Публичный дом мадам Кризалис

Разумеется, гигантский член не может войти в Каденс — даже в рот. Она может только облизывать его узким язычком, обоняя жаркий запах раскалённого металла, которым дышит всё фиолетовое драконье тело. Спайк разнежен. Он перестаёт смотреть, отчего его член мягко тычется Ми Аморе куда попало — в нос, в глаза, под шею. — Я хочу тебя, — рычит Спайк, и в голосе его — вековой огонь. Одним движением лапы драком переворачивает Каденс на спину и, вновь зайдя со стороны зада, принимается возить членом по её мягким воспалённым от течки половым губам, по часто вздымающемуся шерстистому животику, тыкаться в анус… Фиолетовый хер так и не вошёл в Каденс, но теперь он вымазан снизу её выделениями. — Сделай как-нибудь, чтобы я вошёл, — рычит Спайк. — Сделай! Но у Каденс отняли магию. Будь с ней сила аликорновского рога, она могла бы возбудить Спайка телекинезом, или как-нибудь ещё… Сейчас же принцесса бессильна. — Стой, Спайк, — вдруг раздаётся рядом сухой, холодный голос, и Спайк рычит от голодного недовольства. — Искорка… — узнаёт Каденс с приливом радости. Сумеречная Искорка — та-самая пони, у которой Каденс когда-то была няней. Несомненно, Искорка, будучи благородной и честной, прекратит это издевательство. Даже с Кризалис — так себя не ведут! — Спайк, отойди, — произносит Искорка, стараясь не глядеть на Каденс. — Подожди в стороне. Пока ты не сможешь отыметь её. Когда мы её хорошенько раздраконим — ты тоже сможешь войти, поверь. Дракон, разочарованно взвыв, повинуется. Никто не может противиться магии Сумеречной Принцессы, наследницы Ночи и Дня единовременно. — Искорка? — повторяет Каденс, не веря своим ушам. — Ты… Я думала, это работа не для тебя… — Принцесса Селестия послала меня, как воплощение магии Дружбы, покормить пленницу, — бормочет увенчанная тиарой лиловая аликорниха, уязвлённая замечанием. — Ты ведь нуждаешься в энергии любви? Хоть мне это и не нравится, я вынуждена дать её тебе — как можно больше, — в воздухе возникает дилдо из розовой иллюзорной материи, окутанное сиянием телекинеза. Оно подплывает к лежащей навзничь Каденс и принимается резко входить-выходить, издавая чпокающие звуки. — Спайк хочет ебаться! — рычит дракон обиженно. Дилдо замирает. — Да, пожалуй, — сухим научным тоном признаёт ошибку Искорка. — Похоже, дилдо не очень-то её заводит. Давай попытаемся иначе… Дилдо с чпоканьем исчезает, и вместо этого волшебные силы начинают с усилием растягивать пизду, а затем — образуют расширяющее вход кольцо. — Спайк — сможет? — с подозрением интересуется дракон. — Да, я изменила её тело, как раз под тебя, — неохотно признаётся Искорка, и чудище пододвигается к Каденс. Та не издаёт ни звука, когда фиолетовый член начинает внедряться в неё — а точнее, натягивает Каденс на себя, как презерватив. Молчание Каденс имеет причину — её рот замкнут розовым клубочком магии, как уздечкой — Искорка предусмотрительно избавилась от ненужных криков. Глаза розовой аликорнихи безумны, жилы на шее напряжены… Её живот раздувается от вторгнувшегося драконьего «инструмента» — так, словно она снова беременна. Затем зрачки несчастной подёргиваются поволокой. Дракон двигается в ней — и Каденс двигается… навстречу. Искорка лениво пощипывает магией вымя насилуемой крылатой кобылицы, заставляя её копытца подёргиваться и поджиматься. Затем Сумеречная с бормотанием «Наверное, уже можно» — снимает магический кляп. И в самом деле, Каденс — уже не сопротивляется, Каденс — сломлена. — О, Спайк! О, какой ты большой! Еби меня, если бы я знала, как это замечательно… — из её вымени от особо жестокого щипка вдруг выбрызгивает молоко. — Надо же, и тут настоящую Каденс воспроизвела, — с отвращением цедит Искорка, вытирая потёки магией с туловища. — А ведь вы, оборотни — даже не млекопетающие… — Я и правда настоящая… — стонет Каденс, но Искорка снова затыкает ей рот — уже не кляпом, а собственной пиздой, вставая над мордой Ми Аморе сверху. Пизда горячая, мокрая, и Каденс принимается вылизывать её, мыча и жадно чмокая, в то время как в её утробе — ворочается твёрдый и распирающий, вероятно, проникший даже в саму матку, фаллос гигантского зверя. Неожиданно Спайк рычит и сотрясается, вбивая хуй так, что он доходит до горла Каденс — без магии это было бы невозможно — и извергается. Затем дракон с хлюпаньем выходит и, ковыляя, даже не прощаясь, направляется прочь. Рот Каденс полон драконьего семени, семя, выплеснувшееся наружу, стекает по кобыльей вагине Искорки. Та с брезгливостью вытирает и её. — Смотри, что ты сделала, шлюха Кризалис, — раздражённо отчитывает пленницу Искорка, но та не отвечает, опьянённо глядя в потолок, улыбаясь и слизывая с губ семя. Тогда Сумеречная принимает прежнее положение — и мочится пленнице на лицо. Это неожиданно. Та захлёбывается, по инерции частично проглатывая «подарочек», частично — уклоняясь, но струя везде находит рот и ноздри бедняжки. — Не стоит этого делать, Искорка, — слышится неожиданно строгий мужской голос от дверей. Сумеречная замирает, без особого пиетета. Оратор продолжает: — В конце концов, она находится в образе той, что мной любима. Я не одобряю похабного использования этой формы. Позволь мне… — Делай с ней, что хочешь, Шайнинг Армор, — бесчувственно и раздражённо отзывается Искорка, с цоканьем копыт проходя мимо. Тот же — приближается к Каденс. И первое, что та слышит, когда морда возлюбленного склоняется к ней, это искренний, жаркий шёпот: — Как же я тебя ненавижу…