Стены

Стиви Роджерс красит стены в зеленый цвет. Может, этот цвет что-то значит для нее, может, просто приятен — Джеймс не знает, ясно? Он вообще мало что знает о Стиви Роджерс, о том, что творится в ее жизни, о мире, где она в обтрепанной рубашке, с перевязанными лентой волосами, в маске-респираторе красит стены, и где это нормально. Так. Стоп. Это не работает. От этого только больше хаоса в голове. — Эй, может, скажешь ей “привет”? — спрашивает Бартон, садясь рядом на соседскую крышу, с которой Джеймс и следит за Стиви. Осудите его! Если посмеете. — Ну, или хотя бы позвонишь в дверь? С Бартоном они знакомы лет десять. Джеймс чертов крестный его сына. По большей части потому, что Лора потребовала на случай чего стать вторым отцом ее ребенку, а еще вцепилась в его руку и отказалась отпускать, пока не приехала скорая, а то, что он ее спас от уродов из Гидры примерно за десять минут до, вообще не должно роли играть, да? Серьезно, от Гидры бы он любого спас. Дерьмо. Дерьмо. Это не помогает. — Эй, приятель, ты как? — смотрит на него грустными глазами Бартон. Джеймс шумно выдыхает и говорит: — Посмотри на нее. Серьезно, посмотри на нее. Она прекрасна, не находишь? Бартон вполне серьезно начинает разглядывать Стиви, которая немного нелепо пританцовывает под музыку. Джеймсу хочется скинуть Бартона с крыши. Почему-то. — Если я скажу, что Лора больше в моем вкусе, ты обидишься, что я не оценил всю привлекательность твоей девушки, но если я скажу, что она прекрасна, ты начнешь ревновать? — уточняет Бартон. Джеймс смотрит уважительно — а этот парень отлично его знает. Бартон ухмыляется. Стиви продолжает танцевать и красить стены. — Она не моя девушка, — наконец, вздыхает Джеймс. — Я похож на Баки Барнса, поэтому она смотрит на меня своими большими грустными глазами. — Но ты в нее влюблен? — уточняет Бартон. — Ага, — кивает Джеймс. — Во вдову парня-на-которого-я-похож. Круто? — Не очень, — вздыхает Бартон. Они некоторое время смотрят на то, как Стиви начинает подпевать песне, для этого останавливая свои нелепые телодвижения. — Она, вроде, суперсолдат? — уточняет Джеймс. — Вроде, — соглашается Бартон. — А у суперсолдат умение танцевать должно быть врожденным? — Очевидно — нет, — вздыхает Джеймс. — А еще она считает меня злым. — Тебя? — смотрит на него Бартон, потом кивает: — Тебя. Ну да, ты вырезал пару десятков баз Гидры, просто не щадя никого и ничего. Уничтожил очень много секретной информации. А еще ты попытался ее убить однажды. — Но не убил же! — смотрит на него почти возмущенно Джеймс. — Вы даже особо ничего не снесли во время драки, — кивает Бартон. Джеймс отчаянно пытается удержать лицо. Потому что он не должен улыбаться, когда кто-то говорит о том, что он дрался с Капитаном Америка. Когда ты улыбаешься, когда кто-то говорит, что ты дрался с Капитаном Америка, люди почему-то начинают думать, что ты очень любишь драться, разрушать, а еще можешь убить кого-то попутно. — Ты с ней переспал, — говорит Бартон. — Не во время драки, — вздыхает Джеймс. — Я, вроде как, заявился в этот дом, чтобы понять, кто она такая. Да, на ней была форма Кэп, но Кэп же погибла, утопив “Валькирию”. Я думал, может, она — клон?.. Как... — Как ты? — мягко договаривает за него Бартон. Джеймс отрывисто кивает. Тот день, когда он вломился на базу Гидры и нашел заспиртованных “неудачных” клонов самого себя — ну, Баки Барнса — он не забудет никогда. Он там всё взорвал. Всё. — Она — Стиви Роджерс, — говорит Бартон. — Есть такая штука — скелет. И он прекрасно отображает значительные трансформации человеческого тела. А еще — он уникален. Я не знаю, можно ли полагаться на отпечатки пальцев, отпечатки ушей, сетчатку глаза, может, это всё реально повторить или подделать, но ни у кого нет одинаковых костей. Мы сравнили. Это она — Стиви Роджерс, Капитан Америка. Она спала во льдах вместе с “Валькирией” десятки лет. А потом мы ее нашли. — И заставили сражаться за чужой для нее мир, — перебил Джеймс. — Еще и надавили, наверное. “Миру нужна Капитан Америка!” Так было? — Об этом говори с Фьюри, — просит Бартон. — Я тут вообще не при чем. Я был в отключке и в плену, а когда Наташа мне мозг на место поставила, Стиви уже вовсю щеголяла в своем костюмчике, готовясь сражаться за мир против инопланетян. — Так что изменилось? — хмурится Джеймс, глядя на Стиви. — Почему она послала Фьюри и ЩИТ? Почему подала в отставку? Почему ушла именно сейчас? — Может, для нее наступил предел? — пожимает плечами Бартон. — То есть… Может, она просто поняла, что больше не хочет сражаться? — Старк отвоевал ей право оставить щит, — задумчиво продолжает Джеймс, — и обвешал весь дом маячками и следилками. И Вдова — тоже. Они защищают ее. А ты? Он смотрит на Бартона. — Что? — пожимает тот плечами. — Ты все еще в списке “он бьет Гидру, но черт его знает”. Меня послали уточнить твои намерения. Нет, мы в курсе, что ты Стиви цветы на крыльце оставляешь, что следишь, чтобы ее никто не тронул, а единственного гения, догадавшегося, что Стиви Барнс — это Стиви в девичестве Роджерс, которая недавно еще носила звездно-полосатую форму, ты устранил быстрее, чем мы вообще поняли, что он накопал. То есть, ты ее охраняешь, ты за ней… ухаживаешь? Но каковы твои намерения? Джеймс смотрит на Бартона подняв одну бровь. Вся его поза выражает вопрос “Ты сейчас серьезно?”, а Бартон прекрасно понимает его без слов, поэтому пожимает плечами и говорит: — Ну должен же я потренироваться? У меня старшая — дочка, и однажды она начнет с кем-то встречаться. — Стиви старше тебя раза в три, — хмыкает Джеймс. — Это не значит, что я о ней не забочусь, — ворчит Бартон. — Итак, Джеймс Доу, что ты будешь делать? — Сейчас? — хмурится Джеймс. — Прослежу, чтобы… — Я про долгосрочные перспективы, — перебивает Бартон. — Перед тобой — девушка, в которую ты влюблен. Она сейчас выглядит глупо и нелепо, но ты всё равно смотришь на нее как… вампир на солнце впервые за сотню лет. — Серьезно? — хмыкает Джеймс. — Серьезно, — обрывает Бартон. — Что ты будешь делать? Джеймс смотрит на Стиви, улыбается неловко, а потом говорит: — Я планировал начать с булочек. Она обожает булочки из пекарни в соседнем квартале. Я просто буду оставлять их вместе с цветами. Потом — попадусь. Специально, конечно, буду мямлить, смущаться, позову на свидание, а она просто не сможет отказать — я же так похож на Барнса. А… А потом я покажу ей, что я — не Барнс. И если она сможет понять это, если сможет принять, тогда я попытаюсь сделать всё, чтобы она была со мной. Что думаешь? Джеймс смотрит на Бартона, а тот улыбается — мягко и добро. — Никогда не думал, что увижу влюбленного Зимнего Солдата, — говорит Бартон. — А вот поди ж ты… — Иди ты! — фыркает Джеймс и смотрит на Стиви. — Она сейчас встанет в поддон с краской? — Оуч! — передергивается Бартон. — Она встала. Слушай, как думаешь, может, к булочкам прибавить бутылочку растворителя? — Может, — кивает Джеймс, читая по губам Стиви. — А кто придумал, что Капитан Америка не умеет материться? По тому, что я вижу прямо сейчас, этого не скажешь. — О, друг, это долгая история, — ухмыляется Бартон. — Ты куда-то торопишься? — уточнил Джеймс. — Ну... слушай, — кивает Бартон. И начинает рассказ. Стиви сердито оттирает краску с ноги и продолжает работать босиком. Джеймс слушает байки Бартона. А где-то над кварталом летает дрон Старка, который почему-то решил приглядеть за Стиви. И Старку тоже придется доказывать, что намерения у него самые честные. Но это будет завтра.