Гарри Поттер и Леди Совершенство

Весь день Мэри Поппинс спешила. А когда Мэри Поппинс спешила, вывести ее из себя было проще простого. Все, что бы Дадли ни сделал, было плохо, все, что бы ни сделал Гарри, было еще хуже. Братья старались не попадаться ей на глаза. Они хорошо понимали, что сейчас лучше сделать так, чтобы Мэри Поппинс их не видела и не слышала. — Вот бы стать невидимым! — вздохнул Дадли, когда Мэри Поппинс, столкнувшись с ним в дверях, сказала: «Один твой вид способен вывести из себя кого угодно!» — Стать невидимыми? Проще простого! — отозвался Гарри, и показал брату, отношения с которым заметно улучшились после инцидента с компасом свой секретный фокус. — Смотри! И Гарри зажмурился крепко-крепко, вдруг сливаясь со стеной. — Вот это круть! — воскликнул Дадли, и тут же добавил: — только я так не смогу. — Тогда спрячься под кровать, я тебя не выдам. А после ужина Мэри Поппинс, наверное, подобреет, — и они синхронно вздохнули. Так оно и случилось, и после ужина, когда братья затеяли на полу в гостиной игру в шарики, Мэри Поппинс вошла в самом лучшем расположении духа и начала с упоением обсуждать с тётей Петуньей всяческие очистители и растворители. На тему чистоты они могли беседовать часами. Вдруг Гарри спросил: — Интересно… А что происходит в Зоопарке ночью, когда все люди расходятся по домам? Гарри часто спрашивал что-то будто с потолка. Всё дело было в том, что в его голове бродили мысли и часто невпопад просились наружу. Так произошло и сейчас. — Много будешь знать — скоро состаришься, — ответила Мэри Поппинс и фыркнула. — Так я вовсе не много хочу знать. Просто интересно, — попытался возразить Гарри. — Вы случайно не знаете? — робко поинтересовался он и повернулся к Мэри Поппинс. — Еще один вопрос — и отправишься спать! — отрезала она. — Лучше не спрашивай ее, — шепнул Дадли. — Она даже если знает, все равно ничего не скажет. — И какой толк от такого знания, если никому ничего нельзя рассказать! — недовольно проворчал Гарри, но на всякий случай сделал это как можно тише, чтобы Мэри Поппинс, не дай Бог, не услышала… Гарри и Дадли не припоминали дня, когда бы их укладывали спать так рано. Мэри Поппинс сразу же выключила свет, после чего с такой скоростью вышла из Детской, точно ветры всей Земли вдруг подули ей в спину… Сколько прошло времени, мальчики не знали. Но вдруг в тишине раздался чей-то голос. Казалось, он шел из-за дверей. — Проснитесь! — говорил он. — Скорее наденьте что-нибудь и идите за мной! Ребята в изумлении вскочили с кроватей. — Что-то случилось, — сказал Гарри. — Надо идти, — и он принялся в темноте разыскивать одежду. — Быстрее! Быстрее! — торопил голос. Мальчишки в потёмках разыскали кое-какую одежду, но она совсем не сочеталась друг с другом. Дадли натянул школьную рубашку и шорты для прогулок в парке, а Гарри вовсе утонул в свитере Дадли и, не найдя джинсы, оставил пижамные штаны. Взъерошенные мальчишки напоминали скорее огородные пугала, чем приличных детей. Что удивительно, за то время, что Мэри Поппинс обитала на Тисовой, дети настолько привыкли к чудесам, что голос из ниоткуда их не удивил и не испугал. Они тихо открыли дверь детской. За дверью никого не было, но им послышалось, что кто-то, перепрыгивая через ступеньки, торопится вниз. Братья бросились следом. Этот «кто-то» (или «что-то») все время был впереди. И хотя ни Дадли, ни тем более Гарри, в его-то очках, не видели провожатого, они ясно чувствовали, что этот «кто-то» (или «что-то») их ведет, заставляя следовать за собой. Они шли по ночной улице, и их тапочки тихо шуршали о тротуар. — Быстрее! — снова позвал голос из-за ближайшего угла, но когда кузены повернули туда, там уже никого не было. Тогда они взялись за руки и побежали. Голос вел их за собой, а они стремительно неслись по аллеям и паркам, по тихим ночным переулкам, по спящим городским улицам… Наконец, задыхаясь, они остановились перед большим турникетом, расположенным в стене. — Пришли! — сказал голос. — Куда? — поинтересовался Дадли, что было крайне трудно сделать, с его одышкой. Но ответа на свой вопрос так и не получил. Взяв Гарри за руку, Дадли подошел к турникету. — Смотри! — сказал он. — Неужели ты не видишь, где мы? Ведь это же Зоопарк! Но даже если бы Гарри видел лучше, это бы ему не помогло. Как он мог узнать Зоопарк, если ранее никогда здесь не бывал? Дадли впервые отвезли туда, когда ему исполнилось четыре года. А Гарри оставили у противной соседки-кошатницы миссис Фигг. Так было и на следующий год, и год за ним. Гарри всегда оставляли у неё, когда семейство Дурслей куда-то ходили вместе. Но Дадли не понял, что сказал что-то не так. Он был слишком толстокож для таких тонких чувств. — Но как же мы туда пройдем? — спросил он, поворачиваясь к Гарри. — Ведь у нас нет денег! — Ничего страшного! — раздался вдруг низкий хрипловатый бас изнутри. — Приглашенные гости входят сегодня бесплатно! Толкните, пожалуйста, поручень! Мальчики толкнули и прошли через турникет. — Вот ваши билеты, — сказал все тот же хрипловатый голос. Подняв головы, кузены, к своему удивлению, прямо перед собой увидели огромного Бурого Медведя. На нем был надет френч с сияющими медными пуговицами, а на голове красовалась синяя форменная фуражка. В лапе он сжимал два розовых билета, которые протягивал детям. — А почему вы не в своей клетке? — прямолинейно спросил Дадли. — Вы что, всегда по ночам так разгуливаете? — Нет, только тогда, когда День Рождения выпадает на Полнолуние. Однако, прошу прощения — я должен вернуться к воротам, — и, повернувшись, Медведь снова начал вертеть ручку турникета. Дадли и Гарри, держа в руках билеты, пошли вперед. Полная Луна ярко освещала все вокруг, и они отчетливо могли видеть не только вольеры и клетки, но даже кусты, цветы и отдельные деревья. — Да, тут явно что-то происходит, — осмотревшись, заметил Гарри. Его глаза горели, пусть ночью, но он впервые попал в Зоопарк! Он так этого хотел! Вокруг творилось что-то странное. По всем дорожкам бегали животные и птицы. Сзади два Волка о чем-то очень оживленно разговаривали с Аистом, который вышагивал между ними, высоко вскидывая длинные ноги. Справа по аллее бок о бок прогуливались три Верблюда, а чуть подальше Бобер и Американский Кондор вели светскую беседу. Все они, казалось, говорили об одном и том же. — Хотел бы я знать, чей это День Рождения? — спросил Дадли, но Гарри молчал, пораженный неожиданным зрелищем — перед ним стоял огромный Лев. — Извините! — пробормотал он. — Я не знал, что это вы. Тут сегодня, право, слишком оживленно. К тому же я тороплюсь, чтобы не опоздать к началу Кормления… Пожалуй, я был не слишком внимателен… Знаете что? Давайте пойдем вместе! Ведь вы, надеюсь, не собираетесь пропустить такое великолепное зрелище! Возможно, — дипломатично ответил Гарри. — А вы нам покажете дорогу? Он все еще немного побаивался Льва, хотя тот и выглядел довольно смирным. «Кто его знает, — подумалось ему, — сегодня вообще все вверх тормашками!» — Прошу! — галантно проговорил Лев и протянул лапу. Гарри с опасением принял ее, но на всякий случай старался не отпускать от себя Дадли. — «Он гораздо упитанней меня, — думал он. — А львы это все-таки львы…» — Как вы находите мою гриву? — спросил Лев, когда они сделали несколько шагов по дорожке. — Ради такого случая я специально ее завил. Гарри взглянул на гриву и с удивлением заметил, что та была и вправду тщательно напомажена и завита в аккуратные колечки. — Очень красиво, — сказала он. — Но мне кажется, что заботиться о таких вещах для Льва немного странно. — Как? Но ведь, Лев — это царь зверей! И я не собираюсь об этом забывать! Настоящий царь всегда должен быть в форме, независимо от того, где он находится в тот или иной момент! Сюда, пожалуйста… — и грациозным взмахом лапы Лев указал на видневшийся в отдалении Большой Кошачий Павильон. Вскоре они были у входа. У мальчиков буквально дух захватило при виде того, что творилось внутри. Все огромное помещение было сплошь заполнено животными. Некоторые из них опирались на поручень, который отделял их от клеток; некоторые, чтобы лучше видеть, стояли на стульях, расставленных в самом центре; некоторые протискивались сквозь толпу, надеясь занять места получше. — Замечательно, не правда ли? — осведомился Лев гордо. — Почти как в джунглях в старые добрые времена… Но пойдемте — надо занять места получше. И с криками «Разойдись!» он принялся расчищать дорогу, таща мальчишек на буксире за собой. Скоро они смогли увидеть клетки. — Но… — у Дадли даже рот открылся от удивления, — но там… люди! И действительно, в первой клетке взад-вперед прохаживались два вполне солидных, средних лет джентльмена в полосатых брюках и черных цилиндрах. Казалось, они чего-то ждут. Дети всех размеров и возрастов копошились и играли друг с другом в другой клетке. Животные с большим интересом разглядывали детей, а некоторые пытались их рассмешить, просовывая через решетку свои хвосты или лапы. А Жираф, протянув длинную шею через головы других животных, даже позволил одному маленькому мальчику, одетому в красивую матросскую рубашку, схватить себя за нос. В следующей клетке сидели три пожилые дамы. Все они были в длинных плащах и резиновых калошах. Одна из них вязала, но зато две другие стояли возле самой решетки и, тыча в животных своими зонтами, кричали что было сил: — Убирайтесь! Прочь отсюда, мерзкие твари! Прочь, вам говорят! — Хочу чаю! Хочу чаю! — вопила одна из них. — Какая забавная! — говорили животные и громко смеялись. — Гарри, смотри! — сказал вдруг Дадли, показывая на клетку в конце ряда. — Ведь это же… — Старуха Фигг! — вне себя от изумления, еле выговорил Гарри. И это действительно была Миссис Фигг. Она носилась взад и вперед по клетке и, брызжа слюной, во все горло орала: — Мои котики! Как же там мои котики! Чёртовы твари, отпустите меня к ним! Каждый раз, когда она подходила к решетке, стоящий рядом Тигр легонько тыкал её палкой, что вызывало взрыв новых проклятий со стороны старушки. — Но как? Как они все сюда попали? — спросил Гарри у Льва. — Потерялись, — сказал Лев. — Точнее — заблудились. В общем, это те люди, которые остались внутри после того, как ворота закрыли. Надо же их было куда-то девать, вот мы и поместили их сюда… Вон та, между прочим, очень опасна. Вы к ней близко не подходите, — и он указал на Старуху Фигг. — Вот оно! Кормление! — сказал Лев и принялся энергично протискиваться вперед. А тем временем по узкому коридору, отделявшему клетки от поручня, за которым толпились зрители, четыре Бурых Медведя, одетых в синие форменные фуражки, катили большие металлические тележки, нагруженные едой. — Посторонись! Осади назад! — то и дело кричали они зазевавшимся животным. Добравшись наконец до клеток, они стали их по очереди открывать и просовывать туда еду, надетую на вилы. Гарри и Дадли удачно втиснулись между Пантерой и Собакой Динго, так что им все было прекрасно видно. Молодняку бросали бутылки с молоком. Младенцы ловили их на лету и хищно присасывались к горлышкам. Те, что были постарше, снимали с вил пряники и пирожки, после чего принимались их жадно пожирать. Старые леди в калошах получили три фарфоровые тарелочки, на каждой из которых лежало по нескольку бутербродов и булочек. Джентльмены в цилиндрах закусывали бараньими котлетами и пили пиво из больших кружек. Скоро, однако, шум в Павильоне стал понемногу стихать. — Ну, — сказал Лев, — кажется, дело идет к концу. Прошу прощения, но я должен идти. Увидимся позже, на Большом Хороводе. Я разыщу вас, — он попрощался и ушел, потряхивая в такт шагам своей великолепной напомаженной гривой. — Интересно, Даддерс, выпустят их опять когда-нибудь или нет? Ведь на их месте мог бы оказаться любой из нас… — сказал Гарри. Однако, повернувшись к Дадли, он обнаружил, что того рядом нет. Поиски были непродолжительными. Он нашелся почти сразу, стоя на одной из дорожек Дадли о чем-то беседовал с Пингвином, и они были очень и очень похожи. Гарри прыснул. Под одним крылом у Пингвина была зажата большая тетрадь, а под другим — ничуть не меньших размеров карандаш. Когда Гарри подошел к ним, Пингвин с задумчивым видом грыз карандаш, а Дадли, видимо, отвечая на какой-то вопрос, говорил: — Нет, никак не могу придумать. — на его лбу отражалась нешуточная работа мысли. — Тогда, может, ты мне скажешь, — повернулся Пингвин к Поттеру, — какая рифма на слово «Мэри»? Написать «звери» я не могу, так как это уже было в прошлый раз. Если вы хотите предложить «пери», то не нужно. Я уже думал об этом, но это совершенно на нее не похоже. Так что «пери» тоже не подходит. — Двери! — выпалил радостно Дадли. — М-м-м-м… Пожалуй, это недостаточно поэтично, — отозвался Пингвин. — А как насчет «постели»? — Ну… — Пингвин немного подумал. — Нет. Все-таки не очень хорошо. Боюсь, что от этого тоже придется отказаться, — пробормотал он понуро. — Я, видите ли, пытаюсь написать к Дню Рождения поэму… Я даже уже сочинил первую строчку: «О, Мэри, Мэри…» Но дальше, к сожалению, не продвинулся ни на шаг. Какая досада! Они все ждут от Пингвина чего-нибудь необычного, и вдруг — такое разочарование! Все, все! Не отвлекайте меня! Мне надо сосредоточиться! — и с этими словами Пингвин поспешил прочь, размахивая тетрадкой и продолжая нервно грызть карандаш. — Чей же это все-таки День Рождения, хотел бы я знать! — воскликнул Дадли, и тут к ним подошел Медведь, тот самый, что выдал билеты на входе в Зоопарк. Он обнял их за плечи и повел по дорожке. — Ну вот и пришли! — сказал он, останавливаясь перед небольшим домиком, окна которого были так ярко освещены, будто вокруг была вовсе не ночь, а ясный, солнечный день. Медведь открыл дверь и легонько подтолкнул ребят вперед. Свет ослепил их. Но скоро глаза привыкли, и они увидели, что находятся в Павильоне Для Змей. Клетки были открыты, и все змеи находились снаружи. Некоторые из них сворачивались в большие сверкающие клубки, некоторые свободно скользили по полу… Посередине лежало большое бревно, которое, судя по всему, вытащили из ближайшей клетки, а на нем — в это было просто невозможно поверить! — восседала Мэри Поппинс! Дети буквально остолбенели от неожиданности. — Еще двое гостей, мэм! — объявил тем временем Бурый Медведь. Все змеи, как по команде, повернули к ним головы. Мэри Поппинс не шевелилась. — Где твое пальто, хотелось бы мне знать? — услышали они вдруг ее сердитый вопрос. С этими словами она взглянула на Дадли. Потом перевела взгляд на Гарри и фыркнула: — А ты где забыл перчатки? Но мальчики не успели ничего ответить, так как во всем Павильоне вдруг произошло какое-то движение. — Х-с-с-с-с! Х-с-с-с! А Гарри вдруг понял, что в шипении ему слышится: — Моё-с-с-с дорохххое-с-с-с дитя-ссс… Он помотал головой, но голос никуда не делся. Стоящий рядом Дадли спал с лица. Он был бледен и смотрел куда-то за спину Гарри. Тот обернулся и узрел огромную Королевскую Кобру ползущую прямо к ним. И, о Боже! Именно от неё исходило странное шипение-говорение! — О, мое-с-с дорохххое дитя-с-с-! Мое-с-с-самое дороххххое дитя-с-с-с! Грациозно изгибаясь, она миновала склонившихся в поклоне змей и Бурого Медведя, держащего в лапах форменную фуражку, и приблизилась к Мэри Поппинс. Поднявшись на хвост и раздув чешуйчатый золотой капюшон, Кобра нежно поцеловала ее — вначале в одну щеку, а потом в другую. — Ну-с-с, — прошипела она, — мне ош-ш-шень приятнос-с-с. Ош-ш-шень! Давно-с-с-с твой День Рождения не выпадалс-с-с на-с-с Полнолуние-с-с! С-с-с-садитесь, друс-с-с-ья, — сказала она, повернувшись к остальным змеям. Те, услышав приглашение, снова соскользнули на пол и, свернувшись удобными кольцами, уставились на Кобру и Мэри Поппинс. — А это кто-с-с? — спросила вдруг Кобра своим мягким, но вместе с тем страшным голосом и повернулась к Мальчикам. Глубокие, пронзительные глаза сверкнули из-под немигающих век, будто два холодных драгоценных камня. — Э-э-э… Я-с-с Гарри, Гарри Поттер-с-с, а это Дадли-с-с-, мой брат-с. Дадли Дурс-с-сль — запинаясь, представил их Гарри. — Мы-с-с-с Друсссья именинни-с-с-сы. — Говорящ-щ-щий… — прошипела Кобра. — Добро-с-с пош-ш-шаловать-с-с! Прис-с-с-саживайтесь! — Гарри, — дёрнул его за рукав совершенно бледный Дадли. — Ты шипишь как змея! — Что? — удивлённо переспросил Гарри. — она ведь говорит с нами! По-английски! — Нет. — дрожа всем телом выдавил Дадли. — Ты шипел, и она тебя поняла. Что ты сказал? — Что мы друзья Мэри Поппинс. — И что она ответила? — Чтобы мы присаживались, и добро пожаловать, — перевёл Гарри. — Слава Богу! — выдохнул Дадли, бледность стала уходить с его толстых щёк. С трудом оторвав взгляд от притягивающих, будто магнит, глаз Кобры, они огляделись по сторонам в поисках стула или хотя бы скамейки. Бурый медведь пришел им на помощь. Усевшись на пол, он подставил каждому из них по мягкому, мохнатому колену. Кобра таинственно улыбнулась и повернулась к Мэри Поппинс. — Куз-с-с-сина, — прошипела она. — Что, она действительно ее кузина? — изумлено прошептал Гарии. Дадли округлил глаза. — Да, троюродная сестра по материнской линии, — ответил Бурый Медведь, прикрывшись лапой. — А теперь слушайте. Сейчас она будет вручать подарок. — Кузс-с-сина, — повторила Кобра. — Уж-ш-ше даф-фно твой-с-с День Рожш-шдения не выпадал-с-с на-с-с Полнолуние-с-с. У меня-с-с былос-с-с много-с-с времени для тох-хо, ш-штобы подумать-с-с о подарке-с-с. И я реш-ш-шила… — она выдержала паузу. В Павильоне не было слышно ни звука, все затаили дыхание в ожидании. — И я реш-ш-шила, что подарю-с тебе-с одну из с-с-своих с-с-собственных кож-ж-ж! — Ах, кузина, вы так добры! — начала было Мэри Поппинс, но Кобра раздула капюшон, требуя тишины. С этими словами она начала медленно раскачиваться из стороны в сторону, и ребята увидели, как от кончика ее хвоста к голове побежали небольшие волны. Внезапно она резко и сильно, будто распрямившаяся пружина, прыгнула вверх, и — о чудо! — ее старая золотистая кожа осталась лежать на полу, а на ее обладательнице оказался новый блестящий наряд серебристого цвета. — Подож-ш-шди, — сказала Кобра, когда Мэри Поппинс наклонилась, чтобы поднять кожу. — Я напиш-ш-шу на ней-с поз-с-сдравление-с-с. Она быстро что-то написала на коже кончиком хвоста, затем свернула ее кольцом, и, надев себе на голову, будто это была корона, величественно преподнесла Мэри Поппинс. Та с поклоном приняла подарок. — Даже не знаю, как вас благодарить… — начала Мэри Поппинс и остановилась, потому что действительно не знала, что сказать. Она лишь восхищенно смотрела на блестящую гладкую кожу и смущенно перебирала ее пальцами. — Даже и не пытайся! — сказала Кобра. — Х-с-с! — раздула она вдруг капюшон, будто к чему-то прислушиваясь. — Уж не сигнал ли это к Большому Хороводу? Все прислушались. Где-то звенел колокольчик, и низкий, хрипловатый голос, постепенно приближаясь, кричал: — Большой Хоровод! Большой Хоровод! Все готовятся к Большому Хороводу и Финалу! Проходите! Проходите! Вставайте в Большой Хоровод! — Что ж-ж-ж, я была права-с-с, — улыбнулась Кобра. — Вам надо идти-с-с, моя-с дорох-хаая-с. Без-с вас-с-с они не нач-ш-шнут-с. До с-с-следующ-щ-его Дня Рож-ж-дения! — и, поднявшись на хвосте, она снова поцеловала Мэри Поппинс поочередно в обе щеки. — Поторапливайтес-с-сь. О твоих-х-х новых-х- друзьях-х-х я позабочус-с-сь. Мальчики встали. Мимо них, к двери, уже сплошным потоком ползли змеи. Мэри Поппинс церемонно раскланялась с Коброй и, не удостоив ребят даже взгляда, устремилась на широкую зеленую лужайку в самом центре Зоопарка. — Можете идти, — сказала Кобра Бурому Медведю, и тот, низко поклонившись, побежал туда, где все звери уже начинали образовывать вокруг Мэри Поппинс Большой Хоровод. — Пойдете с-с-о мной? — обратилась Кобра к Гарри и, не дожидаясь ответа, скользнула между детьми, движением капюшона показав, чтобы они шли за ней. — Началос-с-ь, — сказала она и зашипела от удовольствия. По веселому смеху и крикам, которые доносились с лужайки, ребята поняли, что она имеет в виду Большой Хоровод. Подойдя ближе, они увидели огромное множество Леопардов, Антилоп, Львов, Верблюдов, Медведей, Журавлей, Бобров… и всяких других зверей и птиц, которые окружали Мэри Поппинс. Вдруг все пришло в движение, Хоровод закружился, зазвучали дикие и веселые песни Джунглей… Хоровод то сужался, то раздвигался, животные прыгали и зажигательно танцевали. Внезапно тоненький голосок покрыл все остальные: — О, Мэри, Мэри! Я так в вас верю! Я так в вас верю! В следующий момент ребята увидели Пингвина, который самозабвенно распевал эту песню, танцуя и размахивая коротенькими крыльями. — У него получилось, — радостно воскликнул Дадли. — Он всё-таки придумал рифму! Братья восхищённо наблюдали за всем происходящим. Кобра, молчаливая и, как прежде, таинственная, медленно раскачивалась на хвосте. Вокруг Мэри Поппинс все быстрее и быстрее начинал вращаться Большой Хоровод. Звери и птицы, казалось, слились воедино и теперь лишь раскачивались, словно маятник гигантских часов, отмеряющих ход времени в этом большом мире. Даже деревья склонялись в такт движениям Большого Хоровода, а Луна качалась в небе, будто корабль на морских волнах. — Птиц-ц-цы и з-с-вери, камни и з-свез-с-сды — вс-с-се это одно-с, одно-с, одно-с… — бормотала Кобра, раздувая капюшон и раскачиваясь из стороны в сторону. — З-с-смеи и дети-с, з-свез-сды и камни — одно, одно… Однажды эти слова сослужат немалую службу маленькому мальчику в очках-велосипедах, который будет стоять перед огромным волшебным Королём змей. И ему не будет страшно. Он смело передаст ему привет от Королевской Кобры из Лондонского зоопарка. И будет знать что змеи и дети, всё одно. И змей его не тронет. Постепенно шипение делалось тише. Крики и пение животных все больше и больше отдалялись, медленно замирая вдали. Гарри и Дадли чувствовали, что тоже раскачиваются вместе со всеми… а может, это просто их кто-то качал… Мягкий, ласковый свет упал на их лица. — Оба спят и видят чудесные сны… — прошептал кто-то совсем рядом. Чей это был голос? Мудрой Королевской Кобры или Петуньи, пришедшей перед сном, как обычно, в Детскую? — Да, видят сны… — прошептал другой голос в ответ. Кто это был? Может, добрый Бурый Медведь, а может, просто мистер Дурсль, тоже зашедший в Детскую, чтобы взглянуть на детей… на своих детей. Возможно впервые он мысленно так назовёт обоих мальчиков. — Какой мне сегодня странный сон приснился! — сказал за завтраком Гарри, обильно посыпая сахаром овсянку. — Мне приснилось, будто мы были в Зоопарке у Мэри Поппинс на Дне Рождения. Вместо животных в клетках сидели люди, а животные гуляли снаружи… — Но… но ведь это же мой сон! — изумленно воскликнул Дадли. — Как? Нам не могло присниться одно и то же! — удивился Гарри. — Ты уверен?! — Конечно! — Мальчики, вы такие затейники, — улыбнулась миссис Дурсль и ласково потрепала Гарри, который сидел к ней ближе, по голове. Гарри замер. Это был первый раз, когда тётя Пет не дала ему подзатыльник, а приласкала. Он боялся спугнуть случайную ласку, и постарался запомнить этот момент. Однажды, вспомнив его, он сможет создать мощного патронуса — Королевскую Кобру — и прогнать дементоров с квиддичного стадиона. Но это будет не скоро. — Мэри Поппинс! — позвал Дадли. — Могли Гарри и я видеть один и тот же сон? — Откуда мне знать! — фыркнула Мэри Поппинс. — Чтобы каша вся была съедена! Иначе тостов не получите! Но Дадли решил выяснить всё, во что бы то ни стало. — Мэри Поппинс! — сказал он, внимательно следя за выражением ее лица. — Вы были этой ночью в Зоопарке? Глаза Мэри Поппинс округлились. — В Зоопарке?! Среди ночи?! Я?! Да будет вам известно, что ни одна воспитанная и уважающая себя особа не станет… — Но вы там были? — перебил её Гарри. — А зачем мне туда ходить? Мне и здесь Зоопарка вполне хватает! — надменно отозвалась Мэри Поппинс. — Вот мартышки, а вот орангутанги! Сядьте прямо и не задавайте глупых вопросов! Мистер Дурсль, чьё лицо было скрыто газетой, лишь хмыкнул одобрительно. Дадли подлил себе молока. — Да, наверное, это был сон, — разочарованно проговорил он, поворачиваясь к Гарри. — Как жалко! Но тот молчал. Открыв рот, он таращил глаза на Мэри Поппинс, которая теперь жарила тосты. — Дад! — прошептал он. — посмотри! — и не в силах вымолвить больше ни слова, он вытянул руку, указывая на то, что его так поразило. Дадли повернул голову. На талии у Мэри Поппинс красовался блестящий чешуйчатый пояс, а на нем зигзагообразно, ну совсем по-змеиному, было выведено: «В память о Зоопарке».