ощутила дрожь. От того, как он вскинул бровь, демонстрируя некое изумление. Только ради этого стоило сказать «да». Чтобы вот так удивить его. Но секунда прошла, и вот невозмутимый Кайло лишь пожал плечами. Но все так же продолжил качаться на стуле, скрестив руки. Ублюдок хотел, чтобы она сама встала и подошла. Какой же расчетливый мерзавец. Это была его игра. Его ловушка. - Ты же сказал, что я некрасивая, - нервно хмыкнула Рей, отставив бокал. - Закрою глаза и перетерплю ради Вагнера-то. Он слегка запрокинул голову, наслаждаясь тем, что продолжает играть в подчинение и контроль. Рей поднялась и подошла ближе. Что ж, славно было лишь то, что он был настолько высоким, что ей не придется хотя бы униженно наклоняться. Ей не хотелось его целовать, ведь он только подчеркивал, насколько ему это в тягость, в очередной раз пройдясь по её внешности. Но скука творила с ним вот такие вещи. Скука и желание доказать самому себе - и эта детка покупается. У всех была своя цена, у всех. Каждая душа носила ярлычок и ценник. Девушка втянула воздух. Находясь так близко, могла видеть, насколько он темен. Рей вздохнула, слегка подалась вперед и поцеловала его. Все было так, как она представила. Быстро. Холодно. Никак. Просто выполняя часть сделки. Девушка даже ничего не почувствовала. Все было так банально, будто она заплатила за чашку кофе. Кайло открыл глаза и покачал головой. - Халтурщица. Так и знал, что под этой пресной маской не скрывается… ничего. Где твой огонь, если ты валькирия? Где хоть что-то? Девушка нехорошо ухмыльнулась. Он думал, всерьез думал, что она не может быть страстной? Она могла запросто одним поцелуем вытащить из него всю душу и стереть ухмылку. И, вместо того, что бы дать пощечину по этому ухмыляющемуся лицу, Рей протянула руки и коснулась его щек ладонями. Она знала, что и тот быстрый поцелуй можно засчитать, ведь страсть они в сделку не вписали, но вдруг её накрыл этот его мрак, и захотелось доиграть до конца. - Hojotoho***, - многообещающе улыбнулась Рей, и мужчина в ответ зло прищурился. Эта дрянь умело проводила черту одним словом, превращая поцелуй в борьбу, демонстрируя, что воюет, а не наслаждается. - Да будет свет, Кайло, - внезапно добавила она тише и мягче, а в следующую секунду выдохнула воздух уже в его приоткрытые губы. Воздух, полный огня. Способный сжечь даже его. Этот поцелуй был как короткое замыкание. В электрической цепи вдруг встретились точки с разным потенциалом, и вокруг будто все полыхнуло, на секунду озарив этот поцелуй дождем искр. Рей сбросила свою маску девочки, которая прятала глаза в пол, и дала волю той натуре, которой она была за пределами площадки, обнажая во время поцелуя свою порочную сторону. Впиваясь губами в его губы, исследуя языком рот, она не была робкой или нежной. Она словно сжигала кислород и была для Кайло сейчас единственным источником воздуха. И света. Безграничного, бесконечного света, который пообещала зажечь. "Да будет Свет" Что ж, он и был, этот свет. Бивший даже сквозь закрытые глаза. Его капитуляцию Рей ощутила, когда мужчина перестал, наконец, раскачивать дурацкий стул. Вторым шагом к её победе стало то, что он разомкнул руки и положил свою ладонь ей между лопаток. Даже сквозь ткань футболки Рей ощутила, насколько же та ледяная. Ощутила и… сбилась. Его прикосновение все испортило. Когда он одарил или проклял её этим вот жестом, девушка ощутила панику, которая обычно могла накрыть невинное, ещё не искушенное и не познавшее блаженство создание, когда к нему впервые прикасался желанный человек. Нервы её неожиданно натянулись, нервы, о существовании которых она позабыла за пять лет стабильных поцелуев на ночь. Натянулись, и она проиграла, разрушая саму себя. В эту секунду она уже не выполняла сделку, Рей изменяла своему парню и себе, потому что испытывала все и сразу. Жар, восторг, жажду. Её ладони спустились ниже, на шею. Его ладони соскользнули на талию, и девушка вдруг ахнула, когда уперлась поясницей о стол. - А валькирия-то пьяна, - неожиданно отстранившись, хмыкнул Кайло. Без насмешки. - А ты-то не закрываешь уже глаза, - огрызнулась Рей. Этот странный мужчина ткнулся лбом в её плечо и выдохнул, обжигая кожу: - Продолжим? Рей закрыла глаза и сжала его волосы, в которые запустила руку. Она боялась, боялась, что он этого не скажет. Что не подтвердит, что вся она хороша настолько, что ему захотелось ещё. И в то же время ее охватил ужас, потому что сказать “нет” вдруг стало сложно, будто её язык, отравленный его ядом, был парализован. Она с минуту молчала, позволяя мужчине слегка касаться губами её шеи. Будто ощущая в ней это колебание и разрушая его. Рей глубоко вздохнула, наконец, полностью втягивая в себя этот его странный запах. От него пахло алкоголем, горьким миндалем, кардамоном... и карамелью. Жженой, да, но карамелью. Той, которая возвращала её в прошлое. Той, что уносила в мысли о книгах Брэдбери. Жуткие вроде “Надвигается беда”, где на уличных ярмарках, среди карамели и лакрицы, с людьми происходили всякие ужасы, и никто не мог их спасти. “Надвигается беда, беда, беда. Беги, Рей, ну же, беги от него,” - все её инстинкты, все те предавшие её нервы, вдруг кричали, стучали под кожей и выталкивали её из этой ситуации. Если она так легко поддалась соблазну, что будет, если останется здесь ещё на секунду. Позволит этой тьме проникнуть в неё? Ей стоило прийти в себя и понять, что под её руками ледяная кожа. Что это не мальчишка в теннисных туфлях, соскочивший к ней со страниц "Вина из одуванчиков", это был тот, кто ходил в баскетбольных кроссовках и знал самые заветные мечты, как мистер Дарк, и мог забрать все, абсолютно все, взамен на... пустоту*****. - Наверное, даже не здесь, да? - девушка покачала головой, выпутываясь из его рук, губ и всей этой ситуации, над которой она потеряла контроль. - Валькирия не настолько и пьяна. В сделке продолжения не было. - жестко, цинично добавила она, обманывая свое ноющее от желания тело. - Ты решил продать свой гений за поцелуй - ты его получил сполна. А теперь я, пожалуй, пойду спать, потому что устала. Bonne nuit, Кайло. Она сказала это с неожиданной злостью. Как будто выплеснула разочарование в себе и ярость за те грубые слова утром. Она говорила, лишь подтверждая догадку Кайло, которая мелькнула. Конечно. Мелкая расчётливая сука хотела только то, что он носил в своей голове. Его талант, его мрачные заклинания, коими он приручал свет. Кайло смотрел на неё и думал, что детка-то и не подозревала, насколько вляпалась с этой своей показательной смелостью. Теперь он знал - её жадность такова, что он, при желании, может вертеть ею, как ему захочется. Стоит сказать “Байройт”, и она сделает все. Жаль, что продажный секс его не заводил. - Leb wohl, du kühnes, herzliches Kind!***** - очень тихо, ядовито выплюнул из себя Кайло, будто проклиная её за "нет". Будто зная наперед, что этот поцелуй погрузит её в мрачный сон, из которого ей не выпутаться без помощи какого-то Зигфрида. Рей ошарашено моргнула. Её завораживало, как этот странный человек, мешавший крэк с пивом, использующий мат как способ коммуникации с миром, мог легко говорить о Вагнере или слышать притяжение "Тарара" на её футболке, к которому весь мир был глух. Это затягивало в него посильнее жаркого поцелуя. "Надвигается беда, Рей", - в очередной раз подумала девушка и, косо усмехнувшись, ушла, подхватив ноутбук и вцепившись в несчастный, разряженный Mac дрожащими от напряжения пальцами. Кайло, оставшийся в темноте и пустоте бара один, смотрел Рей вслед. Он продолжал ощущать что-то странное, очень неправильное. Будто в его выгоревшей душе что-то едва вспыхнуло. Какой-то проблеск света. Зато она-то, она. Этот удаляющийся от него силуэт аж светился сквозь темноту. Кайло застыл. Ему казалось, что Рей уходит, и за ней тянется, как за кометой, хвост из света. Будто она была одной на миллиард, приходящей раз в столетия. Она была той, кто светился в темноте. Имела в себе то, что многие считали мутацией. Чудом. Проклятием. Даром. То, что Кайло называл иным словом. Люминесценция. Настоящая, мать её, люминесценция. Дар, который его душа потеряла. * я знаю (фр.) ** Байройт, Байройтский фестиваль - ежегодный летний фестиваль, на котором исполняются музыкальные драмы Рихарда Вагнера. Основан самим композитором. Считается самым престижным фестивалем в мире, и люди по многу лет ждут очереди на покупку билетов. *** Hojotoho (нем.) - воинственный клич валькирий в опере "Валькирия" Рихарда Вагнера. **** - мистер Дарк - персонаж книги "Надвигается беда". Искушал горожан, обещая им выполнять желания их детства. ***** Прощай, мой светоч, гордость моя! (нем.) - заключительная ария Вотана (отца Брунгильды) в опере "Валькирия". Там целая драма. В наказание за строптивость Вотан лишает Брунгильду звания валькирии и погружает в волшебный сон, разрушить который сможет лишь герой. *** Юху! Горячей вам пятницы. Если ваш кофе остыл, надеюсь, эта парочка вскипятила водичку, сама того не понимая. Намеков мы даем все больше, хочется верить, что они все явнее становятся. И да, наконец-то, в четвертом-то фике я созрела на обожаемого Вагнера, которого будет многомногоМНОГО. Включайте Walkürenritt на полную громкость, и Да Будет Свет!