Все мы более или менее были радикалы

— Для меня большое удовольствие видеть вас, сенатор Палпатин, — сказала изящная голографическая фигура. — С нетерпением жду того дня, когда мы снова сможем поговорить при личной встрече. — Как и я, ваше величество, — ответил Палпатин, почтительно наклонив голову.       Фигура сидела на троне с округлой спинкой. За троном виднелось высокое сводчатое окно, а по бокам — колонны из местного камня. Её глубокий голос был столь же невозмутим, как и лицо. Накрашенные губы едва шевелились, когда она роняла слова. Новая королева была маленькая и хрупкая, с прелестным девичьим личиком. И держалась с поразительным для столь юного возраста достоинством. Было ясно, что она весьма серьезно относится к своим обязанностям.       Урожденную Падме Наберри теперь будут знать как ко­ролеву Амидалу, новую избранную правительницу Набу.       Её вызов застал Палпатина в его апартаментах, расположенных в напоминающей утёс башне «Республика-500» в одном из самых старых и престижных районов Корусан­та. Стены и пол здесь были красные, как трон Амидалы, а в каждой нише и углу красовались произведения искусства.       Он легко мог представить себе, как выглядит его собственный призрачный образ, парящий над пластиной замысловатого напольного голопроектора в зале Совета в королевском дворце Тида. — Сенатор, я хочу посоветоваться с вами. Мне только что стало известно, что король Веруна мёртв. — Мёртв, ваше величество? — Палпатин нахмурился, как бы встревожившись. — Конечно, я знал, что после отречения ему пришлось избегать общества. Но мне казалось, он был в добром здравии... — Он и был, сенатор, — ровным голосом отвечала Амидала. — Его смерть признана несчастным случаем, но вокруг неё осталось много неясного.       Четырнадцатилетняя Амидала не была самым молодым избранным на царство монархом. Но мало кто из пра­вителей столь строго придерживался традиций в одежде и манерах.       На ней было алое платье с широкими плечами и просторными, отделанными мехом потолли манжетами. Узкий­ лиф был расшит драгоценными нитями. Выбеленное и ярко подведенное лицо напоминало застывшую мас­ку. За­мысловатую тяжелую прическу украшали драгоценные камни. Длинные ногти были выкрашены в белый цвет. Традиционный «шрам памяти» ярко-алым мазком выделялся точно посредине высветленной (в отличие от алой верхней) нижней губе. Позади королевы стояли пять слу­жанок в красных платьях с глубокими капюшонами. — Сенатор, я хочу познакомить вас с Панакой, нашим новым капитаном дворцовой стражи, — сказала Амидала, жестом подозвав кого-то, кто ждал вне поля зрения.       Подошел смуглый, чисто выбритый мужчина в форменной кожаной куртке и командирской фуражке. Похоже, служака, напрочь лишенный чувства юмора. Назначение Панака получил недавно, но при дворе новичком не был, поскольку некоторое время служил под началом своего предшественника, капитана Магнеты. — Поскольку король Веруна умер при неясных обстоя­тельствах, — проговорила Амидала, — капитан Панака считает, что всем нам требуется дополнительная защита. В том числе вам, сенатор.       Палпатин выразил крайнее удивление: — Вряд ли это необходимо на Корусанте, ваше величе­ство. Если я чем здесь и рискую, так это тем, что однажды­ не смогу сохранять спокойствие, наблюдая алчность, которая разъедает Сенат. — Сенатор, что вы можете сказать о недавнем столк­новении между Торговой Федерацией и террористами «Невидимого фронта»? — спросила королева.       Палпатин неодобрительно покачал головой: — Этот печальный инцидент, ваше величество, наглядно продемонстрировал, насколько беспомощна дип­ломатия Республики, когда требуется решить подобные проблемы путем переговоров. Слишком многие в Сенате ставят свои личные нужды выше нужд Республики. — Что будет с проектом налогообложения зон свобод­ной торговли, который выдвинул Верховный канцлер Ва­лорум? — Мне кажется, канцлер доведет это дело до конца. — Если вопрос поступит на голосование, как будете голосовать вы, сенатор? — А как бы вы хотели, чтобы я проголосовал, ваше величество?       Прежде чем ответить, Амидала задумалась. — Я несу ответственность перед народом Набу, — сказала она наконец. — Я бы очень хотела, чтобы у нас установились добрые отношения с Верховным канцлером Ва­лорумом, но Набу едва ли может позволить себе вмешиваться в противостояние между Республикой и Торговой Федерацией. Я буду ожидать вашего решения, сенатор.       Палпатин снова почтительно поклонился: — Тогда я тщательно обдумаю этот вопрос и проголосую так, как в конечном счете будет лучше для Набу и Республики.

***

      Валорум стоял у огромного окна и смотрел на город. — В прошлый раз в этом кабинете мы с вами обсужда­ли требования Торговой Федерации относительно защиты от террористов, — сказал он. — И за эти месяцы ситуа­ция только осложнилась. Я никак не могу постичь, каким образом развитие событий привело нас к такому печальному положению дел. Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал мне, что мы придем к тому, к чему пришли, — я бы просто не обратил на это предупреждение никакого внимания, потому что мне в голову не могло прийти, что такое возможно.       Сенатор Палпатин промолчал. Он ждал, когда Валорум оторвется от вида за окном. — После событий на саммите я из этических соображе­ний отложил голосование в Сенате по введению налогов. Но меня вынуждают решить этот вопрос раз и навсегда — как сторонники проекта, так и его противники. — Валорум­ обернулся к Палпатину. — Возможно, вам лучше, чем кому-либо, известна обстановка в Сенате. Скажите, не способствовали ли трагические события на саммите росту со­чувствия Торговой Федерации — до такой степени, что мы не сможем получить достаточную поддержку введения налогов? — Напротив, — сказал Палпатин. — События на Эриаду только усилили всеобщие опасения, что мы стоим на пороге смутных времен и что конфликт между Торговой Федерацией и «Невидимым фронтом» может оказаться предвестием великих грядущих бед. Более того, теперь, когда Торговую Федерацию возглавили алчные неймодианцы, напряженность в отдаленных системах стала рас­ти. Ваш план перенаправить часть доходов Федерации на благо Внешнего Кольца достоин всяческих похвал и должен быть претворен в жизнь. Многие миры и конкури­рующие корпорации выиграют от этого. Рыночная кон­куренция в конце концов поумерит богатства Торговой Федерации, причем Республике, за исключением введения налогов, вообще не придется предпринимать никаких действий.       Валорум кивнул: — А как быть с требованиями Торговой Федерации относительно дополнительных сил обороны? Несмотря на то что «Невидимый фронт» больше не представляет угрозы, неймодианцы захотят получить у нас разрешение на наращивание вооружений. — Это так, — медленно проговорил Палпатин. — В порядке компенсации нам следует, по крайней мере, разрешить им предпринимать необходимые шаги для защиты своих кораблей. Распад «Невидимого фронта» сам по себе вовсе не исключает возможности террористических актов со стороны других вооруженных формирований.       Валорум обратил пристальный взгляд на Палпатина: — Набу отдаст за это свой голос?       Палпатин тяжело вздохнул: — К сожалению, королева Амидала не готова поддержать введение налогов, поскольку Набу по-прежнему зависит от Торговой Федерации в вопросах ввоза многих товаров, играющих существенную роль в ее экономике. Королева ещё молода и неопытна в таких делах, но она усердно учится. — Он твердо посмотрел в глаза Валоруму. — Однако я буду продолжать делать всё возможное, работая, так сказать, за кулисами Сената. Мы наберем необходимое количество голосов.       Валорум улыбнулся: — Друг мой, в благодарность за всю вашу помощь и поддержку, поверьте моему слову, я пущу в ход все свое влияние, чтобы помочь Набу, если, конечно, возникнет такая необходимость. — Спасибо, Верховный канцлер. Когда-нибудь я поймаю вас на слове.

***

      В коридорах Галактического сената было не протолк­нуться от корреспондентов, доброжелателей и просто жи­телей Корусанта, преисполненных чувства гражданского долга.       Несколько отдохнувший и восстановивший силы и ду­шевное равновесие Валорум медленно продвигался по главному коридору в окружении гвардейцев, обмениваясь приветственными кивками с сенаторами и игнорируя град вопросов со стороны репортеров. — Верховный канцлер, скажите, сомневались ли вы хоть на мгновение, что предложение по введению на­логов будет утверждено? — спрашивал корреспондент-тви’лек.       Ему ответила Сеи Тарья: — Этот вопрос с самого начала вызвал бурные споры. Но все заинтересованные стороны не теряли уверенности, что предложение будет принято, как только они найдут возможность договориться.       Сквозь толпу протолкалась привлекательная женщина человеческой расы: — Учитывая, что произошло на саммите по вопросам торговли, вы по-прежнему считаете, что всем заинтересованным сторонам удалось договориться?       И снова вмешалась Сеи Тарья: — Хотя трагедия заставила нас сократить мероприятие, на Эриаду решилось многое. Те, кто отрицал саму возможность переговоров, получили достаточно времени, чтобы выразить свое мнение, когда обсуждения были продолжены. — Обсуждения или прения, Верховный канцлер?       Валорум молча отмахнулся. — Считаете ли вы, что налоги нанесут удар по правам отдаленных систем? — Отдаленные системы, — ответила Сеи Тарья, — вне всяких сомнений, только выиграют. Но в результате данного исторического решения выиграют все миры. Вопреки­ заявлениям многих так называемых экспертов утверж­дение этого закона ясно продемонстрировало, что Сенат вовсе не безразличен к вопросам общего блага.       Вперед протолкался еще один корреспондент-человек: — Рассматриваете ли вы сегодняшние события как кульминационный момент вашей работы на посту Верховного канцлера? — Позднее кабинет Верховного канцлера опубликует официальное заявление, — положила конец интервью Сеи Тарья. — А до тех пор мы больше не будем отвечать на вопросы.       Корреспонденты поворчали, но в конце концов смолк­ли и отстали, поскольку Валорум в сопровождении совет­ников и гвардейцев подошел к турболифту, чтобы под­няться в свой частный кабинет. Оказавшись там, он сбросил плащ, тяжело опустился в кресло и с трудом перевел дух. — Спасибо за помощь, — сказал он Тарья, когда они остались в кабинете вдвоем.       Она улыбнулась и села в кресло напротив: — Нам нужно как можно скорее выпустить официальное заявление. Хотите что-нибудь надиктовать прямо сейчас?       Валорум нахмурился, вышел на середину комнаты, сцепив руки за спиной. Сеи Тарья включила запись в сво­ем наручном комлинке. — Долгое время, — начал Валорум, — Сенат оставался погрязшим в прениях и процедурах. Но сегодня нам удалось выбраться из бюрократического болота. Сегодня мы сумели нарушить застой, отбросив мелкие разногласия и личные интересы и объединившись, чтобы совершить прорыв во имя интересов Республики в целом. Этим мы подтвердили свое право находиться у власти и вернулись на верный путь.       Он помолчал, подбирая слова, и продолжил: — Хотя честь внесения этого исторического проекта на рассмотрение Сената принадлежит нам, победа была бы невозможна без неустанных усилий многих достойных­ представителей. Мы не будем вдаваться в подробности того, как разделились голоса. Но мы хотим выразить нашу неизмеримую благодарность таким сенаторам, как...       От дверей офиса раздался сигнал, и Валорум резко оборвал диктовку. Сеи Тарья открыла дверь. Вошел се­натор Бейл Антиллес в сопровождении двух гвардейцев. В руках глава Комитета внутренних расследований держал официального вида документ. — Верховный канцлер, прошу прощения, что приходится приносить печальные вести в столь неподходящий момент, в день вашего триумфа, — сказал Антиллес, протягивая канцлеру документ. — Но у меня официальное предписание для вас предстать перед Верховным судом для ответа на обвинения в коррупции и незаконном обогащении.       Валорум остолбенел и беспомощно заморгал. Смысл услышанного ускользал от него. Должно быть, это ошибка или очень глупая шутка. Сердце глухо заколотилось в груди, он стал задыхаться. Он уставился на документ, потом зло посмотрел на Антиллеса: — Я требую объяснений!       Антиллес поджал губы: — И снова я глубоко сожалею, Верховный канцлер. Но на данный момент это всё, что я имею сказать по существу дела.

***

      Когда спустя почти две недели он наконец предстал перед Верховным судом, Валорума окружали уже не гвар­дейцы, а адвокаты. За это время его группе юристов удалось выяснить, что обвинение основывалось на ин­вести­циях в «Транспортную компанию Валорумов» на Эриаду.       Но остальные подробности оставались ему неизвестны.­       Верховный суд собрался на закрытое заседание в Галактическом доме правосудия — гигантском сооружении, украшенном стрельчатыми арками, высокими шпилями и скульптурами, расположенном на так называемых­ Равнинах Корусанта, неподалеку от Храма джедаев.       Валорум и его адвокаты заняли места за длинным столом напротив двенадцати членов судебной коллегии. Мес­та Бейла Антиллеса и других членов Комитета внутренних расследований располагались перпендикулярно столу судейской коллегии.       Председатель суда заговорил, обращаясь к Валоруму: — Верховный канцлер, мы высоко ценим ваше согласие предстать перед судом, не доводя дело до повестки. — Нам дали понять, что это неофициальное следствие, — ответил за Валорума один из адвокатов.       Судья посмотрел на Антиллеса, тот встал и заговорил: — Уважаемые судьи, Верховный канцлер Валорум. Всего две недели назад Сенат собрался на внеочередную сессию, чтобы проголосовать по предложению Верховного канцлера Валорума, касающемуся обложения налогом перевозок и прочих коммерческих операций на территории, ранее известной как зоны свободной торговли в отдаленных системах. Поправка к первоначальному проекту гласила, — продолжал он, — что определенный процент бюджетных поступлений от нового налога должен быть распределен между отдаленными системами и направлен на цели социального обеспечения и развития промышленности. Многие деловые предприятия отдаленных систем уже начали пожинать плоды этой поправки в форме капиталовложений со стороны инвесторов Центральных миров. Одно из этих предприятий — «Транспортная компания Валорумов» на Эриаду. Учитывая, что эта компания в течение последних нескольких стандартных лет показывала лишь минимальное превышение доходов над расходами, сумма финансового вливания, полученного ею, не может не удивлять.       Его перебил один из адвокатов Валорума: — При всем уважении, сенатор Антиллес, я вынужден­ заявить, что Верховный канцлер Валорум до прошлой не­дели вообще не знал о каких-либо инвестициях, полученных «Транспортной компанией Валорумов». Несмотря на то что компания действительно носит имя Валорумов и Верховный канцлер состоит в совете директоров, он не принимает участия в текущих делах компании. Однако с каких пор, уважаемые судьи, получение прибыли на осно­вании чьих-либо заслуг является нарушением действу­ющего законодательства? Что касается «Транспортной ком­пании Валорумов», то вложение денег в предприятия, в числе владельцев которых числятся видные общест­венные деятели, представляется мне лишь здоровым проявлением деловой смекалки со стороны инвесторов. Это ведь не то же самое, как если бы Верховный канцлер лично занимался привлечением инвестиций. К тому же Верховный канцлер, как того требует закон, предоставил пол­ный список своих финансовых вложений, и его налоговые декларации безупречны.       Двенадцать судей посмотрели на Антиллеса, который хмуро ждал, когда адвокат закончит. — Если позволите, я продолжу. Комитет внутренних расследований не оспаривает ни одно из заявлений юридических представителей Верховного канцлера. В дей­ствительности, когда это дело впервые было представлено нашему вниманию, мы исходили из предположения, что никаких нарушений не было. Однако... — Антиллес выдержал паузу и продолжил: — Дальнейшее расследование показало, что вложения в «Транспортную ком­панию Валорумов» исходили вовсе не от группы игроков-финансистов. На самом деле средства были сняты с тайного­ счета и перемещены на Эриаду через сомнительной репу­тации банк на Корусанте. Я намеренно использовал термин «перемещение» в данном контексте, потому что инвестиции поступили в форме материальных активов.       Адвокаты Валорума в замешательстве уставились друг на друга. — Каких именно? — Уточнил тот, что взял на себя роль выступающего. — В форме слитков ауродия.       Кровь отхлынула от лица Валорума. По комнате прокатилось движение. Валорум немного посовещался с адвокатами, после чего один из них ответил: — Уважаемые судьи, мы признаем, что эти инвестиции приобретают, с позволения сказать, несколько непро­зрачный характер. Тем не менее сенатор Антиллес пока не показал нам, какое отношение это имеет к Верховному канцлеру.       По выражению лица Антиллеса стало ясно видно, что только этого он и ждал. Он встретился глазами с Валорумом и нанес решающий удар: — Более всего Комитет внутренних расследований за­интересовало в этом то, что стоимость и даже количество слитков в точности соответствуют стоимости и количеству слитков ауродия, потерянных Торговой Федерацией в ходе нападения на один из её кораблей, «Доход», в системе Дорвалла несколько месяцев назад. По залу пошел говорок, когда Антиллес вышел из-за своего стола и подошел к судейской коллегии: — Уважаемые судьи, это не обвинение. Комитет только хочет убедиться, что Верховный канцлер не преследовал скрытой корысти, когда вносил предложение о вве­дении налогов, что это предложение не было частью плана по обогащению его капиталов, выраженных в акциях предприятий отдаленных систем. Комитет также хочет быть уверенным в том, что ауродий, исчезнувший с борта «Дохода», не был попросту перемещен в фонды «Транс­портной компании Валорумов», чтобы закрепить тайное сотрудничество Верховного канцлера и Торговой Федерации.

***

      Сенатор Палпатин был одним из сотни, или более того, сенаторов, получивших приглашение в роскошный пент­хаус Орна Фри Таа на вечер изысканных яств и экстравагантных напитков. Этот банкет, формально считавшийся обычной вечеринкой, на самом деле имел все признаки тайного совещания. То, что подавалось посторонним как празднование победы Валорума, в действительности было­ посвящено закату его счастливой звезды. На самой просторной террасе голубокожий хозяин разглагольствовал перед собравшимися сенаторами, которые ловили каждое­ его слово. — Конечно, мы знали о нарушениях. Но обнародование скандала пришлось отложить до принятия налогооб­ложения, чтобы не вспугнуть Валорума раньше времени. — Таа азартно тряхнул головой. Толстые головные хвосты тяжело всколыхнулись. — Нет, отложив предъявление обвинения и поддержав проект Валорума, мы сумели вскрыть то, что можно рассматривать как пример обычной коррупции, в котором кроется намек на низкий заговор, угрожающий стабильности Республики. — Но есть ли на самом деле почва для обвинения? — спросил сенатор-куаррен по имени Тиккес.       Необъятные плечи Таа слегка дернулись, обозначая равнодушное пожатие. — Есть ауродий и есть видимость обмана. Что ещё нужно? — Если это правда, тогда Валорум опасен для общества, — сказал Мот-Нот Раб.       Тиккес с энтузиазмом закивал: — Да, встряхнем его, иль хуже будут дни!*       Остальные согласно закивали, по террасе прошел легкий гомон. — Терпение, терпение! — громогласно посоветовал Таа. — Обоснованные или нет, но эти обвинения существенно ослабили Валорума. Теперь нам нужно избавиться от тех сенаторов, которые поддерживали канцлера на пла­ву вопреки всем нашим попыткам потопить его. Кроме того, у нас есть еще одна возможность удержать его подальше от дел. — Какая возможность? — спросил сенатор от Родии. — Когда его влияние упадет еще больше и Судебный департамент лишит его некоторых полномочий, обязанности по принятию ряда решений, которые обычно выполнял канцлер, будут возложены на комиссии. Власть судов возрастет. Но рассмотрение дел будет затягиваться до бесконечности. А винить во всем будут опять-таки Валорума. — Если не будет назначен сильный вице-канцлер, — заметил родианец. — Мы должны предотвратить это, — твердо сказал Таа. — Нам нужен законченный бюрократ на посту вице-канцлера. — Он посмотрел на стоящего прямо перед ним в кругу заговорщиков сенатора. — Сенатор Палпатин полагает, что лучше всего нам подойдет чагрианин — Мас Амедда. — Но Амедда, по слухам, спелся с Торговой Федерацией, — недоверчиво сказал Тиккес. — Тем лучше, тем лучше! — возликовал Таа. — Чем более фанатично он будет относиться к регламенту, тем больше он будет мешать Валоруму. — И чем всё кончится? — спросил Мот-Нот Раб. — Да это для Валорума всё закончит! — возопил Таа. — А когда этот славный миг наступит, мы выберем нового руководителя с огнем в жилах. — Бейл Антиллес уже участвует в кампании, — сказал родианец. — Как и Эйнли Тим с Маластера, — добавил Тиккес.       Таа заметил, что Палпатин оживленно беседует с сена­торами от Фондора и Эриаду у дверей террасы. — Предлагаю рассмотреть кандидатуру Палпатина, — сказал тви’лек, указав на сенатора от Набу.       Тиккес и остальные покосились на указанную кандидатуру. — Палпатин никогда не согласится на выдвижение, — сказал Тиккес. — Он предпочитает быть на вторых ролях.       Таа хитро прищурился: — Тогда мы должны убедить его. Только подумайте, что это будет означать для отдаленных систем, если на пост Верховного канцлера будет избран кто-то не из Цент­ральных миров! Тогда мы сможем добиться даже подлинного равноправия всех рас. Если кому-то и под силу восстановить порядок, так это Палпатину. В нем хорошо сочетаются самоотверженность и умение тайно вершить власть. И не давайте себя одурачить: в этих свободных рукавах прячутся сильные руки. Его глубоко волнует целостность Республики, и он сделает все, что потребуется, чтобы проводить законы в жизнь.       Тиккеса всё ещё терзали сомнения. — Тогда мы не сможем вертеть им, как вертим Валорумом. — В этом вся прелесть, — сказал Таа. — Нам это и не понадобится, ведь Палпатин мыслит как один из нас!

***

      За все годы знакомства Ади Галлия ни разу не видела Валорума таким разбитым и подавленным. Он и раньше порой погружался в уныние и становился излишне строг к себе, но обвинение в коррупции опрокинуло его в пучину отчаяния. Ей показалось, что за месяц, прошедший с их прошлой встречи, он постарел на год. — Ауродий был последним ударом «Невидимого фронта», — говорил он. — Террористы решили одним махом покончить и со мной, и с директоратом Торговой Федерации. Это всё объясняет. А знаете, почему мои родственники на Эриаду не сказали мне ничего об ауродии? Они почувствовали себя уязвленными, когда я воспользовался гостеприимством заместителя губернатора Таркина, — похоже, он их заклятый враг. А я сделал это прос­то из вежливости к сенатору Палпатину, и он теперь счи­тает себя частично повинным во всем этом несчастном стечении обстоятельств.       Ади хотела что-то сказать, но Валорум не дал ей такой возможности: — Хотя я спрашиваю себя: а не замешаны ли в этом определенные сенаторы? Те, кто предпочел бы увидеть меня опозоренным, нежели просто лишенным полномочий.       Ади пришла к нему в офис в здании Сената. Само здание теперь полнилось многозначительными перешептываниями и намеками. Дух Сената изменился — и Валорум считал себя в ответе за это. — Вас обязательно оправдают. Это только вопрос вре­мени, — попыталась утешить она его.       Он покачал головой: — Немногие хотят, чтобы моя честь была восстановле­на. И пресса — меньше всех. А поскольку террорист Хавак­ мертв, некому засвидетельствовать, что Торговая Федера­ция не пыталась меня подкупить. — Но если бы они и правда подкупили вас, зачем бы вы стали продвигать проект налогообложения? Налог сам по себе — доказательство вашей честности.       Слабая улыбка Валорума выдала всю безнадежность, которую он ощущал. — У моих оппонентов есть объяснение. Чтобы компенсировать налог, доходы с него, направленные на развитие отдаленных систем, тайно перекочуют в глубокие карманы неймодианцев. — Это все домыслы, — сказала Ади. — Их опроверг­нут.       Но Валорум вряд ли слышал её: — Меня не волнует, что говорят обо мне лично. Но те­перь под угрозой всё, чего мне удалось добиться в Сенате. Мне навязали Маса Амедду, который так помешан на регламенте, что никакой новый закон не пройдёт. На свет появилось ещё больше комиссий и комитетов, а вместе с ними — и новые возможности для взяточничества и коррупции. — Валорум надолго замолчал, горестно покачивая головой. — Убийства на Эриаду и нынешний скандал будут иметь далеко идущие последствия. Мне уже сейчас ясно, что джедаев больше нельзя будет привлечь к разрешению торговых споров без особой санкции Сената. Но хуже всего то, какую плохую услугу я оказал Республике. Глава государства должен быть образцом честности для своих граждан, все они смотрят на него. Я ищу причины коррупции и невольно виню себя. Неужели из моей памяти стерлись сделки, которые я заключал с тёмными личностями? Неужели из моей памяти стерлось, что я и сам брал взятки? — он поставил локти на стол и сжал виски, опустил голову. — Прошлой ночью мне приснился ужасный сон. Наверное, это скорее отражение моего про­шлого, чем предвидение будущего. Мне снилось, что меня со всех сторон осаждают какие-то призрачные армии, разные духи... Что-то тянулось ко мне из темноты, чтобы схватить меня мертвой хваткой и раздавить. — Это ужасно, но это ведь всего лишь сон, — сказала Ади. — Не видение.       Валорум поднял глаза и вновь вымученно улыбнулся: — Если бы у меня было больше таких сторонников, как вы и сенатор Палпатин... — Лучше иметь несколько преданных сторонников, чем множество фальшивых друзей, — сказала Ади. — Воз­можно, это вас хоть немного утешит.

***

      В башне Высшего совета одиннадцать джедаев слу­шали подробный рассказ Ади о её встрече с Валорумом. Йода, как всегда, прохаживался, постукивая своим посохом из дерева гимер. И на правах участников событий присутствовали Квай-Гон с Оби-Ваном. — Верховный канцлер прав в одном, — сказал Мейс Винду. — Переправить ауродий мог только Хавак. Коул доставил ему украденные слитки, потом Хавак открыл тайный счет и позаботился о том, чтобы ауродий был инвестирован в компанию Валорумов. — Но зачем? — спросил Яраэль Пуф. — Инсценировав заговор, Хавак рассчитывал одним ударом свалить и Верховного канцлера, и Торговую Федерацию. — Валорума, возможно, это и помогло устранить, — сказала Депа Биллаба. — Но в платежной ведомости неймодианцев числится подавляющая часть Сената. А Торговую Федерацию скандал не затронул. — Действительно, не затронул, — согласился Оппо Рансизис. — Слишком мало над этими событиями размышляли мы, — сказал Йода. — Все мы.       Яддль повернулась к Квай-Гону и Оби-Вану, стоявшим­ за пределами круга мастеров: — Вы двое: летали туда, летали сюда, улики собирали... А если бы хоть на мгновение остановились вы, чтобы Единую Силу услышать, предвидеть наступающее могли бы. — Я делал то, что должен был делать. — Квай-Гон и не думал оправдываться.       Йода испустил долгий вздох: — Не виним тебя мы, Квай-Гон. Но сердишь нас ты.       Квай-Гон склонил голову в поклоне. — Скандал — работа не только «Невидимого фронта», — сказала Ади. — У Верховного канцлера много врагов — тайных врагов, которые плетут против него инт­риги. Они пытаются заставить его совершить серьезную ошибку, чтобы провозгласить вотум недоверия или вынудить его уйти в отставку. — Чтобы заменить его кем-нибудь вроде Бейла Антил­леса или Эйнли Тима, — пробормотал Сэси Тийн.       Винду кивнул: — Он был слишком доверчив. — Слишком наивен, — резко поправил Ивен Пиелл.       Йода перестал мерить зал шагами. — Помочь ему должны мы, — твердо сказал он. — Тайно, если надо. — В этом деле следует положиться на волю Силы, — сказал Винду. — Мы должны найти способ уберечь Рес­публику от смерча предательства, который затягивает её. Возможно, надо помочь Валоруму поймать ветер, прежде чем его противники обратят события против него. — Он предчувствует смутные времена, — сказала Ади. — Словно некая тёмная сила пробудилась и хочет захватить всю Галактику.       Ей никто не ответил.       Долгое молчание нарушила Яддль: — Пророчество это было, равновесие нарушено.       Йода посмотрел на неё: — Нарушено, да. Но от нехороших времен к хорошим идем мы или от плохих к худшим?       Винду задумчиво свел кончики пальцев: — И чья рука вызывает эти колебания?

***

      Дарт Сидиус почтил своим визитом — голографическим, разумеется, — Нута Ганрея и его советников на мос­тике грузовоза Торговой Федерации под названием «Са­ак’ак», что на общегалактическом означало «охочий до наживы». — Поздравляю с продвижением, наместник, — проскрежетал ситх так, что насмешку можно было при желании принять за комплимент. — Благодарю вас, мой господин, — поспешно пролепе­тал Ганрей. — Когда вы сказали, что сможете убедить наших соперников в директорате, мы и представить себе не могли, что вы... — Что я — что? Вероятно, вы вообразили, что я буду действовать более тонко, так? Теперь никто не помешает вам обрести армию или направлять будущий курс Торговой Федерации.       Хас Мончар, Рун Хаако и Долтай Дофайн посмотрели на Ганрея с крайним опасением... — Я не имел в виду ничего оскорбительного, мой гос­подин, — запинаясь, проговорил тот.       Сидиус немного помолчал. Если бы только они мог­ли заглянуть ему в глаза, может, им удалось бы уловить, о чем он думает. — В ближайшее время я намерен предпринять ряд ша­гов, чтобы устранить некоторых других ваших соперников, — произнес он. — Но пусть это вас не волнует. Направьте всю свою энергию на то, чтобы хорошо освоить ваши свежеприобретенные игрушки: боевых дроидов, истребители, десантные корабли. «Бактоид» и «Haor Chall» выполнили ваши заказы в срок? — Да, мой повелитель, — сказал Ганрей. — Хотя и за непомерную цену. — Не испытывайте мое терпение разговорами о средствах, наместник, — предупредил Сидиус. — На кону стоит гораздо больше, чем благополучие ваших сбережений.       Ганрей затрепетал: — Что мы должны сделать, повелитель? — Мы проверим вашу новую армию в деле.       Ганрей и Мончар испуганно переглянулись. — Проверим? — пискнул Мончар.       Сидиус, похоже, задержал на нем взгляд. И от этого долгого взгляда Мончару стало неуютно. — Возможно, — наконец проговорил ситх. — Я подозреваю, введение Сенатом новых налогов на торговых маршрутах сильно вас взволновало.       Ганрей с готовностью кивнул: — Сенат не имел права так поступать. — Конечно нет, — согласился ситх. — И нет лучшего способа продемонстрировать им своё недовольство, чем организовать торговую блокаду. — Блокаду Эриаду! — пылко предложил Ганрей. От возбуждения он даже дрожать забыл. — Потому что, после того что про­изошло... — Эриаду, — презрительно обронил ситх, — ответит вам силой, наместник. Нам не нужна война. Нам нужно эмбарго. — Тогда какой мир стоит выбрать? — решился уточнить Мончар. — Предлагаю вам нанести удар по родной планете сенатора, который более других ответствен за принятие закона о налогах, — по Набу. — Набу? — в искреннем замешательстве спросил Хаако.­       Ситх кивнул: — Сенатор Палпатин искусно умеет скрывать свое на­стоящее лицо. Вряд ли вы понимаете, какой ущерб он нанес вам. — Но будет ли эта блокада законной? — спросил Ганрей. — Валорум никогда этого так не оставит. — Для мягкотелого Валорума у меня есть ещё один сюрприз, — пообещал ситх. — Более того, скандал вокруг дел Верховного канцлера побудил многих сенаторов пересмотреть свое мнение относительно закона о налогооб­ложении. Немногие возмутятся торговой блокадой столь далекого от Центральных систем мира.       Мончар собрал остатки храбрости и шагнул вперед: — А как же джедаи? — У них уже сейчас нет права вмешиваться. — Но если они все-таки вмешаются, повелитель? — спросил Ганрей. — Тогда мы не будем с ними церемониться.       Ганрей почтительно поклонился: — И снова мы полагаемся на вашу милость, повелитель.       Сидиус чуть заметно улыбнулся: — Я уже говорил вам, наместник. Служа мне, вы служите самим себе.