***
я неспешно гуляю, слышу музыку. вскоре прохожу мимо сцены на открытом воздухе, и меня приглашают посетить мероприятие по награждению — я соглашаюсь. меня посадили в первые ряды — я до сих пор не понимаю почему, но мне было очень лестно. здесь награждали тех, кто писал пьесы. награда имени Шекспира, вроде бы, но важным было не это. важным оказалось то, что победительницей вызвали меня. ведущая — женщина, моя мать, но почему-то с короткой стрижкой — назвала моё имя и тут же скривилась. стоило мне выйти на сцену, как аудитория ахнула, осуждающе заворчала. моя мать ужаснулась, бросила статуэтку великого драматурга на пол, говоря о моём внешнем виде, о том, что такие, как я — недостойны и сотой части подобной чести, которой удостаиваются победители в подобных конкурсах. меня назвали выскочкой. мне сказали, что не стоило даже пробовать. мать — важная шишка в этом городе — страшным, безотказным тоном приказала меня скрутить.***
я в каком-то замке с высокими потолками. стены — белые, радуют глаза своей чистотой. я иду по мраморному полу. как только меня сюда доставили, то позволили почему-то ходить везде даже без присмотра. я наслаждаюсь последними часами свободы, потому что знаю, что за предыдущую наглость понесу страшное наказание. впереди массивные двери с золотыми вставками. я с силой их открываю, меня встречают две девочки-близняшки в пышных голубых платьях с рюшами и бантиками и милыми светлыми кудрями. они говорят, что верят в мою невиновность, но их безрадостный тон подсказывает, что они — одни из очень немногих, кто действительно доверяет мне. девочки уходят, а впереди открывается огромная комната, являющаяся чем-то вроде очень глубокого бассейна, только без воды. внизу, в углу стоит горшок с маленькой ёлочкой. я спускаюсь, глажу её по ветвям, жалуюсь на свою судьбу. ёлка, кажись, меня понимает и внезапно увеличивается в размерах — в секунду становится чуть повыше меня. я слышу массивные, тяжёлые шаги. стража, наверное меня ищет. я забегаю за ёлку, и она пытается прикрыть меня своими ветвями, но не выходит. мужчины в странной бело-золотой броне с вычурными шлемами меня находят. один из них вытаскивает меня за шкирку и рявкает, прося вывернуть содержимое моего рюкзака. я вытаскиваю всё, и, оставив в руках скетчбук, прошу не сжигать его и не портить рисунки. рисунки им нравятся, один, я запомнила, особо выделил рисунок парня в огне, и я отдала ему его. они смягчились и повели меня к бабуле.***
бабуля была там главной. выглядела она ещё более старой, сгорбленной и мерзкой, чем на самом деле. мы стояли в каком-то тёмном коридоре, недалеко от нас был выход на крышу - там стояла моя мать с парой стражников и ждала, когда мы с бабулей закончим разговор, а за старушкой почему-то была входная дверь от нашей квартиры, будто мы в ней и находимся. бабуля насмехалась надо мной. она говорила о том, что дорогие мне вещи точно подлежат уничтожению. что моя одежда делает из меня шлюху. что я не имею прав перед ней. я почувствовала, что что-то во мне растёт. что-то страшное, невыносимое, болезненное и невероятно мощное. чаша переполнилась, наверное. я набросилась на бабулю, начав душить её с яростным неистовством, скрипя зубами, впиваясь ногтями ей в кожу. она улыбнулась - резко, злобно, будто презирая. её потемневшие, полностью чёрные глаза смотрели, не моргая, и я давила на горло сильнее, пока шея, на удивление мягкая и тонкая, не разорвалась, брызгая странными кровавыми ошмётками на меня. праведный гнев тут же улётучился, оставив после себя ужас. всё внутри похолодело - я убила главу этого города. сердце пропустило пару ударов и, будто в замедленной съёмке, я выпрямилась, неморгающими, округлёнными в осознании содеянного глазами смотря на кровь и куски чужой плоти. я схватила то, что осталось от старухи — голову и сдувшееся, как воздушный шарик, худое, обмякшее тело — и ринулась оттуда. входная дверь была не заперта. за ней —подъезд. я побежала по лестнице, по дороге выкинув тело с головой в мусоропровод. стоило мне выбежать на лицу, как я рванула куда-то, пытаясь убежать от правосудия. наверняка об этом уже узнали, и ищут меня. я бежала, как могла. меня обуял страх такой силы, что я даже не думала о передышке. я просто хотела спастись, я просто хотела, чтобы меня не нашли. я гнала вперёд, а в голове горела кусачим огнём мысль: «Б Е Г И». я неслась вперёд, через дома и кусты, пока не услышала голос из динамиков по всему городу, объявляющий про меня, мои деяния и необходимость меня изловить.***
меня изловили. посадили в какую-то маршрутку и в качестве подарка перед казнью решили покатать по городу. страшно неимоверно. я звоню подруге — той самой, самой верной — и её подбирают, решив сделать поблажку. всё равно смерть меня ждёт уже через полчаса. я рассказываю ей, как всё было. она плачет, не хочет отпускать меня, и я плачу вместе с ней - не хочу уходить. она растерянно лопочет дрожащим голосом, что спасёт меня, что что-то придумает, а я горько улыбаюсь улыбаюсь и шепчу ей: 'я знаю как всё исправить. это - просто сон. и сейчас я проснусь'. она мне не верит, но я обнимаю её, убеждаю, что я проснусь — всё закончится. она вроде как верит, утирая сопли тыльной стороной ладони. она тревожно смотрит мне в глаза, всё ещё, наверное, не веря. я и сама боюсь, что не проснусь и умру здесь, но больше вариантов у меня нет, и придётся пробовать этот. я говорю ей: 'я люблю тебя' и закрываю глаза. отсчитываю до трёх.***
я проснулась тогда. смогу ли я это сделать, если подобное повторится?..