***
Адама хоронят в закрытом гробу. Тишина, что на некоторое время окружила скромную процессию, нарушается лишь размеренным стуком земли и мелких камешков о полированную темно-бордовую крышку. Она, пока еще не полностью покрытая тяжёлым слоем коричневой глины, бликует в лучах яркого солнца и заставляет непроизвольно обращать на себя внимание немногочисленных присутствующих. Берт, что за те два дня, пока утрясались формальные вопросы, превратился практически в тень, стоит у самого края могильной ямы и неотрывно смотрит на то, как сырая земля безропотно принимает в себя тело его мужа. На плечо ложится рука, но альфа на нее даже не реагирует. Он уже не здесь. Он хоронит себя рядом с Адамом. — Это был его выбор, Берт, — Джаред стоит рядом и хмуро наблюдает за мельканием совковых лопат, — В этом нет твоей вины, не корись. Брат дергает скулами и крепче сжимает ножки белых роз, не обращая внимания на до крови впившиеся в кожу шипы: — Какая теперь разница, — Джаред чувствует, как напрягаются его плечи под жесткой тканью черного пиджака, выдавая ту лаву, которая кипит внутри и которую альфа из всех сил старается сдержать, спрятать, — Адама больше нет, все остальное — неважно. — Однако ты все равно винишь себя, — Лето тяжело вздыхает и поворачивает к нему голову, — Потому что я на твоем месте делал бы ровно то же. Но, послушай, будь честен сам перед собой — он с самой аварии был на краю. И только твоя заслуга в том, что столько лет ему все еще удавалось держаться. — И продержался бы еще, если бы я не оказался таким идиотом! — Берт срывается. Джаред рассуждает сам не знает о чем. Он и близко не может понять — что значит потерять часть себя. Остаться в темноте, наблюдая за тем, как погибает все доброе внутри, как его пожирает вечный мрак, прижигая собой рваную рану. — Это я, понимаешь, я позволил ему сделать это! — Нет, Берт, если Адам сам этого хотел, то, как бы сильно ты его не оберегал, он все равно нашел бы способ уйти! — Джаред встает перед мужчиной, закрывая собой уже практически заполненную яму, тем самым возвращая его к реальности, — Он освободил вас обоих. А ты… о чем ты страдаешь? О том, что Адам, наконец, перестал мучиться или же о том, как больно тебе самому? Берт молчит и, сузив глаза, смотрит на брата. Тот его бесит. Бесит до дрожи, до зуда в пальцах, стискивающих колючие стебли. Они оба прекрасно знают, что он виноват, знают, что Джаред не один раз говорил ему о том, что омегу нужно класть в клинику, только Берт его не слушал. Шел на поводу у мужа и самонадеянно верил, что справится со всем сам. Брат это осознает. Осознает и намеренно пытается выкрутить все совершенно с другого ракурса. Жалеет его. Как всегда, жалеет. Это пошло еще с детства, когда их отец принес новорожденного Берта домой и, положив у ног мужа, на коленях вымаливал прощения за измену. Омега ребенка принял, но простить ни его, ни супруга так и не смог. Джаред же, будучи на семь лет старше, напротив, был рад братишке и всегда относился к нему излишне снисходительно, пытаясь сгладить то различие, которое делали между ними окружающие. Только от этого становилось еще хуже. Ни на мгновение Берт не забывал о том, какое место занимает, кем является, потому всю жизнь испытывал к Джареду совершенно противоречивые чувства. Слепая преданность, бесконечная любовь граничили с лютой, всепожирающей ненавистью, и год от года этот клубок переплетался все сильнее, ощущения заострялись, превращая альфу в живую гранату. — Я никогда не нуждался в этом, — сквозь зубы цедит Берт, ни на секунду не отрывая прищуренных глаз от Джареда, — Ад полон добрыми намерениями, ты плохо слушал отца, брат, — он обходит альфу, игнорируя его непонимающее выражение лица, и склоняется над уже полностью засыпанной могилой. — Я хочу, чтобы вы все ушли и дали мне побыть одному. — Идите, я останусь, — негромко говорит Джаред своему мужу, Заку и еще паре человек, что также стоят неподалеку. — Что, боишься, что я порешу себя здесь? — мрачно хмыкает Берт, оборачиваясь, — Но ведь, если захочу, то, как бы сильно ты меня не оберегал, я все равно найду возможность это сделать… — альфа замечает, как искажается лицо Джареда, когда он слышит свои же слова, и смеется. Его смех пугающе настоящий, по-дикому искренний. Он заставляет содрогнуться даже зловещую могильную тишину, что сторожит покой мертвых, — Не переживай. Я не сделаю этого у него на глазах. Лето глядит на брата так, будто видит его впервые. Во взгляде Берта мелькает что-то совсем незнакомое, жуткое, по-своему угрожающее… Джаред отворачивается, не желая знать, что еще скрывается по ту сторону почти прозрачных голубых зрачков. — Тогда Зак подождет тебя у ворот, поезжайте сразу к нам домой, — предлагает он. — Нет, — твердым голосом возражает Берт и опускается на колени перед насыпью, укладывая цветы поверх глины, — Я приеду в штаб следом за тобой. Собрание в одиннадцать? — Да. Дождемся Боба и сразу начнем, — кивает Лето и осторожно добавляет: — Но, может, не стоит сегодня? Может, Зак все же… — Может, ты, в конце концов, оставишь меня одного? — злобно рычит Берт, впиваясь пальцами в свои колени, — Мне уже дышать нечем от твоей заботы! Джаред невольно отшатывается, опаленный ненавистью, которой насквозь пропитаны сказанные альфой слова. Даже голос его звучит иначе — как никогда, как ни с кем… Чужой. Абсолютно чужой. Лето уговаривает себя, что это все горе, боль, с которой младший пытается всеми силами справиться, вот только внутри все равно словно жжется что-то, мешает в эти оправдания поверить. Кажется, будто правильный ответ лежит на поверхности, но Джаред не хочет и смотреть в его сторону. Отмахивается, боясь присмотреться повнимательнее. — Как скажешь, — тихо произносит альфа в спину Берту, — Будешь задерживаться — дай знать. Джаред еще некоторое время стоит, зачем-то ожидая ответа, которого, знает, что не будет, затем разворачивается и, не оглядываясь, уходит прочь.***
— Ты заставляешь меня пойти на преступление, понимаешь? — омега поправляет очки на носу и смотрит из-под оправы на Джерарда, что сидит напротив и, сгорбившись, мусолит нитку на рукаве своей черной толстовки. — В чем преступление? — сипло бурчит парень, не решаясь поднять на врача глаз, — Эти таблетки не запрещены, просто на них нужен рецепт… Отчаяние от безысходности начинает заявлять о себе, когда он понимает, что пришел сюда зря. Зря отпрашивался у Рэя, зря выдумывал весомый предлог, чтобы приехать в часть попозже… трясся всю дорогу в страхе, что кто-то его узнает, тоже зря… Чертовы блоки, которые не продают без бумажки! Что в них такого? Ведь те, которые он пил до сих пор, купить можно без проблем… — Да как ты не понимаешь, эти блокаторы в несколько раз сильнее! Они не предназначены для долгого употребления… и разговор сейчас идет вовсе не о том, хочешь ты детей или нет. Это удар по всему организму! — Но вы говорите, что у меня идет необратимый процесс, и в скором времени мои таблетки вообще перестанут работать! — с едва различимой истерикой в голосе восклицает Джерард и сдергивает с головы капюшон, — Что мне делать?! Врач, видя обреченность в его взгляде, лишь тяжело вздыхает и трет глаза под очками. Он не знает, что ответить парню, не знает, чем помочь, потому что ситуация, увы, безвыходная. — К сожалению, ничего. Ты ничего с этим не сделаешь. Я мог бы тебе сказать, что это — рулетка, что снижение действия блоков может происходить медленно и растянуться на года, — у Джерарда в глазах мелькает надежда, но мужчина тут же ее гасит: — Мог бы. Но не буду, потому что, учитывая то, чем ты занимаешься — полагаться на это неразумно и, самое главное, опасно. Сбой может случиться в любой момент, и обычными болями дело может уже не закончиться… Джерард упирается локтями в стол и прячет лицо в ладонях. Он надеется, что все это сон, что его воспаленный мозг просто перекрутил все переживания последних дней и выдал вот такой кошмар. Потому что реальностью это быть не может. Врач протягивает руку и касается ею омеги: — Послушай, я бы на твоем месте поговорил с Брайаром. В конце концов, это они с Джаредом затеяли всю эту историю, — омега тянет парня за запястье, заставляя открыть лицо, — Пусть придумают, как обезопасить тебя в армии, если ты твердо решил все это продолжать. Я не знаю, сколько конкретно, но какое-то время у тебя еще есть. И, кстати, — мужчина щелкает пальцами, — ты забываешь про подавители. К ним нет привыкания и с запахом они тебе помогут. Ну да, будешь раз в несколько месяцев брать больничный, «уезжать по делам» — тебя есть кому прикрыть, а в остальное время — все останется по-прежнему. Главное, старайся избегать сильных стрессов, ну и, безусловно, держись подальше от альфы, про которого ты мне рассказал… Его присутствие ускорит процесс в разы. Врач хочет верить, что со стороны его слова звучат убедительно. Он, конечно, ему не скажет, но их связь, похоже, крайне сильная, и противостоять ей парень долго не сможет. Сколько бы омега ни убегал, сколько бы ни прятался за таблетками — все уже не имеет никакого значения. Его муж наговорил тогда Джерарду много лишнего, но в одном он был полностью прав — природу не обманешь. Ей плевать на чьи-либо желания и планы, у нее свои законы. Джерард тем временем, кажется, на сказанное реагирует правильно, и немного приободряется. Идея с подавителями его, несомненно, воодушевила. — Вы правы, — парень вертит черные очки в пальцах, раскладывая и складывая дужки туда-сюда, — Мне, наверно, правда, стоит, для начала, обсудить это с ними, — он замирает, подняв на врача взгляд, и вдруг искренне улыбается, — Спасибо. Джерард, действительно, благодарен. Своими последними словами омега подарил ему надежду, заставив мир вокруг притормозить и перестать сжиматься вокруг его шеи. Да, в какой-то момент станет немного сложнее, но, по крайней мере, его жизнь не разрушится окончательно. Выход все еще есть. — Я рад, если смог помочь, — улыбается врач в ответ. Где-то глубоко внутри неприятно колется совесть, потому что та вера, которую он вселил в парня — подделка. Таблетка, действие которой закончится, как только Джерард осознает, что уже никогда не сможет жить так, как раньше. — Я могу позвонить вам, если что-то случится или возникнут вопросы? — смущенно спрашивает парень, натягивая обратно капюшон и поднимаясь со стула. — Обязательно звони, — кивает врач, — а лучше — приходи периодически. Так я смогу отслеживать динамику и, возможно, заранее предугадать… грядущие проблемы, — он намеренно обходит неприятную тему, зная, что Джерард все равно поймет, о чем речь. Он быстро пишет что-то на листке и протягивает его омеге, — На. Купи лучше заранее и носи с собой на всякий случай. Парень снова благодарит мужчину, параллельно засовывая бумажку в карман темно-синих джинсов. Он надевает на глаза очки, вжимается в толстовку, пряча в ее вороте нижнюю часть лица, и прощается.***
Собрание подходит к концу, офицеры расходятся и момент, когда придется сообщить то, что должен, неумолимо приближается. Джаред, как может, тянет время. Альфа не ищет рациональности в своих действиях, потому что знает — ее там нет. Он просто никак не может решиться. Трусость, да, самообман… но он всего лишь человек, черт возьми. Обычный человек, перед которым встал страшный выбор, а на кону — судьба целого города. — Не думаю, что их отчеты тебя обрадуют, — Боб вытирает испарину с бледного лба и, прижав платок к губам, сдавлено прокашливается. Эти два часа, что длилась встреча, дались ему нелегко, и Лето с горечью смотрит на безуспешные попытки друга одолеть приступ. — Берт не даст соврать, — Брайар кивает в сторону неподвижно сидящего рядом альфы, — наши ресурсы сильно подорваны, восполнять их мы не успеваем, а состояние арсеналов близко к катастрофическому. — Значит, сейчас самое время заняться их восстановлением. В любом случае, я хочу знать наверняка, чем мы располагаем. — Джаред переплетает пальцы в замок и кладет руки на стол поверх бумаг. Он собирается сказать что-то еще, когда в дверь негромко стучат. Все трое вскидывают головы, и Боб удивленно спрашивает: — Мы ждем кого-то? Джаред коротко кивает, сразу как-то зажимаясь: — Я попросил Торо зайти к нам, — он вздыхает и тяжело поднимается из-за стола, — Входи, офицер! Рэй осторожно приотворяет дверь. — Вызывали, сэр? — отдав альфам честь, молодой человек останавливается у входа и вопросительно смотрит на Джареда. — У меня есть к вам разговор, — Лето кладет ладони на спинку стула и сжимает ее пальцами, — К вам троим, Берт. Тебя это тоже касается. В переговорной на несколько секунд повисает тишина. Офицеры ждут, а Джаред пытается собраться с мыслями. Начать непросто. Слова не идут, застревая и путаясь еще до того, как альфа успевает их осмыслить и соединить во вменяемое предложение. Принося клятву Атланте двадцать лет назад, он знал, что однажды такой день наступит. Чем дольше Лето затягивает, там сложнее становится. Он в очередной раз делает глубокий вдох и, решительно оттолкнувшись от стула, произносит: — Боб, я вынужден отстранить тебя от должности главнокомандующего. Джаред заставляет себя смотреть Брайару в глаза. И без того бледное лицо генерала в первое мгновение становится будто бумага, а следом начинает стремительно краснеть. В шоке открывает рот даже Берт, что все это время не проявлял никакого внимания к беседе, не говоря уже о Рэе. — Я тебя правильно услышал? — хрипит Боб, вставая со стула и подходя вплотную к Лето, — Ты вышвыриваешь меня из армии? Меня, Джаред? — Не передергивай. Я же сказал — это вынужденная мера, — Джаред с места не двигается, несмотря на нависающего над ним Брайара и железным тоном продолжает: — Со следующей недели твои обязанности переходят к Торо. «Эпсилон» вместо него возьмет на себя Берт. — Что?! — в один голос восклицают Боб и Рэй, а младший Лето со скрежетом сжимает челюсть. — Ты снимаешь меня с должности и ставишь во главе армии города мальчишку?! Да ты головой поехал, придурок! — генерал теряет все границы и еле держится, чтобы не схватить альфу за воротник. Вот она — награда за верность. Вот она — дружба. Они росли бок о бок, вместе хоронили родителей… Именно Боб был рядом, когда Джаред совсем щенком остался один на один с гигантской столицей, всегда плечо подставлял, не одну пулю на себя принял, защищая его… Воспоминание за воспоминанием, и альфа звереет все сильнее. — Следи за словами, офицер, — шипит Лето, — Ты должен понимать, почему я это делаю! — Нет, Джаред, я не понимаю! — кричит Боб и, резко развернувшись, пинает ногой стул. Тот отлетает к стене и, ударившись о нее, с грохотом валится набок, — Не понимаю и никогда не пойму! После всего того, что мы прошли вместе, ты избавляешься от меня, как от винтовки с разорванным от износа стволом! Брайар перестает замечать, что они в переговорной не одни. Брайар ни на секунду не забывает, что Джаред не просто унизил его, а сделал это на глазах у посторонних. На глазах у его собственного ученика. — Ты болен, Боб! — не выдерживает Лето, с горечью глядя в зрачки, полные теперь уже навечно поселившейся в них обиды. Больше никогда Джареду не увидеть там ничего другого. Только боль, только злобу. Но пусть лучше так, потому что разве может он сказать ему, что оставшегося времени так ничтожно мало, что альфа не может позволить себе отобрать его у семьи друга? — Пришел в негодность, да? — ядовито бросает Брайар альфе в лицо, — Отработал свое — и на помойку? — Хватит, я сказал! — Лето хватает Боба за куртку и встряхивает, — Первое, о чем я всегда буду думать — это Атланта. Не семья, не друзья, а миллионы людей, за чьи жизни и судьбы я взял на себя ответственность. Ты не видишь, что происходит?! Не понимаешь, что в любой момент может начаться война? Ну-ка, скажи мне, ты сможешь повести за собой армию?! Ты, который до штаба сегодня добрался с трудом? — Джаред теряет контроль вслед за Бобом. В этой реальности он может быть либо другом, либо правителем, но все равно пытается усидеть на двух стульях одновременно. — Не рано ли ты меня хоронишь? — альфу трясет от злости и от страшного осознания того, что слова Джареда — чистая правда. — Я этого не говорил, зачем ты перевираешь мои слова? — голос мужчины внезапно становится тише и начинает отдавать глухой тоской, — Хоть ты и отрицаешь, но я уверен, что в глубине души ты все же понимаешь мое решение, пусть и не принимаешь. Пока еще есть время, я хочу полностью переложить командование армией на твои плечи, Рэй, — Джаред выглядывает из-за Боба и прямо глядит на застывшего у двери парня, затем снова переводя взгляд на Брайара, — Хотелось бы, конечно, рассчитывать на то, что ты будешь помогать ему первое время, но просить тебя об этом я не решусь. Поступай, как считаешь нужным. Для меня и для Атланты — ты сделал, что мог и даже больше. Я благодарен тебе за это. Последней фразой Джаред ставит точку в разговоре и отходит к окну. Он сказал все, что должен был. Если Боб откажется — Лето его поймет. — Гори в аду, — выплевывает Брайар и, ни на кого не глядя, вылетает из переговорной. — Генерал! — Рэй дергается с места, кидаясь вслед за альфой, но на полпути останавливается и оборачивается, — Мистер Лето, почему? Зачем вы это делаете? Я… я не готов взять на себя такую ответственность… И командир… — голос Торо дрожит. Брайар всегда был ему ближе, чем собственный отец, а когда того не стало, полностью занял пустующее место в его сердце, — Он не заслужил такого! — Офицер, послушай, — Джаред разворачивается и, прислонившись бедрами к подоконнику, пристально глядит на Рэя, — Я скажу тебе это в первый и в последний раз. Больше эту тему не поднимай. — Его взгляд абсолютно серьезен, и, несмотря на расслабленную позу, не позволяет усомниться в важности того, что альфа собирается сказать. — Твои переживания за Брайара мне понятны, но впредь — думай и поступай в соответствии с тем, что носишь на своих погонах. Ты присягнул на верность городу — так будь ему верен до конца. Сейчас он нуждается в тебе. Армия нуждается… Все мы. Твой авторитет среди солдат и офицеров — безграничен, за плечами — внушительный опыт сражений. Генерал доверяет тебе, как себе самому и отправляет на самые сложные и важные задания. Так кому, как не тебе, мне поручить это? — Лето настолько увлекается своей речью, что не замечает, как с каждой секундой лицо Берта, угрюмо сидящего за столом, мрачнеет все сильнее. Не задумывается даже, что каждое слово для истерзанной души — будто раскаленное клеймо, выжигающее уродливые шрамы. — Я понял, сэр, — не смея больше возражать, Рэй выпрямляет спину и цепляет на лицо привычную маску хладнокровия, — Можете не сомневаться, я не заставлю вас пожалеть об оказанном мне доверии. Разрешите идти? — Я рад это слышать, — Джаред приподнимает уголки губ, — Да, Торо, свободен. И готовь погоны, — альфа ухмыляется, — будем обновлять. На лице у молодого человека на миг мелькает что-то неуловимое, но тут же исчезает. Если и обрадовался, то виду не подал. Он прикладывает руку к виску и спешит выйти. — Действительно, кому же, как не ему… — Берт смотрит на закрывшуюся за Рэем дверь и, откинувшись на спинку стула, складывает на груди руки. — Я думал, что передо мной стоит только Брайар, — в голосе альфы разливается металл, а расширившиеся зрачки делают глаза практически черными, когда он переводит жесткий взгляд на Лето, — Оказывается — там вся армия. Кто угодно, но не я. — Берт, для чего ты сейчас?.. — устало спрашивает Джаред, не желая начинать заново всю эту канитель. Из-за этого альфа и надеялся, что брат уедет после похорон домой, и удастся все утрясти без его присутствия. Потому что он прав — Лето скорее сам повел бы армию, чем доверил ее младшему. Они кардинально расходятся во мнениях, как в политическом, так и в военном плане, поэтому он поставил бы во главе войска кого угодно, но не Берта.— Подумай лучше о вверенном тебе спецназе. Ты любишь «Эпсилон», и с бойцами тебе всегда удавалось находить общий язык… — Кто угодно, но не я… — словно не слыша Джареда, повторяет альфа, — Ты не дал мне даже шанса, потому что, как всегда, знаешь все лучше всех, просчитываешь сразу наперед… — Берт, как-то странно усмехнувшись, поднимается и подходит к двери. Он берется за ручку и, не оборачиваясь, произносит: — Но я понял тебя, брат. Теперь я все понял.***
Уже на границе с пропускной мимо Джерарда на огромной скорости проносится внедорожник Боба. Омега растерянно останавливается, глядя ему вслед, однако подумать ничего не успевает — кто-то хватает его за локоть, резко разворачивая. — Что за дела, боец? Почему в гражданском на территории части? — требовательно спрашивает Рэй, но, узнав в парне Джерарда, сразу же разжимает пальцы и отпускает его руку, — А, это ты… — произносит он уже спокойнее, — Быстро… Я думал, будешь позже. — Рэй, что случилось? — Джерард по инерции оглядывается, несмотря на то, что машина Брайара давным-давно скрылась из вида, — Почему Боб уехал? Вопрос, конечно, хороший. Торо вздыхает и, сложив руки на бедрах, опускает глаза: — Не спрашивай меня, как так вышло, ладно? — он виновато поджимает нижнюю губу, хоть и понимает, что его вины здесь нет вообще, — Лето отстранил генерала от командования армией. — Что?! — восклицает омега, ошарашенно уставившись на друга, — Как это — отстранил?! — Вот так, взял и отстранил, не знаешь, как это делается, что ли? — Рэй принимается нервно кусать ноготь большого пальца. — Командир психанул и вон, уехал… Я пытался его догнать, но не успел. — Да за что за бред?! — кричит парень, не сдерживая эмоций, — Какого черта?! И кто теперь вместо него? Этого момента альфа боялся больше всего. Реакция Джерарда — второе, о чем он подумал, после того, как услышал о своем назначении. — Я… — неловко отвечает Торо и, заметив перекосившееся лицо друга, быстро добавляет, — Но для меня это тоже шок! Я ничего об этом не знал. Мистер Лето вызвал меня и… Джерард дослушивать не хочет. Стиснув зубы и нахмурившись, он переводит взгляд на здание штаба и решительно двигается с места. — Что ты собираешься делать? — Рэй встает у него на пути, но парень рывком отпихивает его, — Джерард! — Он не имел права так поступать с ним! — рычит тот, и отдергивает руку, когда альфа пробует его удержать. — Это подлость! Не медля больше ни секунды, омега бросается к штабу. Мозг добавляет красок, рисуя перед глазами картины того, как все это происходило, и Джерард сам себе подливает масла в огонь, представляя, что испытывал Боб в момент своего унижения. Парню плевать на последствия, когда он, взлетев вверх по лестнице, принимается тарабанить по черной деревянной двери кабинета Джареда, полностью игнорируя переполошившегося секретаря альфы. Бета что-то кричит у него за спиной, пытается оттащить Джерарда в сторону, но тот даже не шевелится. — В чем дело? — Лето с выражением крайнего раздражения на лице распахивает дверь и недоуменно смотрит на пылающего от злости омегу. Быстро сообразив, что к чему, он закатывает глаза и за шкирку втаскивает парня в кабинет.***
— Все думаешь об Атланте? — ветер, еще пять минут назад поднимавший в воздух пыльные грязно-серые водовороты, вроде бы немного поутих, и Пит тянет вниз прикрывающий лицо платок. Альфа смотрит на идущего рядом друга, что вот уже несколько минут молчит, по своему обыкновению сложив руки за спиной. Они вместе ходили осматривать новый ангар под военную технику, а затем решили немного прогуляться вдоль небольшого перелеска. — И об Атланте, и о том, каков теперь должен быть наш ответ, — Фрэнк тоже снимает платок и отряхивает его от песка, морща нос, — Сука, не выношу, когда меня переигрывают! Пока мы долбили их оборону, они действовали куда более тонко. — Где-то проебались, значит, раз у них возникли подозрения, — пожимает плечами Пит и наклоняет голову вбок, — Есть идеи, кто это может быть? — Ты про верхушку? — уточняет Айеро, косясь на Вентца, — Без понятия. Но явно не мелкая сошка. И неглупая, раз им год, как минимум, удавалось ошиваться у нас поблизости… Фрэнк останавливается и задумчиво глядит вдаль. Горизонта не видно. Где-то там, на границе черной, выжженной земли и легкого, непостоянного неба, ветер вновь нагоняет пыль. Альфа дергает губами в полуулыбке. Там, в этой мгле, может оказаться все, что угодно — никогда не знаешь, на что наткнешься. Неизвестность альфу влечет и отталкивает одновременно. Парню нравится, когда обстоятельства бросают ему вызов, вызывая ощущение, сродни возбуждению, и вместе с тем, Фрэнк самого себя за это презирает, ненавидит всей душой, потому что знает, это неодолимое желание — бесконечно доказывать, что он может — родом из далекого, отнятого и глубоко похороненного детства. — Вообще, это какая-то дикость, — Пит некоторое время пытается понять, что так внимательно разглядывает друг, а потом бросает это занятие и отворачивается, — Мы на них нападаем, пытаемся подорвать их ресурсы, а наши заводы тем временем спокойно себе продолжают поставлять им оружие. Херня какая-то, нет? — Редко проявляющий себя идиотизм отца, — кивает Фрэнк, отрывая взгляд от горизонта, — Тот самый случай, когда его гениальность переходит черту, превращаясь в абсурд. Я устал с ним это обсуждать. — Он хочет усыпить их бдительность, это понятно, — произносит Пит, о чем-то размышляя, — Но теперь они, возможно, в курсе некоторых наших планов и могут козырнуть в любое время. С этим надо что-то делать, приятель. Позволять им наращивать арсенал — дохуя щедро выходит. Айеро сводит брови к переносице и в раздумьях стучит пальцами по подбородку. Вентц целиком и полностью прав, вот только надо подумать, как все это провернуть. — С другой стороны, — продолжает между тем рассуждать Пит, — Мы повязаны со всех сторон. Куда ни рыпнись — везде вляпаешься. Мэйкон подставлять нельзя, базу светить лишний раз — тоже. А привлекать какую-то третью сторону — опасно, потому что означает добровольно прописать себе слабое место. Движения пальцев Фрэнка вдруг замедляются. В глазах вспыхивает искра, а левый уголок губ тянется вверх. Он смотрит на друга и произносит: — Как ты сказал? Третью сторону?.. — Айеро довольно улыбается, тогда как Пит не скрывает своей озадаченности, — А почему бы нам не стать этой третьей стороной? — Кому — нам? — Вентц всегда считал себя достаточно сообразительным, но сейчас засомневался. Он вообще не понимает, к чему клонит Фрэнк. — Базе, — альфа еле сдерживает ликование, осознавая, насколько все просто. Как и везде — не без нюансов, но, в целом, дело элементарное. Они проворачивали и посложнее. — Мы отправим наших людей на перехват груза. Вентц удивленно округляет глаза: — Ты предлагаешь пойти по принципу рейдов? — Бинго! — Айеро дергает бровями и проводит языком по нижней губе, цепляя кольцо и выбивая из него тусклый блеск. — Хайвеи в последнее время небезопасны, новости нам регулярно сообщают об этом… — Фрэнк, но ты же понимаешь, что это не может быть на регулярной основе? И потом, — Пит хмурится и качает головой, — если грабить станут только грузовики Атланты — это будет выглядеть странно. В таком случае, нужно сорвать еще пару поставок и в другие города тоже. — Можно. Но у меня есть идея получше, — блестит глазами Айеро, — Мы пустим ложный след в сторону кого-нибудь из преданных псин столицы. Пусть ищут, — Фрэнк принимается смеяться. Он убьет двух зайцев сразу — лишит Атланту очередного пополнения и заставит ее усомниться в верности одного из своих союзников. Смех Айеро затихает, однако улыбка продолжает играть на губах, — Мы попробуем, а там посмотрим. В их нынешнем положении даже один раз может оказаться весьма чувствительным. — Тогда какие наши действия сейчас? — Пит разве что руки не потирает от нетерпения, и Фрэнк снова не может сдержать смеха. Вентц обожает подобное. Айеро с самого детства удивляет эта нелогичность в характере альфы. Он может часами рассуждать о любви, с открытым ртом сидеть и сопереживать героям какой-нибудь дерьмовой второсортной мелодрамы, а ровно через час с бесстрастным выражением на лице вгонять кому-нибудь иглы под ногти, выбивая признание. — Мне нужна полная документация по поставкам в Атланту, — Фрэнк опять убирает руки за спину и слегка дергает подбородком, предлагая Питу двинуться дальше, — Вплоть до времени погрузки и данных водителей фур. — Черт, это все у Конора, — Вентц, закопавшись с сигаретой, нагоняет Айеро и прячет в карман зажигалку, — Хотя… я могу попробовать посмотреть у отца. Скорее всего, у него есть дубликаты. — Поезжай прямо сегодня, — коротко кивает альфа, — Все равно пока здесь делать особо нечего. — Окей, только… — Пит мнется, вдруг смутившись и впав в нерешительность, — Фрэнк, могу я попросить тебя присмотреть за Патриком пока меня не будет? Айеро недоуменно глядит на друга и взрывается смехом: — В каком смысле — присмотреть? — Не в том, в котором ты привык это делать обычно, — кривит губы Пит и бьет друга в бок, когда тот многозначительно тыкается языком во внутреннюю сторону щеки, — Идиот, только попробуй! — Ты сильно рискуешь, прося меня об этом, — продолжает издеваться Айеро, — А вдруг у него течка начнется, и тогда… — Блять, Фрэнк, хватит! — Вентцу внезапно становится совершенно не до смеха, хоть он и понимает прекрасно, что альфа шутит. Никакой течки у Патрика в ближайшее время быть не должно, он уверен, что она у него закончилась буквально накануне их встречи, но подобные разговоры ему не по душе. — Все, все не буду, — Айеро поднимает ладони вверх и хмыкает, — Пиздец ты нервный, Пит. Это ненормально, ты свихнулся на нем. — Сам разберусь, — рычит Вентц, — Я не прошу тебя нянчиться с ним. Его тут уже знают и, надеюсь, не тронут. Просто мне спокойнее, если я буду знать, что он под присмотром. — Долго ты собираешься тут его держать? — неожиданно совершенно серьезно спрашивает Фрэнк, — Как-будто он в заложниках у тебя. Знаешь, на его месте я бы тоже добровольно не дал. Пит, сначала несколько напрягшись, к концу фразы расслабляется. Айеро не представляет даже насколько был близок сейчас к истинному положению дел. — Дай мне поиграться, а? — Вентц старается придать своему голосу беззаботности, — Тут со скуки сдохнуть можно. И мы тебе не мешаем. — Пока не мешаете, — Фрэнк вроде бы и поддерживает шутливый тон друга, но Пит отлично понимает, что скрывается за этими, совсем не безобидными словами.***
Патрик удивленно смотрит на часы, когда слышит, как в дверном замке проворачивается ключ. За эти дни альфа к нему приходит только для того, чтобы вместе пойти в столовую, в остальное же время омега его не видит. Пит не говорит с ним, ничего не спрашивает и уходит сразу же, как только отводит парня обратно в комнату. И, вроде бы, Патрик должен быть рад, но все совсем не так. В какой-то момент он с ужасом осознает, что ему Вентца не хватает. Он гонит от себя прочь эти мысли и все равно неизбежно к ним возвращается. Постоянно возвращается. До обеда еще час, однако альфа уже здесь. Он проходит в комнату и кладет на стол какие-то книги с тетрадями, принимаясь их раскладывать и лишь коротко взглянув в сторону омеги. Патрик внимательно следит за его действиями, и вдруг, не вытерпев, поднимается с кровати и подходит ближе. Ему необходимо снова его почувствовать. Он так истосковался по своей мяте, по этому невероятному, обволакивающему запаху… Утром, вернувшись с завтрака, омега заметил, что в комнате кто-то убрался, сменив заодно и постельное белье. Из-за того, что альфа теперь даже душ принимает где-то в другом месте, запах его из комнаты полностью выветрился, оставив Патрика в полном одиночестве. — Я уезжаю, — как что-то ничего не значащее, ровным тоном произносит альфа, едва омега останавливается рядом. Он разбирает книги и не видит, как парень меняется в лице и спешно прикусывает губу, силясь задержать судорожный вздох, который, не найдя выхода, принимается больно терзать легкие. — Надолго? — непроизвольно вырывается у Патрика, и он сам не замечает, как надломлено звучит его голос. Зато это хорошо слышит альфа. — Не знаю, — слишком резко отвечает он, сжимая одну из тетрадей в руках и терпеливо держится, чтобы не обернуться и не притянуть парня к себе. Мука, адскому пламени подобная. — Я нашел это в библиотеке штаба, — Вентц старается отвлечься и снова возвращается к книгам, — Понятия не имею, откуда они здесь, но тебе должно понравиться. Омега же на них даже не смотрит. Он стоит сзади и не сводит с Пита глаз. Бессознательно тянется к нему, глубоко вдыхая, и замирает, не желая выпускать из легких свой воздух… Ладонь нестерпимо зудит от желания прикоснуться, ощутить тепло его тела хотя бы на мгновение, и вот рука уже помимо воли тянется вперед, но Патрик, спохватившись, опускает ее, так и не решившись дотронуться. Он доводит этим альфу практически до помешательства, потому что Вентц слышит каждый его срывающийся вдох, каждый горестный выдох, ощущает все его гребаные сомнения. Но сам на сближение больше не идет. Неважно, что в мыслях своих он все это время, что Патрик стоит за спиной, к идеально белой коже губами прикасается, оставляет свои следы на трепещущем теле, сердце свое вырывает и к ногам его кладет, потому что без него оно теперь не бьется вовсе. Альфа из последних сил держит тормоза, чтобы не сорваться. Ему не нужны бездушные инстинкты, которые сейчас движут омегой. Он хочет, чтобы тот осознал свое желание, прочувствовал его разумом. Видимо, они оба должны пройти этот этап, и даже хорошо, что подвернулась эта поездка. Если, идя сюда, Пит не был до конца уверен в том, насколько правильным будет оставлять Патрика одного, то теперь он четко понимает, что им это просто необходимо. — В столовую пока будешь ходить на час позже, когда солдаты разойдутся. Так безопаснее, — говорит Вентц, заканчивая с книгами. Он достает сумку и привычными движениями кидает в нее необходимые вещи, — Я предупредил там всех. Альфа застегивает молнию и, не глядя на так и стоящего у стола Патрика, торопливо меняет водолазку на камуфлированную футболку. Он пытается собираться как можно быстрее, чтобы не передумать и, наплевав на все, не остаться здесь. Остаться с ним. — Вот, — закинув сумку на плечо, альфа достает из кармана черных скамов телефон и протягивает его Патрику, — Там мой номер и Фрэнка. Он в курсе, так что, если что — сразу звони. Омега осторожно забирает из его рук трубку и поднимает на альфу совершенно несчастные глаза. Вентц воет про себя и принимается заново уговаривать то настырное существо, что сидит внутри и только и ждет подходящего момента, чтобы выпрыгнуть. Грызет прутья клетки, в которую он его посадил, роет лапами землю, отказываясь заткнуться и дать альфе самому рулить ситуацией. — Да, — Пит отдергивает руку, когда пальцы Патрика случайно задевают его собственные, и кивает на телефон, — Как ты понимаешь, он на прослушке. Терпение на исходе, и Вентц, не задерживаясь больше ни на секунду, спешит выйти в коридор. Патрик какое-то время еще стоит неподвижно, затем вдруг разворачивается и бежит к окну. Он видит, как альфа выходит из штаба, как отдает какие-то указания стоящему у его хаммера солдату, как открывает дверь внедорожника… Омега отшатывается от стекла, едва не падая, когда Вентц, уже почти сев в машину, внезапно оборачивается и смотрит вверх. Не заметил. Патрик подходить к окну больше не решается. Он забирается с ногами на кровать, замирает, слушая, как постепенно затихает во дворе шорох гравия под мощными шинами и, как пропорционально ему, внутри принимается нарастать тоска. Еще пять минут назад Пит был тут, совсем рядом, и вот, его уже нет. Холодно. Омега хватается за покрывало, собираясь укутаться в него, как неожиданно на глаза попадается черная водолазка, второпях оставленная альфой на спинке стула. Патрик тут же откидывает одеяло в сторону и тянется к кофте. Он аккуратно прижимает вещь к себе и, не сдержавшись, зарывается в мягкую ткань носом. Один глубокий вдох, второй… парень едва не мурлычет от удовольствия. По коже бегут мелкие разряды мурашек, пронизывая все его естество. Каждая клеточка буквально трепещет от восторга. Недолго думая, омега натягивает водолазку и обнимает себя руками, прикрывая глаза. Окутавший сознание аромат помогает обмануться, заставляет поверить, что это его ладони крепко обхватывают плечи, согревая, его теплое дыхание скользит по шее, касается ключиц и теряется где-то во впадинке у горла… Держать оборону нет больше никаких сил. Патрик готов капитулировать и незамедлительно сделает это, как только альфа вернется. А потом — будь что будет.***
— Парень, да ты весь мой флот развалил, тебе мало? — притворно возмущается Торо, ставя крестик на своем листе бумаги, — Убит, блин. Четырехпалубник завалил, засранец! Майки радостно смеется и заваливается спиной на диван, кладя голову на подлокотник. — Готовься, Рэй, это — только начало! Он сгибает в коленях ноги, облокачивает на них листок и, закусив кончик карандаша, раздумывает над следующим ударом. Джерард, что стоит у окна, украдкой смотрит на них и, прикрыв веки, отворачивается. Если бы только Рэй знал… Омега чувствует себя предателем, вором, похитившим нечто ценное и теперь не знающим, что делать с украденным. Спрятав улики, пытается делать вид, что ничего не случилось, вот только от себя и от своей совести не сбежать. Она стоит над ним с немым укором в глазах, следует по пятам. Молчит, но не уходит, не отпускает. — Смысла ждать нет, наверное, — Джерард вздрагивает, не замечая, как Торо оказывается рядом. Входная дверь мягко хлопает, и омега видит через окно Майки, который с курткой в руках выскакивает на крыльцо. Он аккуратно опускает ее на плечи Хью, что неподвижно стоит, пряча ладони в длинных рукавах свитера, и всматривается в темноту. — Ты знал, Рэй? — спрашивает Джерард, продолжая глядеть на омег. Майки уже такой большой, почему-то вдруг отмечает он… почти с Хью ростом, со спины и не скажешь, что папа с сыном. Братья будто. — Не то, чтобы знал, но догадывался, — вздыхает Торо, — В курсе был только Джаред, хотя и он, как я понимаю, узнал не так давно… — Боб будет держать все в себе до последнего… Это так на него похоже, — шепчет омега, сжимая пальцами подоконник. Первый приступ истерики у него прошел еще в кабинете Лето, когда тот только рассказал парню о причинах, по которым принял решение подарить Брайару ценное время с семьей и снять его с должности. Рак. Генерал умирает, и с этим уже ничего нельзя поделать. То ли он слишком поздно сам об этом узнал, то ли, как обычно, рассудил, что армия и долг важнее… Сейчас уже не имеет никакого значения. Счет пошел на месяцы. Боль друга бьет альфу под дых. Хочется забрать ее себе, снять с него эту тяжесть. Рэю не привыкать. Рэй потерял все в этом мире. — Джерард, — Торо тянется к лежащей на подоконнике ладони парня, чувствуя острую необходимость взять его за руку, но в последний момент поднимает пальцы выше и обхватывает ими его плечо, — Не забывай, я всегда рядом. Поэтому… — Торо осекается, когда Джерард смотрит на него затянутыми пеленой горя глазами. Обнять, прижать к груди, прикоснуться губами ко лбу и спрятать за собой — внутренний голос кричит, подгоняя, тогда как здравый смысл хватает его за горло и отчаянно душит. Пока сознание не услышало, пока не сломилось и не нарушило запрет. Рэй напрягает руку, словно не себя, а Джерарда хочет удержать от опрометчивого шага, и спешит продолжить: — Поэтому не стесняйся просить о помощи, когда поймешь, что сам не справляешься. На лице парня отчего-то появляется гримаса боли, будто ножом пырнули. Губы рвано подрагивают, и он обхватывает пальцами руку друга на своем плече. — Обещай мне, — Рэй несильно его встряхивает, — обещай, что не будешь как генерал и не станешь молчать! — Я обещаю, — Джерард сжимает губы и, совладав с приступом стыда и раскаяния перед Торо, твердо кивает в подтверждение. Альфа хлопает парня по плечу и слегка улыбается: — Вот и хорошо, — Рэй облокачивается локтями о подоконник и, глядя в окно, произносит, — У тебя есть они, — он кивает на омег, стоящих в обнимку на крыльце, — Ты — их защита, а они — твой тыл. Твое счастье. Мне моих сильно не хватает… Как представлю, что они могли бы сейчас вот так же стоять вместе… — Торо тянет пальцы к стеклу и медленно обводит контуры фигур, — Брат, конечно, был помладше Хью, а вот Джейми… У них с Майки всего год разница. Могли бы дружить. — Джейми? — сердце сначала цепенеет, а затем начинает грохотать, как сумасшедшее, и Джерард в испуге прижимает руку к груди, словно боясь, что альфа услышит. — Да, — Рэй замирает, остановившись пальцем на мальчике, — мой племянник…***
— Фликс, система полностью убита. Данные по жителям Акворта теперь если и есть, то только на бумаге в самом городе, — звучит в трубке несколько растерянный голос, и альфа хмурится. — Хорошо, Гарри, проверяй пока второго. С Уэем я попробую разобраться сам, — Фликс отключается и вертит телефон в пальцах, обдумывая полученную информацию. Все оказалось совсем не так просто, как он предполагал. Альфа злится. Теперь хрен знает сколько времени уйдет, чтобы протрясти на базе архивы, и он уже представляет лицо Фрэнка, когда его штаб начнут переворачивать вверх дном. — Сука. Фликс раздраженно отбрасывает трубку на стол и лезет за сигаретами. Одновременно с тем, как он делает первую затяжку, раздается осторожный стук в дверь. Мужчина недовольно морщится: — Что там еще, Даррен? — Сэр, — бета появляется на пороге и, оглянувшись себе за спину, тихо докладывает, — тут вас спрашивают… — Я никого не жду, пусть проваливает, — грубо бросает Айеро. Нужно быть полным идиотом, чтобы без предупреждения заявиться к нему в такое время. — Ты точно уверен, что не хочешь принять меня, Фликс? — слышится знакомый голос, и альфа удивленно застывает с сигаретой, поднесенной к губам. Посетитель стоит за спиной у Даррена и, засунув руки в карманы, холодно улыбается. — Что Атланте понадобилось на ночь глядя в моем городе? — взгляд Айеро наливается свинцом, а губы искривляются в саркастической улыбке. — Атланте ли? — поднимает бровь альфа. Он снова замечает на лице Фликса удивление и хмыкает: — Так что? Уделишь мне несколько минут? — Проходи, — медленно произносит Айеро и, не спуская с мужчины глаз, жестом приказывает секретарю выйти. — Не могу сказать, что гости долгожданные, но весьма неожиданные, надо признать, — он делает затяжку, наблюдая за тем, как альфа устраивается в кресле напротив. — Давай не будем тратить время на приветственные речи, Айеро, и перейдем сразу к делу, — мужчина подается вперед и кладет на стол локти, — Я хочу предложить тебе сотрудничество. — Не деловое, видимо, — ухмыляется Фликс, демонстративно поглядывая на наручные часы. — Ну, это как посмотреть, — обманчиво мягко отвечает альфа и криво улыбается, — Уничтожение Атланты — достаточно по-деловому для тебя? — Не понял? — Айеро давится сигаретным дымом. Он ожидал услышать от него что угодно, но только не это. — Я знаю, что вы собираетесь начать войну против центров, и хочу принять в этом непосредственное участие, — мужчина откидывается на спинку кресла, не без удовольствия следя за эффектом, который произвели его слова. — Я, вообще, много чего знаю. Про Акворт, например… Вы решили заложить мину, прямо под дверью у столицы? Мудро… Глаза Фликса недобро сверкают, но лицо его по-прежнему спокойно. Он вжимает окурок в пепельницу, сминая его, и хмыкает: — Крысы бегут с корабля, — он с издевкой качает головой, — Ну что ж, не буду спрашивать о том, откуда тебе известно о наших планах — это очевидно. Но мне не дает покоя вопрос — почему ты вдруг решил пойти против Джареда? Как так вышло, что твоя непоколебимая верность дала трещину? — Любая верность лечится предательством, унижением и разочарованием в том, ради кого готов был отдать собственную жизнь. Звучит исчерпывающее. Вникать в их личные разборки ему не интересно, и Фликс, поджав нижнюю губу, понимающе кивает. — Хорошо, — Айеро барабанит пальцами по столу и наклоняет голову к плечу, — Предположим, ты хочешь примкнуть к нам… Но откуда мне знать, что это не подстава? Если о наших планах известно тебе, значит, и Лето в курсе. — Я собирал эту информацию для себя и те, кому она была известна, уже, похоже, мертвы, стараниями твоего сына, — ухмыляется альфа. В голове на секунду мелькает мысль о Патрике, но он сразу же ее отгоняет. Его теперь можно в расчет не брать. — Но я могу рассказать тебе кое-что убедительное. Авансом, так скажем. — Ну попробуй, впечатли меня, — с усмешкой произносит Фликс, — Не боишься вскрывать карты без всяких гарантий? Я ведь еще пока ничего не обещал тебе, — он с любопытством смотрит на альфу. — Я уже ничего не боюсь. И, удивись, не жду никаких гарантий, — мужчина в очередной раз озадачивает Айеро, хоть тот и не подает вида, — Уберешь Джареда ты или предоставишь сделать это мне — неважно. Вот тебе первый козырь — одного его хватит, чтобы в «Эпсилоне» пошла волна. — Фликс с интересом прищуривает глаза, еще не подозревая даже, какой именно информацией собирается поделиться с ним альфа. — У нас в спецназе служит омега. Причем, в младшем командном составе, — Айеро задирает брови вверх, а мужчина продолжает: — Нет, парень, конечно, талантливый, этого не отнять, но факт остается фактом. — Ты шутишь? Как так вышло? — Фликс представляет, что будет, узнай об этом в подразделении. Быть в подчинении у омеги, который, судя по всему, находится под чьей-то протекцией, мало кому понравится. Не в их мире. — Джаред, что, спит с ним, что ли? — Если бы. Это сын Саймона Уэя, — выдает альфа и негромко смеется, — Помнишь такого? Фликс не двигается. Замирает, пропуская сказанное через себя, и, кажется, даже дышать перестает. Лишь зрачки стремительно расширяются, поедая и без того темную радужку. — Чей он сын? — медленно переспрашивает он, вгрызаясь в мужчину требовательным взглядом. — Саймона Уэя, — легко повторяет тот, складывая руку на животе и принимаясь несильно покачиваться на крутящемся кресле. — Откуда он у вас взялся? Это точно он? — Айеро старается держать себя в руках, но это адски сложно. В голове миллион вопросов. Дело, которое, как ему казалось, зашло в тупик, вдруг оказалось прямо перед глазами — протяни руку и возьми, однако Фликс до последнего не может поверить, что все так просто. — Абсолютно точно, — альфа не понимает, что за ажиотаж вокруг какой-то ерунды, но какое ему до этого дело? Если Айеро интересно — он расскажет. — Парень пришел к нам на следующий день после того, как ты пошалил у них в городе. Привел с собой ребенка, сказал, что это его брат… Тогда мы поверили, но недавно я выяснил, что, похоже, он нам наврал и мальчик не имеет к нему никакого отношения. — Но зачем вы запихнули его в армию? — Я тебе сказал уже — он талантливый оказался. Стреляет, как бог, — отвечает альфа, закидывая ногу на ногу, — Один из лучших снайперов в городе. В том году чуть нашего комбата не обскакал на чемпионате. Фликс бессознательно улыбается, почему-то испытывая гордость, когда слышит похвалу в адрес парня. Все правильно. Таким и должен был быть сын его Люка. Он думает несколько секунд, а потом уточняет: — Говоришь, хочешь помочь мне снести Атланту? — Айеро пытливо глядит на альфу, явно приняв в голове какое-то решение, — Если сделаешь кое-что для меня — я в долгу не останусь. Он протягивает мужчине руку и тот, не думая, ее жмет: — Все, что только пожелаешь.***
Джерард третий день подряд находится где-то не здесь. Из головы никак не идут мысли о Бобе, который в тот вечер снова вернулся домой глубоко за полночь и потом долго сидел на кухне вместе с Хью, о чем-то тихо разговаривая. Омега особо не прислушивался. Сидя на кровати, он крутил в руках крестик Майки, будто со стороны наблюдая за той борьбой, что развернулась между его разумом и сердцем. Первый подталкивал парня принять здравое решение, тогда как второе упрямо отказывалось слушаться. Джерард понимал, что в сложившихся условиях, он должен задавить в себе эгоизм и все рассказать Рэю. Дыхание войны уже явно ощущалось в городе, Боб неизлечимо болен и, нужно смотреть правде в глаза — совсем скоро они с Хью и Майки останутся совсем одни. Джерард не сможет их защитить… В отличие от Торо. Омега отстегивает пустой магазин и рывком вставляет новый. Пули влетают в мишень одна за другой, но он их не считает. Доводы разума неумолимо одерживают верх, и парень знает, что поступит правильно, признаясь, но все равно испытывает иррациональную злость на самого себя за свое же решение. Ситуация на грани абсурда. Он вторые сутки носит с собой эту чертову цепочку, но поговорить с Рэем смелости так и не набирается. Очередной магазин летит на землю, но пристегнуть следующий омега не успевает. — Сержант, что ты творишь?! — автомат исчезает из рук, а парень будто приходит в себя. Он поднимает голову и, растерянно моргая, глядит на Рэя, раздраженно изучающего винтовку. Только сейчас омега замечает, как у той дымится ствол, — Патроны не жалеешь, так хоть об оружии думай. Это тебе не пулемет! Сейчас разорвало бы как нехер делать! — Виноват, господин подполковник, — Джерард вскакивает на ноги и, вытянув руки по швам, упирается глазами в вытоптанную землю. Его плечи тяжело опущены, от годами выдрессированной военной выправки — ни следа. Винтовка постепенно остывает в руках у альфы, а вместе с ней остывает и он сам. — Где ты витаешь? — Торо опускает автомат и с жалостью смотрит на друга, — Так нельзя. Неужели я должен тебе напоминать о том, что со стволом в руках ты должен выкидывать из головы все посторонние мысли? — В его взгляде все еще витает укор, но голос с каждым сказанным словом все больше теплеет. — Почему ты вообще здесь до сих пор? Домой не надо? — Рэй, я больше так не могу, — вдруг тихо произносит Джерард, стараясь не слушать, как надрывно стонет в груди сердце, как с треском рвется, когда он, наконец, решается, — Ты занят сегодня вечером? Мы могли бы где-то посидеть и поговорить? Желательно там, где можно выпить. Торо сперва теряется от этого вопроса и первое мгновение молчит, оторопело глядя на парня. Его пугает в нем все — взгляд, тон, неестественная бледность кожи… Но потом он замечает, какой мольбой наполнены зеленые зрачки напротив и, справившись с собой, отвечает: — Конечно… Иди, бери вещи и поедем, я как раз к машине шел, — он не совсем уверен, чем окрасились сейчас глаза Джерарда — мукой или облегчением, но тот едва заметно кивает. Забрав у альфы из рук автомат, парень уходит, а Торо идет на парковку, чтобы подогнать машину поближе к выходу из казармы. Минут через пять друг возвращается. Рэй выходит из доджа, забирает у него сумку и, открыв багажник, убирает ее туда, пока сам Джерард забирается внутрь. Однако уже почти сев на пассажирское сиденье, парень вдруг ойкает и, пробормотав, что забыл телефон, выскакивает обратно наружу. — Не спеши, я покурю пока! — кричит ему вслед Торо. Прислонившись к капоту, он достает из кармана пачку и тянется за зажигалкой, когда неожиданно слышит со стороны оклик: — Господин подполковник! Рэй оборачивается на голос, в следующую же секунду ощущая короткий удар по голове. Темнота.***
— Черт, прости! Я пока вспомнил, что в сумку его запихнул, все там, блять, перерыл, — Джерард, пытаясь отдышаться от бега, залезает в машину, тут же пристегиваясь, — Поехали, потом достану. Рэй ничего не отвечает. Джерард, нахмурившись и не понимая, в чем дело, поворачивает голову, тут же сталкиваясь с хищными, черными глазами. — Ну привет. Давно не виделись, да? — ядовито улыбается альфа. Омега чувствует, как резко становится нечем дышать. Этот взгляд, этот голос… — Сука, я из-за тебя до сих пор хромаю. Семь лет ждал, чтобы должок вернуть, — улыбка исчезает с лица Найла, а глаза наполняются злостью. — Что… почему ты… — сипит Джерард, машинально принимаясь дергать ручку двери, — Откуда ты взялся?! Где Рэй?! — у него начинается паника, когда та оказывается предусмотрительно заперта, а альфа топит педаль газа в пол и трогает машину с места. — Что… Куда ты меня везешь?! Сзади раздается какой-то шорох, но омега не успевает обернуться. Он ощущает, как к виску прижимается холодное дуло, и над ухом неспешно лязгает курок. — Спокойно, Джерард, не нужно кричать. Мне велено доставить тебя живым. Парень цепенеет. Нет… неправда, ему показалось… Он напуган и реальность искажается… Не может тот, кто сидит за спиной и держит у его головы пистолет, звучать как… как… Джерард сглатывает и медленно поднимает глаза на зеркало заднего вида… Берт. — Прости парень, — альфа ловит на себе его пораженный взгляд и сухо улыбается, — ничего личного.