Публичный дом мадам Кризалис

«Внимание! Вы изнасилованы Спайком!» Системное сообщение дзынькнуло перед глазами Каденс, пробудив её от короткой дрёмы. Долгого сна ночи в королевском дворце Кантерлота не дарили. Ми Аморе драли все, кто ни попадя. Драли — чем попало, игрушками — если не было собственного члена, рогом, даже копытами… А первой была принцесса Селестия. Именно она подошла к Каденс сзади и вставила свой рог в её нежное место. Ми Аморе невольно и тихо заржала-застонала, ощутив прилив любовной магии — силу Небесной Принцессы невозможно было спутать ни с чем. Но теперь эта сила была обращена против Каденс.  — Ты — королева Кризалис, — скорбно и убежденно сказала Селестия, оторвавшись на миг, — Я узнаю твой запах. Но для того, чтобы быть уверенной… Я должна буду сделать нечто, что вам всем не понравится, — и она погрузила свой сияющий рог туда, где Каденс не могла его наблюдать. Принцесса ахнула, почти вскрикнула, ощущая, как солнечное «оружие», окутанное розовым упругим полем магии, начинает вибрировать, расталкивая стенки её лона, вызывая страшное и жаркое ощущение тугой полноты.  — А-а-а-а! Я не Кризалис! Селестия, умоляю… — несчастный голос розовой аликорнихи колокольчиком разносится по коридорам дворца — Каденс даже не знает, как выразить просьбу — не порочить её тела, — Селестия, здесь же Шайнинг Армор, не позорь меня хотя бы перед ним!  — О, Шайнинг Армор займется тобой одним из первых, — усмехается Селестия, и Каденс видит в её глазах отблеск чего-то знакомого, хищного и злого, — У него к тебе много вопросов… Королева… Кризалис… И в первую очередь… Куда… Ты… Дела… Принцессу Каденс?! — с этим возгласом небесная повелительница вздергивает голову вверх, приподнимая в воздух круп насаженной на рог Каденс так, что задние ноги несчастной повисают в воздухе, а передние — подгибаются от безумной сладости, пронзающей её тело. Каденс издаёт рыдающий вопль, чувствуя, как от принятого внутрь тянет и поджимается вымя — вымя нерожавшей ещё Крылатой. Пахнет похотью — похотью двух кобылиц, без жеребца. Селестия продолжает поднимать и опускать голову, подбрасывая на окутанном магией роге вкусно хлюпающее тело Каденс, как мешочек, и даже мотая им из стороны в сторону. Затем — рог входит Каденс в зад. Она кричит, складываясь, как бумажная фигурка, то, что уже сто раз кричала:  — Пощадите! Я не Кризалис, я настоящая!  — Именно это ты и должна сейчас говорить, чёрная, злая сучка Кризалис, — с необычной мстительностью и злорадством цедит Селестия. И вторгается в зад Каденс со всей силы, растягивая его своей магией, распирая изнутри. Из кунки Каденс льётся потоками прозрачная слизь, розовая принцесса-аликорн сучит ногами, выстанывая пульсирующую боль и счастье — ей вторят стоны Селестии, у самого уха. Или не Селестии? Рядом — Кризалис. Мир облетает чёрными лоскутами.  — Ты видишь, что я была вынуждена пережить во Дворце, благодаря тебе и твоей магии с Шайнинг Армором? — жарко, страшно, звонко шипит изглоданная антрацидово-чёрная пони-стрекоза с гипнотическими зелёными буркалами, Половинкой души Каденс знает, что сказанное — неправда, не может быть правдой. Селестия добрая, она бы не могла… Да и не было никакого взятия Кризалис в плен. Однако, другая половинка — верит и ломается от груза чужого несчастья, — Ты расплатишься. Сполна, — шепчет Кризались, — Я возьму тебя тысячу раз. Я вылюблю тебя и выверну наизнанку. Я выпью из тебя тысячу жизней…  — Ты не посмеешь, — стонет Каденс, — Магия Любви Шайнинг Армора спит во мне. Стоит тебе прикоснуться к ней…  — …И я заберу её, так же, как и всё остальное, — насмешливо цедит жужжащий голос Кризалис. Затем клыкастая королева оборотней начинает хохотать своим рвущим душу смехом, и Каденс забывается.

***

Она снова во дворце. Сзади — стоит этот милый фиолетовый дракончик, Спайк. Он зубасто, по-детски нагло улыбается, его торчащий член, размерами в половину от него самого — сочится семенем, остатками драконьей жижи, которую драконыш «выплюнул» в интимные части Каденс.  — Ах ты маленький гнусный негодяй! — не выдерживает та, крутясь в путах и пытаясь понять — насколько велики шансы, что у неё родится ублюдок. Полуаликорн-полудракон. И как же он будет выглядеть? Возможно, это начало разгадки тайны происхождения Дискорда… Спайк не отвечает, но обижается. Его плечи начинают раздаваться, покрываться шипами, он стремительно превращается в пузатого Горыныча гопнического вида — с толстым задом, узкими плечами и небольшими крылышками. Член его значительно удлинняется и даже закручивается спиралью. Хлопнув Каденс когтистой лапой по боку, Спайк-дракон обходит прикованную жертву и молча подносит ей хер к морде — кончик драконьего фаллоса похож на морду лиловой змеи. В своём лоне, скрученном напряжением в узел, Каденс внезапно чувствует вторжение чего-то острого. Драконий хвост. Шипастый и чешуйчатый. Он ЭТИМ собрался её ебать? Какой-то задней стороной разума Каденс чувствует счастье. Сейчас её изорвут — и она, наконец, умрёт от кровотечения. Однако, вместо этого она чувствует, как шипастая штука тянет её нежные ткани, принуждая к покорности. Каденс падает на колени, в унизительную позу, задрав морду. На огромных глазах розовой аликорнихи — слёзы боли.  — Так-то лучше, — ревёт дракон и тычется головкой в рот снова. Каденс высовывает язычок и начинает облизывать залупу, которая размером с копыто тяжеловоза. Её страшит, что дракон, возбудившись, попытается вставить Это в лошадиную пизду снова. Но эта мысль до странности возбуждает разгорячённую плоть. Превращается в жажду. В одержимость. Заставляет ослабевшие ножки разъезжаться от предвкушения…