Быстрее пули

      Вечер пятницы был отличным поводом с комфортом расположиться на диване в гостиной, укрывшись пледом по самую шею, что Магда и сделала. Дочь уже несколько часов как спала, ведь детское время подошло к завершению часов шесть назад, муж на данный момент находился в командировке в другом штате. А после выматывающей недели отдых в тишине и относительном спокойствии был просто необходим. Женщина не так давно начала смотреть испанский сериал, который транслировался чуть ли не круглосуточно на канале, посвящённом ему. По телевизору как раз крутили повтор, который она пропустила днём. Сейчас же можно было полностью расслабиться в компании с собой, диетическим йогуртом и симпатичными испанцами по ту сторону экрана.       Полностью погрузившись в проблемы главных героев за просмотром новых серий, Магда не сразу заметила, что время перевалило за три часа ночи. Монотонный диалог испанцев прервал негромкий, но настойчивый стук в дверь. Признаться, ей самой особо не спалось, но не менее настойчивый звонок после отогнал даже лёгкую дремоту. Поднявшись с дивана, она туго завязала халат и вышла в коридор. Улицы были освещёнными, так что, ещё не открыв стеклянную с обвивающими её железными прутьями дверь, увидела за порогом знакомого офицера полиции.  — Здравствуйте, миссис Максимофф, — мужчина приподнял фуражку в знак приветствия.  — Офицер Хобс, какими судьбами? — удивилась Магда столь позднему визиту стражей порядка. Шестое чувство подсказывало, что это как-то связано с её сыном, но ведь тот сейчас находился за сотни километров в Нью-Йорке.  — Питер, — коротко бросил Хобс, кивком указывая на припаркованный полицейский автомобиль, из которого другой сотрудник пытался вызволить парня. Со стороны происходящее выглядело как минимум странно и до нелепого забавно: невнятное бормотание спидстера, вздохи да возведённые к небу глаза полицейского. Картина маслом, одним словом.  — Вы такие чумовы-ы-ые! — послышалось протяжное восхищение со стороны машины. — Офигеть просто! И почему вас называют мусорами? Слу-у-ушай, а ты типа злой комп…коп или лобрый…э-э бобрый… добрый, вот. Мы с тобой не успели толком поговорить, но знаешь, ты мне даже нравишься! Только музыка у тебя отстой, без обид, ладно? Ты же не унесёшь меня в обезьянник за это? Не надо, пожа-а-алуйста!  — Тебя вообще в вытрезвитель надо, — ругался мужчина, не прекращая попыток вытащить парня за руку из служебного автомобиля, но безуспешно. Тот прилагал все усилия, чтобы остаться в салоне.  — Ты точно злой! Очень злой, как этот гребанный уб… — парень замолчал из-за приступа тошноты.  — Э-э, нет, юная алкашня, будь добр, делай свои дела снаружи.  — Снаружи, внутри, внутри, снаружи… Что вы вечно тащите меня куда-то? Если это вытрезвитель, то я не пойду. Усну прямо здесь и стошню тоже здесь! Поял? П-понял?  — А силёнок-то хватит? — хмыкнул сержант.  — Ты бросаешь мне вызов? — с азартом посмотрел Ртуть на полицейского, которым восхищался несколько секунд назад.  — Без обид, малец, но ты на ногах-то еле стоишь, поэтому хватит с тебя на сегодня драк.  — Кругом одни критики, — фыркнул Максимофф.  — Да выйди уже наконец, мы привезли тебя домой!  — А вот этого не надо! — начал протестовать парень, когда сказанное до него дошло. — Меня проф убьёт, и Хэнк тоже, — захныкал спидстер. — Начнет свою байку, длинною в жизнь. Его же вообще не заткнёшь — болтун, каких поискать.  — Кого-то напоминает, не находишь? — саркастично и слегка безнадёжно спросил незаинтересованный мужчина, продолжая придерживать дверь и бросив всякие попытки вытащить парня.  — Не находишь, — ответил Питер. — А Хэнка я порой умоляю замолчать. Вот так, а он ни в какую! Один раз я просто взял одну из его пробирок, чисто из интереса, а он такую сцену закатил, что любой театр с руками и ногами его забьёт… Или заберёт?  — Пожалуйста, просто выйди из машины, — взмолил полицейский, когда к ним уже подбежала Магда.  — Питер, что ты там делаешь? — обратилась она сначала к сыну, а уже потом к полицейскому. К этому моменту подоспел и знакомый офицер.  — Душу изливаю. Здравствуй, матушка, — смотря на мать пьяными, но весёлыми глазами, улыбнулся Ртуть. Его губа была разбита, а на левой скуле виднелась кровоточащая царапина.  — Ч-что с тобой случилось? Офицер?  — Мы забрали его из паба «У дяди Роджера» полчаса назад. Поступил звонок о том, что несколько молодых людей подрались, а развязал драку как раз Питер.  — Ужас какой. Он сильно пострадал?  — Нет, он почти невредим, отделался синяками и ссадинами, всё относительно нормально.       Магда облегченно выдохнула.  — А те люди? Что с ними? Я завтра же позвоню адвокату.  — Нет-нет, в этом нет необходимости, они пострадали чуть больше, но тоже некритично. Как оказалось, те молодые люди передавали партию запрещённых веществ. Не знаю, из-за этого ли в них вцепился ваш сын, но у полиции есть все основания задержать их и отпустить Питера.       Магда почувствовала, как с плеч рухнула целая гора стресса вперемешку с переживаниями.  — Правда, нервы трепать он может знатно, — начал офицер. — Если перед кем и стоит извиниться, так это перед сержантом Майлзом.       Услышав свою фамилию, полицейский также приподнял фуражку и со злым прищуром посмотрел на задержанного.  — Ничего личного, миссис Максимофф, но такого отпрыска врагу не пожелаешь…  — Такого полицейского тоже!  — Уже прошла любовь — завяли помидоры?  — А что? Что он…?  — Ничего! — резко вставляет слово Питер, понимая, что запахло жареным. — Это было та-а-ак да-а-авно… давайте забудем? Пуф, и ничего не было?  — Тебя забудешь, — усмехнулся сержант. — Когда мы подоспели, он заставлял одного из задержанных просить прощения у разбитой бутылки. И ладно бы просто просить, а не прислонил бедного парня к полу, вынуждая собирать всё по осколкам.  — Это же его косяк! — возмутился спидстер. Магда прислонила ладонь ко лбу. — Пусть отвечает! И вообще, это была моя бутылка! Понимаете? Моя… Я её первый украл!       Женщина строго посмотрела на сына. Настолько, что её взглядом можно было резать вместо ножа.  — …позаимствовал, — попытался улучшить ситуацию Максимофф.  — Когда мы его забрали, он начал пищать, как девчонка, в полном смысле этого слова, каким-то образом выхватил у меня дубинку и начал гонять преступников и сержанта и кричать в придачу.  — Питер, это правда?!  — Ещё бы ей не было! — ответил за него пострадавший. — Знаете, мэм, мы часто имеем дело с неадекватными людьми, но это…  — Сам ты неадекватный! И вкус у тебя отстойный. Твоя музыка меня чуть до рукоприкладства не довела, ты в курсе? Дерьмо, а не музыка.  — То есть до этого рукоприкладства не было?       Офицер Хобс лишь покачал головой.  — Но и это было не самое страшное… Когда мы попытались посадить его в машину…  — Он захотел выбить окно, но в какой-то момент нашёл способ его открыть и выпрыгнуть.  — Я хотел проветриться!  — Ты сбежать хотел! Не мог это сделать потише? Проблем было бы меньше, если б ты хоть нормально устроил побег.  — И устроил бы, если б не ваша дурацкая сигнализация! Чего она вообще такая громкая?  — Это автомобиль полиции!  — Сержан Майлз, Питер, пожалуйста, успокойтесь.  — О’кей, но ведь после я сидел спокойно, так что 1:0.  — 1:1. Ты просил, хотя нет, угрожал, чтобы тебе поставили «I wish I knew how it would feel to be free», как будто срок отмотал.  — Я же думал, что вы меня засадить решили!  — Поверь, будь моя воля…  — Сержант, — осадил офицер напарника.  — Я очень надеюсь, что это всё… — с сожалением в голосе вздохнула Магда.  — О, нет, мэм. Под конец путешествия он начал петь гимн Советского Союза, причём в оригинале.  — И этим недоволен тот, кто слушает «The police»…  — Договоришься сейчас.!  — Сержант, извините, пожалуйста, за доставленные неудобства. Спасибо большое, что привезли его.  — Э-эх, — полной грудью вдохнул свежий ночной воздух спидстер. — На свободе столько всего изменилось, я столько переосмыслил… Теперь я не вне закона…       Женщина вопросительно посмотрела на полицейских.  — Не волнуйтесь, мэм, он не был в вытрезвителе, только в участке где-то около десяти минут.       Пока Магда разговаривала со стражами порядка, нарушитель этого самого порядка успел выйти из машины, несколько раз споткнуться, два — упасть и пролежать на холодной земле пару минут, любуясь звездами, которых, по иронии судьбы, не было видно из-за тяжёлых туч. Даже погода против парня!  — Не беспокойтесь, миссис Максимофф, я не буду заносить этот инцидент в базу. Возможно, ему нужно будет явиться в участок для дачи показания против задержанных, если он, конечно, будет их помнить.  — Да-да, разумеется. Я всё ему передам, ещё раз благодарю.  — Пожалуйста, мне ли не знать, какого жить с трудным ребёнком, да ещё и со способностями? — улыбнулся офицер и, кивнув на прощание, уехал.       Питер уже стоял на ногах, насколько это было возможно, и ждал Магду у двери, прислонившись к косяку.  — Пойдём домой, — позвала его женщина, проходя внутрь.       Парень не сдвинулся с места. От былого, весьма показного веселья не осталось и следа. А может, оно и вовсе не было показным, и сознание начало немного проясняться из-за резкой нехватки алкоголя?       Алкоголь помог ему на некоторое время избавиться от угнетающих, даже убивающих мыслей. Лучше бы разум вновь был задурманен чем-нибудь крепким, лучше бы он снова полез в драку и отвлёкся от мыслей, которые витали вокруг него, словно густой рой пчёл. Почему губы начинают дрожать, а глаза щиплет при одном только воспоминании о недавнем разговоре? Почему так больно? Он же Эрик, он же чужой человек, который уж точно не должен его заботить, думает спидстер. «Ты мне не нужен», «Ты мне не сын», «Ты никогда не заменишь мне семью». А разве Питер собирался это делать? Точно нет. Он просто находился бы рядом и, собственно, всё. Лучше бы Леншерр перешёл на крик или ударил по лицу как следует, на худой конец приказав молчать. И парень молчал бы, и слова не сказал. Он мог держаться от отца подальше, если бы тот захотел: не слишком далеко, чтобы прийти на помощь при необходимости, но достаточно, чтобы не попадаться на глаза. Но это добило его окончательно. Внутри ощущалась такая пустота, словно по щелчку пальцев отключили все эмоции, кроме угнетающих. Парень даже не заметил, когда от переполнявшего его отчаяния по всей округе прошла магнитная волна, вызывая землетрясение, когда он сорвался с места, пытаясь убежать как можно дальше от Эрика, от эмоций и от самого себя. Полный провал.  — Питер? — Магда обернулась и заметила, что сын продолжал стоять на пороге, опустив взгляд куда-то в пол. Волна чувств от недавнего разговора снова накрыла спидстера, отдавая горечью в горле. — Почему ты не заходишь?       Вид у него был растрёпанный, немного пугающий, а резкий запах спиртного чувствовался даже на значительном расстоянии. По щеке парня скатилась одинокая слеза, очерчивая скулу, линию подбородка и исчезая где-то в ткани футболки. Всего одна, но женщина успела её заметить.  — Милый, что с тобой? — она сразу же подбежала к сыну, осторожно заглядывая в его карие, полные грусти глаза. Подобное поведение заставило её не на шутку испугаться. — Что-то болит?  — Болит, — тихо прошептал спидстер. — Этот грёбаный доктор нифига не доктор…  — Тебя уже осматривали?  — Он сказал, что одна боль может заглушить другую, но ничего подобного. Теперь болит в обоих местах.  — Где болит?       Питер проигнорировал Магду. Она крепко сжала его руку, продолжая ждать от сына хотя бы какой-то внятный ответ.  — Когда ты сказала, что всё это плохо закончится, я был готов, — голос парня дрогнул, и он запнулся. — Думал, что был готов. Я представил все возможные варианты событий и даже пыток от… него, тем более в ярости. Представлял, что он нашпигует меня металлом и кинет где-нибудь в подворотне или что ни разу не поверит мне, просто рассмеётся и уйдет. Я ведь был готов ко всему…       Максимофф закрыл глаза, полной грудью вдыхая воздух.  — Мне настолько хреново, как если бы те слова сказала ты, — честно признался он.       Женщина притянула к себе сына, начиная успокаивающе поглаживать по спине. Было слишком очевидно, о ком говорил парень. Кажется, в этот момент Магда чувствовала себя не лучше.  — Ну, давай, — усмехнулся спидстер, утыкаясь матери в плечо. — Скажи своё коронное…  — Я ведь тебя предупреждала… — тихо произнесла она. — Пойдём в дом, надо обработать твоё лицо.  — Я думал, шрамы украшают мужчину, разве ты не говорила?  — Шрамы, Питер, а не кровоточащие раны, ты как будто в боевике снялся, — Магда отстранилась, и спидстер засмеялся.  — Так это же круто.       Пока миссис Максимофф искала аптечку, отправив Питера в комнату, её мысли не покидал Эрик. Потому что кем нужно быть, чтобы наговорить что бы там ни было сыну (да вообще, любому человеку) и довести его до такого состояния? Тем более спидстера, который в жизни не способен и мухи обидеть? Он никогда не дрался, используя силу. Да что там, парень ведь пил до этого только раз в жизни! В основном, из-за бешеного метаболизма, но при желании он мог влить в себя действительно много алкоголя, как сейчас, а такого не было от слова «совсем».       Магда спустилась в подвал, обустроенный под весьма уютную комнату. Серые стены, игровой автомат в углу, опустевшие после переезда Питера полки. Она была не такой захламленной, как когда он здесь жил. Шкафы раньше часто были забиты украденным, куча игровых автоматов (сейчас остался лишь Пэкмэн), стол для пинг-понга и прочее, по мнению женщины, барахло были всеми атрибутами комнаты. Ох… Те времена… Это настоящая головная боль для неё. Питер никогда не был плохим человеком, он не использовал свои силы во вред кому-либо, у него даже было нерушимое правило: не причинять физического вреда человеку, используя способности, разве что в самых критических ситуациях, как однажды в Пентагоне. Ведь те охранники сильнее пострадали бы от разъярённого Магнето и не менее опасного Росомахи, а тут их всего лишь оглушили, обошлось почти без травм. Сын часто проверял нервы матери на прочность: полицейские приходили в дом чуть ли ни каждый день. И если офицер Хобс более лояльно относился к парню, его коллеги же, напротив, то и дело говорили о том, какой он хулиган. Знакомый офицер прекрасно понимал, что со своими способностями Максимофф мог бы стать настоящим преступником, злым гением — если не больше. Тот же довольствовался лишь шоколадками да комиксами, в редких случаях ограничиваясь большим. А когда тебе подвластна такая сила, тем более сверхскорость, не стать клептоманом практически нереально. Питеру повезло, что у знакомого офицера дочь была мутанткой с весьма проблемными силами. И Магда, и её муж, и даже тот самый сотрудник полиции понимали, что интерес к криминалу с возрастом у Питера будет уменьшаться. Ведь по своей натуре парень был очень добрым: помогал людям, услышав по радио или из новостей о пожаре, вызволял пострадавших, протягивал руку помощи обездоленным и бездомным животным, даже котят спускал с деревьев.       Женщина посмотрела на спящего сына. Алкоголь взял верх, и спидстеру было необходимо отоспаться.       Магда села на край кровати и начала аккуратно обрабатывать раны. Питер немного морщился во сне, но продолжал крепко спать. Высохшая дорожка слёз напоминала о том, какой сволочью был Эрик и каким же ребенком был Питер. Не в плохом смысле, нет. Что-что, а вера в людей, вера в добро и прочие радужные мысли — которые лично для себя Магда вдребезги разрушила после расставания с Леншерром — не угасали у её сына с возрастом. Вот так и разбиваются мечты о суровую реальность…       «Тебя ведь никогда ничего не задевало до слёз…», — пронеслось в голове, пока она продолжала обрабатывать скулу сына смоченной в перекиси ваткой. Питер всегда стойко терпел физическую боль. Издёвки тоже не расстраивали парня слишком сильно. Когда другие его не принимали, бросали надменные взгляды и колкие замечания, он лишь лучезарно улыбался, порой мстил розыгрышами, продолжая верить, что люди могут исправиться. Однажды.       Но был Эрик. Эрик Леншерр. Которого боится весь мир, которого ненавидят все люди, от которого сбежала Магда. Он то самое исключение из правил, тот, кто разрушает стереотипы. Она всего лишь хотела спокойной жизни для себя и своего ребенка, ведь неизвестно, во что бы их превратил Магнето. И с тех пор, как сын переехал жить в школу одарённых детей, женщину не покидала мысль о том, что зря она рассказала Питеру правду. Да, она проболталась, но продолжать разговор не стоило, ведь последствия той случайной фразы начали наступать сейчас.

***

       Лучи солнца, что проскальзывали сквозь приоткрытые занавески единственного подвального окна*, напротив кровати, заставили парня проснуться. Питер не сразу понял, что находится не в особняке и даже не в гостевом доме. Он медленно открыл глаза, подведя руку к раскалывающейся голове.  — Курт, напомни мне в следующий раз, что смешивать коньяк с виски нельзя. И запивать его пивом тоже, — сонно пробормотал он, пытаясь вспомнить, чем закончилась отнюдь не весёлая ночь. — Курт? — тишина в ответ слегка насторожила. — Эй, чувак? Скотт? — не открывая глаз, позвал парень, но ответа не последовало. Медленно разомкнув веки, первым делом Питер увидел Пэкмэна.  — Прикольно, точно такой же у меня до… Нет…       Максимофф тяжело рухнул обратно в постель и выдохнул в подушку.  — Нет-нет-нет!       Как он мог настолько прогадать с координатами школы? Ноги что, его сами привели сюда?  — Ну вы и предатели! — шикнул спидстер.       Он же направлялся в бар, нет? А потом… Что было потом? Повернув голову, парень заприметил на тумбочке стакан воды и целых две капсулы неизвестных таблеток. Мама. Обезболивающее это было или аспирин — он не знал, но полностью доверял Магде, которая даже дозировку всех лекарств для сына знала лучше него самого.  — Придурок, — прошипел спидстер самому себе. Видимо, отчаяние настолько затуманило разум, что только усугубилось из-за дурацкой идеи напиться и обойти метаболизм.       Парень очень надеялся, что Магда не знает о проблемах сына. Он сам корил себя за то, что пришел.       Есть шанс, что она уже ушла и не придётся с ней пересекаться и объясняться. Парень потом напишет всё в письме. Наверное. А ведь он даже не знает, рассказал ли матери что-то или, ещё хуже, — наговорил лишнего. Одна из особенностей парня — напрочь забывать о том, что происходило, когда он был пьян.       Выпив таблетки, собравшись с мыслями и встав с кровати, Питер поднялся наверх. С кухни доносилось тихое пение, и запах чего-то вкусного витал в воздухе.  — Утречка, — насколько возможно бодро произнёс он и улыбнулся. Магда, отвлекаясь от готовки, улыбнулась в ответ. — А ты разве не должна быть на работе?       Питер подошел к столу, взял яблоко и сел, принимаясь за трапезу.  — Сегодня суббота, — оповестила его женщина, продолжая помешивать что-то на сковороде.  — Ясненько, — Питер взглянул на женщину, что продолжала напевать мелодию. — Ты вроде не злишься, — констатировал он очевидное.  — А на что мне злиться? — Магда поставила перед сыном тарелку с омлетом и приготовленными панкейками и села напротив.  — Я, возможно, мог прийти не совсем трезвым… — осторожно начал спидстер.  — Я заметила это.  —… и нести чушь…  — Это тоже.       Парень начал жевать еду непозволительно долго, медленно смакуя каждый кусочек, чтобы избежать разговора.  — Может, уже расскажешь мне о том, что случилось?  — Эм, ты вкусно готовишь? — предположил спидстер.  — Спасибо, конечно, но я не об этом. Расскажи мне обо всем.       Парень замешкался, отложил приборы и, откинувшись на спинку кресла, ответил:  — О’кей. Школа для одарённых детей просто огромная, — издалека начал спидстер. — Находится, вроде как, на поляне, но рядом есть озеро, фонтаны и что-то типа парка, что ли… В общем, проф у нас явно мажор, так что на школу не скупился. Серьёзно, он даже восстанавливал её пару раз, так что денег хоть отбавляй, наверное. Но не суть. Это старое здание, между прочим, похоже на шотландские каменные дворцы, куда ты хотела съездить. А сам проф, кстати, просто крутой, нудит, конечно, часто, но в целом классный чувак, рядом с ним чувствуешь себя комфортно. И круто, что он мои мысли читать не может, типа я единственный, кто может скрасить его скучную жизнь подколами и не выдать себя. Что ещё? Я нашел много новых друзей. И в этой школе все необычные — типа очень необычные и вообще все. Разные и крутые. Ну оно и ясно… Я чувствую, что, наконец, нахожусь там, где надо, и приношу пользу. Кстати, тренировки у нас…  — Милый, это интересно, но я ведь и не об этом тоже…  — Я знаю, что не об этом… — прошептал парень, опустив взгляд на тарелку. — Я вчера сказал тебе что-нибудь о… нём?  — Если ты сейчас имеешь в виду Эрика, чтоб его, то нет.  — Вот и прекрасно, не забивай голову.  — Сынок, но ведь так…  — Мам, — тихо перебил спидстер. — Пожалуйста… Он, кажется, пытался морально меня убить и по-видимому, у него это получилось. Ты была права, когда сказала, что всё это плохо кончится, а я… Я идиот, который надеялся неизвестно на что и получил по заслугам.  — По каким заслугам? По-твоему, ты виноват, что он такой ублюдок? О нет, молчи. Кому как ни мне об этом знать? — Магда внезапно осеклась: — Мы можем не говорить о нём больше, если хочешь.  — О’кей.  — Я тут подумала. Может, вернёшься домой? — с надеждой в голосе спросила женщина. — Стивен не против, даже за, и Лорна очень скучает. Я тоже…       Питер не мог. Он пошёл в школу для одарённых детей за отцом, остался ради него, но теперь его держит куда больше людей, которых он не может бросить в данный момент.  — Прости, но мне нужно вернуться в особняк.  — Ты ведь только из-за него туда пошёл. Судя по всему, он поступил слишком предсказуемо, так зачем же продолжать мучить себя?  — Мам, там мои друзья… На школу недавно напали, и я должен им помочь. Там остались дети, которым страшно. Я не могу их бросить. Не сейчас. Какой я после этого друг или герой, если оставлю всё так, как есть, и буду думать только о себе?  — Ты вырос. — С сожалением, но и с гордостью произнесла женщина. — Просто знай, что я люблю тебя и горжусь тобой. Можешь прийти домой в любое время, я буду всегда ждать тебя. Я очень рада, что вчера ты пришел сюда, а не натворил ещё больше глупостей.  — Я знаю это. И ещё… ты самая крутая мама на свете, знаешь? Даже круче Хэнка, нашего местного учёного, когда он проводит эксперименты.       Магда улыбнулась. Питер наконец смог расслабиться в этом отношении.  — Обещай, что будешь осторожен.  — Есть, мэм. А теперь давай есть панкейки, остывают же!

***

flashback

      У Чарльза было достаточно дел на сегодняшний день, чтобы не отвлекаться на что-либо помимо ещё большего количества обязанностей. Чарльз определённо не планировал сегодня ничего, кроме собрания команды для обсуждения дальнейших занятий и ознакомления с несколькими документами для подписей. Но он без колебаний согласился составить Эрику компанию за партией в шахматы. Может, потому что Леншерр впервые попросил об этом друга, зная, насколько тот занят? Ведь никогда прежде металлокинетик не отвлекал Ксавье от важных дел. Или, может, потому что Эрик был явно чем-то огорчён и встревожен, о чём говорил его взгляд, голос, поток слишком громких мыслей и магнитная волна, что прошлась по школе несколькими часами ранее.       Друзья устроились в общей гостиной, когда часы показывали одиннадцать ночи. В гостевом доме тоже был камин, так что уюта от отсутствия малой гостиной особняка, где они обычно играли, это не отбавляло.       Эрик молчал. Не так, как обычно. Эрик молчал особенно встревоженно, задумчиво, если можно так сказать. И вряд ли эта задумчивость касалась первого хода. Белые шахматы ходят первыми, и вместо классического хода пешкой на поле e2-e4, который не менялся никогда, Эрик просто смотрел на доску.  — Есть что-нибудь… выпить?  — Да. Там, на верхней полке за первыми книгами.       Леншерр кивнул, выполнил все указания и налил часть содержимого бутылки в один из бокалов. Ксавье удивился не столько тогда, когда металлокинетик забыл налить виски в его бокал, сколько когда полностью опустошил свой, почти залпом. И налил ещё. И ещё.  — Друг мой, что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовался Чарльз. Признаться, он, даже не читая мысли друга, чувствовал напряжение, исходящее от него.       Эрик перевёл взгляд на телепата.  — Да, — коротко бросил он и сделал первый ход.       Чарльз ответил скандинавской защитой.  — Я готов тебя выслушать.  — Это мне и нужно, — вздохнул Леншерр. — Но пересказывать всё и возвращаться к этому нет желания абсолютно…  — И что же ты предлагаешь? — спросил Ксавье после того, как ответным ходом стал ход конем.  — Ты телепат, а я очень устал и при этом не могу держать всё случившееся в себе, настолько, что разрешаю тебе задействовать телепатию. На слове «случившееся» Ксавье слегка напрягся.  — Ты хочешь, чтобы я прочёл твои мысли? — на всякий случай уточнил он. Эрик кивнул. — Ты точно этого хочешь?  — Да, дружище. Начинай.       Чарльз дотронулся двумя пальцами до виска. Закрыл глаза, полностью погружаясь в поток мыслей Магнето. Найти беспокоющую его мысль оказалось несложно, сложно было за неё ухватиться и увидеть всю картину целиком. Когда воспоминания друга стали подвластны профессору, он открыл глаза, взял одну из фигур для ответного хода, не переставая визуализировать для себя произошедшее ранее, и внезапно остановился с фигурой в руке. Медленно поднял взгляд на Эрика.  — Он твой сын?! — выпалил Ксавье немного более эмоционально, чем планировал. Эрик снова кивнул. — А ты знал, или он…?  — Посмотри сам Чарльз, пожалуйста, — телепат выполнил просьбу.  — Ты догадывался… — тихо произнёс он, пока его глаза продолжали бегать по шахматной доске. Что-то подсказывало Эрику, что профессор видит сейчас отнюдь не её.  — Конечно, догадывался. Только идиот может не прийти к этому.  — Это был булыжник в мой огород? — оскорбился он.  — Да брось, — фыркнул Эрик. — Он сказал, что его мать знала кого-то, кто управляет металлом, затем пришёл в Каир, как несложно догадаться, за мной. И его «Я твой…» тоже навело меня на некоторые мысли. Далее, его фамилия, больно похожая на фамилию женщины, к которой я когда-то испытывал симпатию, и сила, схожая с моей. Совпадений быть не могло. Я ещё не учитываю его вранье, глупые — как он это называет — отмазки и постоянные взгляды, которые я порой даже спиной ощущал, — выпалил Эрик на одном дыхании.  — Ну извини, что я такой идиот и не знал подробностей всего произошедшего. В оправдание скажу, что ни в одном из этих моментов не было моего прямого или косвенного участия.  — Я знаю, извини, — бросил Леншерр.  — Но тот факт, что он твой сын, многое объясняет, да, — задумчиво протянул Ксавье. — Он не раздумывая пошёл за тобой в огонь, всегда крутился поблизости, даже остался в школе и вступил в команду Людей Икс, стоило мне только упомянуть о тебе в роли наставника. Если бы мне такое сказали, поверь я бежал бы на всех порах в противоположную сторону.  — Спасибо, дружище, — зло фыркнул Эрик.  — И ещё вы оба до дури проблемные, — как ни в чем не бывало продолжил профессор. — Это точно семейное. И на нервах моих играете получше, чем ты в шахматы или он в дурака.  — Очень смешно.  — Я серьёзно. И ты бы знал как я благодарен за то, что твой отпрыск не похож на тебя во всем. Не обижайся, друг мой, но человек ты…  — Я понял, продолжай смотреть дальше.       Чарльз покорно погрузился в следующие воспоминания.  — О, он сам тебе потом признался, — констатировал телепат.  — Дальше, — кинул Эрик.  — Ты… — удивленно протянул Ксавье, поднимая полный злости и недоумения взгляд на друга. — О святые… Эрик, как ты…?! — выражение лица телепата изменилось словно по щелчку пальцев. Брови нахмурились, взгляд затуманился, и он в недоумении поджал губы. — Кошмар… Эрик, ты бесчувственный…       Чарльз резко вынырнул из чужих мыслей, взял бутылку виски и на манер собеседника — иначе его после подобных выходок не назовешь — налил в свободный бокал крепкий напиток до самых краёв, почти залпом выпивая после. Затем налил ещё. И сделал это в третий раз. Быстрого метаболизма у них не было, но они оба привыкли к подобным посиделкам.  — Как ты мог сказать ему такое?! — выкрикнул Ксавье, посмотрев на металлокинетика глазами, что источали сейчас ярость, отторжение и нескрываемое негодование.       Эрик возвел глаза к потолку.  — Говори потише, хочешь всех на ноги поднять? — шикнул он, но друга это не остановило.  — Эрик, ты просто кретин! — усмехнулся Чарльз. — Бесчувственный, безответственный, бездушный кретин!  — Всё сказал? — язвительно спросил Леншерр.  — Этот парень, да-да, твой сын. Знаешь, как он рисковал из-за тебя? Ты вообще в курсе, что он твоя единственная семья?!  — Я в курсе, дружище, спасибо за любезное напоминание.  — Да я бы на его месте послал тебя далеко и надолго еще в утробе матери!  — Сомневаюсь, что педагогическое образование и врожденный этикет позволили бы тебе это сделать.  — О, поверь. Еще как позволили бы.       Чарльз отвел глаза, пытаясь не вспоминать о растерянном, полном разочарования взгляде Питера.  — Ты действительно так считаешь? — без тени надежды спросил телепат. — И нет, я больше не загляну в твоё сознание, мне хватило всего того, что ты наговорил. Даже у меня сердце сжалось, представь, какого Питеру! О, Эрик…  — Представляю, — холодно отрезал металлокинетик. — И нет, я так не считаю. — немного поразмыслив добавил: — Наверное.  — Тогда, может, объяснишь, почему ты довёл своего единственного сына до, пока что надеюсь не до чего серьезного. Кстати, это объясняет почему его не было на совещании, а по школе прошлась магнитная волна.  — Я сделал это, чтобы уберечь его.  — Не смеши меня, Эрик, — презрительно ответил Ксавье. Он устало потёр переносицу, прокручивая в голове диалог друга с его сыном снова и снова. Не хотелось этого вспоминать вовсе, но мысли крутились на автомате.  — Я серьёзно.  — Посмотрите на него. Серьёзно он. Серьёзно! Ты эгоистично крутился рядом с ним до тех пор, пока он не признается и предпочел молчать. Кретин.  — Что-то внутри подсказывало, что ты так и отреагируешь.  — Между прочим, я считаю, что он нужен тебе даже больше, чем ты ему. Но ведь нет же! Твоё вечно завышенное эго и Я-Магнето-Работаю-Один меня доконали! И от чего же, интересно, ты хотел его сберечь? А, мать Тереза?       Магнето слова друга почти не задели. Он знал, насколько больно сделал Питеру и Чарльзу в своё время. Знал, что друг просто волнуется за него и за своего ученика. Но… Не все ведь могут полностью понять, да? Даже те, кто в состоянии прочесть твои мысли, поперек исследуя чувства и душу. Эрик не сомневался в Чарльзе, но его слова, констатация очевидных и в то же время правдивых фактов просто раздражала, не более.  — Дружище, ты что, слепой? Моё прошлое и будущее тебе ни о чем не говорит? Ты прекрасно знаешь, что как бы я не изменился, последствия моих дел всегда будут преследовать меня или, что еще хуже — моих близких.       Эрик усмехнулся, прекращая гневную тираду, которую начал телепат. Знал бы друг, насколько ему самому было трудно говорить те слова, вряд ли бы одаривал комплиментами сверху донизу. Как же долго он морально себя к этому готовил и собирал всю смелость в кулак. Несколько раз даже намеревался сбежать, не говорить вообще ничего, оставив всё как есть, но что-то внутри подсказывало, что это правильно, нормально. Хотя, Чарльз, наверное, и знал. Или догадывался. Эрик не был уверен. Но был уверен в том, что теперь Питер не будет таким, как прежде, и он собственноручно лишил его надежды. Это душило, в прямом смысле, душило похлеще веревки. Чарльз, казалось, услышал его мысли с помощью своих сил и насколько возможно понимающе вздохнул.  — Ты поэтому хотел так быстро покинуть школу?  — Да.  — Неужели ты не в силах защитить Питера в случае реальной угрозы? Да и он сам далеко не маленький и глупый.  — О, нет, дружище как раз наоборот. До этого момента он обратное и доказывал.       Эрик налил еще алкоголя в свой бокал.  — Посмотри на то, что стало с моей матерью по моей вине. Подожди, не перебивай меня, пожалуйста, — Эрик вытянул ладонь перед собой, останавливая наперед поток мыслей профессора. — Что бы ты не говорил, это было по моей вине. Я не смог сдвинуть ту дурацкую монету, я не смог спасти ее, я беспомощно стоял и смотрел пока этот гребанный Шоу…! — мужчина на мгновение запнулся, чувствуя, что голос вот-вот предательски сорвется. — Затем моя семья, не сомневаюсь, что ты помнишь, что с ними стало и по чьей вине. Да даже на себя посмотри! Я хочу каждый день на коленях вымаливать у тебя прощение за то, что ты не можешь ходить.       Эрик искренне не понимал причину хорошего отношения Чарльза к нему. Ведь тот лишился много из-за друга, он столько раз предавал его, оставлял, забирал то, что ему было дорого. И Чарльзу бы обидеться, надеть футболку «Эрик, отвали», дабы у второго не возникло желания заговорить первым, и прогнать того как можно дальше, но ведь нет же. Он сидит сейчас перед ним, готовый простить за любую оплошность, ошибку, Леншерр уверен, что и за случай с Питером друг его простит, это ведь Чарльз.  — Этот ребенок… — начал металлокинетик. — Сколько ему, двадцать два? Двадцать три?  — Двадцать два, — ответил телепат.  — Вот именно. Мы и встречались то до тренировок всего два раза. Всего два раза, дружище. И дважды он был в опасности из-за меня. Во второй раз ему и вовсе сломали ногу и чуть не убили. Я уже молчу о том, что он вернулся в особняк за мной. Ты в курсе, что он решил там остаться, если бы не смог вызволить меня?  — Да, я видел.  — И после этого ты требуешь, чтобы я был рядом с ним? Конечно, ему не будет угрожать опасность. Я и есть эта опасность.  — Эрик, я…  — Он мой ребенок, Чарльз, конечно, он мне нужен, очень нужен. Но я не могу позволить ему пострадать из-за этого. Кто угодно, только не он.  — Думаю теперь я понимаю, почему ты был настолько резок, — утвердил телепат.  — Для меня это было единственным возможным решением. Ты ведь знаешь, как оттолкнуть от себя человека.  — Сделать ему настолько больно, чтобы он боялся обжечься снова, — прошептал Ксавье. — Это сильно ранило его. Не думаешь, что ты был слишком жесток?  — Думаю, что это даст мне гарантии его безопасности. Пусть держится на расстоянии от Магнето и от всего, что с ним связано.  — Кстати об этом. Интересно, где он сейчас. Вдруг, он может натворить глупостей после всего этого? Хотя, это же твой сын. Он определенно их натворит.  — Ты прав, — легко согласился друг. — Сейчас я рассчитываю только на его благоразумие.  — Ты серьёзно? — Ксавье скептически поднял бровь. — Питер и благоразумие?  — Относительно. Я попросил своего знакомого проследить за ним и в случае серьезной опасности он сообщит.  — Надеюсь, ничего подобного не будет…  — И ещё, дружище…  — Да? — оживился Чарльз.  — Пусть это будет между нами. Не надо разговаривать с Питером или намекать ему о чём-либо. Я пытался просто наблюдать за ним, пока он не признается, теперь же не хочу, чтобы он что-то заподозрил.       Чарльз отпил ещё немного виски.  — Хорошо, — согласился он после нескольких минут раздумий. — Я сделаю это, только чтобы ты был спокоен, а он в безопасности, о которой ты так грезишь. Но, чтобы ты знал, я считаю, будет лучше, если ты, напротив, будешь рядом с ним. Как отец.  — Спасибо, Чарльз. Я знал, что на тебя можно положиться.  — Спасибо, что доверил это мне, друг мой. Но ты всё равно кретин.