Ненаписанная симфония

No sleep No sleep until I'm done with finding the answer (The Rasmus- In the shadows)

      Я всегда старался быть таким, как меня хотели видеть другие: отец видел перспективным военным, мать — известным учёным биологом, и надежды на то, что я когда-нибудь изменю мир. Но меня всегда тянуло к музыке и хотелось творить что-то, что помогло бы оставить мне след в истории. Именно поэтому я стал обучаться игре на фортепьяно и клавишных, пытаясь понять и раскрыть их тайну и секреты, для того чтобы создать свой шедевр на все времена. Но даже после окончания консерватории, а так же многочисленных заслуг в музыкальной карьере, мне так и не получалось сочинить свою «девятую симфонию Рахманинова» или свою «Оду к радости» Бетховена. К тому же вся современная музыка, которую я слышал, казалось была создана при помощи трех, а то и вовсе одной ноты. В ней не было глубины и какого-либо смысла. Поэтому я и старался найти этот смысл. Понять великую тайну нот и аккордов, чтобы создать свой шедевр. Я упражнялся и подбирал нужные ноты круглые сутки, перестал что-либо есть и почти не спал. Это и дало свои плачевные результаты — во время очередного дня проведённого за инструментом, внезапно из носа пошла кровь, я потерял сознание и очнулся уже в больнице под капельницей. — Мне жаль мистер Морбиус, но у вас диагностировано редкое генетическое заболевание крови, отчего эритроциты резко сворачиваются и даже могут перекрыть доступ к какому-либо органу, -говорил мне врач, пока я смотрел в стену с «каменным» выражением лица. — Как быстро я смогу от этого вылечится? — спокойно спросил я.       Врач устало вздохнул. — К сожалению, эта болезнь ещё мало изучена и трудно поддаётся лечению, так что боюсь шансов полностью выздороветь у вас не велик, — сухо ответил он. — Примерно один к тридцати тысячам. — А в ином случае, что меня ждёт? — поинтересовался я. — В лучшем случае — останетесь полностью парализованным. Ну, а в худшем… возможен летальный исход, — ответил доктор и тут же куда-то заторопился, так как его куда-то якобы вызвали. — Мне жаль, но с музыкой вам то же придется распрощаться.       И вышел за дверь, пока я истошно кричал и материл всех и вся за то, что всё это случилось именно со мной. После непродолжительного лечения, меня выписали, хотя лучше действительно не стало, и вначале отказали ноги. А это значит что педали на рояле я больше не мог нажимать. Нужно было срочно что-то делать, искать лекарство. Пока не стало слишком поздно. Но всё, что я применял (начиная от нетрадиционной медицины, заканчивая даже запрещёнными практиками), ничто не могло излечить меня полностью, а давало лишь кратковременный эффект.       Если бы не моя жена Мартина, я бы сошёл с ума от безысходности. Пока однажды мне случайно не попался трактат об успешном приращении человеку генов различных животных, чтобы повысить их иммунитет и успешно справляться с неизлечимыми для человека болезнями (один учёный генетик даже смог отрастить себе новую руку, при введении внутрь генома рептилии). Увидев хоть маленький шанс на исцеление, я тут же решил рискнуть на столь опасный эксперимент. Хоть Мартина была против этого. — Не нужно этого делать, Майкл, — отговаривала меня она. — Ты не знаешь с чем имеешь дело. Это же противоестественно — скрещивать разные виды между собой. Мало ли, что может пойти не так? — Если есть хоть малейший шанс на исцеление, я должен его использовать, — твёрдо сказал я, говоря водителю адрес центра, где проводят подобные эксперименты — Или ты готова всю жизнь провести с парализованным и беспомощным инвалидом, которого нужно кормить с ложки и менять подгузники? — Но если ты не выживешь, как я себя буду ощущать после этого? — слёзно спросила она.       Я обнял её, поцеловал в макушку и сказав напоследок, что всё будет хорошо, при помощи костыля и водителя, который пришёл мне на помощь, направился к выходу. И сев в машину я направился в этот продвинутый центр генной инженерии. Надеясь, что всё в итоге будет хорошо и я наконец избавлюсь от своего недуга.       Но к сожалению, это был не тот случай…