«Ты снова вспоминаешь?»
«Ты снова это слышишь.»
«Ты снова это чувствуешь…»
Внутренний голос побуждает вспоминать через сон день на скале. Слышатся снова чайки, их беспокойство. Волны, бьющиеся об камни и преграду. Чувствует снова на губах привкус клубники от губ другой. Этот день был началом для той. И сейчас последнее вынуждает проснуться и понять, что ощущения реальны. Большие окна открыты нараспашку, но ветра практически нет сейчас с близлежащего моря. Оно слышится в ушах. Так же, как и занавески, что слегка колышутся своим бежевым шёлком. Бора дотрагивается до губ своими снова, скрывая за ладошкой щеку Минджи от утреннего солнца. Та отвечает, со всех сил разминая мышцы, но слабость от сна её поражает. Не помнит. Не помнит, где она сейчас и как тут оказалась. Но помнит — что предлагала Боре в кафе; её еле проступающие слёзы радости (она пыталась сдержаться); как ложилась с ней в постель в поцелуях и в жаре… — А где мы? — На моей территории — ещё один дом, но рядом с морем. Через пару минут молчания и наматывания волос Минджи на пальцы тихо-тихо с мягкой хрипотцой, оседающей в голосе, раздаётся: — Я обещала жениться на тебе тут. Сегодня.***
На другой стороне города уже просыпаются охрипшие Шиён и её Юхён. Вторая же проиграла ночью спор — сорвалась на голос, поэтому выполнит желание первой девушки. Утро на балконе. В одних плюшевых халатах. Шиён опускает локти на выкрашенные в чёрное перила S-образной формы, чтобы посмотреть на монотонность Лондона. Блестит, ржавеет. Природа существует только в людях и за гранями этой железяки. Сюда даже земной ветер не проходит из-за столбов-жилищ с выключенным светом в окнах. Девушка внизу идёт в соседний дом — в канцелярский. Выходит с баночкой чернил и холстами. Шиён стучит пальцами по поверхности перил, и к ней приходит мысль — разрисовать Юхён ими. Всё тело… Та уже придвинулась ближе, тоже опершись локтями, и пытается усмотреть то же, что и вдохновившаяся Шиён. — Что же ты хочешь? — спрашивает Юхённи справа, машинально постукивая ногтями по краске. — Что и вчера. Венчания. Чтобы потом использовать тебя, как холст для моих красок и рук, — поглаживает косточки руки другой, снова наслаждаясь ароматом и мягкостью кожи под воздухом и пальцами.***
Уже день. — Срочное собрание вечером в зале для церемоний! Отправьте в город сообщение ближним графам. Приказ Королевы! — влетает и вылетает из комнаты совещаний девятого этажа прислуга. Оратора посылают в центр города, на площадь, сообщить о чём-то важном в замке. Подготовка зала к торжеству, которого ещё никто не знает. И к вечеру вся суматоха шестерёночных людей утихает. С тяжёлым скрипом таких же дверей наступает гробовая тишина. Как будто играл старый орган на низких нотах и прервался перед открытием второго дыхания. Её Величество вступает на красный махровый ковёр, задирая такое же красное платье. Ей и вправду идёт этот цвет. Особенно каштановым волосам и улыбке, что затмевает своим блеском золотые украшения скул. Она была такой счастливой? «Нет.» Только с того момента, как полюбила и растопилась в своём жаре от любви к ней. — Ким Минджи будет провозглашена мною как вторая Королева, — пара молчаливых секунд, — и моя жена. Она любила раньше так цветы? «Да.» Но сейчас сильнее — из-за Минджи. Она ходит с ней каждый день в оранжерею и проводит с ней вечера с чаепитием. Чай с ромашками и бельгийским шоколадом на губах одной отпечатывается на других. И так будет не раз, а миллионы — лет до яркой звезды — до Солнца, как до расставания. Обе сгорят рядом с главой вселенной, так и не добравшись до разрывного предела отношений. Они будут вместе всегда. И больше Бора не строгая королева, как писали люди, далеко не знающие её.***
— Куда ты меня ведёшь? — На дно реки. Юхён любила сказки про русалок, написанные ещё её предками. Сказки про тех, что затягивали влюблённого и околдованного в гладь, где пропадали уже на тёмно-красной глубине силуэты. Она верит, что есть и другие, которые дают вторую жизнь человеку — как у амфибии, и он после венчания остаётся с ней навсегда. — Лес и город и вправду как разные миры, — подмечает Шиён, когда снова видит красоту рощи с рекой. Тут они поцеловались. Тогда так ярко светили звёзды и луна, а сейчас они только начинают виднеться на вечернем небе. Место и вправду мифическое. Сюда и затягивало самых смелых. В глушь. Отсюда тебя никто не услышит, кричи не кричи. Шиён достаёт аристократичными пальцами что-то из кармана жилета из тёмно-коричневой кожи с рисунками ветвей. Его наверняка можно принять за чёрный в плохом освещении. А потом смотрит такими же глазами в юхёновы. На дне реки не так темно, как в её аметистах. Там — зеленеют водоросли и волнуются, поддаваясь течению, а тут — блики от не погаснувшего светло-фиолетового неба, вперемешку с бело-сиреневой палитрой. Хочется кричать в этой темноте от безысходности, если бы не кристалл света на радужной оболочке — светлячки сегодня вылетели раньше. Юхён отвлекают касания левой руки — кольцо из зелени с мелкими цветочками в смоле окружает фалангу безымянного пальца и плотно облегает вокруг. Ручная работа садовника Шиён, по совместительству — художника и мастера по декоративным работам. После предлагает Юхён надеть на её пальчик кольцо. Оно такое же, с зелёным отливом. Слегка трясущиеся юхёновы руки справляются с задачей. Она даже не скрывает улыбки, пусть ей и холодно. И вправду похолодало. Всё ближе наступает ночь, и звёзды кажутся светлее во мрачном небе. Внезапно что-то плеснуло в воде. Наверное, была рыба, что игралась с бликами на поверхности. Юхённи после удивления облизывает сухие губы. Обращает внимание на светлячка, что пролетел мимо её глаз прямо к Шиён. Вокруг её переносного и небольшого фонаря, который висел на ремне сбоку, образовалась яркая туча светлячков. Она усилила свет от него в несколько раз. Один пролетел мимо лица, и Юхён, следящая за их кружевными перелётами, уловила агатовые глаза на себе. Видно отражение этих двух разгорающихся огоньков в воде. И как Шиён целует ту.***
Королева сидит в мягком коричневом кресле, попивая чай и разглядывая рядом с книжными полками литературу её эпохи с дизайнерскими буквами Вильяма Морриса. Кожаные сапоги немного скрипят при скукоживании материала — виляет правой, когда сидит, положив ногу на ногу. Помогает сделать выбор и почитать первую страницу введения лампа, одиноко светящаяся на рабочем месте её комнаты. Кто-то стучит в дверь, и раздаётся знакомый голос: — Её Величество приглашают на чаепитие. Это голос Минджи. — Ты сама королева Англии и моя официальная жена, поэтому не вижу смысла обращаться ко мне с почестями, — произносит Бора с ухмылкой другой Ким, когда выходит, закрывая дверь на ключ от любопытных. Эта комната — хранилище её картин и дорогих ей портретов Минджи, которые она покажет только самой музе. Это только её счастье. В оранжерее уже ждут Шиён и Юхён. Согреваются. На улице уже осень и холодно. А тут круглый год тепло и уютно, свежо. Тут есть, чем дышать, из-за множества растений. Приятно. Обогревшиеся гости снимают пальто и вешают их на стулья сзади себя. Последний слуга приносит чёрный чай и скоропостижно удаляется. При своём уходе он сталкивается с королевами. По его поклону было понятно, что это они. Из-за листьев пальмы плохо видно, но уже понятно. Столик со стульями и резьбой стоит не в середине помещения. Немного справа. Все садятся за кружки. Так и начинается их вечер. Сколько раз они будут ещё собираться в «Старом замке», в «Зелёных шестернях»? Сколько кругов пройдёт солнце через оранжерею и поменяет краски неба и свой расцвет с белого до красного? Сколько пройдёт летних ливней по окнам уютных комнат и гроз за ними; по нарциссам и пионам чащи возле впитывающей, как губка, реки? Красное солнышко Англии тихо угасает за горизонтом. Тепло их сердец заменяет его ночью.the end