Исправительная Школа ЮЭЙ

       Начало сентября. Солнце стоит в зените, но еле-еле виднеется оно сквозь серое безликое небо. Только начинают падать листья, а порывистый осенний ветер кружит их в прекрасном танце-калейдоскопе. Пахнет кислым, прелостью и озоном. Скоро пойдет дождь.       Здание этого учебного заведения находилось на безлюдном хуторе, окруженного со всех сторон горами и сосновым бором. Казалось, что до цивилизации много тысяч километров. Школа была со внутренним садом, по форме напоминала квадрат. Высокое, оно нависало над окружающим и смотрело с высока. Витражные окна, в которых преобладали тона черного и белого, казались пустыми глазницами ужасающего монстра. Белая идеальная отделка стен, увитого в данное время года сухим плющом, угнетала отсутствием красок и признаков жизни. Территория окружена чугунным забором с острыми пиками, словно желтые гнилые зубы в огромной пасти монстра.       Ее вывели из бронированного полицейского бобика, закованную в наручники и с электрошокером у шеи. Вспышки камер ослепляют, заставляя непроизвольно морщить аккуратный маленький нос. Рубиновые глаза смотрят на присутствующих полицейский-конвоиров, на этих грязных журналистов, на тиранов-опекунов с животной безуминкой и огнем в глазах, молчаливо и спокойно. Казалось бы, девушка-омега, из приличной семьи и замечательно учащаяся, но ведут ее в школу-тюрьму, после которой стоит неизвестность.       Она встала, не двигаясь с места, задрала голову до хруста в шеи и всмотрелась в печальное серое небо. Ее грубо подтолкнули в спину, заставив идти. На ней было прекрасное бордовое платье в крупную черную клетку, дерзко резонирующее с ее яркими зелеными вихрастыми волосами. Личико особы было свежим и словно лучилось жизнью и силой, не давая повода для новых сплетен. Да, никто не смог бы определить сколько та спала и плакала.       Она, наконец, обратила внимание на здание и довольно оскалилась. В окнах второго этажа мелькали неясные тени. Вы спросите, боялась ли омега того, что ждет ее внутри? Испытывала ли волнение или робкость? Или может радовалась? Нет. Ей казалось, стоило только войти за ворота и тогда начнется новая жизнь. Она, наконец, сможет найти душевный покой.        За ее спиной хлопнули чугунные двери, обдавая потоком холодного воздуха. От шума она поморщилась, освободилась из крепкого захвата полицейских и пошла. Походка у нее была рваной, быстрой и порывистой, словно девушка скорее хотела поставить точку на прошлом и успешном будущем, которое ей теперь не светило.       Она поднялась по ступеням, ни разу не оглянувшись. Не было в ней ни сожаления, ни страха, но в душе пожаром разгоралась месть. Девушка подняла тонкие, почти прозрачные руки, отворяя тяжелую двустворчатую дверь и вошла в холл с высокими потолками.       Помещение, в котором оказалась юная особа, действительно имело высокие потолки, расписанные изящно и вычурно. Ангелочки и древние полуобнаженные богини. Пол устеленный черными и белыми плитами в шахматном порядке. Аккуратные кожаные белые диванчики вдоль персиковых стен. Позолота на колоннах, балюстрадах и окантовках барельефа. Холл был пуст, тишину нарушали лишь потрескивание поленьев в огромном железном камине и чуть слышное поскрипывание массивной хрустальной люстры.       Пока девушка осматривалась, полицейские внесли объёмный желтый чемодан, косо посматривая на нее. Она стояла свободно, вскинув голову, ее темные глаза предвкушающе поблескивали, черты лица опасно заострились. В этот решающий момент, юная особа была настолько прекрасной, в ней было столько магнетизма, что ребята, поглядывающие с восточной и западной галереи, буквально впились взглядами в ее фигурку и пытались впитать каждый миг, предчувствуя крутые перемены в жизни.       По лестнице, которая расходилась на восточную и западную части, послышались гулкие тяжелые шаги и мягкий перестук каблуков. — Стой смирно, не рыпайся, в общем, будь паинькой и не отсвечивай, если не хочешь с первого дня завести здесь врагов, — ей в острый локоток вцепился грузный мужчина, с суровым выражением лица. Инспектор Паркер Тис.       Девушка продолжала разглядывать богатое убранство холла, обводить взглядом произведение искусства — потолок, впиваться в двери презентабельного вида, провожать взглядом каждую трещинку и пылинку. Ей было все равно на то, какое она производит впечатление, так же, как и на чужое мнение.       Учительский состав был весьма скуден, ведь кто захочет работать с бывшими/будущими уголовниками? В него входили: худой долговязый мужчина с длинными черными волосами, спадающими ему на плечи и закрывающими лицо, Шота Айзава; женщина с достаточно пышными формами, длинными чёрными волосами и синими глазами, Немури Каяма; высокий мужчина с остроконечными светлыми волосами и маленькими усами, Хизаши Ямада и невысокая пожилая женщина с седыми волосами, собранными в пучок и пронизанными шприцем, одетая в медицинскую униформу, Чиё Шузенджи.       Айзава сразу подошел к ним и буквально опустил лицо девушки, заглядывая в глаза и осматривая черты лица. Его взгляд черных глаз было трудно выдержать, казалось, будто он читает твои мысли, а его очи светятся красным. Немури беспринципно облокотилась на молоденького офицера, флиртуя; мужчина потерял взгляд в вырезе ее платья и больше не поднимал его. Хизаши одобрительно ухмыльнулся в усы юной особе, довольно причмокнул, когда Шота недовольно отстранился, так и не получив ответ на вопрос: какой характер у столь популярной особы? — Изуку Мидория доставлена в Исправительную Академию ЮЭЙ, позвольте откланяться, — Паркер хмуро посмотрел на своего младшего сотрудника, после перевел взгляд на девчонку, которая вызывающе вскинула остренький подбородок. — Изуку, представься, будь добра.       Она перевела пронзительный взгляд на пожилого мужчину и раздражительно произнесла: — Какой смысл, полковник Тис? В моем досье и так идет все, что нужно и даже больше. Не удивлюсь, если эта милая старушка знает какого цвета белье на мне надето.       Каяма удивленно вскинула брови, а после захохотала; ей уже нравилась эта дерзкая девочка. Чиё добродушно улыбнулась, окатив ее ласковым взглядом. Она была рада, что хоть одна не имеет суицидальные наклонности, не проявляет агрессию и выглядит подвижной. — Но так уж и быть, у учеников, притихших на галереях, Исправительной Школы же нет моего досье? — она, не дожидаясь ответа, продолжила, кокетливо поправив платье и волосы. — Мне шестнадцать, осуждена по… и… статьям за превышение самообороны и умышленного нанесения тяжкого вреда здоровью и имуществу. Я слишком любознательная и любопытная особа, поэтому меня нужно буквально вытаскивать из библиотек или чьего-то грязного белья. Агрессии на психологическом тесте оказалось малый процент, но там сидела такая инфантильная дамочка… Что еще сказать? Увлекаюсь шоу-бизнесом и хлыстами. И я слишком умная, чтобы водиться с парнями. Помещена в Исправительную Школу, как сирота, и, честно, очень сомневаюсь, что данный проект продержится долго.       Чие удовлетворительно крякнула, а у Шоты буквально округлились глаза от непосредственности и действительно зоркого взгляда девушки. Не зная он своих учеников, ни за что бы не обратил внимания на галереи. Ямаде она очень понравилась, может хоть она расшевелит этого бесчувственного увальня? Но слова о таком великолепном проекте его все-таки задели. — Хм, не вижу в ваших рядах директора Незу, он отсутствует? — недовольно пробубнил инспектор, все еще хмурясь. Ему совсем не охота торчать здесь, в гнили. — Да, директор Незу уехал по делам школы, — ответил спокойный Айзава, — вы можете уезжать, Изуку разместят с выдвинутыми условиями.       Паркер Тис поманил за собой сотрудников и удалился, не сказав ни слова больше, чем требовал кодекс и этикет. А Изуку осталась, как говорят, на съедение волкам. Ее сразу попросили следовать за учителем, они поднялись по левой стороне мраморной лестницы с тяжелым зеленым ковром, вошли в восточное крыло и почти сразу уперлись в бронированную дверь. — «Спальни юных мисс», — прочла она табличку и довольно осклабилась. — Вот это уже ближе к делу. — Жила когда-нибудь в общежитиях? — добродушно поинтересовалась пожилая медсестра у Мидории, когда они шли по правому ответвлению основного коридора. Эти участки дороги были безликими и такими же помпезными. — Да, если детдом можно считать за общежитие, — зеленоглазая девчонка ухмыльнулась удачной шутке и первой вошла в указанное помещение.       Эта была самая обыкновенная общажная комната с двумя двухъярусными кроватями, четырьмя тумбами, деревянными стульями, письменным массивным столом и большим шкафом с доисторических времен. Потолок был аккуратно выбелен, на стенах умиротворяющие обои в мелкий розовый цветочек, полы, застеленные светлым ковром. Удобства были на этаже, а уроки предстояло делать в классных комнатах, расположенных в южном крыле или библиотеке на цокольном этаже.       Соседками Мидории оказались приятные на вид девушки: высокая девушка-подросток с достаточно зрелым для ее возраста телосложением, у нёе чёрные волосы с чёлкой справа, которые завязаны сзади в большой остроконечный хвостик, Момо Яойорозу; серая безликая девушка с вечно опущенной головой, посмотришь на нее и не вспомнишь, Тоору Хагакурэ; довольно низкая, стройная девушка с лягушачьими чертами внешности, проявляющиеся в виде больших овальных глаз с полностью черными радужками и крупным ртом, подобно настоящей лягушке, у нее оказались непропорциональные черты тела, Тсуи Асуи.       С ними предстояло жить весь установленный срок Изуку Мидории, девушке с кричащими о ее неординарности зелеными волосами и изумрудными глазами, с хорошо развитым телом. Характер юной особы трудный, закаленный трудностями и невзгодами. — «Найдет ли она общий язык с самыми проблематичными барышнями нашей ЮЭЙ? Поймет принцип построения школы? Найдет лазейку и выберется отсюда или же погрязнет, оставшись на дне?» — задумался Шота, о девушке, которая его зацепила.