Проблем не возникнет

— Ты понимаешь, о чем меня просишь? Спокойный вечер понедельника был прерван неожиданным звонком старой подруги, с которой Хаджимэ не общался, наверное, полгода. Если они и поддерживали связь, то только короткими переписками в соцсетях. Все собирались выбраться куда-нибудь вместе, да никак. То у одного работа, то у другой. Несовместимые графики, что уж. А тут звонок. Вау. — Ну пожалуйста, — канючит в трубку уже минут пять несчастная Нацуми. — Босс с меня три шкуры спустит, если я не отработаю завтра клиента. — А я-то тут причём? — рычит недовольный Хината, подогревая себе ужин в микроволновке. — Отработать его должна ты, а не я. Я у вас даже в штате не числюсь. — Я ведь уже объяснила тебе, что главное — не потерять деньги, у нас салон на грани разорения. Пожалуйста! Ты единственный из моих знакомых, кто проходил со мной курсы! Ох уж эти курсы… Презабавнейшая история. Была у него девушка. И девушка эта тащилась от массажа со всякими маслами. И что сделал Хаджимэ? Правильно, потратил последние деньги и единственные свои каникулы на то, чтобы научиться его делать. Ничего особенного, обычный классический массаж. Но жизнь — сука. И девушка… ладно, нет, она не была сукой. Просто ушла от него в тот же день, когда он, довольный донельзя, получил сертификат о том, что может работать в салонах по этой специальности. Случается. Нацуми, с которой он познакомился на этих самых курсах, целую ночь успокаивала его, заливая литры алкоголя в опечаленного Хинату, пока тот и не вырубился прямо на ее плече. Бывает. — А почему ты не можешь, не знаю, коллег попросить? — предпринял последнюю попытку студент, понимая, что уже сдаётся. — Так ведь они сами на износ работают! Говорю же, мы тут на грани закрытия! Хаджимэ тяжело вздохнул и, достав из запищавшей микроволновки не самого хорошего вида полуфабрикаты, прислонился поясницей к кухонной тумбе. — С тебя станется. В следующую секунду Кузурю запищала так, что даже динамик зашумел от перегруза. — Все, что угодно, для самого лучшего друга на свете! «Как легко стать твоим лучшим другом, однако», — фыркнул Хината. — Что за клиент-то хоть? — устало спросил он и, взяв подостывшую коробку с едой, сел за стол. — Мальчик-божий одуванчик. Тихий, скромный, много не болтает. Ну просто чудо. Заглядывает ко мне каждые две недели, — счастливо щебетала девушка, шурша чем-то на фоне. — Клянусь, проблем с ним не возникнет! Директора я предупрежу. — Ладно, я понял, — вздохнул Хаджимэ. — До связи, Кузурю. *** Хаджимэ никогда не был в салоне Нацуми. Но почему-то его ожидания точно совпали с тем, что он увидел перед собой. Абсолютно обычный, ничем непримечательный салон, коих в городе ещё тысячи. Тут тебе и якобы загадочная атмосфера, и куча благовоний, и свечки, и приглушённый тёплый свет. И даже закос под… Восток, наверное? Или Индию? Хаджимэ не уверен. В темных кожаных креслах сидела парочка клиентов, которые, наверное, ждали своей очереди. А за стойкой, кроме них, в зале ещё сидела девушка с журналом записей. И она увлечённо что-то листала в ленте инстаграмма. Хаджимэ подошёл к ней, но она совершенно не обратила на него внимание. — Кхм, — попытался привлечь ее внимание Хината, но она так и не подняла головы. — Здравствуйте. — Здравствуйте. На ближайшие две недели все занято, больше не записываем, — монотонным голосом объявила девушка, которая, наверное, повторила эту фразу за сегодня уже несколько раз. — Я не за этим. Я пришёл на замену Нацуми. Она должна была предупредить. После этого она сразу встрепенулась, подняла взгляд и радостно улыбнулась ему. — Ох, рада вас видеть. Хаджимэ, верно? Можете звать меня Рими, я провожу вас. Кабинет Нацуми не сильно отличался обстановкой и общей атмосферой от зала. Тёмные тона стен, приглушённый свет ламп. А в шкафчиках стоят всякие скляночки с маслами и мёдом. Также стоит ширма, за которой, видимо, клиенты могут переодеться. — Располагайтесь, молодой человек скоро подойдёт. Ваша форма за ширмой. Если возникнут вопросы, не стесняйтесь, спрашивайте, — щебетала Рими. Хаджимэ только кивнул в ответ: — Да, спасибо. Девушка покинула кабинет. Хината переоделся в обычную черную форму и, открыв шкафчик, начал изучать их содержимое. После недолгих наблюдений он достал цветочный мёд, масло и начал смешивать их в отдельной таре, выкраивая из памяти, как их там учили на курсах. Он в принципе весь прошлый вечер провёл за просмотром роликов на ютубе, посвящённых теме массажа, потому что сам за полгода забыл о многом. Тем более и адекватной практики у него, кроме обучения, не было. Также он изучил записную книгу Нацуми, где она подробно расписывала про чувствительные точки клиентов, чтобы точно знать, на какие давить не стоит, а на какие, наоборот, стоит. Среди вороха информации Хаджимэ нашёл нужное. Спасибо, что Кузурю оставила ему закладку. «Не любит благовония», — прописано первой строчкой. И Хината натурально выдохнул, потому что тоже ненавидел эти ароматные палочки. — «Требуется особое внимание уделять мышцам плеч и шеи, сидячий образ жизни. Особенно любит массаж ног». Что ж, не так уж и сложно, наверное. Хаджимэ быстро проведёт сеанс и, с чувством выполненного долга, убежит домой… — Эм… Внезапный голос за спиной выдернул его из мыслей. Хината обернулся и увидел молодого парня, едва ли младше него самого. Он, очевидно нервничающий, стоял на пороге и с недоумением смотрел на массажиста. — А где Кузурю-сан?.. — Нагито Комаэда-сан, верно? — уточнил Хаджимэ, чтобы, в случае чего, не попасть в неловкую ситуацию. Парень в ответ кивнул. — Хаджимэ Хината. Я сегодня вместо неё. Она очень извиняется, но у неё появились срочные семейные дела, и она попросила заменить ее на один сеанс. Это не проблема? — Эм… Н-ну… Хаджимэ не мог понять причины его переживаний. Для клиента, который боится, что навыки массажиста будут недостаточно хороши, он уж слишком сильно дергается. Отводит взгляд, закрывает себя в позе, долго подбирает слова. — Для неё очень важно, чтобы я провёл с вами сеанс сегодня. Поверьте, мои умения совсем не отличаются от ее. Мы с ней проходили одно и то же обучение, — предпринял попытку Хината и ободряюще улыбнулся Комаэде. — Ладно, — не очень охотно согласился в итоге парень с выбеленными волосами и зашёл в кабинет. *** Когда Хаджимэ видит перед собой бледную, острую спину Комаэды, он успокаивает себя тем, что не является настоящим профессионалом, несмотря на наличие сертификата. И поэтому так бесстыдно разглядывает его. Поэтому так бесстыдно нарушает профессиональную этику, черт. Не то чтобы Хаджимэ когда-либо нравились парни. Он просто не задумывался об этом. Как-то не доводилось заглядываться на мужские тела или вроде того. Но также ему не доводилось говорить кому-либо, что он абсолютно, на все 99,9% гетеросексуален. Он в принципе не верит, что такие люди действительно существуют. Но вот сейчас, видя перед собой красивое, утонченное тело, Хината впервые осознаёт, пропускает через себя мысль, что его привлекает собственный пол. Он копается в этих размышлениях, размазывая по чужой спине мёд. Кожа горячая после подготовки, и цветочная сладость даже подтаивает на ней. И когда необходимое количество оказывается раскатано в глянцевый слой, Хаджимэ переходит непосредственно к массажу. Сейчас главная задача — втоптать мёд в кожу посредством отрывистых движений ладонями. Немного непривычно, с последней практики прошло довольно много времени. Хинате кажется, что в глазах… или лучше сказать в ощущениях клиента он чувствуется очень неуклюжим. — Не больно? — интересуется он, наблюдая, как начинает краснеть зона от шеи до углов лопаток. Клиент не ответил, чем заставил Хаджимэ слегка понервничать. Ведь бывало порой, что от боли дыхание перехватывает. И ты даже сказать об этом не можешь. — Комаэда-сан?.. — ещё позвал Хината, приостановив свои действия. — В-все хорошо, — поспешно ответил клиент. И в его голосе не было слышно скрипучих, болезненных ноток. В его голосе слышалось… что-то, чего Хаджимэ понять не мог. Но это он списал на сонливость. — Сразу говорите, если вдруг почувствуете, что вам больно или неприятно, хорошо? — попросил Хаджимэ и, непроизвольно погладив юношу по пояснице, ненадолго от него отошёл, дабы поставить к себе поближе две миски с горячей и с холодной водой. Нагито в ответ тихо промычал. Когда с первой частью процедуры было закончено, Хината смочил полотенце в холодной воде, после чего принялся обтирать им узкую спину. Реакция последовала незамедлительно. И речь не о мурашках, которые он заметил на голых плечах. А о тонком и очень коротком писке, который издал Комаэда, стоило коснуться его тканью. — Что такое? — испугался массажист, но движения тканью не прекратил, просто стал делать это чуть нежнее. — Слишком холодно? — Просто Кузурю-сан такого не делала, вот и… неожиданно… — тихо пробормотал он и слегка поелозил на кушетке. — Мне все нравится, так что… — Хорошо, — улыбнулся Хаджимэ и продолжил делать свои манипуляции. Комаэда реагировал на все его действия странно. Несмотря на то, что у Хинаты это первый раз работы с настоящим клиентом, а не «подопытным кроликом» во время курсов, он уверен, что клиенты не должны так чувствительно реагировать на массаж. Не должны так жарко выдыхать (наверное, Нагито даже не подозревал о том, как громко он это делал), не должны так сжимать (будь то от боли или от наслаждения) подушку под головой, не должны так странно ерзать на кушетке, будто Хаджимэ не замечает. Но в итоге он все равно списывал все на то, что у него было мало практики. И мало реального опыта, на основе которого он мог бы говорить о том, как должны чувствовать себя клиенты. И все же… Есть в искусстве массажа что-то интимное. Что-то томное. По крайней мере, так казалось Хинате, пока он уже горячим полотенцем стирал со спины Комаэды медовую корочку. Ему нравилось трогать чужое, разморенное прикосновениями тело. Нравилось ненароком прощупывать позвонки сквозь чёрную ткань. Ладно, ему просто неожиданно сильно нравился его собственный клиент. Это… это обычное дело у массажистов? Это ведь просто химия и биология, верно? Когда ты прикасаешься к человеку, комплекция которого в твоём вкусе. Тут само собой появляется влечение и желание потрогать… больше. Хаджимэ настойчиво гнал все опасные мысли из головы, вбивая в голову установку: «Работаработаработа». Когда со спиной все процедуры были завершены, а мёд без следа исчез с кожи, Хината накрыл ее большим полотенцем и оставил отдыхать, после чего перешёл к ногам. Тонким, не менее красивым, чем спина, ногам. Смазывать их маслом было одно удовольствие. Перебирать исхудалые мышцы, нежную кожу. Вминать ее кончиками пальцев, заставляя Комаэду издавать рваные вздохи наслаждения. Хаджимэ хотел бы… хотел бы заставить его биться в наслаждении несколько… другим способом. Да, в нем профессионализма столько же, сколько в Нацуми совести. Икры, зона под коленной чашечкой, внутренняя сторона бёдра… Выше все закрыто полотенцем. И Хаджимэ был бы самым большим лжецом на свете, если бы сказал, что не хотел пробраться руками выше. — Мх… Звук, тихий, но такой чувственный, заставил Хаджимэ замереть. Прямо сейчас он двумя большими пальцами аккуратно разминал мышцы бедра. И, видимо, клиенту нравилось это. Прямо как и стон, который он издал, Хаджимэ. Он повторил движение на другой ноге, заставляя ее так красиво блестеть от масла. И заставляя Комаэду снова тихо застонать. И ещё, и ещё… — Умф… — раздавались приглушённые из-за подушки мычания. Хината увидел, как Нагито, чуть выгнув шею, вжался в неё лицом. С каждым прикосновением он странно подрагивал, ерзал и едва сдерживал себя. Комаэда хотел стонать. Больше. Громче. Почему-то Хаджимэ знал наверняка. И тишина в кабинете, прерываемая только звуками клиента, которая казалась раньше лишь рабочей, в какой-то момент стала невероятно интимной. Будто бы Хината не просто делает массаж, а… ласкает перед сексом. Нет, с этим пора заканчивать. Он, проведя ладонями ещё по икрам, отступил на шаг, тяжело вздохнул и попытался привести мысли в порядок. На физическом уровне это ещё не сказывалось, но да, Хаджимэ был возбуждён. Наверное, ему не стоит работать в этой области. Наверное, он зря согласился на все упросы Кузурю. — Перевернитесь на спину, пожалуйста, — попросил он. Он просто быстро закончит с этим сеансом и уйдёт домой. Дрочить и есть свои несчастные полуфабрикаты. Сейчас он закончит и… — Я… Я не могу… Что? Хаджимэ, распахнув глаза, попытался посмотреть на лицо Комаэды, но тот продолжал прятать его в подушке. Но Хината заметил странность. Его уши, выглядывающие среди белых лохм, имели яркий, насыщенный красный цвет. — Почему? — спросил он и вновь подошёл к клиенту поближе. — Я-я… Я просто не могу… — тихо повторил Комаэда. — Пожалуйста, м-мне… Мне стоит уйти… — сказал он, однако не сдвинулся и с места. Хаджимэ искренне не понимал, что происходит. Он сделал что-то не так? Он сделал ему больно? Или… что, черт, происходит? — Пожалуйста, объясните, в чем дело, — снова попросил Хината и подошёл ближе к изголовью кушетки. Он аккуратно положил руку на острое плечо и попытался надавить на него, поднимая, но юноша не поддался. — Посмотрите на меня. Нагито, видно, что неохотно, но поднял голову. И Хаджимэ увидел раскрасневшееся красивое лицо. Юноша смотрел на него блестящими глазами с расширенными зрачками. Он тяжело дышал, из-за чего Хинате показалось, что ему стало плохо во время процедуры, но… Но то, что сказал Комаэда дальше, поставило все на свои места. — У меня эрекция. *** Хаджимэ слышал о том, что во время сеансов массажа у клиента может встать… проблема. И, в общем-то, это обычное дело. Потому что это нормально — возбудиться, пока тебя трогает — приятно! трогает — другой человек. Ещё и приятной наружности. Это нормально… Вот только Нагито, кажется, несмотря на впечатляющие внешние данные Нацуми и на продолжительный период, в течение которого он к ней ходил, возбудился… впервые. Иначе бы он так не реагировал. И знал бы, как стоит себя вести. А ещё Кузурю, вероятно, упомянула бы об этом в записной книге. Можно ли это воспринимать так, словно Комаэда возбудился не просто от массажа, а от массажа, сделанного руками Хаджимэ? — Ничего, — наконец, ответил Хината, который всеми усилиями воли пытался думать о чём-нибудь мерзком, только бы у него не встал. — Так… Бывает. Часто. Не переживайте, мы можем продолжить массаж. Если это не противоречит вашим моральным принципам, конечно. И улыбнулся. Хаджимэ не умел флиртовать, как нормальный человек. И все его попытки с девушками всегда сводились к их смеху и словам «Ты такой забавный, так уж и быть, дам тебе свой номер». И он не умел делать все эти соблазнительные выражения лица из фильмов. Но он очень попытался вложить в свою улыбку и в интонацию, с которой он говорил, намёк. Намёк на что-то большее. Как для Хаджимэ, так и для Комаэды. Нагито сначала недоумевающе похлопал глазами, а потом посмотрел на массажиста, хоть и чуть смущенным, но изучающим взглядом. И Хаджимэ снова надавил на его плечо, прося действиями всё-таки лечь на спину. И Нагито лёг, все ещё придерживая, правда, полотенце на бёдрах, которое прикрывало ещё и пах. Хината скользнул взглядом по его ногам уже с другого ракурса и ещё раз убедился в том, насколько Комаэда нравился ему внешне. Он, взяв тару с маслом и мёдом, спустился к стопам клиента и, зачерпнув немного, принялся массировать уже их. Аккуратные пальцы, нежный изгиб, сухожилие и выпирающая косточка. Хаджимэ нравилось трогать их. Обмазывать маслом и наблюдать сияющий в тусклом свете глянец. А Нагито, судя по звукам, нравилось то, что Хаджимэ трогает. Он мило вздрагивал и прерывисто постанывал, стоило Хинате пройтись в участках между пальцами, скользнуть своими между ними. Или нежно потянуть. «Чувствительный», — невольно промелькнуло восхищенное в голове. Комаэда, покрасневший, возбужденный, смотрел на него и на его манипуляции, приподнявшись на локтях. Хаджимэ иногда в ответ поднимал голову, благодаря чему они сталкивались взглядами. И провалиться ему на месте, если взгляд клиента нельзя было назвать просящим. Со стоп массажист плавно скользнул выше, на голени. Снова худые икры, коленная чашечка, зона под ней… И выше, и выше, и выше… Пока в конечном итоге ладони не останавливаются рядом с полотенцем, под которым выпирает чужой эрегированный член. Хаджимэ снова поднимает взгляд. Нагито внимательно смотрит на него, слегка прикусив губу. И Хината, не отводя глаз, пробирается рукой под махровую ткань. Комаэда не показывает сопротивления. Смотрит без страха, желанно, горячо. Член у него влажный от выступающей уже смазки, твёрдый. Стоит к нему прикоснуться скользкой ладонью, как юноша прикрывает глаза и на грани стона выдыхает воздух, запрокинув голову. Можно. Нужно. Хаджимэ задирает полотенце, заставляя собраться гармошкой на тазовых косточках. Нагито в это время краснеет все сильнее и смущенно прижимает ладонь к лицу, громко дыша. Хината недолго смотрит на него, чувствуя, как у самого жмёт в штанах, и уверенно проводит ладонью по налившемуся кровью стволу. Комаэда совсем тихо скулит. Хаджимэ раньше не приходилось дрочить другому парню. Но это не кажется чем-то сложным, ведь, как сказал однажды один мудрец, чит-код прямо у тебя между ног. И если тебе приятно, когда головку оглаживают большим пальцем по диаметру, то вполне вероятно, что и твоему партнёру будет приятно тоже. Так оно и есть. Ноги Нагито сгибаются в коленях и крупно подрагивают с каждым поступающим движением кистью. Масло на руках Хаджимэ смешивается с предэякулятом, из-за чего все скольжение сопровождается пошлыми звуками. — Как себя чувствуете? — спрашивает Хината так, будто он все ещё продолжает процедуру. Но у самого щеки красные и дышать от возбуждения становится сложнее. — М-мне… М-мх… — пытается выговорить Комаэда, но не справляется. Только вздрагивает и вскидывает бёдра в нетерпении, потираясь о его сжатую кольцом руку. — П-пожалуйста… Вот же пиздец. Все происходящее — один большой пиздец. Он хочет, хочет трахнуть его. Сейчас. И видит, что парень под его руками тоже этого хочет. И это очень, очень неправильно. Но устоять сложно. Поэтому он свободной рукой с силой проводит по внутренней стороне бедра, чувственно сжимая и заставляя Комаэду снова сорвано выдохнуть воздух. После этого ведёт к ложбинке между ягодиц, пачкая в масле и их, и слегка нажимает на сжатую дырочку. Хината снова вскидывает на него взгляд, ни на секунду не переставая размеренно ласкать его член. Потирает отверстие и ждёт разрешения. Смущенный донельзя Нагито понимает все без слов. Кивает и разводит ноги шире, раскрывая себя. У Хаджимэ башню рвёт от того, какой он. С анальным сексом Хината знаком лишь в общих чертах. Он никогда не смотрел гей-порно, у него не было знакомых геев (наверное). Но, как бывает, в голове все равно есть информация о том, что партнера нужно смазать, хорошенько растянув. Один палец входит с трудом. Нагито сжимает его мышцами так, что Хаджимэ становится и хорошо, и плохо от мысли, каково будет, когда там окажется его член. Он внимательно следит за выражением лица Комаэды. И либо его так сильно отвлекает дрочка от ощущений сзади, либо же ему действительно не больно. Потому что он только тихо стонет в наслаждении, едва себя сдерживая. Точно. Им нельзя шуметь. Это будет чревато последствиями. Хинате даже немного жаль. Когда Хаджимэ вставляет в него уже три пальца на лице Нагито проступает гримаса боли. Стонет меньше, вздрагивает меньше. — Неприятно? — с сожалением спрашивает массажист и ускоряет движения рукой на чужом члене. — Нгх… Н-нет… Просто я… А-ах! Оба замирают от того, как неожиданно громко прозвучал звук в конце. Кажется, в этот самый момент Хаджимэ надавил на что-то внутри Комаэды, что и вызвало такую реакцию. Сам Нагито в этот момент испуганно зажал рот ладонью. — Сделай так… ещё раз, — очень тихо попросил юноша. Хаджимэ ещё раз на пробу толкнулся пальцами в том же направлении. И еще, и ещё. Пока Комаэда, державшийся все это время на локтях, не откинулся на спину и, выгнувшись, не заскулил. Видел ли Хината что-то сексуальнее в своей жизни? Нет. И не был уверен, что увидит. Трахать его пальцами было потрясающе. Горячая теснота нежно обволакивала пальцы, подрагивая от ласк простаты. И Нагито, изнывающий, просящий большего, вцепившийся одной рукой в изголовье кушетки, пока другой прикрывал покрасневший от прикусываний рот, был потрясающим. Взять его хотелось до боли. Но не знал, есть ли у него на это право. Все решил Комаэда, который, отвернувшись, истощенно пробормотал: — Трахни меня… Хаджимэ замер. — Я не… У меня нет резинок. — Я чист. — Черт, я… Договорить он не успел. Нагито, до этого смирно лежавший на кушетке, подрагивающий от удовольствия, вдруг подался вперёд и, схватив Хинату за шею, поцеловал. И тогда уже все сомнения отошли на второй план. И сердце забилось так, что потряхивало. Они оба этого хотят. Так почему нет? Хаджимэ, забравшись на Комаэду сверху, жарко ответил на поцелуй и перехватил инициативу. Рот у Нагито горячий, и каждое прикосновение к его языку отдавалось искрами где-то в подсознании. В четыре руки они как-то расстегнули его форменную черную рубашку, благодаря чему парень под ним с удовольствием огладил крепкую грудь и подкаченный торс, которые остались у Хинаты после волейбольного клуба в старшей школе. Когда и штаны оказались спущены, Нагито нежно провёл ладонью по члену Хаджимэ. — Ох, — издал он удивленно, — вау. Да, Хаджимэ растерялся. Потому что кто не растеряется, услышав такую реакцию? Комаэда, кажется, заметил недоумение на лице недо-массажиста, потому что в следующую секунду он смущенно улыбнулся. — Прости. Он просто… большой. Полегче, ладно? Хината облегченно выдохнул и, кивнув, поцеловал его снова. …Он был тугим, несмотря на то, что Хаджимэ пытался растянуть его тремя пальцами. И горячим. И ощущения были такими, словно Хината впервые занимался сексом, хотя это, вообще-то, было далеко не так. Но боже. Комаэда, обхватив его ногами по бокам, совсем затих, кажется, примеряясь к ощущениям. Они так и застыли, пока тела привыкали друг к другу. Спустя пару минут Хината попробовал толкнуться. Нагито тихо скульнул ему в плечо и впился пальцами в спину. Радовало то, что член у него все ещё находился в возбужденном состоянии — значит, не все так плохо. — Давай, — шепнул на ухо юноша снизу. И повторять не пришлось. Сначала ритм был медленный, очень размеренный. Каждый толчок сопровождался громким дыханием обоих и хлюпающими звуками. Комаэда запрокидывал голову, открывая красивую тонкую шею, чем Хаджимэ бессовестно пользовался. Проводил языком от яремной впадины до подбородка, прикусывал тонкую кожу на кадыке и боролся с желанием оставить засос. Потому что кто он такой для него, чтобы ставить какие-то метки? Нагито нетерпеливо ерзал и бездумно целовал Хинату в угол нижней челюсти, чем сводил с ума лучше любого алкоголя. Он льнул к нему, терся и каждым своим движением, каждым своим судорожным вдохом просил большего. Постепенно фрикции стали совершаться быстрее. Темп набирался и вскоре сдерживать стоны стало совсем невозможно. Но если Хаджимэ ещё как-то сохранял самообладание, то Комаэде пришлось закрыть рот рукой. — Тш-ш, — прошипел Хината на покрасневшее ушко. — М-м… М, — тихо скулил в чужую ладонь Нагито, закатывая глаза. С каждым новым толчком он жарко сжимался внутри, из-за чего перед глазами темнело, и хотелось сорваться, вбиться в него так, чтобы голос сорвал. Но нельзя, нельзя, нельзя. Это чертово нельзя. В Комаэде, который бился в подступающем оргазме, плакал от нетерпения и не слишком быстрого темпа, было что-то потрясающе красивое. И Хаджимэ определенно, определенно хотел бы увидеть это ещё раз. В будущем. Но пока он наслаждался тем, что имел. Втрахивал в кушетку, сцеловывал соленые дорожки со скул и дрочил истекающий член, пока в один момент Нагито не кончил, содрогаясь всем телом. Содрогаясь так, что почувствовал даже Хината, находящийся внутри прекрасного тела. *** Когда они оба, потные, уставшие, наконец, смогли отдышаться, по кабинету вдруг раздался тихий, заразительный смех. Хаджимэ, тоже невольно улыбнувшийся, с недоумением посмотрел на Комаэду. — Что смешного? — Ничего, просто, — юноша снова хихикнул и помотал головой, — никак не думал, что отдам свой первый раз парню из массажного салона. — Что ты сказал?! И снова он засмеялся, но уже чуть громче. Хаджимэ не знал, что он должен чувствовать по поводу того, что лишил кого-то своего пола девственности. Учитывая, что он даже не гей. Учитывая, что в этом смысле это тоже его первый опыт. — Возьмёшь на себя ответственность? — отсмеявшись, с улыбкой спросил Нагито. Хината похлопал пару секунд глазами, а потом тоже смешливо фыркнул. — Свидание? — Свидание.