Ошибка

Холодная, почти ледяная вода каплями падает на хрупкие плечи, стекая по чуть рыжеватым волосам. Джанабаева изо всех сил прикусывает нижнюю губу, а ладони хаотично движутся по периметру ванной, тщетно пытаясь найти себе место. Не находят. Довольно символично, учитывая текущее состояние Альбины. Она всегда была карьеристкой. Всегда думала в первую очередь о работе, да и во вторую тоже, как и во все последующие. Любовь? Она в неё не верила. Вернее, не считала, что в её жизни есть место для этого чувства. Зачастую это мешало карьере, поэтому Джанабаева моментально подавляла в себе любые намёки на чувства. Так было и в этот раз. *** Полгода назад. — Не спишь? — прошептала шатенка, чувствуя, как чьи-то руки укрывают её одеялом. Багаудинова отрицательно покачала головой, рассыпав по подушке тёмные волосы. Один номер на двоих на гастролях уже стал какой-то традицией, и Альбине кажется, что Меладзе начинает догадываться о том, что делают они это отнюдь не в целях экономии продюсерского бюджета. Но Джанабаевой, в общем-то, плевать. Меседа уже тянется к ней, чтобы по обыкновению коротко чмокнуть в лоб, желая таким образом спокойной ночи. Альбина делает несколько глубоких вдохов и прерывистых выдохов перед тем, как всё-таки начать такой непростой разговор. — В общем, — практически задыхаясь, произнесла шатенка. — Тебе нужно уйти из группы. Так будет лучше для нас обеих, правда. Я не привыкла смешивать работу и личную жизнь, да и вообще к отношениям не привыкла. К удивлению девушки, брюнетка реагировала на её слова абсолютно спокойно и слушала, не перебивая. — Ты — ошибка, — продолжила Джанабаева, краем глаза заметив, что брови собеседницы удивлённо приподнялись. — Сбой в привычной мне системе. Единственный человек за последние лет пять, секс с которым не был случайным и единичным. Я, наверное, начинаю влюбляться. Ты меняешь меня. Переворачиваешь с ног на голову все привычные мне устои, все установленные мной же правила, затвердевшие с годами на корке головного мозга. Словно ураган, сносящий всё на своём пути. Но я не готова, понимаешь? — Не готова, — снова повторяет она, приблизившись к лицу Багаудиновой. Это была их последняя ночь. Выходя из номера уже под утро Альбина сделала то, за что ещё будет ругать себя очень долго — губами стёрла с щеки брюнетки ещё не до конца засохшие слёзы. *** Джанабаева устало опрокинула корпус на бортик ванной, мысленно ненавидя себя за то, что вновь впустила мысли о Меседе в свою и без того уставшую голову. Шатенка почувствовала, как дыхание резко учащается, и схватилась за голову, пытаясь унять очередную так не вовремя накрывшую истерику. Хотя такие вещи, наверное, не происходят вовремя. Это пришло к ней именно в тот день, когда Багаудинова заявила Косте об уходе из группы. Ну и как после такого не верить в карму? Панические атаки накрывали редко, но очень метко. После подобных приступов шатенка не могла прийти в себя ещё несколько дней. Альбина глубоко выдыхает и чувствует, как в ушах раздаётся звон, вперемешку со звуками собственного сердцебиения. Бросая Меседу, девушка не учла одного очень важного фактора — Джанабаева действительно влюбилась, окончательно и бесповоротно. Джанабаева уже перестала быть той самой железной леди, которая думает только о карьере. Джанабаева каждый вечер ненавидит себя за те слова, что наговорила ей полгода назад. Джанабаева абсолютно не понимает, зачем натягивает на себя куртку и собирает ещё мокрые волосы в подобие пучка, после чего пулей вылетает из квартиры. Дорога даётся ей тяжело, ведь ехать мешают не только крупные хлопья декабрьского снега, но и капельки слёз, скопившиеся в уголках серо-голубых глаз. Альбину отпускает только тогда, когда она нажимает на звонок у знакомой двери. На пороге этой квартиры девушка не появлялась полгода. Сейчас она окончательно понимает, как же по-идиотски поступила. Уже хочет, как какой-нибудь трусливый ребёнок, убежать вниз по лестнице, но не успевает — дверь открывается. — Аля? — удивлённо приветствует её голубоглазый диагноз. — Ты как здесь? Действительно, как она здесь? Если бы эмоциональное состояние Джанабаевой было более стабильным, она бы предпочла отшутиться, сказав, что просто гуляла и совершенно случайным образом оказалась на пороге её квартиры. Впрочем, если бы эмоциональное состояние Джанабаевой было более стабильным, она бы ни за что здесь не появилась. — Нам надо поговорить, — наконец выдаёт девушка. — Пустишь? Хотя после того, что я сделала… Договорить она не успевает, Меседа молча открывает входную дверь, как бы приглашая шатенку зайти. — Прости меня, — выпаливает Альбина, только зайдя в коридор. — Может, сначала хоть разденешься? — на губах Багаудиновой мелькает грустная улыбка. Джанабаева замирает, наблюдая за брюнеткой, поражаясь тому, насколько она красива. И неважно, что на ней — шикарное концертные платье или тонкий светло-серый халатик. — Я долго думала, — Альбина решает продолжить. — О чём? — Багаудинова бесцеремонно перебивает девушку. — И вообще, за что конкретно ты извиняешься? За то, что столько времени пудрила мне мозги? Или за то, что заставила уйти из группы? А может быть, за то, что назвала меня ошибкой? Алюсь, можно добавить хоть какой-то конкретики, а то я уже и не понимаю, за что именно тебя прощать. Она никогда раньше не видела Меседу в гневе, но сейчас брюнетка была готова буквально крушить всё на своём пути. Её голос срывался то на сбивчивый шёпот, то на крик, от которого, наверное, могли бы с лёгкостью дрожать стены. — За всё, — отрезала шатенка, прекратив все дальнейшие перечисления. — Я правда долго думала о нашем расставании. — Вернее, о твоей попытке меня бросить. Причём, весьма удачной, — исправляет Багаудинова, оперевшись корпусом о стену. — Не язви, — взмолилась Альбина. — Всего лишь перевожу с Джанабаевского на человеческий, — так же колко бросила Меседа, но добавлять ещё что-то, судя по всему, была не намерена. — И ты действительно стала ошибкой, — бросила Джанабаева, кусая губы. — Но я хочу ошибаться снова и снова. Я ужасная эгоистка. Я думала, что боюсь влюбиться в тебя тогда, когда на самом деле уже с головой утонула в омуте под названием Меседа Абдулларисовна Багаудинова. Тогда я думала, что мне не нужны отношения. Сейчас же поняла, что просто боялась впустить в жизнь что-то, кроме бесконечных страхов и комплексов. Меседа, если ты хоть чуть-чуть… — Молчи, — жестом остановила её Багаудинова и стала стремительно приближаться. Присев на корточки рядом с Альбиной, брюнетка заглянула в глаза. — Ты действительно говоришь это искренне? — Да. Блять, да, — Джанабаева уже срывалась, чувствуя, как тяжело даются слова, потому что слёзы встают поперёк горла. — Хочешь, я уйду из группы? Хочешь, я попрошу Костю взять тебя назад? Ну хочешь, я вообще никогда больше здесь не появлюсь? — Нет, — одним междометием Меседа ответила сразу на все вопросы. — Я ведь ждала тебя все эти полгода. Ждала и ненавидела себя за свои дурацкие желания. И да, я давно простила. Брюнетка чувствует, что все дальнейшие аргументы разбиваются о льдины серо-голубых глаз. Первой не выдерживает Альбина и сокращает и без того ничтожно расстояние между их губами. Целует с какой-то несвойственной даже Джанабаевой наглостью и страстью. Целует так, будто пытается насытиться за все месяцы разлуки. Меседа неуверенно приоткрывает рот, впуская туда язык бывшей коллеги. В этом жесте отчётливо видны характеры девушек. Слишком самоуверенная и вспыльчивая Альбина и слишком неуверенная и чуткая Меседа. Вечное противостояние. Огонь и вода, которые всегда будут бороться друг с другом. Но в их случае ещё и идеально дополнять. — Можно? — ладони Джанабаевой, до этого хаотично блуждающие по телу брюнетки, останавливаются на поясе от шёлкового халата. — Раньше ты никогда не спрашивала, — Меседа обжигает шею шатенки горячим дыханием, выводя языком только понятные ей узоры. — Если ты не хочешь, — начинает вновь Альбина, но брюнетка сама снимает с себя халат, отсекая дальнейшие разговоры. Уже бросая Альбину на кровать, понимает, как же сильно скучала. Ледяные пальцы брюнетки слегка трясутся, но всё же размыкают застёжку бюстгальтера Джанабаевой. Хаотичные поцелуи рассыпаются по всему телу, хриплые стоны наполняют комнату, а Альбина уже, кажется, в сотый раз шепчет ей на ушко те слова, которые раньше так боялась произнести. — Я люблю тебя, — снова и снова повторяет Джанабаева. — Я очень сильно тебя люблю. — Я уже поняла, — кивает Багаудинова, восстанавливая сбивчивое дыхание. — Спокойной ночи. Брюнетка пытается отвернуться к стене, но Альбина моментально возвращает её в прежнее положение. — Поцелуй меня в лоб, — стыдливо опустив глаза, просит шатенка. — Как раньше. — Господи, — Меседа улыбается. — Ты ещё помнишь? Губы Багаудиновой аккуратно касаются её лба, после чего опускаются на нос и губы. Джанабаева, наконец-то, улыбается действительно искренне. Ещё с утра она думала, что этот день, как и миллион предыдущих, необратимо испорчен, но сейчас на её плече мирно посапывает Меседа.

Её самая красивая ошибка.