Тёмные сны

      Лань Ванцзи был известен в мире заклинателей своим спокойным характером и прекрасным лицом, которое совершенно ничего не выражало. В раннем детстве он вместе со старшим братом раз в месяц виделся с матерью, которая жила в заточении в самом дальнем уголке Облачных Глубин. Когда мальчику было шесть лет, ему сказали:       — Больше не нужно ходить к домику матери. Её там нет.       Маленький Лань Чжань еще не верил, что мама могла оставить его, поэтому упорно продолжал приходить, сидеть на веранде и ждать, когда дверь откроется, и самый дорогой человек улыбнется ему и прижмет к своей груди. Но этого не произошло.       С самого детства Ванцзи был застенчивым, молчаливым и скромным человеком. Когда его обучением занялся родной дядя, который являлся одним из самых лучший учителей в клане Лань, юный Лань Ванцзи стал более замкнутым, чем был раньше. Он исправно выполнял всё, что требовали от него и даже больше, но по этой же причине его сверстникам было некомфортно с ним, ведь Лань Ванцзи был лишён присущей его возрасту юношеской живости. Проще говоря, он стал более молодой копией своего дяди, Лань Цижэня. И он искренне не понимал, почему быть похожим на такого уважаемого и умного человека — плохо. К тому же, Лань Ванцзи понимал, какая на нём лежит ответственность, ведь он был не простым заклинателем клана Лань. Нет, он был Вторым молодым господином и младшим сыном главы Гусу Лань, поэтому он всегда следовал правилам и следил за тем, чтобы их не нарушали остальные адепты.       И в один прекрасный день ночь появился несносный Первый ученик ордена Юньмэн Цзян, Вэй Усянь, который за один раз умудрился нарушить целых три правила: вернулся после девяти часов вечера, принёс алкоголь и подрался. Нет, Лань Ванцзи в последнем виноват не меньше, но он попросил за это наказание, пока Вэй Усянь, в отличие от него, ни капли не раскаивался.       Для Лань Ванцзи это человек стал катализатором огромных перемен, как в его жизни, так и в сознании, ведь никогда ещё он не встречал таких ярких и жизнерадостных людей.       Вэй Усянь был шумным, много смеялся, пил алкоголь, как в одиночку, так и в компании с другими приглашенными учениками, игнорировал правила и, казалось, ничего не воспринимал всерьёз. Однако, несмотря на всё это, он был одним из сильнейших заклинателей своего поколения, ведь он был довольно умен и находчив, а его знания и способности были не на один уровень выше, чем у остальных юношей его возраста. Вэй Усянь всегда приходил на помощь и делал всё, даже если его действия требовали колоссальных сил или были в ущерб самому себе.       Чем больше Вэй Усянь доставал Лань Ванцзи, тем сильнее у последнего разжигался интерес к этому нарушителю порядка и спокойствия. Тогда он ещё не понимал собственных чувств, но чувствовал, что проводить целый месяц в библиотеке с тем, кто завладел всеми мыслями, становилось всё сложнее. Вэй Усянь раздражал ровно в той же степени, сколько привлекал.       В последний день отбывания своего наказания он нарисовал портрет Лань Ванцзи с цветком в волосах и преподнёс его так, будто это обычное дело. Конечно, для него это почти ничего не значило, но такими жестами он лишь больше заставлял испытывать Ванцзи те эмоции и чувства, которых последний стыдился и всячески пытался скрыть.       Лань Ванцзи считал, что между ними огромная разница, но шло время, и он осознал, насколько это суждение было ошибочным.       Вэй Усянь казался ему безрассудным, но за его улыбкой и проказами скрывались истинные помыслы и чувства, которыми тот просто ни с кем не делился. Он умел красиво себя преподнести, был харизматичен и располагал к себе людей без особых усилий. В этом человеке собрано столько противоречий, что Лань Ванцзи просто не находил в себе сил отвести от него взгляд, продолжая взращивать в себе, словно прекрасный и хрупкий цветок, чувство под названием Любовь.       И именно после того, как Ванцзи, наконец, осознал и принял собственные чувства, он узнал о падении Пристани Лотоса, в результате которой погиб глава ордена Цзян вместе со своей женой и множеством адептов, а их дети и Вэй Усянь пропали без вести.       Стоит ли говорить, как сильно волновался молодой человек, когда нашел потрепанный серебряный колокольчик своего возлюбленного, боялся за его жизнь и сходил с ума из-за отсутствия хоть каких-то следов и подсказок, где тот мог находиться? И как сильно от счастья билось в его груди сердце, когда он, наконец, увидел его перед собой. Живого. Но очень сильно изменившегося.       Тёмный Путь, по которому пошёл Вэй Усянь, был запрещён и опасен. Лань Ванцзи старался всеми силами остановить дорогого ему человека и вернуть его на светлую дорогу заклинательства, но увидев, что тот не слышит его, а все аргументы вызывают одну лишь злость, он отступил. Ведь слова, что Ванцзи «посторонний человек, которому до его души не должно быть дела» стали сильным ударом, который выбил весь воздух из груди молодого человека. Он чувствовал, как темнело в глазах и стало трудно держаться на ногах.       — «Глупый упрямец! — пронеслось тогда в мыслях Ванцзи, — Ты для меня всё! Как же ты не поймёшь, Вэй Ин?»       Но эти слова так и не были высказаны вслух, оставаясь лишь мыслями. Сначала — по причине шока и боли, а потом началась «Аннигиляция Солнца». Возможно, если бы не Вэй Усянь и его армия мертвецов итог был бы совсем другой.       Он всегда был таким: жертвовал собой ради благих целей, ради других людей. И это привело его к смерти. А вместе с ним морально умер и сам Лань Ванцзи.       Возвращаясь в Облачные глубины, Лань Ванцзи знал, что его ждёт, знал о своем наказании и не пытался его избежать. Ведь что такое тридцать три удара дисциплинарным кнутом по сравнению со смертью любимого человека?       Он не жалел о своем решении поднять меч против других заклинателей, защищая отступника. Единственная мысль, что приносит боль и без того израненной душе, — он опоздал. Ведь приди и встань он подле Вэй Усяня раньше, Ванцзи бы смог его спасти и защитить от нападок всего мира.

***

      Путь в Облачные Глубины проходил через поселок Цайи, где когда-то молодой Лань Ванцзи вместе с очаровательным Первым учеником Юньмэн Цзян сражались с Бездонным омутом. Он до сих пор помнил свое удивление, когда видел, как из проказника Вэй Усянь перевоплащался в очень талантливого заклинателя. И это был первый раз, когда Ванцзи видел его в деле.       От мыслей молодого мужчину отвлекли зазывающие речи торговцев.       — Достопочтенный господин, не желаете отведать лучшего вина этих краёв? Многолетняя выдержка! Я уверен, Вы нигде не найдете вина лучше, чем «Улыбка Императора»!       Стоило лишь услышать название вина, Ванцзи почувствовал, как его сердце болезненно сжалось, однако на лице не дрогнул ни единый мускул. Все мысли вновь были об одном человеке, который очень любил именно это вино.       Вернувшись в реальность, он посмотрел в сторону, где был торговец, но заметил, что отплыл на лодке уже приличное расстояние. Поэтому он перевёл взгляд светлых глаз, смотря перед собой, а потом и вовсе их закрыл глаза, пытаясь обуздать мысли с помощью медитации. Однако и этому не суждено было сбыться.       До этого дня все было нормально, если можно так выразиться. Лань Ванцзи мог просто отключить абстрагироваться от окружающего его мира, чтобы не слышать непривычного его слуху шума, которым наполнены улицы городов или же не замечать грязи на одеяниях адептов других кланов и не чувствовать отвращения. И обычно медитация помогала мужчине очистить разум и отдохнуть от мирской суеты, но не сегодня.       Мысль о смерти Вэй Усяня отзывалась болью в сердце Лань Ванцзи, ведь это тот самый человек, которого он считал родственной душой, и тот, кого он тайно любил и желал. Мысль о том, что он больше никогда его не увидит, сдавливала грудь, словно в тисках, и не давала спокойно дышать.       Пребывая в смятении, Лань Ванцзи продолжил свой путь.

***

      Во время наказания, когда на некогда белоснежную спину обрушивались удары дисциплинарного кнута, Лань Ванцзи чувствовал злость на всех тех, кто виноват в смерти его возлюбленного. Но больше всего он злился и винил сам себя. И от этого осознания становилось хуже всего.       Вместо спины кровавое месиво. Ванцзи не мог двинуться, но даже боль от ран не спасала его от горьких мыслей.       Прошло не так много времени, хотя в заточении казалось, что прошла целая вечность. Однако раны от дисциплинарного кнута на спине заклинателя даже не думали затягиваться.       Лань Ванцзи всё это время медитировал, чтобы быстрее вернуть контроль над своим телом и дождаться, пока ему позволят выйти из уединения и отправиться на поиски хоть какого-нибудь следа его возлюбленного. Иногда он настолько погружался в это состояние, что даже не слышал, когда приходил его брат и что тот говорил.       Лань Сичэня пугало состояние Ванцзи, ведь прежде тот всегда слушал его. Однако лишь когда Лань Ванцзи отключал свой разум, его сердце могло успокоиться, а раны перестать болеть.

***

      Ванцзи недолго пребывал в ожидании конца своего заточения, что для него странно, ведь выдержка этого человека был настолько огромна, что даже Вэй Усяню стоило усилий вывести его из себя.       Срок заточения ещё не истёк, а раны Лань Ванцзи не зажили, когда он самовольно покинул Облачные Глубины и помчался в Илин. Мужчина несколько дней блуждал по горам, но ничего не нашёл. Но, тем не менее, имея огромное терпение и стремление найти хотя бы что-то, он продолжал игнорировать открывшиеся раны и шёл.       Обломок кости или остатки плоти, или хотя бы кусочек ткани, но ничего. Будто и не существовало человека вовсе.       Через какое-то время поиски мужчины возымели результат — он нашёл одного из выживших. Им оказался маленький А-Юань, которого Вэй Усянь считал своим сыном. Мальчик лежал в дупле полу сожжённого дерева и метался вбреду из-за лихорадки и жара.       Возвращался Лань Ванцзи той же дорогой — через посёлок Цайи. Там он всё же купил кувшин «Улыбки Императора», пронёс его в Облачные Глубины и впервые попробовал алкоголь, а так же первый раз захмелел.       Лань Ванцзи всё никак не мог понять, почему же это вино так нравилось Ему, однако открыв кувшин, он почувствовал прекрасный аромат, исходивший от него. Что уж говорить об употреблении, заклинателю не понравился его вкус, после первого же глотка горло начинало гореть, а жжение растекалось по груди и отдавало в уголки глаз.       В тот вечер Ванцзи много чего натворил, поэтому ещё достаточно долгое время потрясенные взгляды адептов повсюду провожали его статную фигуру в белоснежных одеждах. Правда, он не помнил ничего из того, что делал, пока был пьян. Однако после той ночи у него на груди под ключицей появился ожог в виде солнца. Точно такой же когда-то получил еще юный Вэй Усянь от длинного железного тавро в пещере Черепахи-Губительницы.       Лань Цижэнь долго гневался на то, что Ванцзи нарушил заточение и самовольно покинул Облачные Глубины, да и вдобавок напился. Но, несмотря на недовольство этими фактами, он с трудом, но дал своё согласие принять Вэнь Юаня в клан Лань. Мужчина хоть и до сих пор не смирился с тем, что его племянник встал на сторону тёмного заклинателя, но видел, в каком состоянии находился Ванцзи и просто не смог отказать ему. Он и так вынес слишком много.       Когда все вопросы по поводу принятия Лань Юаня в клан были решены, Лань Ванцзи вновь принял наказание — один день и одну ночь простоял в молчании на коленях перед входом в Облачные Глубины, прямо перед Стеной Послушания с многотысячными правилами клана Лань.       После того как он испытал часть боли Вэй Усяня и выпил вина, которое тот любил, ему стало легче. Раны медленно, но затягивались — нужно было просто ждать.       Ванцзи научился жить с осознанием, что этот человек мёртв. Вот в один момент он был везде, а в следующий — его уже нет и больше никогда не будет.       Что остаётся? Лишь смириться.       Нет, он не перестал искать Вэй Усяня. Однако он понимал, что тот не подойдёт со спины, начиная рассуждать о том, какой же Ванцзи зануда. Не станет дразнить его, чтобы вывести на эмоции. И больше не улыбнется своей яркой солнечной улыбкой, которая когда-то смогла растопить сердце самого холодного человека в мире.       Ванцзи очень скучал по нему, поэтому хватался за любую вещь, что навевала ему мысли о возлюбленном: воспитывает ребёнка, жившего с Ним; хранит цветок, подаренный Им; оставляет себе такой же шрам, что был у Него и пользуется Его мешочком для трав, который выкрал, пока Вэй Усянь находился в бреду из-за жара.       Вина и сожаление терзали его каждую секунду, и Ванцзи пытался сохранить всё, что сохраняло память об этом прекрасном человеке.

***

      Он вновь вернулся на Луаньцзан. Но в этот раз с ним отправился Лань Сичэнь, перед этим попросив дядю присмотреть за кланом в его отсутствие. Оба мужчины беспокоились о Ванцзи, поэтому Лань Цижэнь поддержал решение старшего племянника.       Старший брат видел, как Ванцзи, стирая пальцы в кровь, играл «Расспрос», чтобы отыскать и поговорить с душой Вэй Усяня, и делал это настолько долго и увлечённо, что забывал обо всем на свете. И именно он был тем, кто прервал его, уговорив отдохнуть. Уже было довольно поздно и холодно, поэтому мужчины спустились в Илин, где сняли комнату на постоялом дворе.       В ту ночь ему впервые за три года приснился сон, в котором был Он. Вэй Усянь выглядел настолько реальным, что стоило только проснуться, Ванцзи стёр выступившие слёзы на глазах и, растеряв остаток сна, стал метаться по комнате, словно раненный зверь, чем и разбудил Лань Сичэня. Лань Ванцзи перевернул всю комнату не жалея даже чайного столика.       — Да что с тобой?! — В итоге не выдержал Сичэнь, окликая брата.       — Вэй Ин… Я видел его. Он здесь… Он был здесь, — пытался объяснить Лань Ванцзи, но сбившееся дыхание и ускоренное сердцебиение ему в этом не помогали.       Лань Сичень вздохнул и притянул в свои объятия брата, аккуратно поглаживая по голове.       — А-Чжань, хватит. Вэй Ина здесь не было, — тихо сказал мужчина, а потом, вздохнув, добавил.       Ванцзи, разом растеряв все силы, обмяк в руках брата, единственного человека, которому он мог рассказать всё.       — Но я видел…       — Это был сон, Ванцзи. Вэй Усянь мёртв.