***
— Гук, я бы мог поиграть тебе, сидя на табурете, а не на твоих коленях. — Пальцы Юнги скользили по клавишам, пока сам Юнги беспечно улыбался, ощущая, как крепко прижимали его к себе сильные руки. — Я должен удостовериться, что ты не похудел еще больше. — Голос Чонгука звучал серьезно, а затем он потянулся носом к шее Юнги. — Я рад, что ты прислушался ко мне. — Я уважаю вкусы других, и если тебе не нравится удовое дерево, амбра и ваниль… — Юнги продолжал наигрывать незатейливый мотив, чуть наклонив голову, чтобы предоставить носу Чонгука больший простор. — Твой собственный запах намного лучше. — Это звучит странно. — Юнги на полном серьезе готовился возмутиться, но ощутив на коже губы, пересмотрел приоритеты. — Но ощущается приятно. — У меня достаточно тонкое обоняние и вкус, чтобы я мог свободно рассуждать о таких вещах. — В оторвавшемся от шеи Чонгуке очень отчетливо слышалось задумчивое волнение. — Тебе бы больше пошел запах свежевыстиранных простыней, успевших за ночь впитать тепло и запах твоего спящего тела, перемешав их между собой. Или сочетание мятной зубной пасты и горького холодного кофе, состоящее лишь из едва уловимых остатков ароматов, которые только намекают на то, что ты совсем недавно проснулся и уже успел позабыть о завтраке. Или запах бумажных листов из блокнота, свеже исписанных черными гелевыми чернилами и сохранившими легкий аромат крема для рук с маслом горького миндаля, который ты до этого торопливо вытирал о салфетку, чтобы не запачкать записи… Юнги слушал как будто завороженный, ставший необычно низким голос, и не мог определиться с тем, что чувствует. Вместо этого, он занял два колена и повернулся лицом к немного растерянному Чонгуку, мягко обхватив его за плечи. — Ты романтик? Чонгук смотрел прямо ему в глаза с неподдающимся словесному оформлению мечтательным восхищением. — Не знаю, это просто ассоциации. Знаешь, ты похож на холодный несладкий лимонад, со льдом, который я пью, заложив кусочек сахара за щеку, и понимаю, что свежесть и кислота в нем при таком раскладе идеальны. — Гук… — Юнги смотрел в устремленные на него широко открытые оленьи глаза, и чувствовал, как с каждым мгновением внутри него становится все теплее. — Глупо, да? — он смущенно улыбнулся, и Юнги быстро поцеловал его в щеку. — Нет. — Но ты наверняка не любишь такое, да? — С чего ты решил? — Юнги на этот раз очень искренне возмутился. — То, что я не разрешаю себя целовать на людях, совершенно не значит, что мне не нравится романтика и нежность. Особенно в такой трогательной форме. Особенно от тебя. Ты слишком очарователен, чтобы… Юнги не успел договорить, потому что Чонгук поспешил его поцеловать, очевидно, чтобы справиться с навалившейся на него неловкостью. Потому что то, что он испытывал, слишком настойчиво пыталось выплеснуться наружу (особенно при условии, что Юнги противился нежиться, когда они были не наедине), а этого никак нельзя было допустить. И Юнги был с ним солидарен в этом, особенно в тот момент, когда язык мягко скользнул между его приоткрытых губ. Это было так чувственно и в то же время так нежно, что Юнги захотелось сильнее запечатлеть этот момент, и он крепче прижался к Чонгуку, обнимая его за шею, ощущая, как горячие ладони трепетно теперь скользили по его голой спине. — Чон Чонгук, мы же с тобой взрослые люди? — Насчет тебя не уверен, но я могу показать паспорт. — Чонгук не мог скрыть улыбку, ощущая, как льнет к нему от нежных прикосновений обычно холодный и неприступный Юнги. — Хорошо, потому что у меня тоже есть, что тебе показать. А если ты будешь хорошо себя вести, даже дам потрогать. — Юнги очень заговорщицки поднял брови, и Чонгук засмеялся. — Ты, я смотрю, тоже романтик. — Вот сейчас и проверим. — Юнги поднялся, ожидая, пока поднимется и крепко возьмет его в свои объятия Чонгук. Который на утро смог убедиться, что пришедшая ему на ум ассоциация про теплые простыни была очень точной. Теплые простыни и сонная щека, уткнувшиеся ему в плечо. С чувствами в этот момент сложно было справиться, поэтому Чонгук просто крепче обнял сквозь сон неосознанно прижавшегося к нему Юнги, закрыв глаза, наслаждаясь теперь не только последними моментами сна, но и сонным счастьем, находящимся в его руках.***
— Так, что нужно, чтобы окончательно избавить тебя от проклятия? — Тэхен совершенно серьезно смотрел сверху вниз на Джина, который не мог убрать со своего лица улыбку. — Останься сегодня со мной. — Он поднялся. — Мне просто нужно, чтобы ты был рядом. Можешь выбрать любой вид досуга на свой вкус. Тэхен задумался, а потом хитро улыбнулся. — Знаешь, я соскучился по тем временам, когда ты работал над сценарием, а я наблюдал за тобой. Ты еще не успел его закончить? Джин засмеялся. — Боюсь, я еще не успел его как следует начать. Но теперь у меня это получится, потому что я понял одну важную вещь. — Джин взял с комода свой лэптоп и надел лежащие на нем очки. — Я изначально ошибся с главным героем. — В смысле? — Тэхен вновь опустился на диван, и в следующее мгновение Джин занял место рядом с ним. — Не я главный герой второй части моей истории. На самом деле, у меня был ступор — в моей жизни не происходило ничего мало-мальски значимого. Такого, чтобы я мог написать целый сценарий, который бы явился логичным продолжением моей книги. Все значимое начало происходить в моей жизни тогда, когда в ней появился ты. — Джин с непередаваемым удовольствием наблюдал за тем, как Тэхен устраивался ближе к нему, теперь положив свою голову на его плечо так, чтобы при случае не мешать работе, но все-таки ощущать физическую близость. — И это не романтические спекуляции. Главный герой моего будущего сценария ты. Именно ты активно влиял на мою жизнь, при том, что я лишь оставался зрителем, который покорно следовал за всеми твоими проявлениями. И все больше зарывался в поставленные тобой сети. Я ничего не решал. Даже тогда, когда оставил тебя, я все равно был обречен. — Джин, ты сейчас говоришь серьезно? — В голосе Тэхена наряду с сомнением, чувствовалось волнение. — Абсолютно. Продолжение моей истории начинается тогда, когда в ней появляешься ты. — Джин теперь управлялся с лэптопом, наконец, открыв предназначающийся для сценария документ. — И действие начинается именно тогда, когда ты встретил меня в отеле. Меня, который и предположить тогда не мог, чем для него обернутся следующие две недели. — Ты собираешься описывать свое пребывание в отеле? — кажется, Тэхен был искренне удивлен. — Возможно, не во всех жизненных подробностях, но… Да. — Джин уже начал стучать по клавишам, теперь, наконец, вновь ощутивший желание писать. — Кстати, необъяснимо, но факт: моя самая первая вспышка вдохновения пришлась именно на тот момент, когда мы с тобой впервые заговорили. Поэтому… — Подожди, а в твоем сценарии будут Хоби, Чимин, Чонгук, Юнги?.. — Тэхен был задумчив, явно заинтересовавшись идеей Джина. — Разумеется. Их прототипы, созданные из реальных характеров, но припудренные легким литературным вымыслом. И кстати! Надеюсь, ты мне поможешь? Раз уж главный герой будет написан по твоему образу и подобию… — Да. Конечно, да. Потому что это… Слишком неожиданный и новый опыт. И Джин взялся за прописывание образов и персонажей. Тэхен сначала активно помогал ему, но потом вдруг затих. Он уснул прямо у Джина на плече, заставив его более аккуратно справляться с бегающими по клавиатуре пальцами и сопровождающими их ладонями. Его вдохновение. Джин работал без перерыва полтора часа, и за это время смог написать больше, чем за предыдущие три недели. Ему теперь казалось, что его новый замысел был гениальной идеей, и именно поэтому, возможно, ему впервые было так легко и приятно прописывать будущие экранные образы. Выключив лэптоп, он аккуратно отложил его в сторону, положив на его крышку очки. Тэхен продолжал мерно сопеть на его плече, теперь забавно уткнувшись в него носом. В этом было то самое счастье, которого Джин в один момент решил не лишаться, дав себе возможность вновь почувствовать, вновь ощутить приятное волнение и неминуемо следующие за ним чувства. Любовь… — Ты закончил? Я уснул, да? Знаешь, я несколько дней вообще не спал, и теперь что-то слишком расслабился… — Тэхен открыл глаза и некоторое время примирялся к лишенной сна действительности, затем подняв на Джина глаза. — Много сделал? Из меня плохой помощник, да? Джин мог только улыбнуться в ответ и обнять Тэхена за плечо, уютно устроив его под своим боком. — Ты не помощник, ты источник вдохновения, потому все, что тебе нужно — просто быть где-то поблизости. — Джин говорил серьезно, будто делился профессиональными секретами. Тэхен, явно пытаясь скрыть вдруг накатившее на него смущение от осознания собственной значимости, уткнулся Джину в шею, и тот сразу ощутил согретое только недавно прервавшимся сном горячее дыхание. — Я так скучал… — бархатный шепот раздался в районе уха, оставив после себя губы, которые нежно закусили мочку уха. — Скорее всего, я очень глупый, если продолжал по тебе скучать после того, как ты испарился. Но я никогда не умел идти против своего сердца. — Мне повезло. — Джин повернул голову к Тэхену, взяв его за подбородок, побуждая поднять глаза. — Я раскаялся. И знаешь, в чем я раскаивался больше всего? — В чем? — В том, что был слишком эгоистичен в нашу последнюю ночь. Непростительно эгоистичен. Тэхен немного смущенно улыбнулся. — Это ты зря, потому что мне все понравилось. Но мы… можем повторить. — Ты хочешь мне дать шанс исправиться? — Джин уже знал, что может сделать для того, чтобы именно эта ночь, а не первая осталась незабываемой. — Чисто формально, я просто хочу тебе дать, но если тебе нужен шанс… — Тэхен был задумчиво невозмутим, и Джин не стал сдерживать смех. — Это не смешно! Кстати, ты повесил шторы в спальне? — Да, хочешь посмотреть? — Джин с неподдающимся описанию удовольствием ощущал на себе прямой, заинтересованный, без стеснения выдающий желание, блестящий взгляд. — Или ты просто хочешь, но если удастся посмотреть… Тэхен быстро прильнул к пухлым, растянутым в счастливой и довольной улыбке губам, затем быстро поднявшись. — Я знаю. Где спальня. Можешь не провожать. Тэхен решительно направился в нужную комнату, и Джин последовал за ним, встав чуть поодаль от живописно расположившегося напротив окна Тэхена. В комнате был приятный полумрак, волшебно озаряющийся лишь холодным лунным светом, но когда он одним движением задернул шторы, в комнате установилась почти кромешная темнота. — Действительно, блэкаут. — Джину еще не приходилось испытывать на светонепроницаемость свое последнее приобретение для интерьера, потому теперь он искренне удивился, сразу ощутив желание открыть до этого непредусмотрительно прикрытую дверь, которая вела в подсвечиваемый коридор. — Может, лучше их раздвинуть? Я не настолько хорошо еще ориентируюсь в новой обстановке, чтобы теперь не разбить себе лоб. — Скоро глаза немного привыкнут. Стой и не двигайся. Джин послушно стоял и не двигался, потому что он на самом деле мало что мог разглядеть. А в следующее мгновение он почувствовал, как Тэхен подошел к нему и мягко взял за талию двумя руками. — Классно, да? — его голос звучал достаточно воодушевленно, чтобы Джин, который всегда без особого доверия относился к полной темноте, немного расслабился. — Я не могу полностью с тобой согласиться… — Он до сих пор ждал, что его глаза привыкнут, но они привыкали как-то слишком медленно. — А так? Джин сначала почувствовал на лице теплое дыхание, и только потом мягкое прикосновение губ. Джин очевидно был несознательно напряжен, потому все ощущалось немного острее, чем если бы они целовались при свете, и он полностью отдал инициативу, очевидно, более свободно чувствующему себя в темноте Тэхену, который с удовольствием этой инициативой завладел, перенеся одну свою руку с талии на шею Джина и пустив между его пухлых губ язык. Поцелуй получался неторопливым, сладким, без тени нетерпения, только желание, которое в условиях кромешной темноты ощущалось по-другому. Это было не сексуальное желание, обусловленное близостью привлекательного тела, а… Эротическое? Желание физической близости, которая должна была стать отражением близости духовной. И Джину отчаянно хотелось этой близости. Точнее, ему хотелось реабилитироваться за ту ночь, когда он был недостаточно внимателен. И теперь он сосредоточился, вспомнив, какое положение занимал относительно кровати. Он сразу мысленно похвалил себя за то, что вся мебель у него в спальне была расставлена вдоль стен, и в центре комнаты был только ковер. Он стал осторожно направлять Тэхена, который увлеченно и со знанием дела его целовал, в ту сторону, где по идее располагалась кровать, и через пару мгновений ноги Тэхена столкнулись с деревянным каркасом, на котором располагался матрас. — Видишь, ты уже ориентируешься. — Темнота, обострившая все органы чувств одновременно, томный бархатный шепот, и Джин почувствовал желание скорее принять горизонтальное положение. Тэхен самостоятельно избавился от своего свитера, отбросив его куда-то в сторону, и Джин последовал его примеру, расстегнув и сняв с себя рубашку. Как только он спустил ее с плеч, сразу ощутил легкие касания пальцев на своем животе. Кончики пальцев, едва касаясь, обрисовали неочевидные, но все равно сильные мышцы пресса, остановившись чуть ниже пупка, там, где начинался пояс брюк. Джин протянул руку, и она оказался на плече Тэхена. Он пальцами заскользил вверх, и, мягко взявшись за его шею, притянул к себе, чтобы поцеловать, а затем дать волю губам, которые терпеливо и чувственно стали просто, без видимой цели, перемещаться по попадающейся под ними кожей. А Тэхен тем временем на ощупь справлялся с ширинкой брюк, только успевая наклонять голову под чувствительными поцелуями, давая им тем самым новое направление. — А теперь тебе нравится? — Тэхен приспустил брюки Джина, дав ему возможность снять их, в это самое время продолжив самостоятельно избавляться от оставшейся на нем одежды. — Нравится. — Джин немного подождал, прежде чем Тэхен поднялся, справившись со своими брюками, а затем притянул его к себе, руками на ощупь взявшись за предплечья и сразу очень волнительно почувствовав почти полностью эрегированный член, который очень возбуждающе и явно удачно случайно коснулся его собственной эрекции. — Забирайся на кровать, к изголовью и ложись на живот. Тэхен не противился и послушно улегся головой на подушку, успев вытащить из-под себя покрывало и отправить его на пол. Затем он почувствовал, что Джин явно тоже был на кровати, но… — Ты куда? — Тэхен не мог скрыть свою улыбку, когда услышал сбоку от себя пыхтение и сопение, а затем то, как открываются ящики и что-то то и дело ударяется о деревянную поверхность. — Тссс, я пытаюсь сосредоточиться. И понять, что сейчас держу: смазку или крем для рук. — Открой и понюхай. — Спасибо, это гениальная идея. Затем Джин затих. — Все в порядке? — Я только что попробовал на вкус крем для рук и теперь не знаю, как с этим жить. — В голосе Джина слышалось вселенское разочарование, но Тэхен не мог сдержать смех. — Я же сказал понюхать, а не лизнуть! — Тихо. Так нужно было. — Джин снова стал греметь деревянными ящиками, затем затихнув и вернувшись на кровать, рукой нащупав поясницу Тэхена. — Отлично. Теперь все будет проще. — Ты собираешься сделать что-то особенное? — в низком возбуждающе бархатном голосе слышалось явное любопытство и волнение. — Я бы так не сказал. — Джин, расположившись позади Тэхена, управлялся с его ногами, чтобы занять более выгодное для предстоящих ласк положение. — Чуть-чуть привстань на колени. Да. Да, вот так. Идеально! И ничего не бойся. — Джин, ты знаешь, что это самая неудачная фраза, чтобы кого-то успокоить?! — Но почувствовав на своем члене влажное прикосновение руки и смазки, Тэхен явно стал спокойнее. Это были очень необычные ощущения. Он ничего не видел, и мог только ощущать. Сначала пальцы на члене, которые то и дело опускались к головке, оттягивая крайнюю плоть, потом мягкие губы, которые едва касались кожи, в отличие от более обстоятельного языка. Джин быстро понял правила игры, оставляя на коже лишь незначительные легкие касания, которые только распаляли нервные окончания. Тэхен быстро стал испытывать нетерпение, и когда он почувствовал руки на своих ягодицах, мягко их раздвинувшие, он уже приготовился к чему-то не слишком приятному, но, безусловно, необходимому, но вместо этого… — Джин… — сорвалось с губ на выдохе без какого либо плана, и Тэхен почти опустился на простынь, потому что ощущения от быстрого и настойчивого языка были для него слишком новыми и слишком чувствительными, особенно когда он вновь ощутил пальцы на головке своего члена. Очень быстро лишенную света комнату начали наполнять различные звуки, которые были музыкой для ушей. Звуки губ и языка, обстоятельно и чувствительно занимающихся увлажнением и расслаблением тела в районе промежности; прерывистые и тяжелые стоны, заглушаемые собственным предплечьем, на которое теперь опустил голову совершенно потерявший связь с действительностью Тэхен… И он не заметил, в какой именно момент в нем оказался член, полностью отдавшись моменту и позволив удовольствию добраться до каждого нервного окончания. — Ты в порядке? — Тэхен ощущал на своей спине горячую грудь Джина и его горячее дыхание в районе его уха, которое прерывались с каждым новым, пока аккуратным толчком. — Мне… Очень хорошо… И этого было достаточно, чтобы только теперь позволить себе нетерпение, крайнее возбуждение и заменившее кровь желание, несмотря на которое Джин все же пытался лучше запечатлеть каждый момент, каждый звук, каждый стон… Он встал на колени, не вынимая член, и, мягко взяв Тэхена за плечи, побудил его подняться. Джин крепко взялся за его бедра, пока Тэхен двумя руками обвил его шею, очень удачно для проникновения прогнувшись. Финишная прямая, и Джин убрал одну руку с бедер, крепко обхватив ею плечи, до этого аккуратно развернув к себе лицо Тэхена. Которое он, к сожалению, не мог видеть, но мог ощущать его сбивчивое дыхание, которое все чаще срывалось на сдерживаемые, но красноречиво надрывные стоны. Он просто целовал его лицо и шею и плечи, неумолимо приближая развязку, до которой оставалось совсем чуть-чуть… Мышцы Тэхена почти болезненно приятно сжали член Джина, и хватило лишь пары движений, прежде чем сначала Тэхен расслабленно обмяк, заботливо и крепко придерживаемый Джином, а затем и Джин почувствовал полное, начавшееся в районе члена, расслабление. Тэхен, тяжело и глубоко дыша, повернул голову и поцеловал Джина в щеку, затем устало и беспорядочно губами касаясь его подбородка и шеи. — Я хочу спать. — Он двумя руками взялся за находящееся на его груди предплечье Джина. — Заснуть и проснуться рядом с тобой. И через несколько мгновений, сразу после того, как Джин избавил член от использованного презерватива, уже не заботясь, куда именно его отбросил, они оказались под одеялом. — Вернись в постель! И почему ты уже одет? Ты что, вновь пытался сбежать? — Тэхен, жмурясь от начавшего постепенно проникать в комнату утреннего света, с головой зарылся в одеяло. — Ты соня. — Джин опустился рядом с ним на кровать. — Очаровательный. Милый и… Тэхен не дал Джину договорить, быстро схватив его за плечи и потянув за собой, в следующий момент крепко к нему прижавшись. — Утро должно начинаться так. Я не хочу, чтобы ты вставал из постели раньше меня. — Низкий сонный голос звучал настолько волшебно, что Джин не мог найти в себе силы ему противиться. — Хорошо. — Джин развернулся к Тэхену лицом, и тот сразу закинул на него ногу, рукой обняв за шею, так крепко, что Джин мог в полной мере ощутить на себе его тепло. — Потому что я люблю тебя. — Тэхен уткнулся ему в шею. Ради этого счастья можно было пережить не одно болезненное расставание. — Я тоже люблю тебя. — Я знаю. — Голос Тэхена заглушался кожей Джина, который не мог сдержать улыбку. — Откуда? — По твоим ласкам. Мне никогда не приходилось чувствовать и применять язык между ягодиц. Однажды я тоже сделаю это с тобой. Джин долго держался, затем рассмеявшись. — Звучит как угроза. — Ты самый лучший. — Мягкий сонный шепот Тэхена не оставлял возможности сомневаться в его словах. Джин запустил пальцы в его растрепанные волосы, щекой приложившись к его горячей макушке. Счастье.ЭПИЛОЖЕК
— Я до сих пор не могу простить тебе, что ты забрал у меня моего старшего администратора! — Юнги наклонился к Джину, который с предвкушением смотрел на большой экран. — Напомню тебе, что ты являешься продюсером главного саундтрека этого фильма, который, к слову, исполнил твой муж, которого… — Кто? — Чонгук, который сидел по правую руку от Юнги, наклонился вперед и очень вопросительно посмотрел на Джина. — Мужик, малыш. Мой мужик. — Юнги повернулся к недоумевающему Чонгуку, быстро поцеловал его в щеку, тем самым побудив вновь откинуться на спинку комфортабельного кожаного кресла и вполне удовлетворенно улыбнуться. — Я бы тебя убил, если бы ты мне испортил сюрприз! — Что, ты реально долго готовился? — Джин теперь с любопытством смотрел на Юнги, правая рука которого теперь была успешно захвачена довольным Чонгуком. — Он романтик, а я знаю о романтике столько же, сколько ты о хранении секретов. Я ничего тебе больше не расскажу! — Шепот Юнги очень красноречиво выдавал его возмущение. — Тебе повезло, что я не сказал «будущий муж», потому что в этом контексте «будущий мужик» звучало бы как оскорбление. — Мне интересно, где твой… мужик. — на последнее слово Юнги сделал особое ударение. — Пошел за сладким попкорном. Надеюсь, он догадается взять карамелизированный, а не в сахарной пудре. — Джин очень многозначительно улыбнулся. И стоило только заговорить о Тэхене, как он тут же появился. — Ой, простите пожалуйста. Это была нога? Наступите мне в ответ. — Его низкий шепот раздавался где-то поблизости, и вытянув шею, Джин смог разглядеть, как он пробирался через кресла. — Да, я исполнил здесь главную роль. О, спасибо. Эээ… извините еще раз. Через несколько мгновение он, наконец, опустился в кресло рядом с Джином. — Карамелизованный. Получил за автограф. — Тэхен, совершенно довольный собой, передал Джину яркое картонное ведерко, доверху заполненное сладким, отдающим ванилью и карамелью попкорном. — Правда, мне сказали, что я мог просто попросить администратора зала, но я сказал, что ради любви всей своей жизни я готов на самые опасные подвиги. — Каждый подвиг должен вознаграждаться, ты знал? — Джин быстро взял Тэхена свободной рукой за подбородок и также быстро, но очень чувственно поцеловал, дав прочувствовать всю мягкость своих губ. — Ради этого я бы мог сходить еще и за лимонадом. — Тэхен улыбнулся, затем нагнувшись вперед. — Юнги! Семейная чета Чон—Пак звонила. Сказали, что они теперь лично укладывают постояльцев спать, чтобы мы могли не отвлекаться и нормально отметить премьеру. И их годовщину. — Я выпишу им премию. Обещаю. Пока Тэхен вновь расслабленно откинулся в кресле, то и дело погружая пальцы в ведерко с попкорном, затем возвращая их ко рту, Юнги вновь наклонился к Джину. — Кстати, чем ты теперь планируешь заняться? — Я получил такой гонорар, что мне хватит лет на двадцать безбедной жизни. Но вообще, у меня есть одна идея. — Какая? — Хочу написать о вас с Гуком. Вы меня очень вдохновляете. Особенно то, как ты его сначала серьезно и ворчливо учишь, а потом таешь как оставленный на солнце шоколад, стоит ему только покрепче тебя обнять. Юнги откинулся на спинку кресла. — Все, я разрываю с тобой дружбу. — А кто же будет свидетелем на… — Джин осекся, увидев на себе полный агрессивного возмущения взгляд Юнги. — Свидетелем твоего успеха. Да. Так что не бузи. — Что, обсуждаете будущую свадьбу ЮнГуков? — Тэхен наклонился к Джину, пока Юнги, наклонившись вперед, бросил в него полный праведного гнева, но в то же время недоумения взгляд. — ЮнГуки — Юнги и Гук, что непонятного? — Еще одно хоть малейшее упоминание моего будущего предложения, и я вас обоих урою! — А что тебе предложили? — Чонгук, с интересом до этого уставившийся на киноэкран, теперь с любопытством смотрел на Юнги. — Гук, ты знаешь, как я тебя люблю? — Знааааю… — Чонгук расплылся в самодовольной улыбке. — А вот и не знаешь. Перестань уже греть уши! — Юнги строго посмотрел на Чонгука, затем переведя взгляд на Джина, а с Джина — на Тэхена. — Поговорим после финальных титров. — Мне кажется, или он нервничает? — Тэхен положил голову Джину на плечо. — Я его понимаю. Я тоже нервничал, когда собирался сделать тебя своим мужем. — Джин поцеловал темноволосую макушку, ненадолго остановив на ней свой нос. — А теперь? — Тэхен поднял на него глаза. — А теперь счастлив в браке. — Джин посмотрел на свою левую руку, и Тэхен тут же взял ее в свою, с удовольствием наблюдая, как все-таки волшебно и с особым смыслом сочетались два тонких, надетых на безымянные пальцы золотых кольца.