То, что забылось

      Далеко на севере, у сходящихся горных цепей, в долине, где две реки, начинали свой путь с северного хребта, да расходились клином одна на юг, а другая, наискось, на юго-восток, давным-давно поселились лесорубы. Нынче они и сами не помнили, откуда пришли их предки – то ли перевалили через западный или северных хребет, а может шли вдоль северной окраины леса. В любом случае, уже несколько поколений жили тут, в верховьях двух рек: рубили деревья, вязали брёвна в плоты, да сплавляли их вниз по течению ристанийцам – степняки древесину ценили, но своей почти не имели, так что платили не скупясь.       Места эти были суровые не особо богатые, зимой жители деревень перебивалась на то, что удавалось выручить за проданный лес, да тем, что вырастили на огородах, или поймали в реке и у леса. А в особо голодные годы, как могли, отбивались от набегов орков и гоблинов, приходивших с гор, из-за рек – те вычищали всё съестное и угоняли в рабство или убивали, кто не успел схорониться.       Но людям уходить было некуда – в те времена кругом было предостаточно народа, бежавшего из людских городов, сгинувших в войнах, а в большей части тех, что уцелели, обитатели и сами жили не богато, и приютить у себя чужую голь особо не рвались, если только пришлые не были искусными мастерами, или великими войнами. Однако среди тех, кто поселился у реки, не было ни тех, ни других, потому они так и жили, в своей долине, которую с двух сторон ограждали горы и реки, а с востока на расстояние одно-двухдневного конного перехода от Андуина подпирал лес.       Сам древний Лес, по северо-восточной своей окраине полностью лишенный опушки, производил на всех пришлых впечатление мрачное и неприступное: огромные, в несколько обхватов стволы стояли почти сплошной стеной по краю леса, а подлесок был весь из густых колючих кустарников, через который можно было продираться только оставляя, как плату, лоскуты одежды и собственной кожи. Местами мощные корни вековых деревьев выдавались из земли выше человеческого роста, а с ветвей едва ли не до земли спускались длинные листья, да ошмётки паутины.       Жившие у реки люди, даром что лесорубы, поглядывали на этот лес с опаской. Под их топоры обычно попадали деревья с предгорий, да росшие вдоль реки – несмотря на бескрайнюю пущу совсем рядом, руку только протяни, почти никто из их поселений вообще в этот лес не ходил: не то, что дерево срубить, никто не собирал тут грибов или ягод, обходясь тем, что росло в долине, да, изредка, рискуя перебраться за реку – набеги гоблинов, редкие летом, и то не так пугали, как Лес.       Да, когда-то много лет назад, первые поселенцы вырубили подчистую всю опушку вдоль реки, оголив подступы, и даже забрались на север, дойдя до самой Лесной - там, где ещё бурное и холодное течение начинало свое путешествие сквозь лес. Но едва кто-то из людей взмахнул топором, примеряясь к одному из древних исполинов, запела тетива и возле мыска грубого башмака в землю впилась стрела – сверху, из кроны, звонкий голос на всеобщем языке сообщил людям, что Лесной король обещает покарать всякого, кто топором или огнём покусится на его владения. Ну и, заодно, о запрете входить в лес и следовать через него иначе как по Лесной реке, Тропе на севере, или Тракту, проложенному южнее – с этих путей сходить было строжайше запрещено. Лесорубы это запомнили и приняли к сведению. И с тех пор долгое время люди и лесные обитатели делали вид, что соседей вовсе не существует: люди жили рекой, ну а Лесной народ – так у них был целый Лес.       Но и слово Лесного короля было незыблемо: если кому-то нужно было добраться до людских или гномьих поселений за лесом, дорога была беспрепятственной и безопасной, но, в любом случае, перед тем как ступить в Лес, сначала нужно было сказать ему о том, кто ты, и куда идёшь. Буквально.       Конечно, у любого правила есть исключения: во все времена находился кто-то особо безбашенный - кто-то отправлялся в Лес с топором, получал стрелу в топорище от невидимых лучников и торопливо отступал, а кто-то умудрялся пробраться-таки в лес, да там и сгинуть.       Но вот однажды поздним летом, когда трава в степи поодаль от реки уже пожелтела, а листва на деревьях потемнела и пожухла, готовясь к осеннему буйству, ночью с юга и из Леса на Охоту пришли чужаки. Народ в деревнях был предупреждён заранее, и в ту ночь никто из лесорубов не остался на вырубках.       Сначала по западному берегу реки прошли огромные звери – забившись по погребам, люди временами слышали порыкивание, да топот, сотрясавший землю даже на этом берегу. Следом через ближнее поселенье проскользнули невесомые тени – бесшумные, быстрые. Те, кто рискнул не спрятаться и подглядывал в окошки, потом рассказывали, как они перебрались через реку, "ступая прямо по воде" и дальше по тропинкам ушли в горы. И вскоре сверху, от перевала, к людским домам прикатился рёв и визг…