***
Когда-то Акворт был маленьким уютным городком, расположившимся на берегу живописных озер. Тишина и свежий воздух дарили его обитателям покой и умиротворение, а близкое расположение к столице делало привлекательным для уставших после трудовых будней жителей Атланты. Люди приезжали отдохнуть, порыбачить и просто насладиться единением с природой, которое едва ли можно было почувствовать в шумном мегаполисе. Сейчас же о том времени не напоминало практически ничего. Нет, внешний облик города почти не изменился. Дома, школы, магазины и прочие постройки все еще оставались на своих местах, озера все так же манили своим блеском в дни, когда солнце светило особенно ярко. Но та красота была лишь фарсом, давно превратившейся в прах конфетой, спрятавшейся под красивой оберткой. Оторванный от цивилизации островок жизни, казалось, еле держался, из последних сил сопротивляясь времени и сильнейшим ветрам, которые постоянно атаковали его, забрасывая песком и пылью. Стены в зданиях были покрыты уродливыми трещинами, потолки с каждым годом все больше проседали, угрожая в один прекрасный момент погрести под собой тех несчастных, кому не посчастливится оказаться под ними в эту секунду. Горожане, как могли, старались оттянуть момент, когда их город, устав сражаться, падет, приняв свою участь. Тем не менее, невзирая на столь плачевное состояние, удачное расположение близ озер, которые год за годом потихоньку очищались, обновлялись и уже в ближайшем будущем снова обещали стать богатейшим источником пресной воды, делало Акворт желанной добычей. Постоянная угроза со стороны сплачивала жителей между собой, позволяя выдерживать удар за ударом и выживать, отражая частые набеги жадных до наживы чужаков.***
В тот день Джерард маялся от безделья. Его отца, главнокомандующего армии города, еще с утра вызвали в совет на какое-то экстренное совещание. Такое часто случалось, поэтому омега не придавал этому особого значения. Дочитав до конца книгу, которую начал еще на прошлой неделе, мальчик с тоской разглядывал новую расщелину, появившуюся в стене. Еще одна за последний месяц. Очевидно, скоро им с отцом придется искать новое жилище, что, собственно, было для них не впервой. Все это давно уже стало привычным и не вызывало особых эмоций, а лишь утомляло и навевало скуку. Снова новый дом, снова чужая, давящая обстановка, горы хлама вперемешку с песком и засохшими экскрементами мышей… и неизменно холодная, звенящая пустота. Поморщившись, Джерард оторвал взгляд от стены и оглядел комнату. Песок. Извечный песок, с которым вел неравный бой без исключения каждый житель этого города. Порой казалось, что выметать его из комнат нет никакого смысла — все равно, спустя всего лишь несколько часов, он появлялся вновь, тонким слоем застилая пол и собираясь кучками по углам. Омега вздохнул и посмотрел в окно. Сегодня с самого утра ветер снова бесновался, гоняя по улицам пыль и листву, которую беспощадно срывал с деревьев и уносил прочь. Люди старались не выходить на улицу, прячась по домам, а те немногие, кто по той или иной причине оказывались вне хоть непрочных, но стен, спешили как можно быстрее добежать до укрытий, крепко держась за шейные платки, натянутые по самые глаза. Делать было совершенно нечего. Мальчик, сидя на старом диване и ковыряя пальцем видавшую виды обивку, размышлял о том, насколько скучна и бесполезна на самом деле жизнь. Одиночество. Его верный спутник и безотказный товарищ, который крепко держал за руку и, обдавая своим холодным дыханием, нашептывал бесцветным голосом о том, что всегда будет рядом. Не бросит. Не предаст. Не отпустит. Джерард слушал его и вглядывался в бездонные глаза, в которых пустота зияла и вьюги завывали. Друзей у него не было, так как все альфы уже с малых лет находились в распоряжении армии, обучались вести бой, пользоваться оружием, а также безграничной самоотверженности и верности городу и народу. Для омег же парень был слишком странным. Не таким как все. Другим. Неправильным. Они кидали на него косые взгляды, перешептывались между собой и переходили на другую сторону дороги, только бы не пересекаться. Некоторые ехидно ухмылялись, но конфликтовать открыто не решались, прекрасно зная чей он сын. Поэтому в дни, когда отец по счастливой случайности оказывался дома, Джерард не отлипал от него ни на секунду, слоняясь вокруг и стараясь везде быть полезным. Вместе они латали дыры, регулярно возникающие в их стареньком жилище, мастерили что-нибудь, или, самое интересное для тринадцатилетнего мальчика, — выходили на задний двор, где альфа обучал сына стрельбе и технике рукопашного боя. Уже поздно вечером, перемазанные в пыли, абсолютно выдохшиеся, но вполне довольные друг другом, они возвращались в дом, и, сидя за широким деревянным столом, разбирали и чистили оружие. Глядя на холодный металл, у омеги всегда горели глаза. Он любовно брал в руки отцовский пистолет и, наслаждаясь тем, как ладно он ложится в ладонь, завороженно поглаживал прохладную поверхность. Сидящий рядом альфа периодически украдкой кидал на сына полный сожаления взгляд, проглатывая горькую усмешку. Не так все должно было быть. Совсем не так. Еще четыре года назад Джерард ничем не отличался от любого другого омеги своего возраста, хоть и был не особо общительным, не стремился идти на контакт с другими детьми. Вместо этого, он проводил все свое свободное время с родителями, считая их компанию лучше и интереснее любой другой. Часто веселился, глядя на то, как они, думая, что сын не замечает, нежничали и кидали друг на друга влюбленные взгляды. Их отношения являлись для маленького Джерарда образцом счастливой семьи. Любви между ними троими было так много, что, казалось, вместе им не страшно ничего в этом мире, что никто и никогда не способен разлучить их. Мальчик мечтал о том, что когда-нибудь и он встретит своего альфу, который будет смотреть на него с такой же нежностью, также обнимать, обхватывая крепкими руками, обещая защиту, даря тепло. Джерард мог подолгу вечерами сидеть вместе с папой в гостиной и болтать на всякие омежьи темы. По сотому разу просил его рассказать о том, как они с отцом познакомились, и, затаив дыхание, слушал, восторженно распахнув глаза и боясь упустить хотя бы слово. А еще Джерард любил рисовать. Бережно хранил простые карандаши, стачивая каждый под основание. За наброском он мог провести целые часы и выныривал из своего творческого мирка только тогда, когда папа, уже в конец отчаявшись загнать его в кровать, пускал в ход тяжелую артиллерию, угрожая лишить сына булочек с корицей, которые тот любил больше всего на свете. Отец часто шутил, что если он будет продвигаться в таком же темпе, то в скором времени на земле вообще не останется корицы, а его щеки будут видны с соседней планеты. Омега дулся, осуждающе сверкал на альфу глазами и, стянув с тарелки очередную сладость, гордо удалялся в свою комнату. Все оборвалось в одну секунду, когда в их город ворвалась армия из соседнего поселка, предпринимая очередную попытку захвата. Отец тогда, строго настрого наказав им с папой не высовываться, повесил на шею автомат и выбежал из дома, присоединившись к своим солдатам, что бились с врагом практически прямо у них во дворе. Стычка была жесткой, но достаточно короткой, войска Акворта успешно отражали атаку. Победа была уже в руке, оставалось лишь разделаться с парой-тройкой человек, как вдруг один из уже подстреленных чужаков, лежавший на асфальте, внезапно протянул руку и схватил отца за ногу, резко дергая на себя. Альфа, никак не ожидая нападения, потерял равновесие и упал на землю, больно ударяясь затылком и теряя на миг координацию. Соперник тут же воспользовался ситуацией и навалился на него сверху, в руке сверкнул металл. Папа, сидевший с сыном в гостиной у стены, крепко прижимая его к себе и чутко прислушиваясь к происходящему на улице, именно в этот момент потихоньку приподнялся, решив выглянуть в окно. Едва увидев открывшуюся перед ним картину, омега истошно закричал. Не помня себя, действуя лишь на рефлексах, он оторвался от ребенка и кинулся прочь из дома к мужу. За тот короткий промежуток времени, что он сбегал вниз по ступенькам крыльца, альфа уже пришел в себя и, перехватив инициативу, удерживал соперника на земле, выбивая из его ладони нож. Внезапно раздался выстрел. За ним последовал сдавленный не то вскрик, не то всхлип. Мужчина резко повернул голову на звук и в момент, когда он увидел супруга, на светлой рубашке которого медленно расползалось ярко-красное пятно, ему показалось, что земля разверзлась, утягивая за собой весь этот мир. Словно в замедленной съемке он смотрел на то, как омега, с удивлением взглянув на свою грудь, а затем снова подняв на мужа уже начинающие терять блеск глаза, сделал еще пару шагов и медленно осел на колени, свесив по бокам безвольные руки. Взревев подбитым зверем, альфа вскочил на ноги и бросился к нему. Подхватив супруга и прижав его к своей груди, чувствуя, как в предсмертных судорогах сотрясается любимое тело, мужчина все громче и громче повторял, срываясь на крик: — Нет…нет! Нет!!! — отнял омегу от груди, — Люк, смотри на меня, слышишь?! Смотри, я умоляю тебя, прошу, не закрывай глаза! И муж глаз не закрыл. Его зрачки, кристально чистые, по-особенному голубые в это миг, были устремлены высоко в небо. Туда, куда медленно уходила его душа. Из уголка губ по подбородку бежала тонкая алая дорожка. Оглаживая ладонью лицо омеги, альфа убирал прядки волос с его лица, пальцем проводил по кровавому ручейку, безуспешно пытаясь очистить белую кожу. Целуя холодные губы, он шептал: — Зачем, зачем ты вышел, Люк…?! Почему не послушал меня? Почему не остался с сыном в доме? — в ответ лишь молчание. — Как, скажи мне, как так вышло?! Люк! Люк… — и совсем тихо, — как ты мог так опрометчиво поступить…как ты мог так глупо погибнуть?.. Почему я не смог уберечь тебя? Утопая в своем горе, альфа не видел, как его солдаты расправились с оставшимися, не видел, как твердой рукой они перерезали горло стрелку, убившему его мужа, не видел, как Джерард, выбежавший на крики, застыл в дверном проеме с широко распахнутыми глазами, еще не до конца понимая, что только что произошло… С тех самых пор отец переменился, закрылся в себе, замкнулся, а в зрачках застыла бесконечная печаль. В тот страшный день рядом с любимым он похоронил и самого себя. Джерард же первое время молчал, полностью отрицая произошедшее и отказываясь верить в то, что уже никогда он не увидит родные глаза, не почувствует прикосновение ласковых рук, а тихий нежный голос не будет нашептывать ему сказки, спасая от всех ночных кошмаров. Чуть позже, когда осознание пробралось в мозг, и первая волна шока отступила, омега впал в истерику и никак не мог успокоиться. Рыдал, метался и вырывался из рук отца, что схватил его в охапку, прижимая к себе так сильно, как только мог. — Джи, не надо! Прошу, успокойся! — молил мужчина, крепче стискивая сына в объятиях,— Мой маленький, мой дорогой… — альфа скороговоркой шептал ему бесполезные слова, не зная, как еще помочь своему ребенку. Как забрать у него хоть часть боли. Постепенно неконтролируемые крики перешли в протяжный вой, а тот, в свою очередь, сменился тихим скулежом, утопающем где-то в отцовской футболке. Так они и сидели. Отец и сын. Одна боль на двоих. Альфа укачивал мальчика, уткнувшись носом в макушку, пахнущую не то каким-то вареньем, не то фруктом. Еще не сформировавшийся, но такой родной запах маленького омеги успокаивал и служил обезболивающим израненной душе мужчины. Началась череда серых, безрадостных дней. Создавалось ощущение, что кто-то пришел в их дом и разом выкрутил все лампочки, заклеил газетой окна, а звуки внешнего мира убавил до минимума. Как-то раз, свернувшись клубком на диване и глядя на то, как отец, зажав сигарету меж обветренных, жестких губ, чистит оружие, Джерард, внезапно повинуясь какому-то неясному порыву, встал и нерешительно двинулся к столу. Остановившись совсем близко, он медленно окинул взглядом весь отцовский арсенал, разложенный на деревянной поверхности. Альфа, казалось, не обращал на него никакого внимания, продолжая методично прочищать дуло пистолета. Мальчик неторопливо скользил глазами по оружию. Четкие, выверенные линии, изгибы и выступы завораживали омегу. Художник внутри восхищался пугающей, опасной красотой - гладкая сталь гипнотизировала и не позволяла отвести глаз. Джерард не понял в какой момент это произошло, но в голове у него возникло ясное осознание того, что ему оно нравится, что он хотел бы сам научиться обращаться с ним, приручить его, слиться с ним, управлять им. То, что случилось два года назад не отпугнуло, а наоборот, сработало детонатором взрывоопасной смеси, зреющей все эти одиннадцать лет в мальчике. Омега устал. Устал бояться, устал задавать каждый раз себе один и тот же вопрос — почему все так? Устал терзаться жуткими мыслями — а вернется ли после очередного боя отец? Если этот мир таков, если война — это неизбежная реальность, то он хочет быть готовым без страха встретиться с ней лицом к лицу. — Интересно? Внезапно раздавшийся низкий голос заставил омегу вздрогнуть, выдернув его из собственных размышлений. Он поднял на отца глаза, ненадолго замер, а затем еле заметно кивнул, снова переводя взгляд на блестящий пистолет, покоившийся у того в руках. — Хочешь подержать? — мужчина изучающе смотрел на сына. Вновь секундное замешательство и последовавший за ним кивок, уже более решительный. Отложив смазку, альфа протянул мальчику кольт, совершая в этот миг то, о чем потом еще долго и мучительно будет сожалеть. Еще раз взглянув на отца и снова переключив свой взгляд на пистолет, Джерард медленно протянул руку к оружию. И уже больше не смог выпустить его из пальцев. В течение нескольких последующих месяцев омега, включив свое обаяние на полную катушку, хвостиком бегал за мужчиной, упрашивая научить его стрелять. Альфа был непреклонен и наотрез отказывался даже слышать о чем-то подобном. Он твердо пресекал любые попытки сына сломить оборону, устраиваясь в любимом кресле, демонстративно расправляя газету и делая вид, что опубликованное в ней сообщение о новом виде кроликов, выведенном учеными, было как раз то, чего он ждал последние лет так сто. Джерард пыхтел, ныл, топал ногами, ругался, но, в конце концов, как и во все предыдущие дни, уходил ни с чем, запираясь в комнате. Отец же, не отрывая взгляда от газеты, едва заметно улыбался и качал головой. Брешь в защите альфы мальчику удалось пробить лишь тогда, когда, потеряв всякую надежду решить дело уговорами, омега решился на крайний шаг. Воспользовавшись тем, что мужчина ненадолго вышел из дома, Джерард подлетел к ящику, в котором хранился отцовский пистолет, и, выхватив оттуда оружие, с восторгом поднес его к лицу. Парень, сотни раз наблюдавший за тем, как отец снаряжает патронами магазин кольта, без особого труда проделал эту нехитрую процедуру самостоятельно. Подпрыгивая от нетерпения, омега выбежал на крыльцо, и, чтобы не тратить время на длинные ступеньки, разом их перепрыгнул. Однако, это было не самым лучшем его решением в тот день. Зацепившись пяткой за самую последнюю, Джерард подвернул ногу и плашмя растянулся на асфальте, одновременно больно, до звездочек в глазах, прикладываясь коленками о твердую поверхность, а ладонями проезжаясь по жесткому песку. Пальцы, сжимающие ствол пистолета, соскочили, резко надавливая на спусковой крючок. От грянувшего выстрела у парня заложило уши, а кисть тряхнула резкая отдача. Пуля угодила в водонапорную колонку, которая и так еле доживала свой суровый век, пробив дыру в проржавевшем металле. В лицо омеге резко ударила струя ледяной воды, моментально лишая его возможности вдохнуть и хоть как-то сориентироваться в происходящем. Фыркая и пытаясь защититься от хлестких струй, омега, как слепой котенок, ползал по асфальту и размахивал руками. Джерард уже окончательно выдыхался в своей неравной борьбе с внезапно настигшим его водопадом, когда крепкие руки схватили мальчика подмышки и, наконец, оттащили в сторону, являя миру вымокшего и мелко трясущегося от холода несостоявшегося воина. Родной запах ударил в нос, а вместе с ним пришла паника. Омега прекрасно понимал, что ему будет за эту выходку. Протерев глаза, Джерард развернулся, втягивая голову в плечи и сталкиваясь своими глазами с отцовскими, такими же зеленым, как и у него самого. Мальчик ожидал увидеть в них злость, ярость, думал, что меньшее, на что сейчас способен альфа — это вытащить из военных штанов широкий кожаный ремень и отходить его по пятой точке прямо здесь, во дворе их дома, на глазах заинтересованных соседей. Однако ничего такого не происходило. Альфа сидел перед ним на корточках, а в его взгляде не было ничего, кроме тревоги и какого-то бесконечно тоскливого отчаяния. — Ты как? — спросил отец, взволнованно всматриваясь в лицо сына, —Живой? Сильно испугался? Омега отрицательно мотнул головой и тут же кивнул, путаясь в охвативших его ощущениях. Внезапно он почувствовал, как внутри рвутся дамбы, а из глаз сами собой текут слезы. Парень бросился к альфе, крепко обнимая того за шею и утыкаясь в плечо носом. — П-прости, оте-е-ец! Я п… я просто хотел попро… попробовать… хотя бы раз… один разоч-ч-чек… я не знал... я… я не думал, что та-а-а-ак… — Джерард не мог сдержать словесного потока, который все лился и лился из него. Он действительно испугался. А еще испытывал жгучее чувство вины перед своим отцом. Он понимал, что оступился, что заставил его нервничать. — Тише, тише, малыш. Не плачь... — мужчина сжимал сына в объятиях, тихонько гладя по спине. Альфа успокаивал мальчика, а вместе с ним успокаивал и самого себя. Он готовился к худшему, пока бежал к дому, услышав выстрел. Мужчина молил небо лишь об одном — чтобы с его сыном все было в порядке. Чтобы не забирало последнее, что осталось у него в этой жизни. И только когда он увидел Джерарда, извивающегося на асфальте под струями воды, от сердца отлегло. Зацепив взглядом валяющийся рядом собственный пистолет и оценив обстановку, альфа моментально все понял. Дурак. Какой же идиот! Он должен был предвидеть, что такое может случиться. Ведь сам прекрасно видел, какая страсть бушует в сыне, как загораются его глаза, стоит только отцу разложить оружие на столе для чистки. Ну почему он стоял на своем, всячески противясь интересу мальчика? Ему ничего не стоило показать, дать попробовать, лично проконтролировать. В конце концов, в их мире совсем не помешает уметь обращаться с пистолетом. Хотя бы в целях самообороны. Для чего была эта баранья упертость?.. Но кому альфа пытается что-то доказать? Он прекрасно знает для чего. Для того, чтобы уберечь. Когда мужчина увидел огонь в глазах сына, то моментально узнал его. Ведь абсолютно такой же горел в его собственных. А война у альфы была в крови. Выбита на венах, текла по ним расплавленным железом вперемешку с порохом — ровно половина на половину. Мужчина выругался про себя. И что теперь прикажешь делать? Услышав, что всхлипы стихли, а тело омеги лишь изредка продолжало подрагивать, альфа отстранил от себя мальчика, удерживая его за локти и заглядывая в глаза. В очередной раз он ощутил укол в районе груди, отметив, как с каждым днем сын все больше и больше становится похожим на своего папу — разрез глаз, маленький, немного вздернутый носик, высокие скулы и улыбка… Улыбка была не просто похожей, она была абсолютно такой же. Порой смотреть на омегу в минуты, когда тот, задумавшись о чем-то, мягко улыбался своим мыслям, было совершенно невыносимо. Альфа вздохнул, отгоняя видение, и щелкнул Джерарда по швыркающему носу. — Джи, — позвал он. Мальчик поднял на отца красные от слез глаза. — Ты так сильно хочешь этому научиться? — альфа, сдавшись, решил перестать сражаться с ветряными мельницами. Пусть лучше он сам обучит его всему, покажет, как правильно обращаться с оружием и убережет от очередной ошибки, которая может закончиться не столь благополучно. Взгляд сына ожил, но в нем явно витал не интерес, а чистый ужас. — Нет, отец, нет! Я обещаю тебе, что больше никогда, никогда не прикоснусь к оружию, — мальчик активно замотал головой, — Я, правда, все понял! Я больше не ослушаюсь и не заставлю тебя волноваться, — Джерард скрестил указательные пальцы и, поднеся к губам, поцеловал. Отец, улыбнувшись и несильно сжав скрещенные пальцы сына в собственных, замер ненадолго, разглядывая омегу. Затем легонько потянул на себя, поднимаясь с корточек: — Пойдем, — подхватив с земли пистолет, альфа смотрел на сына в ожидании, когда наконец внутренняя борьба внутри мальчика закончится. — Надо же, сам зарядил! — он присвистнул, вертя и разглядывая зажатое в руке оружие, — Откуда узнал, как надо? — Так просто же, — в миг оживился омега, — Я ведь постоянно сижу в гостиной и наблюдаю за тобой… Только ты не замечаешь этого, — уже тише добавил мальчик, потупив взгляд. — Я все замечаю, малыш, — так же тихо ответил альфа. В его глазах проскользнула тоска. «Даже то, чего не хотел бы», — уже про себя добавил он. Они постояли так еще какое-то время, каждый думая о своем, пока мужчина снова не потянул сына за руку: — Ну что, мы идем или так и будем здесь стоять? — усмехнулся отец. — Куда идем? — Джерард швыркнул носом и робко посмотрел на альфу. — Как куда? Боевые раны твои лечить, — альфа кивком указал на разодранные коленки парня, из которых сочилась кровь, — А потом за инструментами. У нас вон, фонтан во дворе теперь. Красиво, конечно, но, боюсь, еще немного и мы останемся без крыльца, — отец махнул в сторону, указывая на маленькое озеро, которое уже успело собраться у ступенек. Омега ойкнул, активно закивал и первый бросился в сторону дома, утягивая мужчину за собой. Когда ссадины были смазаны и заклеены пластырями, а колонка худо-бедно отремонтирована, альфа все-таки утащил сына на задний двор, прихватив с собой уже отличившийся сегодня кольт и коробочку с дополнительными патронами на случай, если Джерарду не хватит имеющихся в магазине. А в том, что ему их не хватит, он даже не сомневался. С того самого дня, каждую неделю отец старался выделить время для того, чтобы позаниматься с мальчиком. У омеги, и правда, обнаружился настоящий талант, хотя мужчине не так-то легко было это признавать. С другой стороны, как истинный мастер своего дела, глубоко в душе альфа испытывал гордость за сына. Тот ловил все на лету, моментально запоминая отцовские наставления и интуитивно занимая правильную позицию. Учился корректировать прицел с учетом типа оружия и окружающих условий. Сначала стреляли по жестяным банкам из-под консервов и пластиковым бутылкам, — набор новичка «под ключ», как называл их отец, пока однажды он не принес с полигона настоящую военную мишень размером с человеческий рост. Омега был в неописуемом восторге и уже этим вечером внимательно слушал альфу, который, набросав эскиз мишени на листе бумаги, рассказывал о том, какой результат можно получить, наведя цель на то или иное место на теле врага. Параллельно с освоением огнестрельного оружия, мужчина учил Джерарда борьбе с использованием ножа. Он показывал, как надо бить, куда всадить лезвие, чтобы одним ударом поразить соперника. Ловкий и смышленый мальчик без труда освоил и эту науку. День ото дня омега действовал все искуснее и тоньше, движения оттачивались до идеала, и он сам уже придумывал различные тактические ходы, не переставая удивлять этим отца. Таким образом, к тринадцати годам, парень в технике и стратегическом мышлении мог посоперничать со многими альфами города. Вот только к реальным битвам его мужчина, конечно же, не допускал. Да и на полигон свозил несколько раз всего. И вот теперь Джерард сидел в четырех стенах и не знал, чем ему заняться. Ветер, поднявший еще с утра пыльную бурю, разом оборвал все надежды на то, что можно будет пойти на задний двор пострелять. Еще и отца вызвали в его официальный выходной день. Альфу в городе уважали. Да и за пределами многие хоть раз, но слышали его имя. Саймон Уэй. Великолепный стратег, прекрасный лидер, который твердой рукой вел армию в бой и всегда выходил победителем из любой битвы. Именно благодаря его таланту Акворт до сих пор не поддавался захватчикам, а на всем побережье город негласно признавали неприступным. Нет ничего удивительного в том, что совет прислушивался к мнению мужчины и доверял ему. То, что что-то пошло не так, омега понял сразу, когда услышал крики, доносившиеся с улицы. Парень подлетел к окну, и сквозь пыль, крутящуюся в воздухе, увидел военных, практически бегом передвигавшихся от дома к дому. Они стучали в двери и что-то кричали ничего не понимающим горожанам, активно жестикулируя руками. Джерард приоткрыл окно, пытаясь разобрать их речь и понять в чем дело, когда в коридоре раздались быстрые шаги, и в гостиную в полной амуниции ворвался отец. Таким его омега не видел никогда. На лице альфы залегли глубокие морщины, грудь быстро вздымалась и опускалась, а глаза были полны тревоги. — Джи, собирайся! — крикнул прямо с порога мужчина, — Быстро! — Отец, что случилось?! Почему военные? — Джерард кинулся к шкафу, вытаскивая из него куртку с привязанным к ней шейным платком, и тут же натянул ее на себя, путаясь в рукавах и узлах. — Компас, сын, бери компас! Увидев, как омега на этих словах озадаченно застыл посреди комнаты, широко раскрытыми глазами глядя на альфу, тот ударил рукой о дверной косяк и голосом, каким прежде никогда с парнем не разговаривал, рявкнул: — Живее, Джерард, времени нет! Не стой как истукан! Где этот чертов компас?! Бери его и уходим! Полным именем отец называл его впервые. Всегда, даже когда был крайне зол, он все равно употреблял привычное слуху сокращение. Сейчас же это произвело эффект ледяного душа, выводя омегу из ступора. Сорвавшись с места, мальчик побежал в свою комнату. Аккуратно вытащив из ящика письменного стола прямоугольную коробочку, он достал из нее серебристый компас, который подарил ему Саймон на его двенадцатый день рождения. Повесив цепочку на шею и спрятав диск под футболкой, парень оглядел в последний раз родную обстановку и вернулся обратно в гостиную. Отец уже в нетерпении мерял шагами помещение. — Готов? — Да, — Джерард кивнул, натянув повыше на лицо шейный платок. — Тогда пошли, — мужчина схватил его за руку и потащил за собой к выходу. Омега еле поспевал за альфой, молча перебирая ногами и больше не решаясь задавать вопросы. Оказавшись на крыльце, Саймон внезапно остановился и, повернувшись к сыну, взял того двумя руками за плечи: — Джи, послушай меня. Все очень серьезно. На нас напали и это не тот случай, когда можно быть хоть на сколько-то уверенным в победе. Уходи отсюда и прячься. Ты ведь помнишь то место, которое я тебе показывал, когда мы выезжали на полигон? — дождавшись утвердительного кивка, альфа продолжил: — Беги к нему и будь осторожен. Иди только тем маршрутом, о котором мы говорили. Никуда, слышишь, никуда не сворачивай! Сиди там и не высовывайся, пока все не стихнет. Даже если небо будет падать — не выходи. Мужчина говорил твердо, а сам тем временем не сводил с сына глаз, ловя каждую эмоцию на бледном лице, каждое движение наполненных страхом зрачков, стараясь понять, слышит тот его или нет. — И еще. Не ищи меня. Ты понял? Когда все закончится, я сам приду и заберу тебя. Джи, не молчи! Реагируй хоть как-то на мои слова! — альфа в отчаянии тряхнул парня. — Да… я все понял… Я… я буду ждать тебя на нашем месте, — Джерард не узнавал собственного голоса. Что происходит? Почему отец так сильно нервничает? — Отлично, сын. Если вдруг до темноты я не вернусь, то уходи из города. Омега дернулся от этих слов, будто к телу со всего размаху приложили раскаленное железо. — К-куда уходить? — ему казалось, альфа сейчас шутит. Что значит «если он не вернется»? Как его отец может не вернуться? Это невозможно. Но мужчина совершенно серьезно, без тени иронии, ответил: — В Атланту, — у Джерарда все похолодело внутри, — Здесь недалеко. Если выйдешь сразу с заходом солнца, то завтра к полудню будешь уже на месте. Держи строго на юго-восток. На юго-восток, Джи, не перепутай! Не в силах ничего сказать, мальчик лишь растерянно моргал, чувствуя, как глаза начинало резать о рвущихся наружу слез. Не может быть. Это все сон. Просто страшный сон. Он просто не заметил, как заснул на диване в гостиной, убаюканный завыванием ветра за окном. Сейчас он ущипнет себя и обязательно проснется. Джерард уже потянулся к левой руке, как вдруг то, что сделал отец в следующий момент, лучше любых щипков доказало, что ничего ему не снится, а происходит в самой что ни наесть горькой реальности. — Вот, — альфа достал из-за пазухи и вложил ему в руку такой знакомый кольт, — Возьми и спрячь. Ты знаешь что делать в том случае, если иного выхода не останется. С этими словами мужчина крепко прижал сына к себе, зарывшись лицом в его волосы и вдыхая как можно глубже яблочный запах. Запоминая. — Все, беги, — отец отстранил от себя уже не сдерживающего слезы мальчика, — Беги, малыш, и не оглядывайся. Я люблю тебя. Омега вцепился в куртку альфы, мотая головой и отказываясь уходить: — Нет, пожалуйста, позволь пойти с тобой! Я умею, я знаю… я… — Ничего ты не знаешь, Джерард! — жестко перебил мужчина сына, — Ты даже представить себе не можешь, что там происходит! — отец кивнул головой куда-то в сторону. Саймон едва держался. Еще немного и он выдаст то, чего омега видеть не должен - покажет свой страх, обреченность и абсолютно ясное осознание того, что видятся они в последний раз. — Хватит, Джи, — уже мягче произнес альфа, — Тебе пора. Уходи и помни все, что я сказал! Отец отпустил сына и сделал несколько шагов назад. Пару секунд они еще смотрели друг на друга. — Командир, время… — раздалось из-за спины. Саймон лишь немного развернул голову влево, где за его плечом остановился, крепко сжимая автомат в напряженных руках, боец. Коротко кивнув, он снова посмотрел на омегу: — Беги!!! И Джерард побежал. Побежал так быстро, как не бегал никогда в своей жизни. Даже тогда, когда отец заставлял его наматывать круги по полигону, грозясь, что если он хоть немного сбавит скорость, то будет до следующего утра драить все толчки в казарме. Ветер нещадно бил в лицо, затрудняя движение, а мокрые от слез глаза жгло из-за мгновенно налипшего на ресницы песка. Но омега не останавливался, все мчался вперед. Падая и снова поднимаясь, слушая стук сердца, что набатом гремело где-то в ушах. Оглушало. Не давало разразиться всепоглощающему ужасу, которое начало охватывать все существо мальчика, когда тот, оглянувшись в последний раз, увидел в глазах отца бесконечную печаль... С разных сторон одна за одной начали раздаваться автоматные очереди, учащаясь с каждой минутой в геометрической прогрессии. Джерард, приказав себе сосредоточиться и не давать шанса страшным мыслям завладеть мозгом, старался не обращать на все нарастающий грохот внимания. Отец сказал ждать его. И омега не ослушается. Миновав небольшую дубовую рощу, что отделяла их район от центра, короткими перебежками, вжимаясь в холодные стены домов, парень продвигался к зданию старой городской библиотеки. Сооружение уже давно не функционировало, после того как случившийся в нем семь лет назад пожар истребил практически все, что представляло хоть какую-то ценность для горожан. Одна из стен постройки обвалилась, образуя собой нечто вроде импровизированного бункера, неприметного непосвященному глазу. А помойные баки, плотной кучкой скопившиеся у покрытого пылью и песком камня, и вовсе делали место совершенно непривлекательным для прогулок. Уже почти добежав до развалин, оставалось пересечь всего лишь одну улицу, парень на полном ходу чуть не влетел в группу солдат, столпившихся в круг и противно гоготавших над чем-то, что лежало у их ног, но было скрыто от глаз омеги. Они были так увлечены, что, к счастью для Джерарда, не обратили на него никакого внимания. Мальчик резко отшатнулся назад и спрятался за старой трансформаторной будкой. До его ушей доносились веселые голоса альф, обсуждавших что-то, а также другой странный звук, едва различимый из-за общего гомона. Задержав дыхание, парень потихоньку выглянул из своего укрытия и тут же едва не рухнул, всеми силами сдерживая рвущийся из груди крик. Он увидел. Разглядел, что, а точнее кто так сильно увлек их. Один из мужчин отошел в сторону, передав соседу автомат, когда другой, как оказалось, все это время сидевший на коленях, расслаблено встал, натягивая форменные штаны и, усмехнувшись, плюнул на омегу, бездыханно лежавшего на земле с раскинутыми в разные стороны обнаженными ногами. Парень был совсем молодой, на вид ему едва ли можно было дать восемнадцать — девятнадцать лет. На коже, цвета слоновой кости, наливались синевой огромные кровоподтеки, лица было практически не разглядеть за облепившими его светлыми прядями. «Ты даже представить себе не можешь, что там происходит», — всплыла в голове Джерарда фраза отца. Закрыв лицо руками, омега осел на траву, что приглушила его движения и не выдала присутствия. Это не может быть правдой - стучало в мозгу... Люди не могут быть такими жестокими...не могут... Наигравшись со своей игрушкой вдоволь, альфы ушли, а мальчик, выждав еще немного, выбрался из своего укрытия и, пытаясь не смотреть в ту сторону, побежал как можно быстрее прочь. Чем ближе он подбирался к библиотеке, тем чаще натыкался на изуродованные тела людей, нашедших свое последнее пристанище на занесенных песком улицах города. Здесь были и свои, и чужие, и военные, и гражданские. Все смешалось в одно кровавое месиво, запах железа и едкого дыма витал всюду, забираясь в легкие, сдавливая их и мешая вдохнуть. Огибая погибших, стараясь не наступать на темно бордовые лужи, образовавшиеся под ними, Джерард нырнул в узенький переулок, подбегая, наконец, к мусорным бакам, за которыми скрывался спасительный грот. Омега пролез в щель между ними, практически сразу попадая под холодную защиту поросшего мхом камня. Здесь было достаточно сыро, так как лучи солнца не проникали в узкие расщелины, тогда как дождевая вода без труда пробиралась сквозь них, скапливаясь маленькими, никогда не высыхающими лужицами на земле. Заняв худо-бедно удобное положение и прислонившись к импровизированной стене укрытия, откуда открывался вид на улицу и соседние дома, мальчик затих. Потянулись долгие, мучительные часы ожидания. Нащупав в темноте небольшой камешек, омега катал его по земле и невидящим взглядом смотрел в никуда. В голове была пустота и, как ни странно, тишина. В какой-то момент парень даже решил, что попросту оглох от взрывов и непрекращающихся автоматных очередей. Только спустя некоторое время он понял, что все затихло. Через маленькую дырочку между камнями было не понять, светло на улице или же уже стемнело. Отец все не приходил за ним, и Джерард терзался от развернувшейся внутренней борьбы, никак не достигая с самим собой согласия, как ему поступить дальше — выйти наружу или продолжать сидеть здесь. Наконец решив, что пора выбираться, омега глубоко вдохнул и привстал, чтобы покинуть укрытие. Внезапно раздавшиеся снаружи голоса заставили его замереть. Они приближались, шаги становились все более отчетливыми. В свое небольшое окошко мальчик увидел, как двое солдат в чужой форме остановились у мусорных баков. Послышался лязг железа и шорох одежды, а следом раздалось тихое журчание. Омега поморщился. Прекрасно, просто замечательно. Отвернувшись к стене, парень старался дышать как можно тише и не издавать лишних звуков, которые могли бы выдать его присутствие. — Давай быстрее, Тодд, — нетерпеливо проговорил один из альф, — Если мы не поторопимся, то опоздаем на представление! Я, знаешь ли, не хотел бы пропустить такое зрелище из-за того, что тебе приспичило. Все наши уже на полигоне! — Не психуй ты, успеем. И отойди подальше, пока я тебе не обоссал штаны. Все равно они сначала разберутся с мелкой рыбешкой, а командира и совет оставят на закуску. Джерарду показалось, что земля уходит из-под ног. Он ослышался? О чем говорит этот альфа? Какой командир? Какой совет? И что за представление они имеют в виду? Паника с огромной скоростью начала распространяться внутри омеги. Гадкое и склизкое существо, оплетающее своими мерзкими щупальцами каждый орган, заползающее ими в каждую клеточку, отравляя и с наслаждением наблюдая, как лопается тонкая оболочка, как все вокруг орошается свежей, горячей кровью. Омега, сжав ладони в кулак и со всей силы впившись ногтями в кожу, старался не сорваться и не выбежать из укрытия. Лишь удостоверившись, что альфы ушли, мальчик вылез наружу. Оказалось, что еще вполне светло, хотя солнечный диск уже клонился к горизонту. Ветер немного успокоился, но пыль все еще висела в воздухе. Прищурившись, Джерард всматривался вдаль, пытаясь разглядеть спины удалявшихся солдат. Отсюда до полигона минут двадцать быстрым шагом. Стараясь держать альф в поле зрения и потуже затянув на лице шейный платок, омега двинулся следом за ними. Он не мог не пойти, не мог не убедиться, увидеть сам, своими глазами, что все правильно услышал и понял. Что они говорили о его отце.***
На поле перед главным военным штабом города собралась целая толпа. Толпа чужих, ненавистных солдат, а также немногих гражданских, преимущественно омег, детей и стариков. Руки у них были связаны, а ходившие между ними альфы с автоматами на шеях следили, чтобы все держались на ногах и не опускали глаз в землю. Некоторые сопротивлялись, отказываясь подчиняться. Таких сначала били дубинками по спине и, если это не помогало, хватали за волосы и оттягивали голову назад, не оставляя выбора. Омега спрятался за гаражами, в которых стояла армейская техника, и судорожно бегал глазами по толпе, стараясь разглядеть хоть кого-то из военных, на ком была бы привычная форма с цветами их герба. И он их нашел. Вот только стояли они на коленях перед как никогда белоснежной стеной штаба. Руки заведены назад, но головы не опущены, спины не сломлены. Джерард знал их всех, с каждым был знаком лично. Скользя взглядом по лицам, омега не мог поверить, что эти сильные, гордые, повидавшие многое и одержавшие не одну победу воины, теперь стояли вот так, склонив колени перед врагом, налетевшим непонятно с какой стороны. Акворт в первый и последний раз проигрывал. Внезапно все разом повернули головы в сторону ангара, со стороны которого шла группка людей. Омега неотрывно следил за маленькой процессией, ощущая как подгибаются ноги, а к горлу подступает тошнота. Не опуская автоматов, держа идущих на прицеле, периодически подталкивая дулом в спину, солдаты вели членов совета и его отца. Альфа, несмотря на связанные руки, уверенно шел вперед. В глазах решимость и ни капли страха. — Отец! — давясь слезами прошептал Джерард, зная, что тот все равно его не услышит, — Отец… — повторил он одними губами. На большее просто не хватило сил. Стоявшие на коленях офицеры, завидев своего командира, выпрямились и гордо задрали подбородки, отдавая ему честь взглядом, в котором читалась неимоверная преданность и безграничное уважение. Альфа кивнул им и, получив пинок по ногам, опустился на колени рядом с ними. То же сделали остальные пятеро. Наступила тишина, лишь изредка прерываемая негромкими приказами, да криками черных птиц, что кружили над полем. Они уже предвкушали, уже всё знали. Все явно чего-то или кого-то ждали. И совсем скоро стало понятно кого. Спустя минут десять дверь штаба распахнулась, и из нее вышли несколько человек, возглавляемые альфой лет сорока пяти. Джерард оторвал взгляд от лица отца и перевел его на только что появившегося мужчину. На нем были защитного цвета штаны и черная футболка, обтягивающая накачанные руки так плотно, что казалось, тонкая ткань не выдержит и расползется по швам. Крепкую грудь защищал бронежилет, а на поясе покачивалась кобура. Лицо, рассеченное по диагонали уродливым шрамом, что ломаной кривой тянулся от правого виска, не выражало практически никаких эмоций. Короткие волосы открывали взору высокий, возможно даже излишне широкий лоб, идеальную линию бровей, живые карие глаза и, словно выточенные из камня, скулы. Такая невероятная, завораживающая, и, вместе с тем, отталкивающая внешность. Она, с одной стороны манила совершенной правильностью своих линий, четкостью контуров, выверенностью каждого изгиба… С другой же, видение исчезло, стоило мужчине остановиться и, исподлобья окинув взглядом собравшихся, улыбнуться краешком губ. Он, словно оборотень, весь преобразился. Красивые черты исказились, являя миру зверя, монстра, что, оскалившись, готовился наброситься на жертву, загнанную им в угол. Эти глаза, холодный, пробирающий до самых костей хищный взгляд, которым альфа посмотрел на отца, Джерард не забудет до конца своих дней. На дне зрачков этого демона была высечена смерть любого, кто осмелится заглянуть в них. Солдаты моментально встали по стойке «смирно», увидев своего лидера, а это, без сомнения, был именно он, и ожидали дальнейших приказов. Сложив руки на бедрах, альфа прошел вперед и встал перед поверженными им воинами. — Ну что, Уэй, долго ты ждал меня, да? — ухмыльнувшись, обратился он к отцу. Тот поднял на него тяжелый взгляд и, не мигая, уставился в ненавистные глаза. — Прости, припозднился немного, — мужчина развел руки в стороны, — Все дела, знаешь ли, война. Не успеваю чужие трупы со своих территорий вывозить. Как только выдалась минутка, вот сразу к тебе рванул. Подумал, проведаю-ка я старину Саймона! Альфа явно издевался. Несмотря на дружелюбный тон, глаза его горели жаждой и сумасшедшим азартом. Как давно он мечтал поставить на колени этого выскочку, возомнившего себя Богом, своими руками вскрыть ему глотку и показать, что нет в этом мире города, который не склонил бы головы перед ним, Фликсом Айеро. Он положит всех, камня на камне не оставит. О великом падении неприступного Акворта и о том, к чьим ногам он пал, будут помнить на восточном побережье еще долго. — Ты всегда был мразью, Фликс, — проговорил Уэй, — мразью и остался. Жадным, завистливым, не видящим дальше собственного носа, — альфа сплюнул ему под ноги, — Ради чего весь этот спектакль? Кому и что ты пытаешься доказать? — Тск, тск, тск, — мужчина поцокал языком, — Как невежливо, Саймон. Разве так встречают дорогих гостей? А впрочем, мне плевать. Я получил твой город, увидел тебя на коленях и знаешь, на это стоило посмотреть! — альфа плотоядно улыбнулся, облизнув губы, — Мне есть что отпраздновать сегодня. А вот у тебя, к сожалению, не столь удачный день… Айеро некоторое время разглядывал командира, чуть склонив голову в бок и косо улыбаясь, а затем отвернулся. Посмотрев в сторону группы военных, вышедших ранее вместе с ним из штаба, он поднял руку и поманил пальцами к себе: — Фрэнк, сынок, иди сюда. Я хочу, чтобы ты из партера видел, как вершится история.