***
Каждая отлично проведенная вечеринка имеет свою цену — никто не отменяет похмелье, ломку, заблеваный сортир и голых незнакомцев в твоей постели. Или не твоей. Рихард с трудом разлепил глаза. По ощущениям по нему проехался асфальтоукладчик и десяток фур с оборудованием для очередного концерта. Потолок над головой казался чужим, но подозрительно знакомым. Круспе сел на постели и пожалел об этом — голова закружилась и желудок противно сжался — лежа явно было лучше. Но прежде чем обратно растянуться по горизонтали, он огляделся. В утренних сумерках окружающее пространство не могло похвастаться обилием света, но даже в полумраке Круспе несомненно узнал квартиру Ландерса — вон ту непонятную херню на комоде он сам ему подарил на новоселье. В голове калейдоскопом завертелись обрывки вчерашних приключений — один похлеще другого. Рихарда резонно замутило. Он дернулся всем телом, когда на другой половине хозяйской постели что-то зашевелилось. Это «что-то» скинуло с себя одеяло и оказалось голым Ландерсом. Панически подскочить до потолка Круспе не позволил только тот факт, что излишний шум может разбудить второго участника вчерашней вакханалии. Следовало делать ноги — причем чем быстрее, тем лучше. Разбираться в сложившейся ситуации Рихард бы предпочел на почтительном расстоянии и месяца так через два, а то и все три, пока упитанная полярная лисичка, вцепившаяся ему в задницу, не разожмет свои челюсти. Хорошо, что талант ускользания из чужих спален пропить невозможно — Круспе со сноровкой вражеского лазутчика собрал с пола свои вещи и на цыпочках покинул спальню, тихо притворив за собой дверь. Где-то с час он просто бродил по району, натыкаясь на редких утренних бегунов, собачников и тот особый сорт офисного планктона с картонными стаканчиками кофе, который встает ни свет ни заря, чтобы позавтракать по пути на работу и все равно опоздать. Всю дорогу до дома Рихарду казалось, что окружающие, скользящие по нему безразличным взглядом, знают абсолютно все. Что турок, с дежурной улыбкой отпустивший ему пачку сигарет в табачном киоске, и старушка с облаявшей его болонкой в курсе того, где и с кем он провел эту ночь и всячески порицают его за это. Родные стены, как и длительная утренняя прогулка, не особо помогли в осмыслении произошедшего. Наоборот, оказавшись в удушливой тишине своей квартиры, Круспе, не особо того желая, с невероятной яркостью стал вспоминать события прошлого вечера. Например, как под охреневающим взглядом таксиста они с Ландерсом продолжили начатое в клубе на заднем сидении автомобиля. И в тот момент ладони Пауля, настойчиво мнущие рихардовы ягодицы, казались чем-то абсолютно правильным и естественным, как и попытки Круспе залезть ему в штаны. А потом была спальня Ландерса, и лишняя одежда, много лишней одежды… Рихард зажмурился, как будто бы это помогло ему развидеть то, что транслировалось у него в голове. Надо что-то с этим делать… иначе как потом смотреть Паулю в глаза? А остальным как? Ведь они тоже видели — не все, конечно, но видели… Рихард медитировал на кружку с кофе. Черная остывшая жижа, увы, ответов на вопросы в себе не содержала. Как, впрочем, и стена, которую Круспе гипнотизировал взглядом до этого. Где-то между мыслями «прикинуться ветошью» и «сбежать из города» ожил телефон, высветив на дисплее улыбчивую рожу Ландерса. Рихард с суеверным ужасом воззрился на средство связи. Трубку, конечно же, он брать не будет. Его нет дома, а телефон он вообще потерял. Он совершенно не был готов к какого-либо рода коммуникациям, тем более с непосредственным участником вчерашних событий. Через некоторое время трель прекратилась и Рихард выдохнул, чтобы в следующее мгновение едва не подавиться кофе, потому что телефон зазвонил снова. «Ну отстань ты, нет меня…» — мысленно простонал Круспе и отошел от аппарата на безопасное расстояние. По-хорошему, его надо было выключить еще в самом начале, а потом отбрехиваться, дескать разрядился, а я и не заметил, какая досада… Но сейчас подобный финт ушами вряд ли прокатит. Надо придумать, что говорить, надо придумать объяснение случившемуся… хотя какое там объяснение — в голове явственно раздался вопль Тилля, которым он когда-то распугал всю деревенскую округу — банально хотелось трахаться, и Ландерс просто попался под руку. Вообще он сам виноват, полез со своими поцелуями… тут Круспе поморщился, потому как кто-кто, а он мог бы и отбиться от мелкого надоеды или свести все в шутку, но не стал, не хотел… Пронзенный страшной догадкой, Рихард страдальчески упал на диван, чтобы тут же как ужаленный вскочить и в очередной раз начать нарезать круги по комнате. Сходили, твою мать, с ребятами на вечеринку… На третьем походе в душ, где за грохотом воды не было слышно неумолкающего телефона, Круспе снова накрыло флешбеками. Да так, что впору было биться головой о кафель. Как человек с кокаиновой идеей-фикс и тот, которому больше всех надо, Рихард всячески пытался перейти черту разделяющую дружескую дрочку и пьяный, но все-таки секс. Но то ли Ландерс выпил больше, чем казалось, то ли Круспе недостаточно старался, но привести Пауля в боевую готовность никак не получалось. А в какой-то момент тот и вовсе бессовестно вырубился, пару раз всхрапнув при этом. С одной стороны действие стимуляторов медленно сходило на нет и пробившийся сквозь дурь голос разума прямым текстом предлагал Рихарду бросить пленившую его затею и радоваться тому факту, что ничего в общем-то и не произошло. С другой же было несказанно обидно. Хотя «обида» — это недостаточно сильное слово, чтобы выразить всю ту гамму эмоций и чувств, что испытывал Круспе, разглядывая спящее перед ним бревно по имени Пауль Ландерс, на которое он зря растрачивал свои таланты последние несколько минут. Энтузиазм, с которым все начиналось, заметно угас. Вместо него приходили туманные сомнения и опасения. Не желая вступать в полемику со своими внутренними демонами, Рихард накинул на неудавшегося любовника одеяло, а сам забрался под вторую его половину. Пригревшись и решив, что обязательно подумает обо всем завтра, он мгновенно уснул. Но вот завтра наступило, а думать о случившемся по-прежнему не хотелось. На телефоне значилось около двадцати пропущенных вызовов. Пачка сигарет, купленная утром, почти подошла к концу, а ответов на заданные самому себе вопросы Рихард так и не нашел. Когда телефон зазвонил снова, он безропотно принял тот факт, что бежать в общем-то некуда — Ландерс не отстанет, пока не получит свое. — Круспе у теле… — Слава богу! — перебил Пауль с явным облегчением в голосе, — я тебе звоню-звоню, а ты трубку не берешь! Я уж думал, что-то случилось. — Я спал, — на голубом глазу выдал Рихард максимально безразличным голосом, — не слышал. Да и что могло случиться? Пауль в трубке издал нервный смешок: — Да что угодно! Вчера столько всего было, что я удивлен, что никто не сторчался. — А остальным ты звонил? — Рихард включил кофеварку и та привычно загудела. — Нет. Зачем? — удивился Ландерс и Круспе явственно представил, как тот наивно хлопает глазами, — мы ж с тобой вместе из клуба уезжали. Помню такси вызвали, а дальше все как в тумане… Пауль продолжал что-то говорить, изредка рассеянно и несколько невпопад посмеиваясь, но Рихард его уже не слышал. Все внутри него резко ухнуло куда-то вниз. Не помнит значит. С одной стороны, можно выдохнуть, ночной позор остался только на совести Круспе, но с другой — привкус вчерашней обиды заворочался на языке — какие бы то ни было, но у Рихарда были «ожидания». Он почти настроился на разговор с объяснениями, а Ландерс, оказывается, не помнит. А к тому, что было до такси, вообще относится легко и даже с некоторой иронией — мол, чего только по пьяни не делается. Все для него хиханьки, да хаханьки. Как всегда — ни стыда, ни совести. — …Пауль… — сглотнув вязкую слюну, Рихард прервал нескончаемый поток слов с другой стороны, — у меня голова отваливается. Давай потом поговорим? — А? Да… конечно… ты это, таблетку какую выпей… — тут же засуетился Ландерс. — …хватит с меня таблеток… — пробормотал Круспе себе под нос и добавил, — на репетиции увидимся. Он повесил трубку не дожидаясь ответа. Усталость и апатия сменили собой тревожное чувство стыда, терзавшее его с самого пробуждения. Да и голова на самом деле разболелась. И вообще, чего он так распереживался, развел тут панику — никак банальная пост-кокаиновая паранойя разыгралась. Возможно, действительно стоило еще поспать и наконец-то перестать думать о том, чего не было.* * *
Больше всех возмущался и забавлялся произошедшим на той вечеринке Шнайдер. То он причитал как старая клуша, дескать, уехали, никому ничего не сказали, а мы волнуйся, то он с ехиднейшей улыбочкой отмачивал шуточки про голубков и нараспев приговаривал «два кольца, два конца…». И если с Пауля при этом была как с гуся вода — на одно слово Шнайдера он выдавал десять заковыристых своих, то Рихард отмалчивался, дергаясь от каждой «голубой» хохмы. Остальные же вели себя как ни в чем не бывало — пьянка она и есть пьянка. Правда, Круспе порой ловил на себе обеспокоенные взгляды Тилля, но этим неуместное внимание с его стороны и ограничивалось, за что Рихард был ему безмерно благодарен. Тем временем Шнайдер не унимался, и, казалось, даже Ландерс несколько подустал от его плоских шуток. — Ой Шнай… завали уже хлебало… — Пауль демонстративно закатил глаза, убирая гитару в кейс, а мгновение спустя весь зажегся какой-то нездоровой догадкой. На его лице расплылась ну уж очень коварная ухмылка. — Или ты ревнуешь? Кристоф подавился собственным возмущением, во все глаза уставившись на ритм-гитариста. — Ну, хочешь, я и тебя поцелую? — с этими словами Ландерс с неотвратимостью катка стал надвигаться на барабанщика. Шнайдер, замерший было как олень в свете фар, быстро отмер и под общий гогот дал деру. Эти детские игрища в какой-то мере подняли Круспе настроение. Особенно когда Кристоф запутался в собственных ногах и едва не растянулся на полу, а нагнавший его Пауль тут же воспользовался ситуацией и шуточная борьба продолжилась уже в партере. Но досматривать комедию положений Рихард не стал — в груди неприятно кольнуло, когда Ландерс, обхватив извивающегося Шнайдера за лицо, потянулся к нему губами. Приехали… Подобную реакцию уже не спишешь на кокаиновый откат, и Круспе всерьез задумался о том, что на самом деле значила для него та неудавшаяся ночь.* * *
Какого черта он все еще тут? Он согласился присутствовать на пати исключительно для того, чтобы не обижать ребят, и собирался уйти как только все, увлеченные алкоголем и приятной компанией, забудут о нем. Рихард выдохнул, опрокидывая в себя очередной шот. Взгляд сам собой метнулся от пустой стопки к барной стойке, где Ландерс вовсю развлекал каких-то девиц. Даже сквозь грохот музыки был слышен его хохот и визгливое улюлюканье окруживших его девушек, когда он, глотнув текилы, слизывал соль с плеча одной из них. Стоило бы уйти прямо сейчас, пока раздражение при виде всего этого едва теплилось в груди, но Круспе уже скинул смс знакомому дилеру и с точки зрения деловых отношений было бы нехорошо подводить человека. Оставалось только ждать, но время, расцвеченное стробоскопом, превратилось в какую-то желейную субстанцию и не стремилось убыстрять свой ход. Стоило Рихарду на мгновение отвернуться, чтобы заказать еще несколько шотов, как на диван к нему подсела какая-то девушка. Но Круспе это мало волновало, он скользнул по ней скучающим взглядом. Ее лицо было смутно знакомым, возможно группиз, а возможно просто пересекались на одной из вечеринок. В ответ на ее приветливую завлекающую улыбку Рихард кисло осклабился, закуривая. Настроение уверенно держалось на отметке около «нуля» и вряд ли эта девица была в состоянии его поднять. Круспе быстро глянул на экран телефона — от Гифта никаких сообщений… ну и имена же выбирают себе дилеры, хотя у этого в самый раз для его профессии. Девушка подсела ближе, навязчиво прижимаясь бедром. Ее «привет», наверняка томное и с соответствующим придыханием, Рихард скорее прочел по губам, чем услышал. Как и последовавшее за этим «скучаешь?». Круспе едва удержался от того, чтобы закатить глаза. — Детка, — громко, но без лишних усилий произнес Рихард ей на ухо, — я не в настроении. Так что, будь добра… Последнее он добавил уже откинувшись на спинку дивана, напрочь теряя интерес к незваной гостье. Но черт побери, на каждой вечеринке обязательно найдется такая особа, которой простого отказа недостаточно. Рихард поперхнулся табачным дымом, когда цепкая ладошка легла ему на бедро. Возмущение комом встало в горле. Наглая девица сказала что-то навроде «настроение можно и поднять» и наманикюренные пальцы царапнули по джинсе. Возможно в любой другой день подобная настойчивость и нарочитая игривость и возымели бы эффект, но сейчас все вышеперечисленное вызывало в Круспе лишь брезгливость. Нигде нет покоя. Он собирался высказать зарвавшейся бабе все, что о ней думает, и плевать, что потом его слова и вся эта ситуация будет переврана десятки раз. Круспе только схватил ее за бесцеремонную ладонь, как словно из ниоткуда вырос Тилль. — Куколка, иди пока погуляй, — перекрикивая бит, выдал он с максимально дружелюбной гримасой, которая впрочем не оставляла сомнений в том, что перечить ее владельцу не стоит, — нам с другом поговорить надо. «Куколка» мило, пусть и несколько натянуто, улыбнулась, высвободила свою руку и упорхнула в сторону танцпола. Круспе выдохнул, посылая Линдеманну благодарный взгляд. Тилль в ответ кивнул и занял освободившееся после девицы место. — Выпей со мной, — бросил он и потянулся всем телом через стол к початой бутылке с водкой, захватывая по пути пару пустых стопок. Отказываться не имело смысла — Тилль и мертвого уболтал бы с ним выпить. Едва они опорожнили стопки, как Линдеманн наполнил их снова. И только после третьей он остановился, выискивая взглядом на столе что-нибудь из не съеденной еще закуски. Выпитое не принесло Рихарду удовольствия, но несколько снизило градус раздражения. Вероятно, в этом было больше заслуги Тилля, чем водки. С Тиллем всегда было спокойнее. Круспе допустил мысль, что стоило бы все рассказать. Начать с того, что не случилось между ним и Ландерсом той ночью. Признаться, что кокаиновый угар давно отступил, а желания, пробудившиеся тогда, никуда не делись. У Тилля наверняка нашлась бы пара ободряющих слов или хороших затрещин. А может он бы банально промолчал, понимая как важно порой просто выговориться. Но Рихард молча курил, а Тилль не стремился лезть тому в душу. Так они и сидели несколько минут, пока Линдеманн, доев последнюю подсохшую тарталетку, не налил себе четвертую стопку. Он махом опрокинул ее в себя и шумно втянул носом воздух. Поднявшись, Тилль, все так же не проронив ни слова, ободряюще похлопал товарища по плечу, прежде чем сгинуть в пестрой толпе посетителей клуба. Рихард еще немного проследил за ним глазами: Линдеманн с широкой улыбкой с кем-то здоровался, расцеловывал приветственно чью-то подругу, заразительно смеялся, жестами что-то показал бармену… Но стоило чуть отвлечься, как взгляд сам собой искал в толпе другого человека. «Круспе, — уговаривал Рихард сам себя, — чего ты добиваешься? Так хочется приключений на задницу? Так хватай любую на танцполе и бонусом ее подружку и иди приключайся! Только перестань уже пялиться на чертова Ландерса!» Завибрировал телефон — пришла долгожданная весточка от Гифта. Рихард чиркнул сообщение в ответ. Старый знакомый не заставил себя долго ждать — быстрый обмен рукопожатиями и ловкие пальцы оставили в ладони Круспе заветный пакетик. Пара ничего незначащих фраз на прощание, и вот Гифт уже растворился в толпе, словно его тут и не было. Конечно, в этом заведении кокаином, расчерченным прямо на столике, никого не удивишь, но Рихард не стал привлекать к себе лишнего внимания. Ссыпав немного порошка на тыльную сторону ладони и слегка выровняв, он тут же втянул его носом. В районе переносицы все слегка онемело. Он дал себе несколько секунд, чтобы насладиться знакомыми ощущениями — одно только это онемение уже вызывало приятные эмоции, словно наконец-то встретил старого доброго друга. За первой «рельсой» последовала вторая. Рихард прикрыл глаза — нужно только чуть-чуть подождать, минут восемь-десять, не больше, и эта паршивая вечеринка станет самую малость лучше. Увлеченный ожиданием, он вздрогнул, когда диван рядом с ним прогнулся и горячая ладонь хлопнула чуть выше колена. Ландерс. Улыбка от уха до уха, пьяный блеск в глазах, вихор на затылке и свежий засос на шее. Снова кольнуло в груди, но словно тупой иглой, а значит, еще немного, и придет долгожданная эйфория, и улыбчивое лицо напротив не будет вызывать таких противоречивых эмоций. Все в разы упростится. — Чего такой кислый? — Пауль снова хлопнул его по колену и скользнул ладонью выше. И в отличие от прикосновений той назойливой девицы отторжение не наступило. Это опасная игра. Круспе по-совиному моргнул. Его тело начало привычно реагировать на присутствие кокаина в крови. — Ого, кто-то рад меня видеть? — пьяные глаза Ландерса смеялись, — или не меня? Помочь? Рихард нервно дернул ногой в попытке сбросить обжигающую ладонь. — Руки убрал… — он стер пальцем с ладони остатки порошка и принялся с каким-то остервенением втирать его в десны. Словно это отвлечет его от чужого присутствия и приблизит долгожданный приход. — Ой, какие мы гордые… — фыркнул Ландерс, поднимая руки в примирительном жесте, — ну хочешь, девушку какую приведу? Я тут видел парочку… ну прям в твоем вкусе… Легкое онемение коснулось десен, посылая по телу мурашки. — Да что ты знаешь о моих вкусах… Что-то мелькнуло в глазах Пауля, что-то совершенно не похожее на искрящийся там прежде смех. Его ладонь снова легла на затянутое в джинсы бедро Рихарда, сжала крепче, а сам он весь подался вперед. Завороженный, Рихард не смел шевельнуться. Он не понимал, почему не оттолкнет Ландерса, не врежет по его улыбчивой физиономии, не пошлет его нахер в конце концов, да хотя бы просто не уйдет сам. Не понимал, но уже знал наверняка, что это не кокаиновая причуда. Это куда глубже и потаеннее. То, в чем Рихард никогда себе не признается. Поцелуй вышел почти односторонним — Круспе захлестнула дофаминовая волна и он, захлебываясь в приступе эйфории, позволил себя целовать. Как и в прошлый раз, руки сами потянулись коснуться в ответ, но Пауль отстранился, напоследок лизнув Рихарда в верхнюю десну. Лицо при этом у Ландерса было безмерно довольное и излишне возбужденное — легкая игривость, с которой все начиналось, превратилась в решимость. Круспе ловил ртом воздух, пока его сердце ошалело заходилось в груди. Пауль улыбнулся. — …как минимум, тебе нравится, когда твой «снег» бадяжат детской смесью, привкус у него сладенький… — он демонстративно провел языком по верхнему ряду зубов. Его потемневшие глаза не мигая глядели на Рихарда, прямо в его дрожащее нутро. Но сомнений уже не было. Невольно улыбаясь в ответ, Круспе заочно согласился на все, что ему предложат эти глаза. — …пошли отсюда, мне кажется, я задолжал тебе с прошлого раза…***
— Как ты носишь такие узкие штаны? — опрокинув Рихарда на постель, Пауль отчаянно пытался стянуть с него джинсы, тарахтя при этом, что твое радио. Круспе, не грациозно извиваясь в процессе, боролся с собственной рубашкой, путаясь то в рукавах, то в пуговицах, то в полах. — У меня бы яйца были всмятку! Выпутавшись наконец-то из злосчастного предмета гардероба, Круспе отбросил ненужный теперь клочок ткани куда-то в сторону и на два счета помог Ландерсу избавить себя от штанов и всего того, что было под ними. — …господи, ты можешь перестать пиздеть? — не то чтобы Круспе был так уж и против звукового сопровождения, и с некоторыми комментариями он был даже согласен, но в данный момент хотелось несколько иного, — займи свой рот чем-нибудь! Раздраженно стряхнув с левой ноги застрявшие на лодыжке джинсы, он принялся за ремень на ландерсовых брюках. Пауль с долей коварства ухмыльнулся: — Ну раз уж ты так настаиваешь… — соскользнув вниз, он оказался лицом между разведенных бедер Рихарда. Возмущение Круспе моментально сошло на нет. Оставалось только шумно дышать и подаваться навстречу поразительно умелому рту… пока этот рот не выдал очередной идиотический комментарий: «Смотри-ка, даже не плоские!» Едва не получив округлой коленкой под ребра, Пауль перестал отмачивать тупые шутки. И Рихард на мгновение задумался о том, что возможно это нервное, что не одного его трясет одновременно и от возбуждения, и от опасений, что что-то в сложившейся ситуации пойдет не так. Но кокаиновый экстаз сглаживал углы и давал иллюзию уверенности в собственных действиях — Рихард призывно развел колени и качнул бедрами вверх: — Кто-то говорил о долгах? У него даже не мелькнуло мысли насколько развязно и шлюховато все это выглядело со стороны. Будь он чуть адекватнее, возможно, залепил бы сам себе оплеуху за настолько пошлое и стереотипное поведение — ведет себя как половина всех тех группиз, что умудрились пройти через его собственную постель. Почему-то каждая из них была абсолютно уверена, что подобное доступное поведение автоматически гарантирует ей благосклонность и шанс на повторную встречу. И наверняка каждая думала, что выглядит в этот момент безумно сексульно. Пауль, глядя на этот театр одного актера, нерешительно замер с одной ногой застрявшей в штанине. То, что он отбросил в сторону все свои шуточки, уже говорило о многом. И, по всей видимости, настал тот момент, когда одно неловкое слово или неправильное действие пустит все коту под хвост. Пан или пропал. Здесь не получится сделать вид, что ничего не было — точка невозврата уже пройдена и ставки весьма высоки. «Пора бы уже признаться, — подумал Круспе, выискивая в напряженном взгляде Пауля верный ответ, — хотя бы самому себе». Рихард перестал изображать то, чем на самом деле не является — все-таки для него происходящее никогда не было шуткой. Убрав все напускное, он подался вперед, почти садясь на постели, потянул Ландерса за шею к себе и поцеловал со всей имеющейся в запасе чувственностью, чтобы у того не осталось никаких сомнений. В глаза Пауля медленно приходило понимание и чуть угасший было огонь разгорелся вновь. И, кажется, страх покинул их обоих. Рихард весь был как одна чертова гитарная струна, а может, как много чертовых гитарных струн — ровно необходимое количество для того, чтобы ритм-гитарист мог полностью раскрыть свои таланты. И Рихард звенел в умелых руках. Голова не работала от слова совсем, ни единой связной мысли, только действия: там схватиться, тут притянуть, здесь подставиться. А потом пришла оглушающая пустота: струны, натянутые до предела, резко замолчали, — Пауль же по инерции продолжал еще двигаться пока не достиг собственной кульминации. Рихарду почему-то хотелось смеяться, но не было желания нарушать душную тишину. Поэтому он просто ошалело улыбался, переводя сбившееся дыхание. Тишина царила где-то с минуту, потом завозился Пауль, и захотелось курить, но решительно лень было шевелиться. Ландерс лежал головой у него на животе и кажется вырисовывал на липкой коже пальцем какие-то слова — Рихард не мог сказать точно, слишком смазанными были ощущения. Так прошло еще несколько минут. А потом отпустило. Жар отступал, и Рихард поежился. Осознание произошедшего медленно выступало на передний план. «Ну поздравляю, дорогой мой, ты получил чего хотел. Доволен?» — мысли все еще вяло ворочались в голове, но этот противный голосок было не заткнуть. «Доволен», — ответил сам себе Рихард и даже хотел добавить, что возможно этот секс был лучшим в его жизни, ну или по крайней мере где-то в первой пятерке. Но промолчал. Это довольно забавно — молчать в разговоре с самим собой. Но на всякий случай придурошно улыбаться Рихард перестал. Пауль снова завозился, подтянулся выше, звонко чмокнул Круспе в солнечное сплетение. — Мне нужно отлить, не скучай, — непринужденно сказал он и, сверкая голыми ягодицами, свалил из спальни. Рихард сел на кровати, отер живот и бедра краем простыни. Огляделся в поисках своих джинсов, где по-хорошему должна была лежать пачка сигарет. Обнаружив искомое, он лениво перегнулся с кровати и пошарил по карманам. Через мгновение он уже самозабвенно курил, подобрав под себя одеяло. В голове творилось странное: было абсолютно похуй. Он ожидал от себя большей эмоциональной вовлеченности, возможно очередной пост-кокаиновой истерии, но обнаружил только абсолютный похуизм. Возможно, он хлебнул эмоций через край и сейчас был способен только сыто урчать. Значит, быть по сему. За дверью послышался шум сливного бачка, потом шлепки босых ног, далекий стук дверцы холодильника, снова шаги… Пауль вернулся с бутылкой воды, выхватил у Рихарда сигарету, затянулся с какой-то совершенно новой для Круспе усмешкой. Не привычная его шальная улыбка в тридцать два, не издевательская или снисходительная… было что-то такое в глазах и чуть приподнятых уголках губ. Рихард потянулся рукой вперед, касаясь кончиками пальцев чужого живота. Пауль замер, Цвен одернул руку и перевернулся на спину. — Дай воды, — сказал он, и Пауль протянул ему бутылку. Рихард сделал несколько жадных глотков. Кокаиновый угар начинал отпускать, взамен ему приходила бесконечная усталость и сонливость. Ландерс сел рядом, касаясь бедром плеча, тоже глотнул из бутылки и поставил ее на пол, а сам откинулся на спину. — …который час? — внезапно разбил тишину Рихард и потянулся рукой в сторону Пауля. — …вот тебя ебет? — Ландерс выпустил дым из легких и передал сигарету Круспе. Тот затянулся и пожал плечами. «А действительно, вот ли не похер?» — все равно он не собирался никуда идти, да и никто не гонит. Поэтому он задал закономерный вопрос: — И что дальше? Пауль принял сигаретную эстафету, усмехнулся краешком рта, выдохнул дым на бедра Рихарда и смотрел, как тот завихряется и рассеивается. — …могу снова тебе отсосать… — предложил он, за что получил щипок за бок. — Да шучу я… смотря что ты хочешь услышать. Рихард задумался. Сейчас ему хотелось одного — чтобы кто-нибудь решил за него все наступающие проблемы. Пауль же продолжил: — Можем сделать вид, что ничего не было — поприкалывались и хватит. Можем по пьяни, ну и не только по пьяни, зажиматься по углам без обязательств. А можем… — Ландерс прервался на затяжку, а потом потянулся в сторону, чтобы затушить о что-нибудь дотлевшую сигарету. После он снова сел на постели, оказываясь к Рихарду лицом. И снова у него был этот новый взгляд — Круспе еще не решил, как на него реагировать. Пауль так и не продолжил, просто осторожно поцеловал Рихарда в лоб и встал. — …я слишком пьян для таких разговоров… — соврал Ландерс. — Чур я первый в душ! — с прежней шелопутной игривостью бросил он и добавил уже у двери, — но ты можешь присоединиться. Рихард наугад метнул в него пачкой сигарет. «Идиот», — подумал он то ли про Ландерса, то ли про себя, и улыбнулся в потолок, согреваемый так и неозвученным ответом.