The Ties That Bind

Крохотная кафешка, где подают карри, в районе торговой улицы Мотомачи пуста в это время. Заходила всего одна женщина, но она так спешно перекусила, что Хироцу мог только позавидовать ее скорости, с другой стороны, чего в этом приятного? Даже вкуса не успеваешь ощутить. Он вот сам так не мог. Когда ему подали его порцию карри с омлетом, то каждое движение его было методично, включая даже то, как бегали его глаза по тарелке. Немного все же голодно, так как последний раз ел вчера вечером, а сейчас была уже половина другого дня, даже больше; вроде бы к такому режиму привыкаешь, но когда вот так вот садишься внезапно и расслабляешься, то голод начинает точить с утроенной силой, но Хироцу сохранял эту свою напускную размеренность, поэтому даже посмел рассыпаться перед обслуживающей его хозяйкой кафе в кратких и сдержанных, но благодарностях о том, какой вкусный ему подали здесь кофе, да еще и с этим сладким сиропом – а он совсем не часто мог побаловать себя подобным, да и не был особо любителем. Может, оттого что это не было частью его жизни?  Пробормотав самому себе напутствие перед едой, Хироцу схватился за ложку, сгорая уже от нетерпения ощутить божественный вкус самой простой пищи в самом простом, едва ли соответствующем его статусу, месте, только сунул в рот, ощущая приятный мясной вкус, смешанный с яйцом, как в помещение вошел тот, ради кого он тут и оказался. Надо же, пришел даже раньше. Хироцу все же надеялся, что успеет пообедать до разговора.  Дазай, кажется, тоже слегка был удивлен тому, что человек из его прошлого, темного и скрытого наполовину марлевой повязкой, уже здесь, или даже на его лице читалось нечто вроде: «Хироцу-сан, вы действительно смогли найти это место и даже не побрезговали тут что-то заказать? Видать, в мафии дела совсем худо идут».  «Обижаешь, Дазай-кун», – так отвечал он ему глазами, смыкая губы на полной риса ложке. Хироцу Рюро никогда не пренебрегал простотой, легко снисходя до самых простых вещей. Мафия не возносила его над другими, это была всего лишь непростая работа. Однако, наверно, стоит признать, что они оба странно смотрятся в этом простеньком заведении, хотя детективу вне сомнений привычнее, в конце концов, уже столько лет прошло, да и Осаму сам едва ли когда-либо демонстрировал отвращение к простоте или любовь к роскоши. Скорее просто подстраивался под тот или иной вид антуража в зависимости от создавшегося положения.  Бывший мафиози, которого в нем никогда не признает человек непосвященный, подсаживается, снимая при этом плащ, чувствует он тут себя вполне уверенно, видимо, захаживал прежде.  – Ёсимото-сан, можно как обычно? – ту же обращается он к женщине, которая что-то записывает в огромном журнале.  – Прям мгновение, Дазай-сан! – отзывается она и скрывается где-то в районе кухни, отдавая распоряжения юноше, что подрабатывал здесь.  – Приятное местечко, – кивает головой Хироцу. – Очень вкусно.  – Я рад, что не оскорбил ваш вкус, Хироцу-сан, – хмыкает Дазай, поднося ко рту принесенный ему только что стакан воды со льдом. – Просто подумал, что здесь спокойно.  – И не боишься, что кто-то из твоих коллег нас здесь увидит?  – Все сейчас заняты. У меня даже не было обеденного перерыва. Я только что из Токио. Странно, что не опоздал.  – Расследование?  – Я не буду делиться с вами подробностями, – тут же с легким смехом отзывается Дазай, скрещивая пальцы и упираясь в них подбородком.  – Ты так говоришь, Дазай-кун, словно это я тебя сюда пригласил и пытаюсь выведать какую-то информацию. Вообще ты меня сильно удивил, – Хироцу берет салфетку и подносит к губам, дабы убрать излишки соуса, а потом делает большой глоток живительного кофе. – Мы даже по работе с тобой сейчас почти не пересекаемся. Босс то и дело говорит о Фукудзава-доно, поражается его способности сводить все наши конфликты на нет. Он считает, что это даже не интересно, но и сам прекрасно понимает, что в нынешние времена необходимо так поступать. Я лично тоже подобное ценю.  – Мори-сан, видать, сильно скучает, раз думает о таких вещах.  – Он считает, что такое терпение достойно истинного воина. Только не выдай меня, не хотелось бы, чтобы мои слова ушли за пределы кабинета руководства! Сразу начнутся поиски шпионов, кто знает, к чему это приведет, как бы забавно сейчас ни смотрелось.  Дазай не особо весело улыбается и кивает. Они все сейчас под колпаком у правительства, что теперь особо пристально следит за их организациями, и особенно за одаренными в них. Слишком много проблем от эсперов и их деятельности. Тут не поспоришь. Но они не жаловаться друг другу собрались, и каждый по-своему принял ситуацию. Хироцу не торопит его говорить о том, ради чего он внезапно назначил встречу, видел, как тот колеблется. Возможно, даже готов уйти ни с чем, но Рюро сам хочет знать, что такого могло случиться у Дазая, что он вдруг снова решается обсудить это с человеком из той тьмы с алыми всплесками. Это даже немного льстило, и можно было на этом сыграть, но Хироцу – не Мори, у него нет скрытых мотивов, он по-своему относится к таким вещам и по-своему получает из них выгоду, не играя ни в какие игры.  – Я и сам удивился, – вдруг произносит молодой человек, и тут же замолкает, но всего лишь потому, что Ёсимото-сан принесла ему его порцию карри – кремовые крокеты с крабами, Хироцу тоже сначала положил на них глаз, но передумал, а у кого-то, кажется, вкусы не меняются. – Позавчера мы были на месте расследования одного дела в черте Асакусы. Я видел Чую.  Мясной вкус так приятно разливается на языке, но Хироцу быстро перестает его ощущать. Странно, что он сам не догадался, но – правда, не ожидал. Застыл и смотрит на Дазая, потом все же вспоминает, что надо прожевать.  – И как у него дела? – глупый вопрос, но вырывается именно он.  – Весьма странно, – задумчиво тянет Дазай, выдыхая так тяжело, будто на его плечах скопился такой груз, что и вовек не разгребется. – Хироцу-сан, я никогда не спрашивал, да и не было необходимости, наверно. Просто знал и принял, как факт того, что это только на руку детективному агентству, что Мори-сан лишился столь сильной поддержки в его лице. И все же: почему Чуя ушел из организации?  – Почему ты спрашиваешь об этом у меня? – Хироцу, чего уж тут, это было не совсем понятно. – Ты, как говоришь, видел его. Вы пообщались?  – Нет.  – Он попросил тебя держаться от него подальше?  – Да нет же, – Дазай улыбается, но как-то не особо весело. – Я… Я не рискнул к нему подойти. Вы мне расскажете, Хироцу-сан?  – Мне особо нечего тебе сказать. Чуя-кун… У него были свои причины уйти… И босс при всех своих возможностях не смог бы его удержать. Да и особо не пытался, как мне показалось, хотя я лично старался не вмешиваться в их личные беседы по этому поводу.  – Что-то я сомневаюсь, что Мори-сан просто так вот рискнул бы его отпустить, лишить мафию половины ее боевой мощи. Он там не тронулся головой, часом?  – Не проявляй неуважения хотя бы при мне, Дазай-кун. В конце концов... Ладно, я не буду пытаться тебя в чем-то убеждать, ушло время.  – Спасибо.  Хироцу оглядывается, пытаясь понять, можно ли в этом месте курить, но нет – нельзя, поэтому тяжело выдыхает. Зря они стали цеплять тему взаимоотношений Дазая и Мори. Это как по треснувшему тонкому льду идти. И ухнуть в воду.  – Что тебя так взволновало, Дазай-кун? Три года ты жил себе спокойно, даже не интересовался, где он и как, может, босс, отпустив его, взял да ликвидировал в итоге, дабы было всем неповадно, а против него нигде бы не гулял важный козырь. Не находишь свое поведение слишком обеспокоенным, что ли?  – Может, во мне проснулось любопытство.  – Или что-то еще.  – А?  Они оба таращатся друг на друга. Дазай быстро начинает пихать в рот рис, разламывая ложкой крокеты. Глотает быстро, и, наверно, это даже больно. Хироцу не особо скрывает слабую улыбку. Ох, Дазай-кун…  – Я думаю, ты сам мог бы узнать у него все, что тебя так волнует. Чуя как бы ни от кого не скрывается.  – Да, я заметил. Вы не отвечаете, Хироцу-сан.  – Дазай-кун, не нам с тобой лезть в причины его ухода.  – Если ничего не знаете, то просто скажите, – тяжело выдыхает Осаму, гремя ложкой.  – Всех подробностей не знаю, но общая картина мне известна. Мы не так сильно затрагивали эту тему, не говоря уже о том, что в его дальнейшую жизнь я не лезу. В таком случае тебе было бы проще пообщаться с Коё-кун, – на этой фразе Дазай фыркает, словно они оба не знают, что будь у нее возможность, она бы приказала своему Золотому демону рубануть по лохматой голове, и дело с концом. Впрочем, не так уж много барьеров мешали ей сделать это самой. Разве что босс Портовой мафии один чего стоил. – Мне нечего тебе сказать.  – Хорошо, – Дазай прекрасно понимает, что вытягивать сведения бесполезно. – Вы знаете, где его можно найти?  – Даже если бы знал, с чего мне тебе это говорить? Вообще: с чего мне с тобой о чем-то таком говорить, если, надеюсь, ты не забыл, мы с тобой по разные стороны баррикад. По твоей, заметить, инициативе, – Хироцу сует еще одну ложку вкуснятины в рот. Надо запомнить место. Простенько, но готовят – хочется еще!  – Но Чуя теперь тоже не часть Портовой мафии.  – Не имеет значения. Зачем тебе? Ответь мне на вопрос хотя бы.  – Хочу знать, – четко отвечает Дазай. Почти в той же тональности, в какой он порой разговаривал с боссом, когда, еще будучи дурным восемнадцатилетним пацаном, отстаивал свою точку зрения, не боясь того, что ему могут в любой момент прострелить затылок. Но Хироцу в силу нажитого опыта слышит в этом тоне еще и посторонние нотки, которые буквально звенят детским капризом с кучей на то оснований. Дазай-кун редко на самом деле открывает эту свою сторону, а с возрастом научился еще лучше скрывать свои эмоции, но сейчас они оказываются сильнее его. Неприятный сюрприз. И он явно сам понимает, что его слабости в ходе их встречи выходят на передний план. И должен был прекрасно об этом знать, когда шел на эту встречу. Видимо, этот разговор был куда важнее необходимости сохранить свою непроницаемость, раз рискнул. Но Хироцу – нет, он не Мори, никогда не Мори, он не будет играть на таких вещах, хотя мог бы легко извлечь из этого выгоду, преподнеся Дазая потом на блюде, которое так жаждет босс.  – «Хочу знать». Таким ты меня не убедишь.  – Странно смотреть на бывшего члена мафии, который довольно буднично проводит время, гуляя по городу с посещением городских достопримечательностей. На кой черт Чуе посещать высотные сооружения, когда он сам видел сотни раз город с высоты и может сделать это в любой момент, – рассуждая, Дазай будто бы все это высказывает не Хироцу, а сам с собой обсуждает, но в его словах что-то ускользает, и Рюро просто ждет, когда же оно прорвется. – С ним был ребенок. Мальчик, не знаю, на вид около пяти. Откуда он?  Видно, как Осаму пристально следит за реакцией своего собеседника, но тот ведет себя до обидного невозмутимо, не давая прочесть ни единой посторонней эмоции на лице, и это определенно начинает злить.  – Откуда? Тебе объяснить, откуда берутся дети?  – Блядь, я вообще не о том! – Дазай слегка срывается. Тихо, не повышая голос, без этой своей напускной театральности. Глядит куда-то на улицу сквозь стеклянные двери на прохожих. На мужчину рядом так и не смотрит. – Он что, его?  – Я не слежу так пристально за жизнью бывших членов мафии. Но даже если это так – что тут такого странного, Дазай-кун? – Хироцу сохраняет крайнее спокойствие. В его голосе ничего такого, хотя Дазай улавливает отсутствие любых намеков на удивление, тем самым имея подсказку о том, что тот все же в курсе дел. – Если уж тебя так это все взволновало, то в чем проблема? Что тебе мешает увидеться с Чуей? Он теперь на нейтральной стороне, все вообще просто!  – Просто? – переспрашивает он и смотрит так, будто над ним издеваются. Но Хироцу ничего такого и не подразумевал. Просто хотел понять, насколько это все сейчас серьезно. – Для начала – я без понятия, где он живет.  – А тебе трудно выяснить? Чего же не проследил?  – Я совсем больной, по-вашему?  – Если тебе что-то взбредет в голову, то ты перед подобным не остановишься.  – Старею, видимо.  Хироцу едва не выплевывает кофе обратно в стакан. Дазай-кун так трагично это произнес, что реально позабавил.  – Хорошо-хорошо. Но есть куча иных способов. И вполне законных. Дазай-кун, не позорил бы свое звание детектива.  Тот отмалчивается. Знает, что Хироцу прав. И он сам, без чужой помощи, мог бы найти нужного человека, тем более, если этот человек Накахара Чуя. Но есть что-то такое, что не дает ему возможности решиться, к тому же явно надо было прежде прояснить некоторые детали, чтобы определиться, стоит ли лезть дальше, но Хироцу для него все еще на вражеской стороне, хоть между ними и были проблески реального доверия, но аккуратности никто не отменял. И откровенности не обещал. Впрочем, едва ли Дазай в самом деле на что-то рассчитывал.  – Дазай-кун, как часто вы виделись после того, как пересеклись, когда ты уже стал членом Вооруженного детективного агентства?  – В основном на вынужденно общих заданиях. В остальном – у меня особо не было желания с ним сталкиваться лишний раз. Других проблем хватало, помимо неадекватного исполнителя Портовой мафии. Особенно учитывая тот факт, что Чуя сначала бьет, да и потом не особо думает.  Хироцу кивает, понимая, о чем он. Дазай и прав, и не прав. Накахара прекрасно справлялся со своими обязанностями, и он думал, прежде чем ударить, будь это в переносном или буквально смысле. Но когда доходило до его напарника – тут он в самом деле вел себя не всегда разумно, в большей степени поддаваясь на провокации Дазая. Эти двое хоть когда-нибудь разговаривали нормально, не пытаясь прирезать друг друга?  Поступит ли он сейчас правильно? Можно ли попытаться с этого что-то поиметь? Но Хироцу ничего не надо от Дазая, все остальное – личные его дела с Мори, пусть сами разбираются.  – Мне бы не хотелось подрывать доверие Чуи-куна и становиться человеком, на которого нельзя положиться, но, – Хироцу сдается. Обед на него слишком хорошо повлиял. Приличия не позволяют вылизывать тарелку, да и наедине с собой он до такого бы не докатился, но это в самом деле было вкусно. – У меня нет данных, где именно он живет, так что мне понадобится время, чтобы получить эту информацию, и я даже не могу тебе ничего гарантировать. Включая тот факт, что я могу взять и передумать, не говоря уже о том, что ты мне ничего толком не объяснил, и я не могу исключать каких-то дурных твоих намерений, хотя в таком случае ты вряд ли бы стал задавать кому-то такие вопросы, особенно мне… Дай мне время. Я постараюсь что-нибудь узнать для тебя.  Дазай старается скрыть свое легкое воодушевление – уставился во все глаза. Хироцу из-за этого немного теряется. Ему кажется, что перед ним сейчас тот пятнадцатилетний ребенок, который, казалось, давным-давно исчез из этой реальности, но нет – вот он, все еще тут. Смотрит напряженно и настороженно, с уверенностью какой-то и обреченностью, хотя, казалось бы, почему именно эти эмоции проступают именно сейчас? На самом деле Хироцу все еще думает о том, что мог бы сделать на это ставку, но уже будет достаточно того, что Дазай станет его негласным должником, о чем он явно успел уже подумать еще до прихода сюда. Да только Хироцу неплохо так знаком с понятием бескорыстности.  – Спасибо, – кивает он. – Хотя я не надеялся.  – Спасибо еще рано говорить. Мне кажется, или на тебя сейчас еще что-то давит?  – Работа на меня давит. Так не хочется шевелиться, Хироцу-сан! Никакого личного времени на то, чтобы убиться наконец-то!  – Сочувствую. Но как я понял, у вас сейчас идет расследование какого-то дела. Великой важности?  – Да... Важность не особо велика, но мы ведь не только над чем-то одним заботливо чахнем. Нужда заставляет часто работать параллельно, – Дазай кривится – видно, что насчет лени он не преувеличивает. – Последнее время на всякую ерунду приходится подписываться, вроде банального хищения на лайнере, что застрял в районе Оосанбаши, тогда так на приличную сумму пропали из каюты драгоценные камешки одного важного австралийца. Ревнивые любовницы – это скучно, но корабль вот-вот должен был покинуть порт и надо было решить все за несколько часов…  – Что же такого вы расследуете в Токио? Поделишься? Или тайна?  – Коямада Рокуро-сан. В курсе, должно быть. Мы слегка зависли. У нас есть подозреваемый, но его оказалось не так просто найти. Устал уже мотаться то и дело туда, если честно, – Дазай зачем-то не упускает случая поныть. – Надо было нам с вами прямо там и назначить встречу, у вас-то личный транспорт есть, а мне прямо из Минато пришлось мчаться сюда.  – Я немного слышал о нем. В мафии в курсе дел бизнесменов разных сфер деятельности, ты сам знаешь. Жаль его, довольно организованный и порядочный человек был. У Коямады осталась жена, насколько я знаю?  – Да, Сидзуко-сан. А, Хироцу-сан, у вас нет ли случайно каких-то предположений относительно того, что могло с ним случиться? – вопрос звучит как бы без намека на то, что тут могут быть замешаны криминальные лапки, но со стороны Осаму было бы странно его не задать.  – Ты преувеличиваешь нашу заинтересованность в нем. Но я бы не подумал, что это как-то может быть связано с его профессиональной деятельностью, но ты же понимаешь, что судить, не зная деталей, глупо. Это все равно, что пытаться разгадать какую-то загадку, читая сводки газет и даже не побывав на месте преступления. А что не так с подозреваемым?  – Личность его, - загадочно отзывается Дазай, отбивая какой-то едва знакомый ритм пальцами по столу, - и вся ситуация с ним - запутанная. Заставляет шевелиться.  – Вижу, тебе все же любопытно это дело. И странно, что ты до сих пор его не раскрыл тогда!  – Много отвлекаюсь. Хироцу-сан, хм, спасибо, что согласились вообще встретиться. Надеюсь, если Мори-сан узнает, это никак на вас не скажется.  – Скажется, если я признаюсь, что не пытался переманить тебя обратно.  – Ох, он все также скучает? Без Чуи ему, наверно, в самом деле сейчас не особо весело.  – Мы справляемся. Просто меньше приходится расслабляться.  – Хироцу-сан, только честно: у вас никогда не было желания уйти? Заняться чем-то иным? Просто, ради себя даже?  – Всякое настроение бывает. Но у каждого своя семья, Дазай-сан. И, если от нее кто-то отказывается, это его решение.  – Я вас понял. Что ж, спасибо еще раз, надеюсь, что особо проблем не доставил своей просьбой прийти сюда. Иногда оно не так уж плохо – общаться с кем-то, кто вроде как остался в прошлом, – Дазай кланяется, а затем, дабы не зацепиться за ответ на его реплику, сразу направляется к кассе у входа, где расплачивается мелочью, что с трудом выгреб из карманов брюк, и выходит на улицу.  Хироцу же, отмечая его спешность, пока не торопится. Думает заказать себе еще, да только ощущение такое, что у него внутри начинают бурлить эмоции, которые лучше не смешивать с едой, как бы смешно это ни звучало. Дазай-кун вроде бы вырос, поумнел в плане каких-то жизненных аспектов, знает, как не совершить тех или иных ошибок, но в чем-то – все еще сущий болван.  Редко встретишь людей, что всеми силами так отчаянно закрываются от других. Впрочем, Хироцу прекрасно понимал, что у Дазая есть свои причины, и они неприятны, и ему самому приходится как-то с ними жить, но, откровенно говоря, все это было несколько паршиво.  Стоило задуматься о том, что Чуя точно не будет в восторге, если кто-то, и в лице Хироцу, выдаст его местоположение, но и не делать этого он не видел причин. Обещаний хранить это в тайне, такой уж ли тайне, он лично Накахаре не давал. Дазай много говорил о Мори – и раз его имя все еще у него на языке, значит, его по-прежнему так толком и не отпустила тема бывшего босса. Что касалось этого самого босса – там была та же ситуация. И можно было представить, как Мори было довольно обидно, что труды по взращиванию идеальной ударной силы мафии пошли прахом, когда были такие высокие перспективы. Он изначально видел огромный потенциал в каждом из них, но соединение в одно нечто более темное и мощное – в этом была суть, и Хироцу тоже видел то, что так бережно растил и по-своему берег босс, правда понятия не имел, насколько глубоко их видения проникли.  Хироцу, возможно, в силу своего возраста легко поддавался сентиментальности, но он примечал в этих двух мальчиках гораздо больше того, чем они могли понять сами, и все время думал, а дойдет ли до и светлых, но ветреных голов?  В его памяти, которая, однако, несмотря ни на что, едва ли ухудшилась, вспыхивают пожары, которых не должно было быть вовсе, если бы план не имел изъянов, – до сих пор стояли у него перед глазами следы разрушений железнодорожной станции Тоцука. На самом деле это был личный просчет Мори, в чем он сам признался: он тогда просто не ожидал, что у противника может быть припрятан козырь в лице эсперов, которые уничтожат большую часть его людей, вынудив двух мальчишек спасаться своими силами. Никто из них двоих так и не поделился точными подробностями того, что там произошло, но достаточно уже было того, что именно тогда «порча» впервые дала о себе знать и сразу во всей своей разрушительной мощи. Хироцу, сопровождая Мори, тогда прибыл на место, и они могли лицезреть во всей красе следы последствий того, на что оказался способен ребенок, на которого босс не возлагал еще подобных сокрушительных надежд. И в тот миг никто еще толком не успел разобраться, что именно произошло. Лишь непонятные описания той части группы, что сумела выжить, не говоря уже о том, что и Чуя, и Дазай некоторое время числились в негласных списках ненайденных. Босс уже явно мысленно даже был бы рад найти хотя бы трупы, чтобы уж точно знать судьбу своих юных подчиненных; поиски продолжались несколько часов, сильные разрушения и пожары мешали активно проводить действия, и эта задержка могла бы стать роковой, если уже не стала. Мори сам рыскал среди завалов, прикрываемый Элис, Хироцу тоже прочесывал с людьми местность и даже не сразу в предрассветных сумерках смог разглядеть нечто странное и темное в водах реки Касиогава, одного из немногих мест, где можно было спастись от жаркого пламени, что тут прошлось по земле.  Мальчишки лежали частично на ступенях, уходящих в воды реки недалеко от моста, по которому проходила линия городских электропоездов; их не просто было разглядеть, присыпленных землей и обломками. Выглядело это опасно: неуверенное движение – и можно уйти с головой под воду и захлебнуться в бессознательном состоянии. Хотя, признаться честно, в тот момент Хироцу был почему-то уверен, что видит два сплетенных в одно кровавое целое трупа. Зрелище на самом деле и напугало, и поразило. Они так отчаянно вцепились друг в друга, что это было достойно стать моделью для какого-нибудь скульптуры, символизирующей агонию смерти и любви до самого конца, но об искусстве было думать тогда вообще не к месту, и Хироцу без посторонней помощи кое-как добрался туда, не собираясь ждать, пока его подчиненные соизволят расшевелиться.  На первый взгляд – поверить трудно, но все же они оба еще были живы. Грязные, в крови непонятного происхождения, но все же сцепило их не вечное окоченелое объятье, что уже хорошо. Хироцу, едва не ухнув в замершие воды, кое-как втянул их по остаткам ступеней, чтобы хотя бы не мокли, на улице было не холодно, даже жарко из-за пожарищ, но не хватало, чтобы они переохлаждались и дальше, не говоря уже о том, что будет обидно, найдя их, упустить, дав уйти на дно. Он зачерпнул немного воды, пытаясь стереть с лиц следы земли и сажи, то и дело прикладывая пальцы то к шее Дазая, то Чуи. Слабо, но жизнь: все еще бьется, трепещет. Он вглядывался в лица – будто бы еще хранят следы колоссального напряжения, эта ночь без сомнений останется с каждым из них до конца жизни, если она не закончится еще до того, как распахнутся глаза. Хироцу пока что не пытался их расцепить, ждал и рассматривал, все еще не отпускаемый чувством, что так царапнуло его при виде этой сцены. Позже он попытался собрать воедино картину того, что происходило, но пятна то и дело мелькали на канве, словно кто-то капал небрежно растворитель на масляную краску.  Хироцу присутствовал в тот момент, когда босс позже общался с каждым из них, но во всех подробностях не удалось представить, как Дазай каким-то образом, о котором он сам имел довольно смутные и скрытые воспоминания, смог добраться до Чуи, на самом деле почему-то и не рассчитывая, что его аннулирующая способность сможет прекратить то, в каком состоянии оказался раздражающий напарник, но результат был – сработало безотказно. Дазай потом разве только пробормотал что-то о том, что боялся, что, если отпустит, Чую снова сорвет. Более выдавить из отрубающегося под лекарствами замученного ребенка Мори ничего не смог, а впоследствии Осаму вообще отказывался что-либо говорить на эту тему, отбиваясь шутками в духе черного юмора или же просто отмалчиваясь, напуская на себя угрюмость последней – похоронной – стадии.  С Чуей было еще сложнее. Ему пришлось принять сразу два факта: тот, о котором он все это время подозревал, но надеялся на хороший исход, но так или иначе и не отвратить – он – запал одноразового действия крайне разрушительной мощи, и второе – действие все же может быть и не одноразовым, но в ответе за это его напарник, с которым у него не самые лучше отношения. При этом изначально его не столь сильно покоробил данный факт, и, едва очнувшись уже в больнице, с каким-то ужасом обнаружил, что Дазая нет вблизи и был готов к тому, что Арахабаки снова повторит свой эпичный выход. Ничего такого, конечно же, не произошло, да и Чуя быстро отрубился под действиями обезболивающих и успокоительных препаратов, но реакция его близка была к панической атаке, а в таком состоянии, он не особо даже заметил, как вокруг него воспарили предметы.  Хироцу немного грустно усмехнулся, вспоминая момент, когда сам пытался их расцепить. Инстинкты у них, что ли так работали, но черта с два у него это легко получилось. Едва отодрали их, полубессознательных, друг от друга, чтобы погрузить в машину реанимации. В сущности, как ему тогда показалось, это была лишь физическая нить. От этих воспоминаний чувство, будто он побывал в прошлом, которого вовсе и не было, потому что многое потом пошло совсем не так, как босс себе это представлял, и еще дальше от прогнозов, что невольно делал сам Хироцу. И сейчас вообще с удивлением обнаружил себя именно в этой точке. Мысленно он делал ставки, но не брал в учет упрямство и дурость молодости, а там полыхало дай боже. Соперничество – хорошо, все были только за, правда, наверно, никто вовремя и сам не заметил, как взаимосвязь начала истончаться. И, признаться, он не думал, что Дазаю хватит храбрости пойти против воли человека, что сделал его своей правой рукой, а потом еще и удрать. Мори несколько раз в приватных беседах повторял, что не жалеет о тех своих решениях, он знал, что так будет лучше, но представься ему шанс, продумал бы все тщательнее. Когда Накахара позже появился в его кабинете, он уже был в курсе того, что Дазай скрылся в неизвестном направлении. Хироцу тогда молча наблюдал за ним: в тот миг он так и не понял, смог ли все же разглядеть его истинные переживания от этой новости, больше все же решил, что сам себе придумал.  Дазай, расспрашивающий о Чуе, покинувшем организацию, – это определенно сделало день. Хироцу в ходе разговора изо всех сил старался сохранить нейтральные эмоции и не выдать своего сожаления, просто не хотел показывать, насколько им всем невыгодно было отсутствие Накахары, но тому тоже упертости было не занимать в своих решениях. Да и как Мори Огай тогда выразился: смена ценностей – потеря целей и приоритетов в их виде работы, и результат уже не тот.  На сытый желудок так внезапно оказалось интересно копаться в чужих головах, особенно в момент, когда теперь знаешь и видишь некоторые вещи под иным углом. А ведь ничего не предвещало.  Но пора уже было торопиться – дела его не оставят, никто их не сделает, так как надо, да еще и придется исхитриться, чтобы получить сведения, которых так жаждет Дазай.