Неделимое

      Бэньк…       Пространство сотряс глубокий звук, а удар о поверхность бушующих волн отправил сознание Сычжуя в забытье. Последнее, что он увидел и услышал, перед тем как отключился, был падающий сверху Цзинъи и испуганный вскрик Цзинь Лина, раздавшийся в стороне. И наступила тьма.       Лежать было неудобно: что-то неприятно щекотало лицо, а в спину впивались мелкие острые камни. Сознание выплывало из тягучего черного тумана медленно, с трудом пробиваясь сквозь цепкие тернии беспамятства. В голове появилась смутная мысль о том, что он умер и теперь находится где-то в загробном мире. Вместе с этим неожиданно пришло понимание, что он не дышит, ведь легкие начали гореть огнем.       С хриплым звуком Сычжуй сделал большой вдох и распахнул глаза. Над ним был виден только клубящийся туман, слегка светящийся и бликующий бело-серыми оттенками. Звуков, кроме его собственного сиплого дыхания, слышно тоже не было. Вокруг расстилалась практически звенящая тишина.       Полежав еще несколько мгновений, позволив себе отдышаться, юноша сел и осмотрелся. Каким-то непостижимым образом он оказался в этом странном туманном месте на маленьком островке сухой травы, которая как раз ранее и щекотала своими стеблями его лицо. Он же упал в воду, в бушующий поток, от удара о поверхность которого и потерял сознание. Означает ли увиденное им сейчас, что он утонул и попал в загробный мир?       – Я всё-таки умер? – произнес А-Юань. Его голос звучал глухо, словно что-то не позволяло звуку распространяться по воздуху. Юноша ущипнул себя за руку и, почувствовав боль, вновь в недоумении осмотрелся. – Мертвые же не должны ощущать боли. Где же я? И где Цзинъи и А-Лин?       Стоило ему произнести имена своих любимых, как в стороне раздались тихие голоса.       – А-Лин, куда ты идешь? – донесся до Сычжуя голос Цзинъи.       – Хочу попрощаться с Сычжуем, сказать ему, что наши отношения на этом прекращаются, – произнес голос А-Лина.       – Почему?       – Я сегодня возвращаюсь домой, и мы не будем больше видеться. Да и изначально эти отношения были обречены на такое завершение.       – Действительно, – согласился с ним Цзинъи, – ты наследник клана, тебе стоит найти себе более подходящую пару, чем этот выскочка, – зло добавил юноша.       – Что за бред? – удивленно произнес А-Юань. – Иллюзия? – предположил он. Ни Цзинь Лин, ни Цзинъи никогда бы не сказали подобные слова. Они уже не раз обговаривали свою дальнейшую судьбу и в этом будущем не было места такому разговору. Скажи в реальности А-Лин такую фразу, Цзинъи бы вызвал его на поединок, дабы отстоять честь Сычжуя. А у самого А-Юаня не было и тени сомнения в искренности чувств его возлюбленных.       Стоило ему подумать о подобном, как тихие голоса умолкли, растворившись в этом тумане, но взамен им он услышал разговор других своих близких людей.       – Ванцзи, ты уверен, что хочешь оставить этого ребенка? – произнес голос Цзэу-цзюня.       – У меня нет выбора, я же не мог его бросить на горе. Тем более, я пообещал Старейшине позаботиться о нем, – ответил голос Ханьгуан-цзюня.       – Мы можем отдать его в другую семью. О нем хорошо позаботятся и тебе не придется тратить на него свое время, – проговорил Лань Хуань.       – Я подумаю над этим, – ответил голос отца А-Юаня.       – Полнейшая чушь! – воскликнул Сычжуй. Уж как ни ему лично знать то, насколько Ханьгуан-цзюнь его любил и любит. С каким трепетом он о нем всегда заботился – А-Юань прекрасно это помнит. Его отец никогда бы не сказал подобные слова, и он никогда не называл Вэй Усяня Старейшиной, только Вэй Ином. И имя это всегда слетает с его губ, будучи наполненным любовью в каждом звуке. И вновь голоса потерялись, стихли среди клубов тумана. А-Юань встал и подошел к краю острова. Его края резко обрывались в серую пустоту – там не было даже тумана, просто какое-то серое нечто, не поддающееся описанию. Разум воспринимал это как то, где нет ничего. Безликая пустота, абсолютное отсутствие всего – ни материи, ни энергии… Сычжуй вздрогнул от ощущений, возникших при взгляде в эту бездну. – Как такое вообще возможно? – юноша перевел свой взгляд на стелящийся вокруг туман. Он не мог уловить места, где пустота и туман соединяются, казалось, что перед глазами что-то мигает, стоит ему начать присматриваться к туману в поиске границы или перехода одного в другое. Хотелось уйти куда-нибудь подальше, но что может произойти, если он сделает хоть шаг в сторону от этого маленького острова? Предугадать невозможно. О подобном он ни разу ни от кого не слышал, и ни в одной древней книге о таком не писалось. И даже Вэй Усянь не упоминал никогда о том, что нечто такого рода существует в их мире. Конечно, всё знать невозможно и, может быть, где-то в каком-то древнем трактате и пишется об этой бездне, но ни он сам, ни его знакомые не знают об этом явлении.       Вновь в клубах тумана начали перешептываться голоса и постепенно из их тихого гомона ясно стал выделяться разговор двух дорогих его сердцу людей.       – Вэй Усянь! А-Юань пропал! – воскликнул голос тети Лань Цин.       – И что с того? Пропал и пропал, кому нужен этот малец? – произнес голос, знакомый Сычжую по тем воспоминаниям, что появились в его памяти совсем недавно.       – Ты не будешь его искать?       – Нет. Мне надоело с ним возиться. Это твой племянник, а не мой. Тебе и искать его, раз уж так переживаешь, – ответил зло Вэй Усянь.       – Ты настоящий мерзавец! – воскликнула тетя.       – Ха… ну, да…       – Неправда! Такого никогда не было и быть не могло! – выкрикнул Сычжуй в пустоту. – Это всё ложь! Я не знаю, кто создает эти лживые диалоги, но ты не прав – они все любят меня и никогда бы не поступили подобным образом! А Вэй Усянь всегда заботился обо мне, и тогда он пошел меня искать. Они целый день с тетей Цин ходили по горам и в итоге нашли меня. Я вспомнил об этом еще давно, так что не нужно навязывать мне эту ложь, – сурово завершил А-Юань. В душе поднялся гнев, появилась злость на того, кто пытался опорочить его любимых людей такой примитивной клеветой. К чему всё это? Чего от него пытаются добиться этими разговорами, которые не имели места быть в его реальности? Сычжуя вдруг осенило, и он ужаснулся этой мысли. – А если… если бы… они все были немного другими людьми? Имели слегка иной склад характера, то… то ведь тогда эти разговоры могли случиться… Будь Вэй Усянь чуточку злее и эгоистичнее, то он бы не взял на себя ответственность за жизнь маленького ребенка, не занимался бы его воспитанием, позволяя находиться рядом круглые сутки за исключением того времени, когда проводил практические испытания своих разработок. А Ханьгуан-цзюнь в действительности мог бы отдать маленького А-Юаня другим людям, ведь он ему никто и даже Вэй Усяню Сычжуй тоже никто, они даже не из одного клана, но отец… вернее, Второй Нефрит клана Лань не просто забрал ребенка в свой орден, но и признал его родным сыном, позволил называть отцом. Что до диалога Жуланя и Цзинъи, услышанного им здесь… Этот разговор мог произойти, будь Цзинь Лин непостоянен в своих увлечениях и не влюбись он в Сычжуя. Но А-Лин отчаянно любит А-Юаня, полностью доверяет ему и никогда не поступит таким образом. Так же дело обстоит и с Цзинъи. Они втроем словно связаны. Каждый дополняет другого, создавая поистине уникальное трио, как и в любви, так и на пути самосовершенствования. Так что, исходя из всего этого, Сычжуй понял, что ему посчастливилось оказаться в условиях, где озвученные диалоги просто не могли быть. Его душу не тронули сомнения, ни на секунду он не допустил, что кто-то из его близких способен на подобное. Да, пусть в других условиях это и могло бы быть, но не в его мире точно.       И в это мгновение под его ногами вспыхнул желтым огнем некий рисунок и Сычжуй исчез в ярком свете портала, перенесшего его в совсем другое место.       Здесь, в расцвечиваемой вспышками молний темноте, он ощутил себя маленьким ребенком, которого прижимает к груди кто-то отчаянно дрожащий. Женщина, что держала его на руках, стояла молча, но он ярко ощущал ее тревогу и страх, идущие из глубины души.       Сычжуй старательно попытался выбраться из цепких рук, и вскоре ему это удалось сделать. Встав рядом с женщиной, оказавшейся достаточно пожилой, он принялся осматриваться, абсолютно не понимая, как оказался в теле ребенка, да еще и в таком странном месте. Дождь яростно хлестал, размывая каменистую землю под ногами, люди в грязных одеждах, явно совсем недавно бывших желтыми, стояли на коленях перед человеком в черно-красном ханьфу. Света от множества мерцающих молний и от нескольких горящих сбоку под небольшим навесом фонарей было достаточно, чтобы рассмотреть удручающую картину: помимо людей, замеченных им ранее, А-Юань увидел еще одну группу, выглядящую еще менее презентабельно, чем первые – грязные и истощенные, одетые в лохмотья и скованные по ногам в кандалы, они представляли собой жалкое зрелище. Вдруг его взгляд зацепился за рисунок на их одеждах, едва видимый сквозь грязь – символика солнца, он же – отличительный знак канувшего в лету и ненавистного всеми ордена Цишань Вэнь. Клана, к которому сам когда-то давно принадлежал. В это мгновение в сознание Сычжуя ворвались звуки, и он понял, что до сих пор рассматривал окружающий мир, пребывая в полной тишине. И даже не заметил этого.       Отчаянные мольбы о пощаде раздавались от людей в желтой одежде, шум дождя почти перекрывал их крики. Но когда заговорил человек в черном ханьфу, то оказалось, что его голос непостижимым образом перекрывает собой все остальные звуки. Слова, произносимые им, впечатывались в сознание, вынуждая подчиниться, сдаться, сделать всё, что угодно, но ни в коем случае не прогневать его. Люди в желтом о чем-то загомонили, наперебой отвечая ему на заданный вопрос о причастности их к чьей-то смерти. Сычжуй не уловил, о ком именно идет речь, но понял, что этого человека не удовлетворил полученный ответ.       – Я спрашиваю в последний раз: «Кто убил Вэнь Нина?» – и из его ладоней потекла темная ци, направляясь к стоявшим на коленях людям. Они испуганно начали пятиться, кто-то упал и заверещал, крича о том, что этот пес из клана Вэнь сам виноват в своей смерти, а Сычжуй, не веря в услышанное, смотрел на человека в черном широко распахнутыми глазами. Черные с красным одежды, длинные распущенные волосы и алая лента, мелькнувшая в свете вспышки очередной молнии.       «Неужели… неужели это Вэй Усянь?» – пронеслось в мыслях А-Юаня, но лицо этого человека злость исказила настолько, что он только с трудом мог узнать в нем того, кого видел в своих детских воспоминаниях.       – Значит, не желаете отвечать добровольно? – зло произнес темный заклинатель. – Хорошо, тогда мы спросим у того, кто точно знает ответ на этот вопрос, – и он достал из-за пояса черную флейту с алой кисточкой, привязанной к концу. Поднес к губам и в небо взвилась резкая трель, пронзительная и полнящаяся гневом. Сычжую показалось, что на несколько мгновений даже капли дождя замерли прежде, чем продолжили падать на землю. Пространство сотряс мощнейший выброс темной энергии, а люди в желтом попадали на землю, воя и причитая.       – А-Нин! А-Нин! – из-за спины Вэй Усяня раздался женский крик, полный боли и отчаяния. Шатаясь, словно ему было непривычно ходить ногами, к заклинателю подошел мужчина в изорванных и грязных одеждах, а вслед за ним подбежала хрупкая девушка и схватила этого человека за руку, – А-Нин… А-Нин… – продолжала она повторять, громко рыдая. Взглянув на эту картину, темный заклинатель перестал играть на флейте.       – Вэнь Нин, покажи, кто сделал это с тобой, – и Вэй Усянь, а Сычжуй полностью уверился в том, что это именно он, вновь принялся играть на Чэньцин.       Бойня, которую устроил Вэнь Нин под управлением Вэй Усяня, отпечаталась в памяти Сычжуя ярко. Вернее, эти воспоминания были там изначально, но он просто забыл об этих событиях, а теперь кто-то неведомым ему образом напомнил о них. Вот только теперь у него возник другой вопрос – зачем ему напомнили об этом эпизоде из его детской жизни? Чтобы он почувствовал ужас? Страх? Ненависть? Но это события давно минувших дней и А-Юань знает, что послужило их первопричиной и что было после. Ему вкратце рассказывали о произошедшем тогда. Этих воинов из клана Ланьлин Цзинь скорее всего давно нет в живых, а те, кто непосредственно тогда были убиты Вэнь Нином, получили по заслугам. Тетя Цин счастлива в браке, а остатки их клана доживают свои дни в хорошем месте, вдали от разборок мира заклинателей. У него самого прекрасная семья и меньше всего Сычжуй желает придавать значение тому, что осталось где-то далеко, во временах, ушедших за грань. Это было… было и прошло, и тягостным грузом не должно лежать на душе и сердце. Или ему хотели показать то, насколько силен и ужасен Вэй Усянь? А-Юань и так знает, что с мужем его отца никто не смеет тягаться в силе – ни тогда, ни тем более сейчас. А что до ужаса, что он внушает? Любой, кто так считает, просто не знает и не видит бездну той доброты и любви к миру, что переполняет этого человека. Для Сычжуя эти воспоминания лишь страшные эпизоды его прошлого. Так пусть они и остаются в прошлом, не смея влиять на его нынешнюю жизнь. Он не изменит своих чувств к Вэй Усяню, которого считает своим вторым отцом, пусть еще ни разу и не называл его так.       Едва А-Юань подумал о том, что эти события никоим образом не повлияют на его чувства, как пространство исказилось от прошедшей через него вибрации и вновь он оказался в другом месте.       Эти скачки натолкнули Сычжуя на мысль, что всё увиденное и услышанное им является мороком какого-то сверхсильного существа. Ведь им так и не удалось выяснить, что послужило толчком к появлению огромного количества странных мертвецов на землях главы Не, еще и вибрация, исходящая от жетона с символом инь-ян и ощущаемая им на грани восприятия, вдобавок к словам об игре «Дорога демонов» – всё это вместе взятое словно кричало ему о том, что здесь всё совсем не такое, каким кажется на первый взгляд.       Но эти размышления рассыпались ворохом невысказанных догадок, едва он открыл глаза в новом месте, куда его перенесли неведомые ему силы.       А-Юань лежал под сенью деревьев знакомого ему леса. Открыв глаза, юноша увидел, что находится в том же самом лесу, в котором ночью они дрались с мертвецами. Вот только сейчас он был абсолютно один и мягкие рассветные лучи солнца окрашивали в теплые оттенки пустой лес. Ни ветра, ни пения птиц, встречающих своими трелями утро, и никого из разношерстной толпы заклинателей, что совсем недавно сражались здесь со множеством разноуровневых тварей.       – Куда же все подевались? – прошептал Сычжуй. – Неужели бросили меня одного? Да ну, не может быть такого, – не смея нарушать своими криками тишину леса, А-Юань бесшумно отправился на поиски хоть кого-то из живых людей.       Спустя час юноша всё еще перемещался по лесу, но так до сих пор никого не встретил. Прочесывая по спирали, начиная с того места, где он пришел в себя, он тщательно осматривал всю местность. Когда Сычжуй начал ощутимо нервничать, до его слуха донесся звук отдаленной битвы и он без раздумий кинулся в эту сторону.       Звон мечей, гневные выкрики на незнакомом языке, вспышки энергетических атак – сквозь просвет в деревьях А-Юань наблюдал за боем абсолютно неизвестных ему заклинателей. По одежде на них мало того, что нельзя было понять к какому клану они принадлежат, так еще и выглядели эти воины в целом очень странно и непривычно. Молодые мужчины и женщины были одеты в короткие, лишь немного ниже ягодиц, подобия ханьфу разных цветов с роскошной отделкой, и если юноши носили еще и штаны, то девушки сверкали обнаженными ногами, на которых в большинстве случаев красовались сапоги до колен в цвет верхнего ханьфу. Противниками этих людей были как разномастные твари, так и другие люди, облаченные в металлические доспехи. Эти воины сражались так, словно груда металла на их теле нисколько им не мешала. Помимо мечей эти заклинатели использовали и луки, а кое-кто даже сражался странными посохами со сверкающими шарами на вершинах. Огромная поляна, на которой проходило это сражение, была усеяна множеством огромных валунов, которые создавали подобие лабиринта и позволяли при необходимости укрыться от атаки противника. В этой бойне гибли и заклинатели, и монстры, лились реки крови, но почему-то участников меньше не становилось. А-Юань не смог отследить, куда же деваются мертвые тела, хотя юноша допускал, что ему просто плохо видно из его точки наблюдения.       «Это вообще кто? Что здесь происходит?» – Сычжуй пораженно рассматривал представшую перед его взором битву, совершенно ничего не понимая. Разве все эти люди и твари могли каким-то образом незаметно оказаться в горах Цинхэ Не, чтоб об этом не узнал Хуайсан? Как А-Юань успел понять, у этого хитрого лиса везде понатыканы сигналки и такая толпа скрытно никак не могла очутиться здесь в мгновение ока. Хотя, тех странных мертвецов они же упустили и не заметили, возможно, и здесь нечто подобное сработало? Не успел Сычжуй подумать над этим, как со стороны донеслись знакомые ему голоса и, взглянув в сторону источников этих воинственных криков, А-Юань увидел сражающихся на самом краю поляны Цзинъи и А-Лина.       Оба юноши сражались против всех остальных – на них попеременно нападали все участники этой странной битвы. Едва Сычжуй это понял, как сразу же покинул свое укрытие и побежал в сторону друзей, обнажая на ходу меч. Мгновенно вклинился между Цзинь Лином, Цзинъи и их противниками, отбивая чужие атаки. Стоило ему начать сражаться, как все эти люди и монстры словно обратились против него одного. Они перестали драться друг с другом и подобно лавине начали идти на А-Юаня. Их энергия, их мечи и стрелы, магические атаки – ему пришлось противостоять всему этому, стараясь прикрыть уже явно безумно уставших любимых, что, опираясь друг на друга, направились в сторону леса. С ужасом Сычжуй отметил, что за ними тянется кровавая дорожка. Извернувшись, юноша извлек из цянкунь редкий взрывной талисман и кинул его в толпу. В свое время он лично наложил заклятия на эту желтую бумажку и мог с уверенностью сказать, что эффект от нее должен быть ошеломительным, как минимум сотню врагов он должен был уничтожить, но в вспышке активированного талисмана едва ли с десяток самых слабых людей пострадало, а остальные оказались просто оглушены на несколько мгновений. Осознав, что это провал, Сычжуй рванул с места со скоростью ветра, пользуясь этой крохотной заминкой в стане врага.       «Почему не сработало? Кто-то успел погасить действие моего талисмана?» – подумал Сычжуй, догоняя Цзинь Лина и Цзинъи. Юноши уже шли по лесу и всё также поддерживали друг друга, не позволяя упасть. Вид их окровавленных одежд наполнил сердце А-Юаня болью и ненавистью. – Цзинъи, А-Лин! – окликнул Сычжуй друзей и те остановились, начав медленно оборачиваться в его сторону. Они делали это молча и не проявляя никаких эмоций, но подумав о том, что после такого тяжелого сражения они уже просто не способны говорить, А-Юань не придал этому какого-либо значения.       Сейчас они находились в достаточно густом лесу и множество сосен прятали их за своими стволами, как впрочем не позволяли им увидеть и врагов, что уже совсем скоро нагонят их, а возможно кто-то уже и догнал.       – Цзинъи, ты как? – обеспокоено произнес Сычжуй, подойдя к Цзинъи и протягивая к нему руку, но вместо ответа юноша сделал шаг в сторону, уходя от прикосновения ладони А-Юаня. – Ты чего? Я лишь хочу проверить твое состояние, – удивленно произнес Сычжуй. Он перевел взгляд на А-Лина, но тот стоял, устало оперевшись об дерево и смотрел на землю под ногами, почему-то не смея взглянуть на А-Юаня. – «Да что здесь происходит?! Что?!» – мысленно прокричал он, абсолютно не понимая происходящего. Он вновь посмотрел в сторону медленно отступающего от него Цзинъи и едва успел заметить, как за спиной юноши возникла девушка в коротком розовом ханьфу и, зло улыбнувшись, пронзила ланьца мечом. Всего за мгновение она возникла из ниоткуда и со спины проткнула Цзинъи насквозь – А-Юань увидел серебристое острие клинка, что вышло из живота его возлюбленного. Девушка тут же извлекла меч и в один прыжок скрылась за деревьями, а Цзинъи, закрыв глаза, завалился на бок и остался лежать на земле без движений.       – Не может быть… не может быть… – ошарашенно произнес Сычжуй, не веря в увиденное. Сердце болезненно сжалось. Секунда промедления, и он кинулся к Цзинъи, перевернул его на спину и принялся вливать в странно холодное на ощупь тело свою ци, направляя ее на лечение сквозной раны. Но его энергия будто уходила в никуда, словно перед ним был не раненый друг, а бездна, стремительно высасывающая из него всю духовную силу, хотя тут же Сычжуй ощущал, что будто и в него кто-то незримый вливает свою ци. Это было очень и очень странно… в целом это было необъяснимо.       Несмотря на огромное количество энергии, отданной Цзинъи, состояние того нисколько не улучшилось.       – Цзинъи, пожалуйста, очнись… ну же… ты не можешь вот так уйти… – шептал А-Юань, почти плача. Он всё еще не верил в происходящее, внутри горела уверенность, что происходящее не взаправду. Да, они все с детства знали, что путь заклинателя опасен и жизнь может оборваться в любой момент, и они уверенно считали, что, когда столкнутся с подобным, то смогут стойко выдержать даже такую ситуацию. Но это оказалось лишь самовнушением. Невозможно оставаться адекватным и спокойным, когда твой любимый человек теряет последние капли силы, когда его вдохи всё реже и реже, а сердце замедляет свой бег, кожа под твоими прикосновениями леденеет и собственные руки ощутимо дрожат, а сознание становится опустошенным. Может ли любящее сердце пережить подобное, не сбиваясь с ритма и не желая остановиться вслед за сердцем, что едва бьется в груди, скрытой окровавленными одеждами? Вряд ли…       Нарастающий шум подсказал, что скоро сюда нагрянет разъяренная толпа и маловероятно, что им удастся спастись бегством. Взглянув на А-Лина, Сычжуй увидел, что тот стоит с закрытыми глазами возле того же самого дерева, что и раньше. А-Юань готов был разорваться, чтобы продолжить передавать энергию Цзинъи и как-то поддержать А-Лина. Юноша надрывно дышал, пытаясь справиться с объявшим его душу волнением, но у него это крайне плохо получалось, и тело начала бить крупная дрожь, ведь он не мог оставить Цзинъи, но и Цзинь Лину явно была нужна помощь. И враги всё ближе и ближе       – Кто-нибудь, пожалуйста, помогите… пожалуйста… – Сычжуй не выдержал и заплакал, глядя на такого бледного А-Лина и ощущая под своими ладонями едва живого Цзинъи. Но его мольбы не были услышаны.       Из леса донесся звук спускаемой тетивы, и в Цзинь Лина вонзилась стрела, пробивая его бедро. Юноша тут же осел, всё так же не открывая глаз, словно был без сознания.       – Нет… нет… – дрожащим голосом прошептал А-Юань и, сжав дрожащие ладони в кулаки, бросился к А-Лину. Подбежал, приподнял его руку за запястье, проверяя пульс. Жив, но кожа на ощупь оказалась ненамного теплее тела Цзинъи. – Как же так… почему? – в это мгновение к ним не торопясь вышли те люди и монстры, что совсем недавно сражались друг с другом. Они медленно взяли их в кольцо и, поигрывая своим оружием, с некой грацией начали приближаться к юношам. Это выглядело так, словно хищники, загнавшие добычу и понимающие, что та уже никуда не денется, решили поиграть с еще живой едой, насладиться своей очередной победой. – Что… что мы вам всем сделали? Мы даже не знаем, кто вы такие и зачем здесь появились! – но конечно же ему никто не ответил. – Оставьте нас в покое! – видя, что никто не собирается ему отвечать и тем более останавливаться, А-Юань обнажил меч и встал в стойку, собираясь сражаться до последнего. Он направил свою энергию в меч, подготавливая мощную атаку, но ци рассеивалась, едва он пытался совершить удар. Недавно на поляне Сычжуй сражался просто мечом, используя базовые техники, так как для отражения чужих атак было достаточно силы духа клинка, но сейчас, когда юноша решил драться, используя максимум чистой духовной силы, это неожиданно оказалось бесполезным. – Это еще что такое? Мерзкие и нечестивые приемы используете?! – выкрикнул он со злостью. В это мгновение в землю у его ног вонзилась стрела, а следом за ней еще одна попала в Цзинь Лина, который наконец-то начал приходить в себя. Юноша воскликнул от боли и схватился за стрелу, что вновь вонзилась в бедро, вырывая ее из своего тела. Вслед за ней выдернул и первую, орошая траву вокруг себя каплями своей крови. – Твари… – прошипел Сычжуй. Ненависть, что прежде он старательно подавлял в себе, разгорелась подобно пожару, охватывая его сердце, душу, сознание, заполняя каждую частичку его тела. Юноша извлек из цянкунь гуцинь и, стоило ему прикоснуться к струнам, как вся эта толпа бросилась в атаку.       Самые мощные боевые мелодии, исполняемые им с применением светлой ци, не возымели успеха. Ударные волны просто поглощались этими странными противниками, что лишь на доли мгновений замирали, когда Сычжуй в очередной раз атаковал.       – На них не действует… Почему? – пораженно произнес А-Юань. Он использовал все мелодии, что знал, но ни одна из них не принесла желаемого результата. Его попытки лишь больше раззадоривали толпу нападающих. После очередной неудачной атаки Сычжуя из леса прилетело множество стрел, и несколько из них попали в Цзинъи и А-Лина, ранив в ноги и руки. Злость и гнев захлестнули Сычжуя, с головой погружая в яростные волны этих эмоций и чувств. Не увидев эффекта от светлой ци, А-Юань решил прибегнуть к мелодиям, что используют технику единой магии. Он совсем недавно изучил три, и ему еще не довелось применять их в бою.       Несмотря на разрастающийся гнев, у Сычжуя словно появился новый источник силы и разум очистился от всех лишних мыслей и эмоций, оставив лишь желание уничтожить противника. Пальцы запорхали над струнами, извлекая музыку, что способна разрушать горы, сыграй ее заклинатель уровня его отцов, но в его исполнении эти мелодии пока еще вызывают лишь очень сильные атакующие волны. Толпа врагов неожиданно забеспокоилась, а с их лиц исчезли надменные улыбки. Не успел он доиграть первую песню, как все противники кинулись бежать прочь, и атака А-Юаня понеслась им вслед, разрастаясь голубым пламенем по кругу, в эпицентре которого остались невредимыми лишь они трое. Все те, кто пытался их убить, сгорели в бело-голубых всполохах призрачного огня, осыпались белым пеплом на нетронутую этим огнем землю.       – Получилось?.. Получилось! – воскликнул Сычжуй. – Цзинъи, А-Лин, у меня получилось… – уже тихо добавил он. Едва А-Юань хотел вернуться к своим любимым, чтобы оказать им помощь, как над лесом громыхнуло и во вспышке красного света появился высокий мужчина, облаченный в черные кожаные доспехи. Длинные белые волосы собраны в высокий хвост, а тонкие черты красивого лица портит гримаса презрения.       – Хм… неплохо, – громко произнес этот человек, осматривая место побоища. – Малыш, а ты силён, – обратился он к А-Юаню, на что тот в ответ промолчал, с подозрением глядя на нового персонажа этого затянувшегося бредового ужаса. – Но для меня ты пустышка, – с кривой ухмылкой добавил мужчина, и в это мгновение в его руках материализовался лук с тетивой, горящей красным светом. Стрел не было, но Сычжуй тут же догадался, что при стрельбе из этого лука используются стрелы, созданные из энергии владельца оружия. Не раздумывая, юноша ударил по струнам циня, вкладывая в это все свои силы и вызывая тем самым простейшую ударную волну. У него просто нет времени на музыку, ведь лук и стрелы всегда быстрее любой песни. Заклинатель в черном в ответ натянул энергетическую тетиву и выпустил в А-Юаня красную призрачную стрелу. Встретившись с ударной волной от циня, эта стрела легко прошла сквозь нее, рассеивая всю энергию удара ланьца и, продолжив свой полет, вонзилась в гуцинь Сычжуя, разбивая его на щепки. Цинь буквально взорвался в руках А-Юаня, раня его острыми кусками разлетающейся древесины и порванными струнами. – Я же говорил, что для меня ты пустышка, а уж твои почти бездыханные друзья тем более, – и заклинатель нацелился на Цзинь Лина.       Стрела не долетела до А-Лина. Ее встретил Сычжуй, грудь которого красная энергия прошла насквозь, но рассеялась, едва вышла из спины. Физической раны не было, но боль в доли мгновения разошлась по всему телу. А-Юаню показалось, что он рассыпается на осколки, что будто, вот прямо сейчас, он превратится в серую или белую пыль, как те враги, которых ему удалось уничтожить за последние сутки.       – Какой самоотверженный малыш, – ехидно произнес мужчина, – неужели они стоят твоей жертвы? Ведь оба почти мертвы, им осталось жить от силы по минуте. В чем смысл?       – А что тогда имеет смысл? – едва шевеля губами, прошептал Сычжуй, и, не дождавшись ответа, его сознание угасло.