Не забывай дышать

Драко никогда не забывал слов отца о том, что любая проблема имеет решение, какой бы сложной она не казалась на первый взгляд. Ведь самое сложное на самом деле — это признать сам факт существования проблемы. После этого найти выход из нее, перейти в стадию решения уже не так тяжело. Люциус Малфой был умным мужчиной, он был тем, за чьими плечами могли спрятаться другие чистокровные, но об одном, наверное, он недоговаривал. Не все проблемы хочется решать. — Просто пей. Знаю, дерьмово, — согласился слизеринец, удерживая чашу с зельем у чужих губ. Поттер выглядел вымученно и даже жалко, и если честно, очень хотелось прекратить. Однако рядом стоял котелок, еще наполовину полный, и жизненно необходимо было скормить все зелье герою Великобритании. Драко перехватил чашу поудобнее, сжимая пальцы на краю у нарисованной змеи, чьи глаза были выдавлены в глине, а затем инкрустированы камушками агата, придерживая голову Гарри так, чтобы тот не захлебнулся. — Глотай. — Пожалуйста, я больше не могу, — просит тот, отказываясь. Он качает головой, а темные непослушные волосы влажными прядями прилипают к мокрым вискам. Сердце сжимается видеть его синие губы, этот жалостливый взгляд, но когда Малфой поднимает взгляд выше, прямо на Рона, держащего Поттера под руки, чтобы тот опирался на него спиной, и Уизли безжалостно кивает, Малфой отводит глаза. Старается напомнить себе, что так будет правильно. Они напаивают золотого мальчика зельями очищения, от которых Поттера густо выташнивает черной жижей. Поттера выворачивает и трясет, пока Рон крепко держит его над ведром. Малфой очень хотел бы остановиться, чтобы не чувствовать себя скотиной каждый раз, когда после кратких минут отдыха, он вновь черпает зелье, чтобы потом влить его в несчастного Поттера, у которого уже нет сил даже сопротивляться. — Пожалуйста. Мне плохо. — Тут не так много осталось, — врет Драко. Ему честно хотелось бы быть невозмутимым и сильным, хотелось бы быть тем самым слизеринским принцем, которому плевать, что о нем подумают. Но на деле Драко никогда не был плохим человеком, и ему действительно тяжело видеть Поттера таким. И одно дело задирать любимца публики, эмблему вражеского факультета, вокруг которого крутятся влюбленные прихлебалы, а совсем другое дело — держать его за плечо, когда тот горит жаром и дрожит, словно избитый зверек. Малфой, наверное, сам бы себе вряд ли признался, что все то время, пока он присматривал за Поттером, он научился быть рядом с ним, пусть и на расстоянии. Привык к ехидным и острым замечаниям с языка Поттера, привык к их постоянному притиранию, о Мерлин, он даже привык проигрывать на матчах, раз за разом не успевая на доли секунды за сияющим гриффиндорским ловцом, который будто родился с древком метлы между коленей. Но если все остальные замечали в Гарри только героя, избранного, что спасет их от надвигающейся бури, он все никак не мог не видеть в нем своего однокурсника. Может между ними и была пропасть, но это не мешало Малфою ждать, что однажды его ладонь пожмут в крепком дружественном жесте. Эгоистично и самонадеянно? Наверняка. Но он не был бы Малфоем, если бы сомневался в себе. — Вы можете скормить мне хоть весь котел этого жидкого ада, — выдыхает Поттер, поднимая голову. Его зеленые глаза хоть и влажные от постоянной лихорадки, но взгляд цепкий и сильный. Внутри него все еще есть несгибаемый стержень, который Дамблдор так и не смог сломить своими тайными экспериментами. — Вы можете делать все, но я все равно против того, чтобы кто-то из вас подставлялся за меня. Я смогу постоять за себя сам. — Я думал, ты о нас лучшего мнения, — встряхивает его Рон. — Неужели ты думаешь, что мы не сможем защитить своего друга без твоей силы? Неужели в твоих глазах мы настолько никчемны? — Конечно нет… — Тогда глотай свое зелье молча. Мне и так тут не сладко сдерживать твои всплески магии. Ты словно новорожденный, пылаешь и морозишь за секунды. Драко не перебивает спорящих друзей. На самом деле Уизли прав, спаивать героя совсем не просто даже с тем условием, что им-то он не сопротивляется. Как только обряд очищения начался, магия Поттера будто ожила, беснуясь в его теле. Она взрывалась стихийными всплесками, словно он только-только родившийся маг, и Уизли действительно пришлось заколдовать себя самого, не столько позволяя другу опираться на него, сколько закрывая его своей магией, оберегая от разрушительной силы. Со стороны это выглядело неимоверно эпично, и Драко немного завидовал — хотелось бы, чтобы и ему так кто-то мог доверять, чтобы позволили стать своим щитом… Хотя нет, защищать кого-то другого кроме Поттера, Малфою не хотелось. Почему-то такие чувства вызывал в нем только этот парень, сидевший на краю постели, взмокший и просящий пощады, только этот, кто мог одним махом изменить историю, как и подобает герою. Его хочется забрать в безопасное место, укрыть одеялом и качать, пока тот не заснет. Инстинкты внутри Малфоя кричали о том, что человек напротив нуждается в защите и покое, но головой он понимал, что перед этим они должны очистить его от всей токсичности, что в него поместил Дамблдор. — Я могу сделать зелье чуть более сладким, — задумчиво замечает Гермиона, отвлекаясь от огромных стопок книг, в которых она ориентируется только благодаря разноцветным закладкам. Пока мальчишки занимались обрядом, она села за кропотливую и нудную работу, чтобы снять наложенные на гриффиндорца запретные чары. Все они ранее пришли к логичному выводу, что Альбус Дамблдор наверняка наложил печати на силы Гарри, чтобы тот не имел возможности выйти победителем в противостояниях с тем-чье-имя-боятся-произносить-вслух. — Но выпить его все равно придется. — Я больше не хочу, — выдыхает Гарри. Он вытирает рот ладонью, снимая горькие темные капли и слюну. — Я реально устал. Не могу больше. Драко опускается на одно колено на край постели, где держат Поттера. Он наклоняется к нему, чтобы заглянуть в темные зеленые глаза, от которых без ума половина Хогвартса, совершенно не взирая на пол или ориентацию. В такие и вправду легко влюбиться, думает Малфой. — Ты не один, Потти. Может тебе не повезло с покровителями, не повезло родиться под меткой избранного, но это не значит, что ты тут один на поле боя. В той комнате, пока тебя пытали, я видел внутри тебя столько магии, сколько некоторым и присниться не может. Дамблдор годами тебя опаивал, он с первого курса наверняка знал, что ты обладаешь этой нечеловеческой силой, и постарался задавить ее внутри тебя, как не успел задавить у того-кого-нельзя-называть. Он воспользовался твоей детской наивностью и доверчивостью. Это действительно ужасно, и этому нет оправданий. Но сейчас ты не один, Поттер. Позволь нам позаботиться о тебе, пока к тебе не вернется твоя сила. Поверь в нас хотя бы раз. Ладно? Он поднимает чашу с зельем к самым губам, вливая очередную порцию. И Гарри глотает, глядя ему прямо в глаза. Наверное, это единственный момент в жизни, когда Драко чувствовал себя так, словно поит самого настоящего затаившегося дракона прямо с рук. Он никогда ни до, ни после не чувствовал столько силы, исходящей от существа, которое вдруг решило ему довериться, подпустив на расстояние поцелуя. Он держал чашу с зельем, пока Поттер послушно глотал его, и видел, как чужая магия тянется к его костяшкам, постепенно касаясь и опаляя жаром. — Я стану тобой только на один день. У нас будет только один день, ровно сутки, в течение которых ты должен будешь исполнить свое пророчество, а нас не заподозрят в подлоге. Родовая магия позволит мне скопировать тебя настолько сильно, что даже директор не разгадает нашу тайну. Но как только закончится время, полотно магии спадет с глаз, — негромко продолжает Драко. — У нас будут сутки, когда отсутствие Гарри никто не заметит, — Гермиона встряхивает копной пушистых волос. — Это больше, чем у нас когда-либо было. Это неимоверный дар, Малфой.

…

— Ты уверен, что готов? — в который раз уточняет Уизли. Гарри упрямо кивает. — Сегодня понедельник, либо сегодня, либо никогда, — совершенно серьезно отвечает он, твердым шагом направляясь в подземелья слизеринов. Рон идет шаг в шаг, и кажется, он действительно встревожен. Гарри скашивает глаза, позволяя себе смягчить тон. — Ты во мне сомневаешься? — Не в тебе, Гарри, — вздыхает рыжий. — Конечно, пять дней просто чудовищно короткий срок для восстановления, но ты справился. Мы и так знали, что ты сильный маг, но теперь, без ограничителей со стороны, ты просто чудовищно силен. Но я не понимаю, почему мы не можем просто слить воспоминание Малфоя на сторону и ожидать, что с этим, — он показал пальцем наверх, где предположительно находился кабинет директора школы, — разберутся вместо нас? Почему обязательно нужна вот эта вся чехарда с подменой, с вылетом на метле на опасной высоте и сражением с темным магом один на один, когда все можно решить более цивилизованно? — Неужели тебя ничего не учит, Рон? — Поттер грустно улыбается. — Все, кому я мог довериться, либо мертвы, либо предали меня. А остальные слишком поглощены страхами. Ну вот помогут они нам, а потом что? Заменят одного диктатора другим, может быть даже куда более ужасным человеком. И даже если война не состоится, меня рано или поздно объявят опасным. Люди всегда боятся тех, кто сильнее них, даже если человек не магл. С чехардой же у меня есть шанс, как это ни странно, спрятаться. Я исполню пророчество, уничтожу лорда. К этому никто придраться не сможет, ведь именно меня они и готовы увидеть на этой роли. А потеряв мотивацию, тот_сверху_в_кабинете не тронет меня, не желая прослыть тираном и мучителем в своей же школе, а заодно не сможет выставить меня. Он будет вынужден покрывать мою магию, чтобы его не сместили. А как только я стану совершеннолетним, я женюсь, может быть сменю имя, уеду куда подальше и… просто буду жить. — То есть, Малфой нам делает действительно полезный подарок? — опускает глаза Рон. Он следит за плиткой под ногами, что вскоре сменяется ступенями, ведущими вниз. — Он сможет прикрыть тебя, подставившись сам. Как думаешь, с какой вдруг стати он стал таким добреньким? — Добреньким? — хмыкнул Гарри. Он покачал головой. — Добреньким стать мало, чтобы добровольно согласиться на пытку. Когда он станет мной, тот_самый попытается сломать его, как ломал меня. Магия будет сопротивляться, и сил у Малфоя хватит лишь на сутки. Вряд ли он подписался под этим только потому, что его сердце стало помягче. — Тогда почему? Гарри пожал плечами. Он и сам не понимал, почему Драко встал на его сторону, но если подумать, он и никогда не был толком на другой стороне. И одно дело на стул с ремнями за него сел бы Рон, от которого можно было бы ожидать жертвенности во имя дружбы и любви, а вот со стороны Малфоя… — Понятия не имею. Заодно и узнаем. Кажется, мы пришли. Они стучатся в дверь, и открывает им Панси. — Вы уже пришли, — улыбается она, буквально заталкивая их в малую гостиную. Здесь все украшено в изумрудных оттенках, даже лампы на стенах. Малфой лежит на столе, раскинув руки, свесив в сторону одну ногу. Гарри немного недоуменно моргает, но черт возьми, он заинтригован. — Рон, садись на диван. Мы тут им все равно только мешаемся, — игриво подмигивает девчонка, запрыгивая на кресло. Гарри скидывает Рону свою сумку и мантию, оставаясь лишь в футболке и мягких брюках, подходя ближе к столу. Малфой приподнимается, усаживаясь прямо в ворох своих бумаг, разлинованных одной и той же схемой в разных вариациях. — Готов, Поттер? — приподнимает он светлую бровь. — А ты когда будешь готов первым поймать снитч? — хмыкает Гарри. Он улыбается, немного наклоняя голову. На самом деле его действительно тоже трогает вопрос, почему ему помогают. Такое не делают обычно бесплатно, но слизеринец не просит никакой награды. Так почему? — Я-то готов. Хватит меня уже об этом спрашивать. Может перейдем уже к делу? Драко фыркает, довольно щурясь. Ну, а как же, еще бы Поттер не ответил ему на вопрос в своей излюбленной манере. Сейчас Гарри выглядит куда лучше, чем тогда, когда блевал в его руках. Но Малфой не обманывает себя, прекрасно помня, что на самом деле такие люди как тот, что напротив, нуждаются куда острее в защите и покровительстве, чем дают об этом знать. И даже если он выглядит так, словно готов перевернуть мир, это не значит, что ему не нужен кто-то за спиной, кто не даст споткнуться. — Мне необходимо скопировать тебя. Садись ко мне, чем ближе, тем лучше. В идеале бы взяться за руки, чтобы моя магия сроднилась с твоей, — спокойно продолжает Драко. И гриффиндорец без каких-либо комплексов закидывает свои ноги за стол, усаживаясь напротив так, что их колени соприкасаются. Они сидят глаза в глаза, а стоило Драко положить руки ладонями вверх на коленях, Гарри вложил в них свои. Теплые, почти горячие. — У тебя есть любимый цветок, Потти? — Эм… а что? — Любимый цветок, Поттер, — несгибаемо повторяет Драко. — Мне нужны контрольные точки для копирования. Какой твой цветок? — Не знаю, — растерялся Гарри, задумываясь. — Маргаритки, наверное. Белые больше всего. — Это такие пушистые с желтыми центрами? — задумывается Малфой. — Нестандартный выбор. Я думал, ты скажешь, что лилия. — Лилии мне тоже нравятся, — Гарри немного сжал переплетенные пальцы. — Проблемы какие-то? — Никаких проблем, Поттер. Успокойся, — Драко смотрит ему в глаза. — Мне нравятся лилии. И маргаритки тоже. Но больше всего лично я обожаю черные каллы. Видел когда-нибудь такие? — Нет, — качает головой парень. Малфой даже не удивлен. Он вдыхает полной грудью, позволяя своей родовой магии растечься в такт словам заклинания, что он произносит, не размыкая рта. Стать Поттером. Единственная его задача стать им на сегодняшний вечер. — Расскажи мне о себе. Все, что угодно. Что считаешь важным, — просит он. — Это очень важно. — Хорошо, я понял, — Гарри закусывает губу, когда думает. На это даже смотреть не нужно, достаточно слушать. — У меня на лбу шрам. Он чешется и болит по ночам, но я уже привык. Малфой приподнимает бровь, но молчит. Видно, что Гарри немного сбит с толку, мало кто умеет говорить о себе, если подумать. — Мне нравится осень. Очень много шуршащей листвы солнечного цвета. И в небе так же прохладно, как внизу, так и выше к облакам. Я обожаю летать ранним утром, когда никого не видно. Нравится, когда волосы высыхают на морозце, как потом кружится голова, и можно забыть о проблемах. Я обожаю пить холодный чай, но еще больше я люблю греть руки о чашку, пока он остывает с кипятка. Мне нравятся книжки с мягкими обложками, такие почти никогда не бывают зачарованы. — Боишься зачарованных книг? — Знаешь, когда я был на первом курсе, одна книга на меня накричала, — улыбнулся Гарри. — Так что я стараюсь избегать такой прозы, когда со строк на тебя орут. Еще говорить? — Давай, — кивнул Малфой. — Чувствуешь, как магия сливается? — Если честно, нет, — аккуратно отвечает Поттер. — А она сливается. Малфой поднимает на него зеленые глаза, точно такого же оттенка, как у самого Гарри. — Продолжай говорить. — Мне всегда говорят, что я похож на своего отца, которого я никогда не видел. Хотя глаза мои от матери. Я точно не знаю, на единственной фотографии ее глаза не рассмотреть, как я не старался, — откликается Поттер. — Мне почти всегда одиноко. Я боюсь оступиться, боюсь провалиться. Я знал и раньше, что Дамблдор что-то недоговаривает, я знал, что в моей кружке совсем не чай, но я не мог не пить его. Мне так хотелось верить хотя бы ему. Хотя бы одному взрослому, который не бросил бы меня. Малфой смотрит на него, чувствуя тяжесть на чужом сердце. Мог ли кто подумать, что Гарри все это время переживал по каждому пустяку, скрываясь за личиной героя? Он всегда улыбался, никогда не жаловался, и только три человека во всем мире присматривали за ним на самом деле. — Не обязательно быть взрослым, чтобы хватило сил стать тебе равным, — отвечает Малфой. Он сжимает пальцы Гарри в своих ладонях, мягко и крепко одновременно. — Не обязательно быть взрослым, чтобы помочь тебе. — Почему ты мне помогаешь? — возвращает вопрос Гарри. — Ты вообще мне ничем не должен. — А я и не должен, — соглашается Малфой. — Но знаешь, я бы никому не пожелал такого, как произошедшее с тобой. И если я могу это остановить, я хочу это сделать. — Тебе же придется пойти с ним, терпеть все. И ты сам знаешь, как плохо там, — сглатывает Гарри. — Малфой, откажись. Ты не обязан. — Знаешь, что было с его стороны милосердно? — перебивает Драко. — Он позволял тебе забыть о боли. Значит и я забуду. Нужно лишь потерпеть немножко. — Ты опять врешь, — вздыхает Гарри. — Поцелуй меня. — Прости, что?!.. — ошарашенно хлопает глазами Поттер. Он совершенно не ожидал это услышать посередине их диалога. — Поцелуй меня, Потти. Мне не хватает контрольных точек, — наклоняется Малфой. Он все еще бледнокожий принц подземелий, но у него темные зеленые глаза. Гарри застывает, пока парень напротив приподнимается на свои колени, чтобы коснуться его губ своими. Магия обжигает губы, и тогда Драко целует его уже всерьез. Плевать, что Рон вскочил с дивана, выронив книгу из рук. Плевать, что коротко остриженные ногти Поттера впились в ладони. Плевать даже на то, что магия давит со стороны, меняя его тело на другое, потому что поцелуй просто охренительно прекрасный. Кажется, что эти губы давно хотелось поцеловать. — Ты выглядишь как я, — отстраняется Гарри. — В этом и есть вся соль, — кивает Малфой. Он проводит рукой по темным волосам, привыкая к своему новому росту, ведь Поттер будет пониже его самого. — Сутки, Поттер. У тебя есть только сутки, чтобы убить того-кого-нельзя-называть и вернуться ко мне. Не уверен, что конкретно случится, когда меня раскроют. Так что будь добр, спаси нас тоже. Второй Поттер спрыгивает со стола. Магия вихрем кружится вокруг него, постепенно успокаиваясь. — Рон, пошли. Нужно будет сделать вид, что я провожу время как обычно, дожидаясь встречи с директором. — Гарри? — моргает Уизли. Он переводит взгляд с одного на второго. — Эм. — Вернусь сразу же, как смогу, — неверяще убирает с губ пальцы другой Поттер. Он волшебной палочкой меняет цвет галстука на шее Малфоя, после чего кивает Панси. Та должна будет отвести его на улицу, где он с Гермионой пересядет на метлы. Времени на все категорически мало, но этого сокровища всегда не хватает. — Готов защищать меня? — обернулся Драко к Уизли. — Нам с тобой потребуется все мужество, что есть. Действуем по плану. — Согласен, — Рон прячет в кармане чужой артефакт на цепочке. — Ты не сказал Гарри о том, что его магия не защитит тебя от ударов Дамблдора? — Нет, — покачал головой Малфой. — Ему лететь сейчас на битву с магом, которого боится целая страна. Кто я такой, чтобы сбивать его тем, что моя жизнь на волоске? Если он не успеет вытащить меня до того, как мой ментальный блок сорвут, то именно тебе объяснять моей матери, почему ее сын стал овощем. Рон сжимает зубы. — Действуем по плану. Я постараюсь выиграть тебе побольше времени, чтобы Гарри успел. — Спасибо, — Малфой встряхивается. — Идем? Время вкусить жизни Поттера. Все самое отборное дерьмо.