Эльфийские байки

— Расскажи мне сказку на ночь. — А ты прям вживаешься в роль принцессы, как я вижу. — Это ещё как понимать, — Лена, поднявшись на кровати, посмотрела на эльфа с укоризной, — или вы считаете мою власть недостаточной? — Нет-нет, — с улыбкой ответил Аноранг, — если ты спросишь меня, то может я даже и рад ненадолго вернуться во времена моего бытия нянькой для благородных девиц — Ну и рассказывай тогда уже сказку — Как пожелаешь. Это сказка будет про… хмм, про уток. — А что в этих утках такого? — Так в том и дело, что утки самые простые. Вот только попали они в самые необыкновенные обстоятельства. Под тусклым вечерним солнцем был пруд, и старенькая старушка приходила в то время туда каждый день. Она села на маленькую скамейку у тропинки, окружающей пруд и стала привычно доставать хлебные крошки, сбережённые во время дневной работы в пекарне. Так она доставала крошки и бросала уткам. Некоторые утки подплывали на крошки и с довольным кряканьем кушали их — как известно каждой птице, крошки от свежей выпечки самые сладкие. Кормить уток доставляло удовольствие старой старушке и утки крякали, будто бы пытаясь выразить ей свою благодарность… — Ура! Во славу Железной Короны! — рыжий вождь рудаурцев, перебинтованный в нескольких местах и с едва зажившей раной на носу, громко праздновал победу в недавнем набеге на сеть пограничных арнорских селений. И верно, его солдаты, многие (также, как и их вождь) лишь недавно покинувшие лазареты, были счастливы. Добыча в этот раз богатая, как в золоте и зерне, так и в рабочей силе… — Слишком много потерь, Морнамарт, — нагнувшись к нуменорцу, Амартиэль прошептала ему на ухо, — Ещё одна такая «победа» и Рудаур эффективно выпадет из войны на два поколения как минимум — Я поговорю с ним, миледи, — коротко ответил ей Морнамарт — Эх, что за жизнь… — чуть прихрамывая, воитель вернулся к столу командующих, — А вы чего? Неужели выпивка кислая? — Скажи, Халдар… Ты знаешь, почему именно твоего предка назвали «Кровавым»? — спросил Наместник Карн Дума, отхлебнув пива из кружки. — Эээ… Потому что он выпустил кишки тому арнорскому выскочке! Арби… Араги… — Аргелеб. Дед нынешнего князя из Форноста. — Да-да. Все они одинаковые, эти арнорцы. Что до их имён… — Имена многое рассказать могут. И нет, не был Халдар в состоянии сражаться. По крайней мере, в том сражении. Да и погиб неудавшийся король от отравленной стрелы. — Хватит! Не поверю я, что мой предок прятался от драки! — Но так и было, — холодный голос Амартиэль остановил перепалку, — видишь ли, Халдар, седой старик, лишившийся обеих рук, не может сражаться ни мечом, ни топором… И пока утки мирно плавали в своём пруду, в мире людей, как это с людьми обыкновенно случается, разыгралась нешуточная драма… Всё началось после гибели Эарендура, с Амлайта и его братьев. Арнор был разделён, но никто не был доволен своим наделом. А это значило только одно — приближалась война. А от войны сильнее всего страдают отнюдь не ведущие её князья. Каждый павший в бою рыцарь — это действительно серьёзная потеря для армии, но на каждого такого всадника приходятся десятки убитых, замореных голодом или оставленных на морозе крестьян. И на протяжении пяти столетий велась эта братоубийственная борьба, то затихая, то вновь разгораясь. Некоторые люди всё ещё приходили кормить тех уток, но помаленьку пруд затянуло трясиной и люди перестали ходить в парк. Все люди бросили тех уток. Все, кроме той одной старушки. Старая старушка уже давно не пекла сама пироженные, но всё равно приходила, покупая уткам угощение из своих сбережений… Так уж вышло, что в восточном княжестве, в лесистых холмах Рудаура, ветвь князей была наименее человеколюбивой. И всё же, по странному совпадению или в ходе продуманных дипломатических интриг, последний дунэданский принц Рудаура был взращен в Имладрисе, где его ближайшим наставником и верным другом был юный эльф по имени Лоссирин. Эльф привязался к своему подопечному и, когда юный принц наследовал своему отцу его княжество, Лоссирин отправился вместе с ним, надеясь помочь справиться с проблемами, оставленными в наследство его предками. В то же время, в городке стало неспокойно. Молодые люди, гордые и сильные, начали чувствовать за собой право вершить судьбу своего города самостоятельно. Таких групп было много в городке, но одна из них была особенно хитра и неуловима… Одной из таких проблем оказались люди холмов, изначальные обитатели Рудаура. Большинство из них не приняли образ жизни прибывших в конце прошедшей эпохи нуменорцев, оставаясь верными своим обычаям. Они в основном жили к северу от тракта, избегая так называемого «Угла», удачного с точки зрения фортификации и торговли места слияния двух рек, Хойры и Гремучей. Избегали, конечно, не потому, что место хорошее. Просто оттуда их вытеснили пришельцы-дунэдайн. Пока взрослые разбирались с взрослыми проблемами, шайка тех оборванцев учиняла беспорядки безо всякого сопротивления. Что может сделать ребёнок, у которого отобрали конфеты, группе подростков, лет на шесть его старше? Но с годами войн, армия княжества Рудаур всё больше и больше редела. Древние рода, некоторые из которых свою историю могли проследить от самого основания Нуменора, погибли в ходе междуусобиц князей-наследников. А вот люди холмов, напротив, избегали этого конфликта «людей с запада» как только могли. Да поначалу-то их никто и не вовлекал — что может дикарь с заточенной палкой и медным топором против закованного в калёную сталь конника из Аннуминаса или меткого лучника из Тирн Гортад? Но если противостоять другим княжествам рудаурцы не могли, то вот в своих землях они знали каждую сосну и каждую ложбину. А потому, когда люди молодого князя обратились к кланам холмов с приказом собираться на войну, ответом дикарей были вздёрнутые на деревьях трупы посланников восточной короны по всей длине тракта от Последнего моста и до переправы через Гремучую. Как уберечься от взломщика-бандита, когда ты спишь после долгого труда в поле? И как старику защитить себя от банды молодых разбойников? Может, будет какая-то волшебная утка, защищающая людей в темноте ночи? Правда, у молодого князя были союзники. Эльфы из Ривенделла. Видите ли, так удачно сложилось, что в числе родичей Лоссирина был один из лучших оружейников долины. И конечно же наставник нашёл способ убедить эльфов вмешаться в дела рудаурцев и если не силой, то хотя бы снаряжением помочь людям. И всё же было одно «но»… Но нет, уткам до дел людей дела нет. Люди князя были малодушны, а казна пустела. Платить эльфам приходилось золотом… Но нужда порождает хитрость. И советники князя, скрывая от ушей Лоссирина, насоветовали подменить золото медью. Перворождённые богаты и с каждым прожитым годом ресурсы кузнеца из Имладриса только растут. Ведь верно, он не помогает с бунтовщиками, но наживается на старых союзниках, используя их безвыходное положение. Ещё и родича подослал, дабы скрывать свои алчные мотивы! И это верно, до тех лишь пор, пока люди не лезут в дела уток. О, как же я была рада в ту пору! Одно неподписанное письмо на старом эльфийском диалекте, пущенный в трактире слух, намёк в разговоре на кухне, «совершенно случайно» подслушанном особенно горячим на суждения дружинником князя… Убеждённый всеми этими обманными доказательствами, князь принял фатальное решение. И вот уже не стерпевший обмана мастер прибывает в Феннас Друннин, пытаясь разобраться в причинах такого поступка союзника. Слово за слово, обида на обиду и вот уже вчерашний эльф-союзник разрывает всякие договоры с восточным княжеством. И если шпана грабит старую старушку, отбирая у неё последний мешочек с медяками… Лоссирин остался при дворе своего подопечного. Он знал о гневливом нраве своего родича, потому предполагал, что виной всему именно эта особенность мастера. Конечно же, спустя неделю или две он поостынет и снова можно будет попросить отца договориться с главой Дома… Ни через неделю, ни через две не пришёл ответ из Долины. Как будто бы не только потомок Рога, но и вся его родня отвернулась от дунэдайн. И за что? Неужели они Перворождённые, Эльдар, стали так заносчивы и жадны до прибыли? Ведь он был тут, при дворе, не могло же не оскорбить его что-то, что вызвало такую ярость в сердце кузнеца? …утки этого не заметят. Может быть, крякнут пару раз, не более. Молодой эльф уговорил своего друга и подопечного отправиться в долину в составе малой дружины. Если не Аноранг, то владыка Элронд наверняка прислушается к просьбам наследника Исильдура… Увы! Но шпионы восставших разузнали о маршруте князя и тогда все они были пойманы, так и не добравшись до Имладриса. Но вот если те молокососы, ради своей извращённой забавы, начинают кидаться в детей уток камнями… Жестоко люди холмов издевались над арнорцами. Выкручивали руки, ломая кости и разрывая сухожилия; вырывали зубы и заливали водой рот до тех пор, пока те не захлёбывались в собственной кровавой рвоте. Рубили им по очереди каждую из конечностей, кому начинали с пальцев ног, а иным — с ушей. Более стойких, тех, кто сохранял молчание, стискивая от боли беззубые челюсти, в конце концов вешали. Молодого князя же раздели донага и посадили на кол в морозную ночь. Лишь к полуночи стихли крики бедного мальчишки. … вот тогда-то им и придётся держать ответ. Одного только пленного они отпустили. Это был эльф. «Смотри, остроухий» — гоготали бородачи, «Смотри и передай своим. Вот что бывает с господами, когда их рабы получают в свои руки волю. Мы-то не упустим своей удачи. Но ты запоминай и передай наш наказ! А, и вот что бывает с их друзьями…» Как говорят на юге, бойтесь, паучишки, гнева спокойного удава. Правда, в нашем случае, тем удавом был прекрасный зеленоголовый селезень. Настоящий франт, скажу я тебе — синие пёрышки он чистил до блеска, а серебряные аккуратно прятал среди крыльев. И увы, после гибели его маленького ребёнка, тех серебряных перьев стало в разы больше… И когда Лоссирин вернулся домой, измученный и постаревший от увиденных зверств раньше положенного все в долине узнали и о силе рудаурцев, и о их ярости… Лоссирин вернулся без обоих кистей рук. Многих он погубил из их собратьев, когда в ночи холмовики напали на кортеж последнего дунаданского князя Рудаура. И хотя велико было их желание погубить того эльфа, но жестокость, культивированная в тех людях столетиями гнёта под нуменорским ярмом, говорила, что куда лучше «отправить послание». Так рудаурцы и освободили беднягу от возможности сражаться в будущем и нашли способ обезопасить свои леса от духов с гор. — И что же? — слушавший рассказ Халдар почти что протрезвел, — Не говори мне только, что мой предок был среди тех, кто якобы жестоко издевался над тем мальчишкой — Но был. Правда, не сам Халдар, а его отец, Хвани. О Хвани ты не так много слышишь, верно? — Эээ… Ну я это, слышал… Да и что? Сразу видно, что Хвани хорошим отцом был, взращённый им сын такую славу снискал. — Пусть пока будет так, — улыбаясь за маской, произнесла Алая Дева, — но слушай дальше. Эрудагрион, отец бедного Лоссирина, был вне себя от горя и гнева. Он был древним эльфом, старше своего собственного сюзерена. И всегда он был весёлым, жизнерадостным и беззаботным эльфом, хорошим другом, наставником и, я в этом не сомневаюсь, верным слугой. И тогда он решил, что отомстит. Он услышал всё, что рассказал ему его сын. И он был готов повторить всё в точности до наоборот. И так бы и погиб он, пытаясь в одиночку превозмочь силу целого союза племён. Тогда утки стали просить другого селезня, известного задиру и баламута, если ты спросишь меня, чтобы он помог. Пришёл он тогда к первому, отцу погибшего утёнка, на помощь… Но он был не один. Нет, говорят, что весь его Дом пришёл к своему главе, тому самому кузнецу, прося его о помощи. И дядья и сёстры, и любимые племянники с их собственными детьми, и даже престарелые уже родители… Все говорили ему, что не должно оставить такой плевок без отмщения. И хотя сам мастер без сомнений чувствовал свою вину в произошедшем, он не был готов идти без дозволения владыки долины. Но едва лишь Элронд сказал своё слово, и мастер, набрав украшений из золота и серебра весом с доброго телёнка, отправился в Рудаур тем же днём… Неудивительно, что двое пришли к согласию по поводу методов. Вдвоём они стали красться в ночной тьме по городу, выискивая бандитов. И только лисица видела, как птицы идут свершать свою месть… А в то время, пока его Лорд только лишь собирался прийти ему на помощь, Эрудагрион дал волю бешенству, утопляя горе своего сердца в алой крови холмовиков. Искусный в разведке, он пробирался по ночам в деревни, оставляя на утро живших там детей сиротами, а жён — вдовами. И стон шёл по всей рудаурской земле, быстро распространяя вести о ночном душегубе, ослеплявшем и оскоплявшем жертв своих нападений. Но эльфийский мститель двигался ещё быстрее. Но даже рыжая хищница не стала нападать в тот раз на птиц. Может она боялась? Или дело было в праведности гнева уток? Нет, того мы не узнаем, по крайней мере, пока не спросим у неё самой. Именно по следу полувырезанных селений и шёл мастер в поисках своего родича. Его шаг был тяжелее, а сноровки при путешествии через густой лес куда как меньше. Благо, никто из рудаурцев, что были в живых, не рисковал нападать на странного эльфа с не менее странным мешком. Благо для этих самых холмовиков. И вскоре Лорд настиг своего подчинённого. Но тогда два селезня не беспокоились об хитрой лисице. Их мысли были устремлены на людей. Вылавливая обидчиков поодиночке, утки заклёвывали их до смерти. «Прекрати это безумие, Эрудагрион», — думается, что так он говорил, — «Пойдём со мной и направим твою высвобожденную силу по верному руслу». Или что-то в этом роде. Суть в том, что кузнец-таки убедил своего родича сражаться против действительно виновных, а не бездумно мстить целому народу. И вот, в конце-концов остался лишь один виноватый. Главарь шайки. Вдвоём дело шло куда быстрее. Поочерёдно были найдены и убиты все преданные дружинники вождя рудаурцев. Смертей стало куда меньше, можно даже сказать, что только виноватые в цареубийстве гибли от рук дуэта остроухих мстителей. Но их действия теперь были куда как известнее. Теперь эльфы не скрывались, хотя этой части истории я не понимала никогда. Может дело в попытке напугать рудаурского вождя? Так или иначе, этого не вышло, и предводитель холмовиков бесстрашно пировал в главном поселении холмовиков, Кемет Брине, бахвалясь своей силой и открыто заявляя, что эти двое духов ни за что не рискнут напасть на его столицу. Со временем слухи об эльфах и впрямь утихли. Но к празднику сбора урожая, когда каждый ленников отправляет в столицу свою дань, среди гостей оказалось двое, ни один из которых не был приглашен. По крайней мере, не самим вождём. Главарь, узнав про то, как утки идут за ним, удивительным образом не боялся. Что ему, уже давно ожесточённому своими же действиями разбойнику, бояться каких-то птиц? Что ему противодействие уток? Нет, эльфов привёл сын вождя. Он верил, что если поможет злобным горным духам в их мстительном походе, то те оставят Рудаур. И позволят ему быть князем. Увы! Увы ему, Халдару Искалеченному! Когда пришла очередь эльфов, сопровождаемых юным, амбициозным наследником, один из них неожиданно для всех скинул свой плащ и одним взмахом топора отсёк обе кисти наследнику вождя. Крик боли и неожиданности вырвался из его груди и тогда, когда к эльфу с окровавленным топором уже было подоспели безусые стражи, второй из эльфов откинул свой капюшон, заставив всех замереть от страха. Глупый человек. Утки, если их разозлить, могут даже сердце вырвать. Что же, он узнал это на своей шкуре. «Итак, я вижу, что ты теперь здесь князь», — его голос резонировал от стен могильно тихого зала, — «Прими мои поздравления и соболезнования по поводу состояния своего наследника. Но я готов оплатить виру. Так, как это делает каждый лорд, чтящий законы». Эльф бросил перед деревянным троном мешок и из него на пол посыпались украшения работы древних людей и эльфов. Никто уже не обращал внимания на потерявшего сознание наследника, бережно укрытого зелёным плащом Эрудагриона. «И ты планируешь выкупить этим свою жизнь, эльф? Сейчас, окруженный моими верными людьми?» — гогоча, вождь снова выпил из своего рога. Но отсмеявшись, он заметил, что никто больше не смеётся. «Я не боюсь за свою жизнь. Я не умру. Это золото — вира за гибель всех твоих воинов. И моё извинение за действия моего человека, — широкоплечий эльф в алых одеждах указал на вытиравшего кровь с лезвия Эрудагриона, — Видишь ли, ты навредил его сыну…» Видимо, до пьяного разума холмовика наконец дошло, в какую ситуацию он попал. Но Хвани был воином, он не выражал страха. Он прятал его за бахвальством. Он, пошатываясь, поднялся и указал пальцем на Эрудагриона, перебирающего в руках фибулу с зелёным камнем, заключенным в серебряную оправу. «Ты! Я вызываю тебя на, кха» — не успев договорить, он осел на трон. Топор, брошенный эльфом застрял в его черепе, прекратив дуэль ещё до её начала. Молча Эрудаугрион бросил фибулу к лежащему без сознания Халдару и направился к выходу. Его лорд, осмотрев холл ещё раз, направился вслед за ним, напевая что-то зимнее себе под нос. — Так и что? Мы с эльфами даже не пытаемся открыто сражаться уже много столетий — Ещё бы вы пытались. Но твой тезка, в погоне за собственной целью, забыл про людей вокруг. Предав отца, он сам поплатился, начав своё правление слабым вождём беззащитной земли. — А три десятилетия спустя он снова поставил весь народ под угрозу, выступив против Аргелеба. Князь Артедайна был убит, но цена оказалась высока, — после этих слов, Морнамарт, будто бы вспоминая что-то, опустил глаза в кружку. — Вы, конечно, правы, господа мои. Но разве не лежат все те сокровища, что эльфы принесли, в казне Короля Чародея? Может мой предок был кровавым предателем для дунэдайн, но для Ангмара он стал важным союзником. И, пока остатки Арнора не уничтожены, мы единственные союзники, которые будут у наших народов. — Это верно. Не дай своим людям забыть этого, годи Халдар.