Рожки Моего Демоненка

       — Ты вообще меня слушаешь?!       Люцифер вздрогнул от резкого окрика, обрушившегося на него, словно ледяные воды озера Коцит каждый божий день в Аду. Скривившись, Владыка Тьмы раздраженно фыркнул:        — Нет! — пожалуй, честнее ответа быть не может.       Петр нахмурился. Не впору светлейшему из ангелов хмуриться, подумал Темнейший, но хмурые бровки ему явно к лицу.        — Оставь свои грязные мысли при себе! — прошипел серафим, и от Владыки не укрылась тень смущения, украсившая светлое лицо на пару мгновений.        — Я это и делаю, — поежился Люцифер, уже порядком устав от едва начавшегося разговора. — Так чего ты там сказал?       Нынче он облачился во плоть Марка Юния Брута, и необычный для Рима холод, казалось, проник в самую его суть. Владыка Тьмы застал Марка в одну из множества ночей заговора, но сегодня обычно серьезный и собранный Брут отчего-то напился в ебеня. На его вилле у вод Тибра той звездной ночью гостил Гай Кассий Лонгин, и Петр, в последнее время проявлявший к Владыке Тьму чрезмерный интерес, одолжил его тело.        — Мы должны следовать Апокрифу, пустая твоя башка! — серафим не мог позволить себе ругаться, и от этого его грешная порочная душенка, некогда принадлежавшая обычному человеку, горела похлеще, чем все грешники Преисподней. — Древо Сефирот уже готово! Вехи Апокалипсиса развернутся с году на год! Второе Пришествие близко либо уже началось! А мы так и не отыскали Антихриста!        — Чего ты от меня хочешь? — Марк-Люцифер отпил вина. Слабая, пустая субстанция разлилась в его груди, даже не касаясь грешной плоти огненными щупальцами. — Я скован льдами озера Коцит уже какую тысячу лет, имея пару часов в сутки право на то, чтобы занять чье-то тело! Да и мне как-то поебать на ваши проблемы…       Кассий-Петр ударил по столу кулаком.        — Всевышний обещал тебе помилование, если ты устроишь все в срок! — он злился. Ни один из ангелов не обладал той же властью над Мирозданием, какой обладал Люцифер, несмотря даже на ограничение.        — До чего же ты порочен! — усмехнулся Зареносец. — Иешуа, Павел и Лука точно бы сказали на твоем месте, что я заслужил свою участь!       Петр снова смутился, и сейчас это было гораздо лучше видно.        — Я все сказал, — выдохнул он. — У тебя есть возможность снова стать нашим братом!        — Твоим братом я не был и не буду никогда, смертный… — голос Владыки вдргу наполнился холодом и страшной, душераздирающей тоской.       Апостол хотел было что-то сказать, но громкий шум проглотил его слова без остатка. Над балконом, на котором они сидели, разверзлась на пару мгновений огненная бездна, осветив ночь, и из нее высунулся темноволосый худенький паренек с циановыми глазами. К своему неудовольствию Люцифер узнал это ебало, порядком уже его заебавшее.        — О, еще одна заноза в моей жопе, — мрачно прокомментировал он. — Че с ебалом, мать жива?       Ольгиас, он же Олежа Душнов, улыбнулся самой доброжелательной из своих улыбок.        — Твоя — пока что да, — легко парировал парень. — Вот просила передать тебе привет между стонами…        — Нахуй ты опять тревожишь очи мои, ебалай? — проигнорировав ответ, рявкнул Владыка. — Я заебался. Идите нахуй все. И нет, я не знаю, кто тебя ебнул, мне поебать.       Ни один мускул не дрогнул на лице Олежи. На Петра он ни обратил ни капельки внимания.        — Ты единственный, кому это ведомо, Владыка. И да, я здесь снова для того, чтобы просить о твоей величайшей милости.        — С твоим упорством и острым умом я бы пытался прыгнуть чуть выше счетовода по совершенным другими совращениями, — ухмыльнулся апостол.        — Апостол Петр, — Олежа вежливо склонил голову, стальной пирсинг звякнул. — Меня волнует лишь моя смерть. Плевал я на остальное, если честно. И на карьеру, и на свой ранг.        — Заметь, никому даже из высших демонов не удавалось залезть мне в жопу настолько глубоко, — угрюмо подметил Сатана, обращаясь к Петру. — Сука, никому!        — Бывает, — пожал плечами серафим и, к удивлению Владыки и Ольгиаса, отпил из своего кубка.        — Ладно, хуй с тобой, — сдался Люцифер, увидев эту картину. — Я расскажу тебе, кто убийца, когда ты приведешь ко мне Антихриста.       Олежа опешил.        — Это невозможно нахуй! Я никак его не найду.        — Найдешь, — с нажимом проговорил Зареносец. — Врываться к Владыке Тьмы всякий раз, когда тебе заблагорассудится, — вот это нахуй невозможно, но у тебя получилось.        — Но… — попытался возразить демоненок.        — Довольно. Заключай контрактики, контачь с людьми — видит Бог, выйдет чего, — Темнейший щелкнул пальцами, и Олежа исчез в огне.        — Ты сейчас скинул свои обязанности на новорожденного демона, — мрачно констатировал Петр.        — Верно, — улыбнулся наконец Владыка. — Но, знаешь, игра уже началась. Цепочку не прервать.       Он поднял игральные кости со стола и легонько подкинул их.

***

      Луна с презрением и высокомерием на безукоризненном белом лице поглядывала на погруженный в сумерки лес. Ни на мгновение на огромную поляну в центре леса не опускалась тишина — тревожный голос ветра отдавался гулким эхом на многие мили вокруг, распевая одному ему известные мелодии в густых ветвях деревьев. Черные с россыпями пепельных пятен тучи медленно позли по темно-индиговому шатру небес. Сон ночи тревожил не только гул ветра, но и пение сверчков, настолько громкое, что лишь звон сердца в ушах мог перекрыть его.       Димон Шашлык поежился, замерзая. Тонкая олимпийка не служила достойной защитой от пробирающего до костей холода ветра. Странно: ведь через пару минут наступит май, и ветра зимы окончательно растворятся в его тепле. Но природа, видимо, решила приберечь тепло для грядущего лета.       Парень достал из кармана смартфон и глянул в светящийся экран. Двадцать три — пятьдесят девять, еще немного… Буквально десять секунд. Может, даже меньше…       Перед Шашлыком раскинулась гигантских размеров пентаграмма, заключенная в шесть кругов. Каждый ее луч упирался в высокий камень, исчерченный оккультными символами. Ночной мрак густился над знаком дьявола, лишь звезды и луна своим светом хоть как-то вырывали пентаграмму из тьмы. Напряжение висело в воздухе, зловещий пентакль не давал покоя парню, но он уже решился…       Или отчаялся? Сейчас это уже не имеет значения, ведь все формальности уже соблюдены — осталось лишь приступить к сути…       Побрацкий накинул капюшон и подошел к одолженному у товарища автомобилю. Щелк — и багажник распахнулся. Внутри сидела связанная девушка… Сердце Димона вдруг заболело так сильно, как не болело еще никогда, но все уже готово — отступать ни в коем случае нельзя…       — Пожалуйста, прости меня. Ничего личного… — с этими словами парень поднял обнаженную девицу на руки.       Она пыталась бить его, пыталась лягаться связанными ногами, но ничего не выходило — уж связывать Шашлык умел. Парень подошел к самому центру пентаграммы и бросил девушку на траву. Желобки, образовывающие символ, были наполнены бензином. Чиркнув спичкой, Дима бросил тлеющую палочку в желобок.       Знак мгновенно воссиял во тьме ярким пламенем. Теперь самое важное — кровь жертвы. Тяжело вздохнув, парень достал из кармана изящный ритуальный нож и быстро полоснул им по шее девушки. Та глухо зарыдала, не в силах подать голос из-за кляпа. Тугая струя крови вырвалась из ее шеи и окропила траву в центре пентаграммы. Все ради любви, говорил себе Димон, а совесть тем временем жадно пожирала его душу.       Шашлык подошел к каждому из камней, прижимая девушку к себе, и каждый раз наносил ей новую рану лезвием. Последующий надрез давался ему в тысячу раз проще предыдущего. Когда, наконец, кровь брызнула на последний камень, земля вдруг вздрогнула…       От каждого из камне оторвалась длинная тень, рожденная лунным и звездным светом. Шелестя, тени сплелись в единый клубок и накрыли еще дергающуюся девушку будто бы покрывалом. Она успела послать Побрацкому взгляд, полный горячей ненависти, прежде, чем тьма поглотила ее.       Димон в ужасе отскочил в сторону, во все глаза глядя на ожившую тень. Мощный порыв ветра унес горящий бензин ввысь, туда же метнулась и тень. Мрак и пламя слились воедино и камнем обрушились на тело девушки, лежащее на траве, и… Исчезли.       Веревки на теле девушки сожглись, и она свободно подняла руку. Страх затуманил разум парня, паралич охватил все его тело. Мертвая поднялась на ноги, в ее глазах плескалась тьма, а распахнутое горло глядело на прибившегося к ближайшему дереву парня. Рана мешала ей говорить, но губами она шевелила, и сердце паренька чуть не остановилось…       — Зачем ты призвала меня? — прошелестели одновременно два голоса в голове — очень низкий и очень высокий.       Шашлык не мог вымолвить ни слова, ужас рвал его душу на части.       — Что же… — добавил вдруг голос, не дождавшись ответа. — Я приму более спокойный облик, чтобы у тебя появилось желание говорить…       Тело упало, ударившись о ближайший камень головой и мерзко хлюпнув. Над ней возник шар света, быстро растущий в размерах. Когда он лопнул, парень увидел, что внутри него стоит неясный силуэт…