Люминесценция

Медово-золотой (PANTONE 15-1142) - приглушенный золотистый оттенок теплого желтого цвета. Мягкий оттенок, цвет осенних листьев и меда, воспоминаний о первых днях сентября и душевного покоя. Цвет, который Кайло редко использует в своих схемах, отдавая предпочтение более агрессивному оранжевому. 29 сентября. Брюссель. Forest National. Замерзшая Рей зашла в бар отеля, чтобы заказать масалу. Уставшая после ночного монтажа девушка планировала поспать три часа, чтобы к десяти быть на площадке. Обычно у неё не было такой роскоши, но сегодня По явился раньше времени, и у неё неожиданно вышел перерыв, которым Рей решила воспользоваться. - Не добавляйте имбирь, пожалуйста, лучше больше мёда, - автоматически сказала девушка, а в следующую секунду масала её уже не интересовала. Оставив деньги, она подошла к Кайло, который, уложив голову на руки, спал в конце барной стойки. В первую секунду Рей подумала, что мужчина привычно пьян и просто отключился. Последние три дня он даже на концертах работал с блестящими от градуса глазами, и его ничего не смущало. Злой, агрессивный, придирчивый - таким был Кайло в эти дни. Никто не мог сказать ему и слова, даже на рыцарей своих он орал так, что слышно было за пределами сцены. Да что там сцены. Площадки. Рей, наблюдая за тем, как он снюхивает дорожку кокаина прямо с пульта за час до появления зрителей, понимала, что зверь просто сорвался с того минимального поводка приличий, и ему было на все плевать. Стало ли катализатором её признание, девушка не знала, но подходить к Кайло лишний раз боялась. Её-то он недолюбливал больше всех, потому и доставалось ей эти пару дней больше, чем другим. Каждый её промах он просто поднимал на смех, и самое ужасное, что под градом издевок от него она ошибалась чаще. Руки дрожали, и из них все валилось. "За что ты так, Кайло? За что ты так со мной? А с собой за что?", - мысленно спрашивала девушка, отворачиваясь, когда он ледяным тоном отчитывал "идиотку" за очередную ошибку и гонял её, как курьера, за водкой. По ночам Рей больше не проваливалась в жаркие, грешные омуты, прикасаясь к себе и задыхаясь от желания, шепча имя своей беды пересохшими губами. Свернувшись под одеялом, она скулила от боли, которую Кайло ей с издевкой садиста причинял, потому что знала - мужчина просто отрывается на ней за отказ и знает, что она ничего ему не скажет. Из-за контракта, из-за боязни потерять место, из-за симпатии. Она сто раз жалела, что сказала ему о чувствах, казалось, это уничтожило весь тот минимальный, хрупкий мир, который они установили между собой. Но сейчас, чем ближе Рей подходила, тем четче понимала - ничего, кроме аромата жженого сахара, кориандра да можжевельника она не слышит. Никакого алкоголя. Даже привычного, опасного запаха надвигающейся беды не было. Видимо, беду Кайло утащил в сон, судя по тому, как он хмурился. Тьма ни на секунду его не отпускала. Подойдя совсем близко, девушка посмотрела на остывший чай в чашке, на рассыпанную корицу и какие-то таблетки с кофеином, на сложную световую схему, открытую на ноутбуке, и поняла, что Кайло просидел и проработал тут всю ночь. Он не пил и ничего не употреблял. Видимо, сидел здесь, грея пальцы о чашку, и творил то, что завораживало, пока не отключился. Девушка, пользуясь моментом, протянула руку, чтобы осторожно погладить мужчину по голове. Он выглядел очень уставшим вблизи. И так крепко спящим, что можно было впервые быть настолько близко и не бояться насмешек и того, что тебя обидят. Прикасаться к нему без последствий, вот так, в алых лучах рассвета, проникающих через окно и согревающих их обоих, уже было хорошо. В обычное время она была лишена такой привилегии. Рей знала, что если Кайло проснется, то отгрызет ей и пальцы, и желание приближаться, но сейчас было можно. Сейчас он был далеко, что позволяло быть ей так близко, как хотелось. И проявлять то, что Кайло, сводящий отношения к "потрахаться и взять, что нужно", вряд ли бы понял. Проявлять нежность кончиками дрожащих от усталости и волнения пальцев. "Видишь, Кайло, от чьей-то ласки ты не рассыпешься в прах. Не обязательно быть таким злым все время. Я бы так хотела, чтобы ты был ко мне немного добрее. Хоть чуточку. Я же так старательно молчу, неужели нельзя меня не ранить?" Рассматривать Кайло было все равно, что держать в руках осколок зеркала и видеть в нем прошлое. Хрустящие как яблоки и золотистые, словно листья, деньки, которые изменили все в её жизни. Точнее, не деньки. Он. Этот мужчина, носящий теперь другое имя и тьму в сердце. Он заразил её любовью к свету, к закулисной суете, к тому, что по другую сторону сцены. Ничего не обещая, не говоря громких слов, Бен Соло случайно подарил ей целый мир, в котором она осталась, когда их небольшое приключение подошло к концу. Рей понимала, что перед ней уже не тот улыбчивый мальчик, который окунул пряные Ред Чиф в жженый сахар и затем, смеясь, целовал её в еще теплые после такого угощения губы. Нет, темный карнавал настиг его, поглотив полностью, оставив след на лице и в душе, но даже таким он притягивал её. И потому, что первая любовь оставляла в сердце свой особый, теплый след, и потому, что он, этот мрачный мужчина, был, наверное, гениален в своем деле. Рей знала, что, глядя на Кайло, должна испытывать сожаление или грусть, но порой девушка ощущала восхищение тем, как же он развил свой гений. Будучи просто талантливым мальчишкой, кои сотнями приходят в шоу-бизнес каждый день, Кайло поднял свое умение до небывалых высот. И то, что, казалось бы, даже закон Снеллиуса не имел над ним власти, потрясало девушку до мурашек. Она могла скучать по смеху Бена Соло, но, если быть честной, влюблена она была в Кайло. И в этом была её сложность, ведь если бы душа жаждала просто свидания с прошлым, хватило бы разочарования от первой встречи с Кайло, когда по пустоте в глазах стало ясно - он её не помнит. Можно было бы до дна испить унижение девушки, которую использовали и забыли, потому что их были сотни, да жить дальше, но её душа коснулась его души. В момент того рокового поцелуя. Когда ее застывшее в стабильности сердце оглушительно застучало. Когда тело пробудилось, а пальцы скользнули по шее Кайло. В тот момент она пропала. И струсила настолько, что не могла до сих пор оклематься. Струсила дать себе шанс на безумие. Пусть на один вечер, но… она выбрала свою сероватую стабильность, в которой, как ни горько, не была счастлива. И чем дольше она эту трусость в себе продлевала, чем короче становился тур, тем сильнее Рей осознавала не только, что хочет Кайло, но и то, что она несчастлива. Несчастлива в своем мирке, состоящем из утреннего торопливого кофе и фразы “как дела?”. Не счастлива от быстрого поцелуя перед выходом и от тяжести руки, которая ночью не столько обнимала, сколько мешала. Несчастлива в отношениях, а просто живет по инерции. Отдавая на максимум себя на работе, она просто не могла найти в себе силы остановиться и признаться - квартирка, где они с Кином жили, была больше похожа на те, которые хорошие знакомые снимают вскладчину, нежели на гнездышко. Она не была наполнена смехом, стонами или совместными просмотрами кинофильмов. Они в ней просто были. Просто жили. Просто спали, ели, принимали душ. Просто существовали душами порознь, иногда зацепившись взглядами или телами. И не потому, что она была ужасной девушкой или Кин - ужасным парнем. Просто они были теми гранями Кубика Рубика, которые, как ни крути, не складывались. Потому что у каждого был свой цвет, и они не совпадали. И сколько не говори “cheri”, сколько чертов кубик ни крути - ни черта не хотело укладываться, как нужно. Рей знала, что ей нужно просто взять и бросить головоломку в стену, рискнуть, разбить все к чертям, дать себе свободу, но она цеплялась за призраки стабильной жизни, хотя ей стоило вцепиться на пару часов вот в этого мужчину. Наполнить его одинокую душу, забывшую, что такое чувства. Согреть свое непослушное тело, забывшее, что такое страсть. Но пока Рей боялась рискнуть, дни утекали в бесконечность, откуда их нельзя было вернуть. И вскоре она будет стоять и махать рукой улетающей команде, ощущая лишь злость, что не рискнула. И момент, который был для любого тур-менеджера блаженством, - то есть миг, когда самолет уносил артистов, музыкантов и техников в их привычные жизни, - будет адом. “Ведь ты однажды уже рискнула, Рей. Рискнула с этим парнем, когда позволила стать ему первым мужчиной в твоей жизни, и он не обернул все в кошмар. Остался светлым воспоминанием на всю жизнь, так что теперь? Да, ругаясь на тебя сейчас, он невольно бросает тень на то медовое прошлое, ну так и что? Рискни, Рей. Рискни же ради себя”. Девушка вздохнула и легонько потрясла Кайло за плечо. Стоять и любоваться им она могла бесконечно. Алые лучи прекрасно ложились на его бледную кожу, но ему не стоило спать в баре. А ей не стоило думать о таких вещах. Она боялась не только себя. Она боялась его. Что, находясь в состоянии постоянной агрессии, он сделает ей больно. Морально и физически. Беда и грех всегда оставляли свои следы. А переспать с Кайло было словно впустить в себя беду, чтобы сотворить грех, потому ей стоило сберечь себя. А со своими несчастьями она разберется, когда вернется в Лондон. Наверное. А может, и не разберется. Главное, уберечь себя сейчас. Не дать ему достать до её души. - Кайло... Кайло, просыпайся, - тихонько позвала его Рей, надеясь, что он не будет ругаться. Ей стоило отправить его в постель. Вдыхая так близко его запах, все эти осколки прошлого, Рей сдавалась и надеялась, что он захватит её с собой. Потому что сейчас уже сил сопротивляться не было. Ей хотелось его каждой клеточкой своего уставшего сгорать от желания тела. Все инстинкты просто сгорали к чертям, стоило коснуться его. - Кайло… - Угу, ещё секунду, ладно? - пробормотал он в ответ, смешно пряча голову в руках и закрываясь толстовкой, но потом, видимо, что-то сообразив, открыл глаза и с удивлением посмотрел на Рей. Неожиданно улыбнулся так открыто, что у девушки перехватило дыхание. Эту улыбку она помнила. И вот он снова вдруг дарил её вместо резкости. - Детка? Кайло моргнул, а затем со стоном человека, у которого затекло все тело, выпрямился. Потер глаза и уставился в ноутбук. Затем на Рей. Девчонка стояла, прижав к себе ладони. Выглядела немного смущенной и настороженной. Ожидала очередного нагоняя, на которые он был так щедр. И внезапно мужчина ощутил, что больше так не может. Не сейчас, не сегодня. Ему не хотелось быть чудищем в эту минуту. Хотелось просто нормального общения, хоть в нем он и не особо разбирался. Наступающее утро крепко держало его в теплых обьятиях, и хотелось максимально продлить ощущение. - Ммм, значит, я в баре уснул. А то посмотрел на тебя и даже удивился - как это у нас был секс, а я ни черта не помню, - он рассмеялся, думая, что шутка её достанет, но Рей неожиданно аж побледнела вся. - Расслабься, крошка, я помню, и что так неотразим, что ты умираешь от желания, и что у тебя вето на удовольствие в туре. Кайло снова рассмеялся, и девушке почудились в этом смехе горькие нотки, но, возможно, правда лишь почудились. А, возможно, он её тоже хотел. Почему нет? Что бы Кайло ни болтал, Рей знала, что достаточно хороша, чтобы возбудить желание. - Что ты здесь делаешь? - вдруг удивился Кайло. Его тон все ещё сохранял вежливое спокойствие. Видимо, чудище ещё не проснулось. Или, может, у него не было похмелья? - Мы же в Бельгии, ты разве должна жить в отеле? А как же дом? - Во-первых, я уже шесть лет, как живу в Лондоне, во-вторых… Бельгия, конечно, маленькая страна, но не настолько, чтобы в ней был лишь Брюссель. Я выросла в другом городке. - В каком? - неожиданно заинтересовался мужчина, и вмиг весь сон в его глазах растворился. Рей вздохнула. Она могла дать ему подсказку, ведь Кайло что-то да начинал подозревать, но именно сейчас не хотелось. Девушка не видела особого смысла рассказывать ему об их знакомстве. Судя по всему, этот человек убил свое прошлое, зачем ей навязывать свои золотые деньки на его шею? - В Верне. - А… ясно, - кивнул Кайло, и Рей промолчала, что это недалеко от границы с Францией. Недалеко от границы их общих воспоминаний, тех шести почти библейских деньков, где они зачерпывали еще теплый песок своими теннисными туфлями, и Бен ловил тонкими пальцами закатные лучи, чтобы вплести их в вечернее шоу. - Спасибо, что разбудила, поеду на площадку, хочу, пока не прописали свет, попробовать свет “Валькирий”. - Вызвать тебе такси? Машину для тебя и Хакса я заказывала на одиннадцать, - Рей вздохнула, ожидая вспышки гнева от Кайло, которому нужно было все здесь и сейчас, а она руководствовалась графиком, в котором главный художник по свету и менеджер Эмилин любили поспать после перелета. - Что? Нет. Пройдусь пешком. Проветрю голову немного. - Тут пара километров. Лучше возьми такси. - Лучше возьму гида. Ты как, детка? Покажешь дорогу? А я угощу тебя кофе. И Рей, которая вдруг забыла про сон, завороженно кивнула. Конечно, она с радостью покажет ему дорогу, когда он это так просто предложил. Без насмешек и фраз "ты обязана". Это было почти тем же самым, что Кайло протянул бы ей руку сквозь километры непонимания, и она коснулась той руки своей ладонью. *** Темно-красное, как кленовые листья в октябре, яблоко взлетело в воздух и мягко приземлилось в раскрытую ладонь. Затем рука толкнула его вверх ещё раз. И снова поймала. Кайло, бездумно жонглируя плодом древа познания, самым вечным символом мудрости и соблазна одновременно, смотрел на сцену и улыбался, хоть темнота надежно скрывала эту улыбку. Везде гремел гром, молнии, свет разрезал под разными углами воздух, и картина, нарисованная в голове, оживала, хоть и не в полной мере, поскольку мужчина задумал другие изгибы ферм, чтобы гармонировало с Фестшпильхаусом. Но для первой пробы годилось. Правда, улыбался Кайло не тому, какую завораживающую картину он создал. К своему гению он привык, и тот не влиял на него, как на других. Он улыбался тому, как странно хорошо у него прошло утро. Вроде, пробуждение в баре не сулит прекрасного настроения. Наоборот, после отключек Кайло всегда испытывал горечь вконец опустившегося человека, который не способен контролировать себя. И тоску от осознания, что он одинок настолько, что некому побеспокоиться, где он ночует. Не нужно было смотреть на треснувший экран своего смартфона, все равно в нем бы не было всех этих “где ты?”. Но сегодня все изначально было по-другому. Начиная с того, что он уснул от усталости, чего давно не было. Не с перепоя. Не под кайфом. Просто работал всю ночь, пытаясь успеть подготовить световую схему для февральского тура, на которую забил ещё с середины лета. Когда почти закончил, попивая чай, аж оцепенел вдруг от мысли о том, что оценить все это буйство красок будет некому, его зритель через две недели пропадет из поля зрения. Вроде он и не привязался к девчонке аж настолько, вроде пытался огрызаться и отталкивать её максимально, а внутри что-то дрогнуло и достало до основания. Так, будто она пустила в него корни и стала вдруг его собственным столпом земли. И как-то у него вмиг испортилось настроение, таблетки кофеина перестали подавать свои микроразряды, и он просто уснул, сам того не заметив. А проснулся уже, глядя на Рей, которая улыбалась ему и вроде - возможно - даже гладила по волосам, если это было не частью сна. Все это утро было главой, вырванной не из его жизни. Эта улыбающаяся девчушка, которая смотрела так, будто это не он ранил её от пьяной злости и боли. Эта их неспешная прогулка по парку, в котором пахло уже опавшими, влажными листьями, прохладой и орехами. Это все было слишком земным и удивительно приятным. Но это было с ним. С ними. Они вышли из отеля, купили кофе и чертовы бельгийские вафли, а затем повернули в тот парк, чтобы срезать путь. Рей ни словом не обмолвилась о том, как он высмеивал её внешность, её кучери, которые были "словно из вафельницы" или как-то так. Что-то рассказывая, девушка ела свой завтрак, щедро политый медом, а Кайло думал, что ещё никогда он так не хотел проклятый поздний мед, и странно, что на его вафле он, вроде, тоже был, а хотелось того, что на губах у Рей. Который она так бездумно слизывала, смеясь. Это было так странно. Он едва-едва опустил свою защиту, а девчонка уже сияла, наслаждаясь его компанией. Кайло едва ли запомнил, о чем девушка говорила. Вроде смотрел под ноги, а вроде наблюдал, как пар вырывается из её рта, и хотелось попросить Рей задержать дыхание и выдохнуть все тепло в него, поскольку, невзирая на теплые перчатки, капюшон и горячий кофе, ему страшно хотелось согреться. Наверное, ему просто дико, до зуда в пальцах хотелось поцеловать её среди того леса, но он знал - если начнет, то не сможет остановиться. Тот мед определенно склеит не только их губы, но и тела, и Кайло уже не отпустит её. Будет зарываться носом в роскошные кудри, будет шептать чушь, будет оставлять следы везде. Он точно знал, что, как и сколько раз хотел сделать с этой девчонкой, но она, все же, очертила свой круг, и ранить её как раз Кайло не собирался. Потому просто неспешно наслаждался каждым шагом с осознанностью и экономностью человека, который медленно пьет воду в пустыне, не зная, когда в следующий раз найдет источник. Впитывал цвета, ароматы, тональности. Ловил искры в глазах Рей и уже видел их отблески в своих будущих схемах. Пусть такой свет он не сможет взять себе, но отзеркалить... отзеркалить ему было по силам. Он снова подбросил яблоко и снова поймал его. Кардо, наблюдавший за своим загадочно молчащим боссом, не понимал, что с тем творится уже который день. То срывался, то был доволен. Что-то выбивало его из привычного равновесия. Что-то или кто-то, вроде той картавой девчонки, на которую он сам положил глаз, да вот она-то смотрела всегда только на Кайло. Смотрел ли Кайло на неё? Вроде, Рей доставалось не меньше остальных. А вроде, пришли они на площадку вдвоем, улыбаясь друг другу с видом заговорщиков. Или любовников. Хрен их разберешь. Когда дело касалось Кайло Рена, было сложно понять, что у него в голове. Когда Рей, привлеченная звуком и светом, появилась в зале, Кайло впился в неё взглядом. Она шла с парочкой местных техников и весело чирикала на своем родном языке. Её гортанное “р” и слегка задыхающиеся ударения просто сносили крышу. Закрыв глаза, Кайло представил все эти “d'accord”, “compends pas” и “je suis sûre” у себя под ухом, в постели и полной темноте. - Хочешь яблоко? - внезапно предложил Кайло, когда Рей подошла поближе. Он бы предложил ей даже Байройт, лишь бы отцепить её от техников, потому что даже просто разговаривать на французском было все равно, что словесно заниматься сексом, и только оргии Кайло не хватало. Подошедшая девушка, проследив за его взглядом, в секунду перестала цвести улыбкой. Она подозрительно посмотрела на Кайло, потом на яблоко. Красное. Глянцевое. Пряное. Терпкое. Ред Чиф. Снова Ред Чиф, господи. Как когда-то бесконечно давно. Яблоки, которые он топил в горячей карамели. Удивительно, как изменив имя, характер, отношение к миру, Кайло остался полон былых вкусов. Он все так же любил колу с имбирем, корицу в чае и Ред Чиф, которые в свое время поразили вкусовые рецепторы девочки, грызущей Гренни Смит. Девушка покачала головой, вдруг подумав, что мужчина, покачивающийся на грани тени и света, выглядел как персонаж самой знаменитой истории о грехопадении за яблоко. Однажды с его рук она уже принимала этот фрукт. Одного соблазнения, пожалуй, хватит. Потому что второе станет крушением. Рей это ощущала. - Оно не отравлено, - хмыкнул Кайло и как бы в подтверждение своих слов откусил то с хрустом, который издавали лишь осенние яблоки. Про себя подумал, жаль, что не отравлены, потому что в сказках любые проблемы решались с помощью поцелуя. Это было удивительно, ведь во взрослой жизни все беды с поцелуев-то и начинались. Не поспорь он тогда с Рей, ничего бы не было. Она бы так и осталась раздражающим фактором, а не девушкой, приковывающей внимание. - Итак, что скажешь, детка? Вижу по глазам, что оду гениальности я не услышу. Давай. Я заинтригован. Смелее, валькирия. Это же твой... выход. - Ну… это не то, - нехотя ответила Рей, присев на подлокотник одного из сидений на соседнем ряду. Будто сохраняя дистанцию. Покосилась на мужчину с опаской, вдруг решив, что перешла черту, но так легко поддаться, когда Кайло был почти мил целое утро. Кардо удивленно умолк. Кайло же, вроде, развеселился. - Да ну? - он весело сощурился. Гнев не коснулся его души. В немного нерешительном тоне девчонки не было какого-то презрения или превосходства. Её “не то” прозвучало вдумчиво. - Понимаешь, со всем этим актом Валькирий все просто невероятно. - девушка нарочно села спиной к сцене. Не только, чтобы смотреть на Кайло. А чтобы не видеть свет, под который она сходила с ума в ту ночь, когда этот самый мужчина тащил её в наслаждение одним голосом. Каждая вспышка отдавала дрожью в теле и только сильнее затягивала узел напряжения, который она сама больше не была способна развязать. Тут бы уже ничьи пальцы не помогли. Даже те, которые умели развязывать самые сложные узлы. Тут нужен был контакт иного рода. - Но ария Вотана. У тебя она мрачная и злая. Потрясающий контраст с “Заклинанием Огня”, но… Кайло, там не о ярости. Там о любви. Вотан зол на дочь, но прощает ее и горько скорбит, понимаешь? Это ода большой, всепрощающей любви. Той, которая выше всего, а ты разрисовал её в такую безнадежность. Кайло откинулся в своем кресле, рефлекторно перебирая пальцами розарий. Маленькие, отполированные, всегда холодные бусины скользили, а в голове было отнюдь не “Gloria Patri”*. Он, как никогда, был далёк от доксологии. - Такой не бывает, - медленно сказал он, изучая силуэт девушки на фоне ярости, в которой он искупал сцену. Ему ли не знать. Если бы была, в его душе не зиял бы уродливый шрам, который напоминал о нелепой попытке на скорую руку, неумело заштопать раны от тех ударов в спину, которые ему нанесли. Раны, которые плохо заживали и болели, чертовски болели по сей день. Наверное, только прикосновения этой валькирии - такие теплые, достающие до души - немного унимали на пару секунд его ужасную боль. Унимали и усиливали, потому что не было хуже чувства, чем то, что это все слишком мимолетно. Её тепло с ним не будет вечно. - Mais non! - Ты просто слишком веришь Вагнеру и его идее самопожертвования, детка, это плохо на тебя влияет. Голова в облаках ещё никому не приносила счастья. Люди не жертвуют собой ради любви, это все красивые сказки, облаченные гением в совершенную музыку, а ты и повелась. Он склонил голову. Она не смогла пожертвовать ему даже свое тело, а так упрямо спорила. - Хорошо. На деле, во что ты веришь, не важно. Замечание твое дельное, возьму себе. Теперь хочу посмотреть, на что ты способна. - неожиданно сменил тему Кайло и поднялся. Поманил её пальцем, и девушка вскинула бровь. - Ты же умеешь управлять пультом хоть немного, правда? Умеешь, я знаю. Хочу посмотреть, на что ты способна. Эй, Крис, смени немного настрой, найди нам “Einsam in trüben Tagen” из Лоэнгрина. Звукорежиссер, зевающий недалеко за своим пультом, уставился на Кайло. Он что, сегодня нанялся быть ди-джеем с вагнеровским уклоном? С другой стороны, ему было нечем заняться, потому он кивнул. - Чего ты от меня хочешь? - насторожилась Рей. Он чётко дал понять, что учить её не будет, а теперь устраивал ей показательный экзамен? - Посмотреть на твой свет, чего же ещё? - он сделал шаг, уступая место за пультом. У него был план, ему надоело, что Рей играет в прятки. Если в прошлом он уже знал эту валькирию, сейчас он об этом узнает. Свет всегда выдавал ему секреты. Девушка осторожно, словно ступая по зыбкой почве, подошла и несмело посмотрела на множество кнопок. - Сон Эльзы - несложная история для любого художника. Избитая и немного банальная. Удиви меня, покажи всё, что у тебя в душе. Представь, что у тебя на кону Байройт, и покажи, чего ты стоишь, детка. - Никогда бы не подумала, что “Лоэнгрин” тебе нравится, - хмыкнула Рей, задумчиво рассматривая сцену. Кайло перевел все световые приборы в штатный режим, и они просто заливали все вокруг себя ровным, белым, холодным светом. Мужчина пожал плечами. О том, что в детстве, кроме выдуманного зачарованного лебедя в голове, у него друзей и не было, как-то рассказывать было не с руки. Да и то, что рыцари Рен были искаженной, злой карикатурой на рыцарей Грааля, одним из которых был Лоэнгрин, тоже говорить не хотелось. В тот период он стремился разрушить все, что причиняло боль, и покрасить в черное даже прекрасные воспоминания. - Люблю, знаешь ли, истории, где есть роковой вопрос - “как тебя зовут”, - он, не мигая, смотрел на девушку, которая вздрогнула, и Кайло вздохнул. Вот она и попалась. Конечно, они были знакомы. Так что, он был таким чудищем, что Рей отрицала этот факт? Ей-то что он сделал, интересно? Какой грех ещё был на его совести? Что он ей сделал? - Эльзе нельзя было его задавать. - ровно ответила Рей. - Да, истинные имена приносят вред, - как ни в чем не бывало, заметил Кайло и умолк, когда вокруг все утонуло в музыке Вагнера и сопрано. Стены Forest National рухнули, и вот все они уже были на берегу Шельды зрителями, наблюдающими за судом над девушкой, обвиняемой в убийстве брата. Кайло не вслушивался в пение Эльзы. "Einsam in trüben Tagen" он знал слово в слово. Сосредоточился на девушке. Изучал, как она хмурится, вслушиваясь в музыку. Смотрел на её тонкие пальцы. На запястья. Обратил внимание, что на одном - браслет из прозрачного лунного камня, на втором - из почти черного кианита. Будто в Рей было пополам тьмы и света, будто она научилась держать баланс между возвышенным и земным внутри. Девушка неожиданно улыбнулась, потянулась обеими руками к пульту и потушила разом весь свет. В первую секунду Кайло, ориентируясь только на тонкий свет одной из пушек**, не понял, что хотела сказать Рей. Подумал, что он ошибся в ней, и ни черта она не умела управлять пультом. Но валькирия торжественно улыбалась с видом человека, сделавшего всех. - Все всегда в эту сцену добавляют свет, но это ошибка. Вот она - душа Эльзы. Посмотри, Кайло. В ней нет ничего, кроме гнева. Знаешь, почему? Она была невиновна, а её решили судить за преступление, которого не было. Потому, я думаю, её душа была черна от злости. Кайло стоял и ошарашено смотрел на девушку, думая, что это конец. Ей точно конец. Эта тьма, вдруг залившая все, поглотила Кайло. Он понял, наконец, как попал. Он не сможет больше играть с ней в сдержанность, нет, когда увидел, как много темных и страстных углов скрывает её душа. Душа, которая была так похожа в чем-то на его. Она знала силу гнева. Она давала волю темной стороне. И она была прекрасна. Прекрасна настолько, что дух захватывало. - Не всем девушкам нужен особый рыцарь, чтобы их спасать, - тише добавила она, потирая то запястье, где был браслет с черными камнями. Словно мрачная сторона манила её. Потом добавила немного дыма на сцену, заволакивая все в туман, словно над Шельдой собрались тучи. Совсем не та солнечная картинка, к которой все привыкли. Все зыбкое и полное тревоги. Что делала эта девчонка? Показывала свою интерпретацию или же свои собственные сомнения? - Возможно, все было наоборот. Peut-être, рыцаря спасла она. Своей любовью, Кайло. Он приплыл на этом чертовом лебеде спасти не её, а себя. Рей больше не смотрела на сцену. Одна рука её все ещё лежала на пульте, но она, повернув голову в сторону мужчины, не сводила с него одновременно манящего и умоляющего взгляда. - Ты не права, Рей. Они были оба очень нужны друг другу. Это баланс. У Вагнера всегда был баланс. Кайло покачал головой. Да уж, он не сможет не забрать её себе. По-хорошему, не будь столько людей рядом, он бы уже забрал. На этом пульте, в этом зале, под эту музыку. Он хотел стащить с неё дурацую футболку, вытряхнуть из джинс и насладиться обнаженностью её тела, раз уже в душу он посмотрел. “Тебе конец, детка”, - повторил Кайло, подходя поближе. Положил руку на плечо Рей. Туман на сцене был таким контрастом той ясности, которая наступила в голове у мужчины. У него сомнений не было. Может, потому что не было и совести, потому он особо и не думал сейчас над последствиями. - Ещё, - прошептал он ей почти в затылок. Девушка кивнула, и напольные приборы потихоньку стали заливать задний фон темно-алым. Такой Эльзы Кайло в жизни не видел. Рей давала ей новую жизнь. - Но на гневе ты ничего не построишь. Хорошо, ты шокировала зрителя. Отлично. Подчеркни контраст, детка. Покажи надежду. Красоту. Покажи, как из тьмы рождается свет, - это самое важное. Он ощутил в ней нерешительность. Да, давать волю злости было проще. Мужчина потянулся к пульту, положив свою руку на её тонкие пальцы, как бы показывая, какой канал переключить. Но дело было не в канале, и они оба это знали. Он просто хотел её касаться. Сейчас. Когда Рей обнажила себя полностью. Хотел. И ничего не мог поделать. - In lichter Waffen Scheine ein Ritter nahte da, so tugendlicher Reine ich keinen noch ersah***, - прошептала девушка за голосом Эльзы и свободной рукой вдруг добавила немного золота, которым сам Кайло никогда не пользовался. Это было невероятно, как умело она пользовалась всеми - темной и светлой - сторонами своей души. Могла взрывать все и окрашивать в черный, и в то же время так нежно вплела этот необычный золотой. Как надежду. Как воспоминание. Как обещание. Рей ощущала, как Кайло тяжело дышит за её спиной, почти касаясь губами уха. Слышала, как он доволен. И это возбуждало. И пугало до мурашек, потому что с каждым его вздохом её нерешительность становилась тоньше, прозрачней. - Покажи мне свой свет, Рей, - прошептал он, обращаясь к ней так, будто никого и не было. Девушка повернула к нему голову, и их взгляды пересеклись. Никого не было здесь. Только они. Одни на целом свете. Люди, управляющие светом и мраком. Только они. Они. О-н-и. - Сначала покажи свой, Кайло. - Этот свет тебя испепелит, - мужчина давал ей последний шанс отступить. Не смыкал расстояние, хотя его тянуло магнитом. - Я на это надеюсь уже который день, - смело сказала Рей, ощущая, что всё, она больше так не сможет. Пускай бы все летело к черту. Кайло усмехнулся и на выдохе поцеловал её. Без сделок. Без насмешек. Без злости. Просто не задавая больше вопросов. Наступило время делать что-то, не задумываясь об ущербе. Девушка вздрогнула и в следующую секунду потянулась к нему с удовольствием человека, который стер все свои границы, задолбавшись об них спотыкаться. Кайло одной рукой легко удерживал её за шею и ощущал на своем запястье её пальцы, которые поглаживали его так, как в номере, но с другой тональностью. Она словно умоляла, словно говорила “да, Кайло, да”. Его губы ещё хранили вкус яблок, её - вкус карамели, добавленной в латте. Они воссоздали идиллию, которую Рей хранила в памяти, а Кайло не помнил. Они целовались, позабыв обо всем на свете, пока их сплетенные руки дрогнули, вдавливая кнопки до упора, и яркий-яркий свет ослепил всех, находящихся в зале. А они все целовались в лучах сотни прожекторов, и им было так удивительно хорошо. И древняя легенда о жертвенной любви, преодолевающей все на свете, восставала из забытья, возрождалась под музыку Вагнера. Баланс - их баланс - вдруг обретал очертания. - Если ты не остановишься, я начну раздевать тебя прямо здесь. - Я не могу, Кайло, - почти простонала Рей, - не могу остановиться, - и она снова поцеловала его. Остановиться сейчас было бы пойти против себя. Зачем останавливаться, если все так правильно, так хорошо? Почему ей нельзя было пойти на этот риск? Почему не сжечь мосты в этом ярком свете, затопившем и сцену, и душу? Кайло, который затеял все ради другого, получил свою неожиданную награду, не в силах в этот раз остановиться тоже. Так они и целовались, обнятые и объятые светом, и тьма вокруг сгущалась, как недоброе знамение, как мрачное обещание, что за эту ошибку им нужно будет заплатить. Но Кайло, растворяющий своё одиночество в этом моменте, не смотрел на мрак. Он готов был платить потом. Не так много у него было хороших моментов, наполненых настолько сильным взаимным притяжением, против которого и вся гравитация спасовала бы. Потому его Кайло точно запомнит и рассчитается сполна без оговорок. Но сначала заберет себе всё, что ему этот момент сулил. * Gloria Patri - одна из трёх чередующихся молитв, читаемая по чёткам ** Световая пушка - прибор, применяется для освещения сцен, когда необходимо выделить определенного артиста. Пушки обычно размещаются на верхних ярусах зала, они не управляются со светового пульта, за ними сидят люди, которые управляют ними. ***... В оружьи светлом рыцарь явился мне тогда… Мой взор красы столь чистой не видел никогда *** Не знаю, как вы, дорогие читатели, а мы ждали момента, когда Кайло немного опустит маску, и когда поцелуй будет как поцелуй, без привкуса стекла. В конце-то концов, пора же уже и влюбляться)))) Всем чудесной недели, мы постараемся с вами встретиться в четверг! (Но это не точно из-за выходного, который в Украине будет посреди недели, - автор может и релакснуть случайно дольше положенного))))