Бабочка, что соткана из параллелей

Ночь сегодня казалась темнее обычного. Непонятная, удушающая, тяжёлая атмосфера. «Итачи…», — Саске сидела на веранде в позе лотоса, подперев ладонью подбородок. Энгава проходила как раз через их спальни. Каждый из своей комнаты мог выйти на неё. И только они вдвоём. Изначально, вторая комната не была её, а являлась частью гостиной, но пришлось сделать небольшую перестройку. Брат с сестрой хотели иметь укромный уголок в доме, где они могли сидеть в тишине. И это место подходило идеально. Она хотела иметь выход к природе и саду, где можно тихо сидеть в своих мыслях, где никто не помешает и есть возможность остыть и отдохнуть, вдыхая свежий ночной аромат. Но ещё большим счастьем было то, что это всё выхолило на пруд с карпами Кои. Саске обожала воду. Особенно, когда лунная гладь освещалась серебристым переливом Луны, а далёкий и мелодичный всплеск воды, создавал подобие капели, в которой чувствовалась жизнь этих символов удачи и упорства в труде. Упорный труд — когда-то был её неотъемлемой частью, то, благодаря чему она старалась добиться своей цели, которая стала смыслом жизни и пролетела сквозь года. Цели, которой она не добилась. В этих попытках плыть против течения, она была погребена под волнами неумолимой реки жизни. После чего сдалась. Потеряла свой смысл жизни. И в этом мире так и не сможет обрести новый. Пока она просто живёт и старается делать всего в меру. Единственное — книги. Зубрёжка стала настолько неотъемлемой частью жизни ещё в прошлом, что мозг должен был постоянно быть занят информацией. В противных случаях наступает дискомфорт: слишком много мыслей сваливается на неё. Да и неизведанность мира шиноби ещё больше подстегивала любопытство бывшего учёного. Необъяснимо, нераскрыто, не изучено, но пока недоступно. Надо подождать, запастись теорией: база, техники, печати, стихии, формирование и преобразование чакры. Больше знаний. Пожалуй, это её небольшая цель. Из комнаты снова послышалось шебуршание. Вдалеке раздавались голоса родителей. — Свидетельство его таланта. Он получил миссию по охране даймё, потому что привлёк внимание людей в деревне. Задание важное, поэтому, не странно, что оно было сопряжено и с долей опасности. Ниндзя взрослеет раз за разом, проходя через кровавые битвы. — раздался голос Фугаку. «Идиот, неужели ты не понимаешь, что он вас слышит? Можно же проявить хоть чуть-чуть сострадания к ребёнку, у которого на глазах всю команду порешили!» — пальцы с силой сжали ткань штанов. Саске понимала, что мир шиноби иной, понимала, что Итачи итак уже видел смерть, понимала, но всё же… Хотя, не ей винить Фугаку, в чём-то он прав — слабые духом просто не выживут; неустойчивые психикой — сдадутся; дашь слабину — смерть. Дыхание по квадрату. Вдох. Задержка. Выдох. Задержка. Взгляд в сторону двери. Итачи же всё это время трясло. Трясло от собственной слабости и бессилия. Слабый. Зелёный. Неопытный. «Недостаточно. Этого всего недостаточно. Нужно больше силы. Больше». Осознание собственной ничтожности перед тем, кто был сильнее, человека в маске. Он должен защитить товарищей, должен показать отцу, что тот ошибся, развеять его сомнения. Стать сильным, самым сильным, сильнее каждого живущего и вырвать корень зла, что порождает войны в этом мире. Эта тупая боль осознания резью отдалась в глазах. Пульс усилился и резким биением отдался на глаза, в которые словно нахлынул неумолимый поток. «Чакра». Он подскочил на кровати. Он знал, что это. «Теперь-то я сумею тебя одолеть!» Итачи открыл глаза. Мир полыхнул красным. Учиха видел огни жизни, что горели в доме. Мать с отцом на кухне. Сестра на их веранде. Мальчик не мог не заметить, что она сидела там с самого начала. Ещё когда он только вернулся домой, Саске вышла на неё, так и не уходя. Не заходила в комнату. Не пыталась утешить. Просто сидела там. Итачи вышел из комнаты. Саске увидела его глаза, она помнила это описание в книге — «Кокоро о утсусу Хитоми — Глаз, отражающий сердце. Значит вот как…» Девочка внимательно следила, как брат подходит и садится рядом с ней, смотря на водную гладь. Но его взгляд там не задерживается, он поднимает уже чёрные глаза к небу. Саске же смотрит на воду, как и всегда. Какое-то время они сидят так в тишине, под симфонией природы. Однако лишь одно гложет Итачи. Мучало всё время. «Такой же, как я…» — так он подумал почти пять лет назад, при рождении ребенка. Но чем дальше шли годы, тем больше эта уверенность давала трещины. С одной стороны, они действительно были словно отражениями друг друга, с другой — абсолютно разные. Итачи не хотел брать сестру на тренировки, не хотел, чтобы она становилась шиноби, он бы не желал ей участи иметь такие глаза, знать боль. А та, вопреки его желаниям, слишком хорошо вписывалась в их с Шисуи пару. Не менее взрослая, только… «Иная. Совсем иная. Её мировоззрение»,— этого он и боялся. Итачи хотел бы видеть в сестре единомышленника, хотел бы чувствовать не только поддержку родственника, но и соратника. Сильного соратника. Как Шисуи. Останавливало осознание очевидного факта — этого он не найдёт. Брат надеялся, что они с Саске похожи, и, всё же, видел: различны. Потому спрашивать было страшно. Словно могла упасть опора. Словно он мог почувствовать себя преданным той, кто была незримой поддержкой, прямо как сейчас. Он боится, что правда разведёт их по разные стороны. Но всё же… Итачи сжимает губы. Ещё не время. Для этого вопроса ещё не настало время. *** Саске. Шесть лет. Неделя до поступления в Академию. Девочка сидела за письменным столом, в который раз перечитывая всё, что связано с чакрой. До этого возраста ей запрещали даже медитировать, но теперь ирьёнины дали добро. Выходка Шисуи удалась — девочка налегла на тренировки. Ну, точнее, теперь не так виртуозно с них косила. А также увеличился вес её утяжелителей и их количество, добавился один, повязанный поясом на животе. Благо, этот неудобный девайс она сторговала использовать только на тренировках, а в жизни оставались наручи да «кандалы на ногах», как их окрестила Саске. Шурикендзюцу обучала Микото. И, поняв истинную виртуозность и прозорливость наглой мордашки при кошении с занятий, бывший джонин спуску давать перестал. Ну, «план» был донельзя прост, но при этом сработал аж четыре раза! — заболтать, нагрузить информацией, свалить, пока синий экран смерти не отвис. Последнее, что прокатило — было обсуждение работы хроматографа в сочетании с последующим снятием ИК-спектров. Правда, часть уж слишком специфичной терминологии была давно забыта, ведь с этими приборами напрямую девушка не работала. Но главное — нести всё с максимально серьёзным выражением лица, кто там поймет, что хромопласты и силикагель это не одно и тоже? Однажды заставший одну такую сцену Итачи ещё долго косился на сестру. Он получил ранг чунина. Теперь шиноби редко появлялся дома. Но тренировки с Шисуи по-прежнему никуда не пропадали, Саске, по возможности, ходила с ними. В какой-то момент девочка принесла с собой блокнот и начала записывать примечательные приёмы и тактики, что видела в боях старших, ну, или потом записывала с объяснений Шисуи. Пусть дружеские перебранки никто не отменял, но парень всегда был рад помочь «маленькому злобному комку недовольства». *** Поляна и два камня. Та самая, с которой все началось. На это место они приходили, когда были втроём. Конечно, для Итачи и Шисуи такая ровная и слишком идеальная территория боя была не совсем удобна, но иначе Саске просто бы потеряла их из виду, да и сама бы драться не смогла. Бой старших шел уже добрых десять минут. И вот Итачи, что всё это время раскидывал кунаи, натянул невидимую до этого леску, пустив по ней чакру катона. Заметка. Шисуи уже давно заметил это, но дал ему возможность показать сестре новую тактику боя. Сложение печатей и техника фуутона. Воздух усиливает пламя и это ему на руку. Поток ветра пошёл от Шисуи и стал закручиваться в сферу. «Фуджинхеки — Быстрая ветряная стена» — сразу вспомнилось название девочке, — «Основы Нинзюцу». Раздел «Фуутон». «Описание базовых техник». Решил показать, как неординарно можно использовать такую простую технику?» И правда, решающим фактором была чакра, которая достаточная сильна, чтобы не пропустить пламя вовнутрь купола. Зато оно с удвоенной силой разгорелось на периферии. Это заставило Итачи отступить назад. Пламя продолжало увеличивать радиус вместе с куполом, раз за разом заставляя отступать. В конце концов всё развеялось, оставив лишь пыль и пустое место. Итачи почувствовал холод металла на горле. Заметка. — Победа. — констатировал факт друг, убирая оружие. — Да, неплохо, ты сильно перекрыл угол обзора. — ответил брат, подходя к сестре, тем самым давая ей возможность сделать дополнение к заметке. — Ну, что, Саске, у меня девять побед из шестнадцати. Можешь записать: «Шисуи крут. Он сильнее Итачи». — Фиг тебе, добе. Нии-сан всё равно сильнее. — Ты так говоришь только потому, что он твой брат. Нечестно. — притворно возмутился парень. — Жизнь вообще штука нечестная. Все всегда судят лишь со своей субъективной точки зрения. Поэтому, для меня ты проиграл, даже не начав сражение. — эти слова цепко засели в голове Итачи. — Ла-адно, коль я победил, то дерусь с тобой? — сдался парень. — Так вот в чём подвох. — Саске повернулась к брату, — нии-сан, ты же специально? — тот лишь отвернулся, — ну, Шисуи, у тебя просто не было шанса. Смеясь, они оба встали в стойки. Итачи же сидел и наблюдал за их сражением. Умения Саске сильно выросли за время тренировок. Сестра становилась сильнее, и он был не против. Он желал стать самым сильным, но, если бы его превзошла сестра — он был бы не против. Сам при этом не зная почему. Хотя причина, наверное, была в том, что брат бы не смог с ней сражаться, чего и не делал никогда. Партнёром Саске всегда был Шисуи. Лишь один раз она подбила его на драку, но Итачи даже кунай кинуть не мог, нарочно промахиваясь, пусть для младшей они и использовали тренировочные и специально затупленные. После этого, бремя учителя для «очередного хмурого Учихи» вновь взял Шисуи, теперь только вместо брата была сестра. Оба старших видели, что девочка становилась всё более открытой, и не только перед ними. Итачи радовался, что её отношения с родителями пошли на лад. Хотя Фугаку становился всё больше и больше помешанным на расколе клана и деревни. «Субъективность. Даже тот, кто объективно сильнее — проиграет лишь из-за того, что это неудобно для оценивающего его человека. Да. Все судят о ситуации субъективно. Никто не видит того, что происходит на стороне. Клан не хочет рассматривать все с точки зрения Конохи. Они погрязли в своей ненависти». Итачи отчётливо помнил, когда он решился высказаться в защиту горожан и деревни, когда шиноби чуть ли не напали на него, за то, что он не поддержал их мнения по обвинению Конохи. Фугаку сумел их успокоить, но истинное лицо уже было не скрыть. Он должен стать членом Анбу. Это решено. И тогда эти угли начнут разгораться, а вспыхнувший огонь пожирать всё вокруг. Осознание этого давит. Но только на него и Шисуи, весь клан не осознаёт последствий для деревни. «Они просто даже не пытаются понять». «Чёрный. Бинт. Нога», — девочка пригнулась, уклоняясь от удара ногой, — «Металл», — кунай полетел в неё незамедлительно, та, из положения сидя, ушла в сторону перекатом. Фиксация цвета действительно оказалась подходящей идеей. Даже если противник слишком быстр, на периферии зрения всё равно можно заметить смазанную тень. А постоянное переключения с объекта на объект не даёт мозгу перерыва, направляя его в нужное русло наблюдательности и сосредоточенности. Видя собранность девочки, Шисуи ухмыльнулся. «Быстро! Слишком! Тень. Чёрный.» — в последний момент она падает плашмя, избегая удара, жаль, что, взамен, встречаясь с землей. — Шисуи! Мы так не договаривались! — яростно возмутилась Саске, потирая ушибленный лоб, — уговор был не использовать чакру, так как я не могу этого делать и нормально реагировать на ваши ускоренные движения. Читер! — Я не читер. Тем более, то, что ты заметила это только сейчас, не значит, что я так не делал раньше. Какой смысл от тренировки, если она будет лёгкой и непринужденной? — ухмылялся шиноби. Он раз за разом на тренировках использовал чакру, постепенно и незаметно наращивая темп. И осознание этого пришло Саске только сейчас. Возмущению девочки не было предела. Это так уморительно отражалось на детском лице! Шисуи просто не мог не засмеяться в ответ. — Нам пора. — лишь бросил Итачи, забирая сумку сестры, которая, с поступлением в Академию, наконец сменится запечатывающими свитками, что не могло не радовать девочку. *** В данный момент Итачи дали принудительный отгул. Фугаку даже тренировки с Шисуи запретил. Но, как выразилась Саске: «С сестрой — нет, а если Шисуи просто мимо проходил, то мы тут не причём». Итачи действительно занялся подготовкой сестры к обучению. Даже банальные прятки в лесу становились тренировкой. — Нии-сан, издеваешься? — уже добрые пятнадцать минут младшая пытается найти шиноби, что скрывал чакру в лесу. Благо, окружность и пределы «игровой площадки» были обговорены сразу. — Агх. Дай подсказку! — уже взревела девчонка. В такие моменты она вела себя так по-детски, что это вызывало улыбку брата. Он всё-таки высвободил небольшое количество чакры. Это заставило девочку дёрнуться. Чувство присутствия, неописуемое, просто чёткое ощущение, будто волна вышла из кроны дерева по правую сторону и прошла сквозь тело, отдавая лёгкой дрожью. Она подошла к нему. — На дерево я за тобой не полезу. — Ха, и в чём тогда смысл тренировки? — раздался голос старшего, что, спрыгнув с ветки, щёлкнул младшую по лбу. — Заметить чакру и направление откуда она исходит. По деревьям я налазиться успею. — парировала сестра. — Хорошо, теперь стрельба из лука и кунаи. — А лук-то на кой? Мы ж больше за кабанами по лесу не бегаем. Хотя, может выловить Шисуи, а то правда давно не охотились. — начала задумчиво бубнить Саске, идя рядом с братом в сторону площадки с мишенями. Девушка наслаждалась беззаботностью и этой детской непосредственностью жизни. Она уже давно к этому привыкла и просто брала всё, что могла от моментов. Смотря на такую весёлую сестру Итачи не мог не улыбаться в ответ. «Ты никогда не оправдывал себя судьбой клана и не сдавался», — промелькнули в голове слова Шисуи. Недовольства набирают обороты, тёмная сторона клана ясно представала перед Итачи на их общих собраниях. Он не хотел, чтобы сестра увидела эту сторону, хотел отгородить ребенка от реалий. Тем более, что она бы сумела понять их суть… *** Саске сидела на дощатом помосте у реки. Медитация — основа тренировок с чакрой. «Посредствам медитации надо прочувствовать очаг, в котором находятся две составляющие: Физическая и Духовная. Их совмещение в соотношении один к одному даёт чакру, подходящую для большинства техник. Исключение, разве что, Интон и Йотон, сама их суть завязана на типе чакры, но про них даже в книгах ничего толком нет… Ладно. Чакра — энергия. Энергия — это волна.* Обычно, она описывается как поток с определённой траекторией. Итачи говорил, что мой идёт по часовой. Интересно, как он понял? ** Ладно, при формировании надо закручивать соответственно. Как же это странно…» Чувство чакры было в новинку. Непонятное тепло, что контролировалось силой… Мысли? Энергия формировалась внутри и разгонялась по телу, заполняя тенкецу. Действовать требовалось осторожно, чакра так и норовила вывалиться разом вся, перевес Духовной составляющей напирал на Физическую. Словно воды в сосуде было слишком много, и она хотела вылиться наружу, чтобы излишки исчезли, но вслед за этим и забиралась та небольшая часть Физической составляющей, вызывая её истощение. А это крайне негативно отразилось бы на теле. Крайне негативно. Потому приходилось концентрироваться как можно сильнее, не давая чакре образовываться в слишком больших количествах. Девочка прогоняла энергию по телу, которое испытывало некий дискомфорт от непривычного напора на «сосуды». Неразработанные чакроканалы напоминали мышцы рук, что впервые в жизни взяли что-то тяжелее кружки и начали тягать гантели. Но требовалось терпеть, не теряя концентрации, продолжая тренировать их. В это время Саске и не замечала приближающегося ребёнка. Он заметил другого, как ему показалось, мальчика, что тихо сидел в позе лотоса к нему спиной. С возвышенности ребёнок смотрел на тёмную голову и синюю спину, на которой выделялся красно-белый мон клана. Странное чувство едва заметной нитью прошло через детей. Такое же чувство, что испытывала Саске однажды лунной ночью. Словно некая вторая она зовет её. Но сейчас оно было более спокойным и менее заметным. Едва уловимая нить заставила её отвлечься и развернуть голову. «Ребёнок? Почему один?» — первое, что промелькнуло в голове, когда оникс встретился с яркой небесной голубизной. На золотых волосах играли лучи закатного солнца, а лёгкая грусть в глазах сменилась на невероятно ослепляющий свет, когда девочка помахала тому рукой, заполняя неловкую паузу. Этот свет глаз вперемешку с закатно-огненным золотом вызвал чувство ностальгии, что безжалостно вгрызалось в сердце. Не желая предаваться этим чувствам, девочка отвернулась. Она зареклась возвращаться к прошлому. Снова сконцентрировавшись на чакре, она погрузилась в медитацию. А странный ребёнок, поняв, что на этом их разговор закончен, поплёлся дальше. Хотя искренняя радость в душе не хотела проходить, несмотря на то, что это был всего лишь взмах рукой. Взмах рукой со спокойным взглядом, в котором не было ни одной негативной эмоции по отношению к нему. *** Ночная тьма опустилась на деревню. В этой колыбельной созвездий и снов ярко выделялись огни, горящие в доме. Фугаку с Микото ушли, оставив брата и сестру одних. На кухне раздавались звуки, предвещающие сытный ужин, что взялся готовить Итачи. Саске же решила сбегать в комнаты, чтобы взять одеял, ночь была прохладная. На глаза ей невольно попалась сумка брата, а из неё торчали… Белые. Кошачьи. Уши. Естественно, они были конфискованы. — Эй, аники. Брат повернулся на голос. И реакция не заставила себя долго ждать. Глазами по пять копеек он наблюдал, как это вечно серьёзное и хмурое чудо сейчас с кошачьими ушами садится за стол. Оникс так и блестел хитрецой, а руки были сжаты в форме лапок: четыре пальца согнуты, а поперек них лежит большой. — Ня! — Пх… — такая сюрреалистичность картины вызвала смешок брата. — Нээ… От тебя реакции вообще не дождёшься. — насупилась сестра, которая явно ожидала чего-то более эмоционального. — Ну уж прости. — пожал плечами Итачи без капли раскаяния в голосе. Но на этом сестра не собиралась останавливаться. Гениальный план по растормошению брата ждал своего часа. Вот он накладывает порции. Ставит их на стол. Садится сам. — Так откуда они? — как бы невзначай спросила девочка. — С задания. — ответил ничего не подозревающий Итачи. Вот он берет рис. А затем суп. Начинает пить бульон. — А-а-а. А я думала, что у моего брата оказались «весьма специфичные вкусы». Теперь ясно почему ошейника не нашла. — Кхе-кхе! — пакость сделана. Итачи подавился от такого заявления шестилетней сестры. Гамма эмоций на его лице была настолько огромна, что его до нелепости перекосило. — Пха-ха-ха — заливистым хохотом раздалось от маленькой засранки. Только вот лицо брата быстро приобрело неописуемую серьёзность. — И откуда ты узнала о существовании «весьма специфичных вкусов»? — голос был настолько суров, что девчонку передёрнуло. — Ик. Ой, епт…, — брат всё также сверлил нерадивую взглядом, — это Шисуи! — без зазрений совести выдала та. — Так и поверил. — ни разу не веря произнёс брат, кладя руки на стол. — В книжках прочитала… — чуть-ли не на ультразвуке пискнула она. Ну не говорить же, что ей ментально за тридцать, и она ещё и не такое знает? Что уж там, когда, даже в зрелом возрасте, при проверке тетрадей студентов, она находила та-а-акие записки, от которых можно было только поражаться изощрённости двадцать первого века. — В каких таких книжках? — брат начал вставать, напирая одной своей аурой. — Рождённый бегать пи**ы не получит!  — взвизгнула та, смысл фразы Итачи уже знал, не знал, правда, что она матерная… Как и половина иноязычного лексикона «ребёнка». Сестра ломанулась в другую комнату, но куда ей до великого и неповторимого гения клана Учиха? Тот быстро схватил Саске, но из-за её упорных попыток вырваться они повалились на татами. Под заливистый смех обоих, Итачи нещадно ерошил волосы на пустоголовой башке, с которой уже спали уши. — Пхах… Все! Ха… Я сдаюсь-сдаюсь! Хватит, аники, а то потом колтуны не расчешу. — тот всё же остановил инквизицию. Саске, недолго думая, натянула уши на брата и оценивающе посмотрела. — Сюда бы ещё розовый кружевной фартучек… — на этих словах брат ощутимо напрягся. — Ещё раз услышу про вкусы или что-то подобное… — угрожающи начал он. Знания никуда не денешь, но, по крайней мере, ребёнок должен знать, что говорить такое не надо. — Да всё-всё. Я белая и пушистая. — отсмеялась та и пошла обратно на кухню. Брат вслед за ней. — Мда-м… Ты малость перестарался… — Согласен… После ужина осталось ещё много еды, причём отменно приготовленной. Саске запихнула в себя по максимуму и теперь валялась на спине, находясь на веранде. Итачи сидел рядом, не менее объевшийся. — Ты в последнее время мрачнее тучи, вот я и решила растормошить тебя… Дома почти не бываешь, веселиться так и вовсе перестал. — тихо начала Саске. Она понимала, происходящие события сильно влияют на брата, но не могла ничего сделать. Ей оставалось лишь подавлять волнение и стараться не грузить Итачи ещё больше, давая возможность хорошенько расслабиться. — Прости… Это всё скоро закончится. — печальный взгляд не укрылся от цепких глаз сестры. Она лишь поджала губы. Видя это Итачи притянул к себе ребёнка, крепко обнял и, взяв одеяло, укрыл. Та лишь сильнее прижалась к родному теплу, стараясь не думать о плохом. В этой тишине оба ловили теперь столь редкие, оттого ценные, мгновения спокойствия и мира, под тихий шелест листвы. — Итачи… — М? — Клянусь, если провинишься — я нацеплю тебя розовый фартучек с ушами и заставлю готовить мне завтраки… — сквозь подступающую дремоту пролепетал ребёнок. — Пхах, что же, я постараюсь вести себя хорошо. — лишь рассмеялся брат. — Ага. Не буянь. — Пха-ха-ха. — от переизбытка чувств Итачи уже не сдерживал смех. Искренний, сдержаный и наполненный горечью. Гладя сопящую сестру по волосам, он чувствовал, что скоро мирным дням настанет конец. Скоро всё изменится. А, пока, они просто ловили этот краткий миг. Краткий миг, когда они вдвоём и жестокость мира не может их коснуться. Не может принести боль и разлучить их. *** «Дети… Боже, дети! Спасите! Шисуи! Итачи! Не-е-е-ет!» — отчаяние так и переполняло Саске, что сидела за самой дальней партой у окна. И то, даже, казалось бы, самое тихое и отдалённое место, не было спасательным кругом в этом громком, шумном, крикливом и ужасно раздражающем море Детей! Всё это время, она поддерживала общение лишь со старшими, но никак не со сверстниками. Итачи пусть и был ребёнком, но всегда настолько тихим и взрослым, что у девочки и мысли не возникало об ином раскладе. Она считала: все дети здесь плюс-минус такие, смотря на Шисуи и брата. В конце концов это же «Академия для будущих ниндзя». Здесь все из семей шиноби. А конкретно — класс Саске являлся сплошь и рядом клановой элитой. Кто мог подумать, что подобные дети окажутся… Детьми! Первый день все были достаточно тихими, но сейчас девочка понимала — это было огромное заблуждение. Они просто стеснялись. Пока. — Саске! — заорало на ухо это недоразумение. Самое шумное, самое бесящее, самое… «Чёртов энерджайзер, оставь меня уже в покое!» — девочка завыла. Причём в слух, — Теперь я точно выиграю! Идём! Я вызываю тебя на бой! — продолжал неугомонный. *** А началось всё с первого спарринга, что провели на второй день учёбы. Саске поставили против Наруто. Но тот не Итачи или Шисуи, совсем. Она даже не напрягалась, хотя и поблажек не давала. Просто схватив неумело выставленный кулак, перекинула ребёнка, слегка усилив тело чакрой. Потом были броски кунаев. Микото не щадила на тренировках, но показывать результат выше среднего в «школе» Саске не собиралась. Задача проста — есть шесть мишеней, надо, внимание, цитата: «попасть в мишень». Учитель явно имел ввиду по кунаю в мишень, раз выдано их было тоже шесть. Но оговорка — не отговорка. Саске и попала в мишень. Самую ближнюю. Шесть раз. На возмущения учителя лишь сказала: «Вы сказали попасть в мишень, ну я и попала. О том в какую — ничего сказано не было, так что и нарушений тоже не было». Естественно, дети посчитали такое наглое поведение — крутым, и лишь один Шикамару просёк фишку и повторил трюк со словами: «Ну раз замечаний не было, то, значит, так можно». Ах, Нара. Нара — единственное лоно спокойствия, лени и пофигизма в этом хаосе. Также себя тихим показал и Шино. Собственно, эта парочка пока и была надёжной опорой Саске для выживания в этом Аду. А вот девочки… Саске выглядела как мальчик, имела мальчишеское имя, но свой гендер принимала всегда, даже в прошлом. Короткая стрижка сочеталась со строго-деловым стилем, при этом, подчеркнуто женственным. В этом мире подобная одежда была слишком не практична, поэтому все перешло на простые шорты и футболки. Да и одежда последнее, что её волновало, тут никакое лицо держать не требовалось, ведь она — ребёнок, поэтому её всё устраивало. Однако… — Саске-куун! — чуть ли не хором раздавался визг. — Да твою ж… — буркнула она про себя и повернулась к девочкам, — Я вообще-то… — Саске! Давай соревноваться! Теперь бег! — перебил Наруто. И так каждый раз. Стоило попытаться объяснится — либо что-то мешало, либо её в упор не слышали. Масло в огонь подливал и отказ от уроков для девочек, где изучались икебаны, язык цветов и этикет. Сразу, как Саске увидела эти предметы, пошла танком на учителей и просто сдала наизусть уже зазубренные книги, показав, что в клане её и так всему научили, как Химе. Те отнекивались, но тогда она искренне была благодарна Фугаку, который написал личное письмо от своего имени, после объяснения, что: «Это время просто потратится впустую. Мальчики тренируются. А мне тренировки необходимы, вы и сами знаете. Всю теорию я уже давно выучила». Хотя правда была куда прозаичнее — в такой обстановке не нагружался мозг, что вызывало чуть ли не ломку. На самом деле, Фугаку крайне неоднозначно относился к дочери. Он определённо ожидал гения, на вроде Итачи, особенно видя ум девочки и неплохие навыки на тренировках с Микото. После того заявления, рассчитывал увидеть именно невероятные показатели. Однако в Академии Саске выкладывалась лишь в пол силы, не демонстрируя даже того, что могла сделать при матери. Хотя истинный потенциал всё равно знали лишь Шисуи и Итачи. В итоге, Фугаку просто перестал толком обращать внимание на дочь, будучи больше занятый старшим ребёнком. Ну, а ей хватило помощи с переходом в класс для мальчиков. В итоге, из-за такого рвения других считать её мальчиком, она просто приняла это как факт. Интересно — спросят. Не спросят — думайте, что хотите, ей всё равно. *** — Идём! — всё настаивал Наруто, после занятий. — У меня дела, — сообщила Саске и пошла прочь от «школы». — Саске! — тот поплёлся следом, продолжая нервировать девочку. Саске уже просто игнорировала эти потуги. «Сам со временем отстанет, когда поймёт, что это — бесполезно», — наивно думала девочка. Но тут ей на глаза попался спасительный круг. — Шисуи! — крикнула она тёмной макушке, на что тот вздрогнул, — прости, Наруто, но мне пора. Давай в другой раз. Ребёнок возмущался, но продолжать настаивать не стал. Девочка же радостно подбежала к старшему. Только вот её саму передёрнуло от этого взгляда. Такую боль и грусть она ни разу не видела у парня. Он явно шёл в своих мыслях и не ожидал встретить кого-то. Девочка невольно напряглась, но шиноби быстро взял себя в руки, хотя сильно притворяться не стал, ведь этого ребёнка так просто не проведешь. Солнце катилось к закату, озаряя дома багровым цветом. Напряжение так и витало в воздухе. Саске и Шисуи проходили по улице, на которой становилось всё меньше и меньше людей. В какой-то момент они заметили, что на встречу им идёт Итачи с Изуми. Девочка в удивлении взглянула на них, а затем перевела хитрый взгляд на Шисуи. Тот лишь заговорщицки подмигнул. — У меня есть гениальный план… — начал тихо произносить парень, наклонившись к ребёнку. Он хотел разрядить обстановку, и девочка с азартом решила поддержать невинную шалость. Итачи заметил наконец идущую парочку, но с удивлением понял, что они игнорируют его. Идут прямо на них с Изуми, но и глазом не повели. Заинтересовавшись причиной такого поведения, он тоже решил ничего не делать. — А это разве не Шисуи-сан и Саске-чан? — уточнила у Итачи девушка, когда между ними оставалось всего пять метров. В ответ парень кивнул. Та в свою очередь решила поздороваться, но после взаимного приветствия две головы синхронно склонились в сторону друг друга и присвистнули. Потом разошлись по обе стороны от пары. Шисуи положил руку на плечо девушки. Поднял большой палец. И одобрительно кивнул головой, прикрыв глаза. Одновременно с этим, младшая сестра ткнула брата в бок локтем. На лице заиграла наглая, довольная, хитрая улыбка. — Неплохо, нии-сан. Одобряю. — намеренно громко произнесла малявка и подняла палец. Секунда — оба быстро проходят дальше. Вторая — Шисуи хватает Саске. Третья — до Итачи начало доходить, к чему это всё было. Четвертая: — Тикай, тьфу ты, шуншинь, Шисуи! — скомандовала девчонка и пара балбесов вмиг скрылась с поля зрения этого недо-ловеласа. — Пха-ха-ха-ха, — сразу же залились смехом оба, оказавшись на крыше здания. — Не могу не поражаться твоей скорости. Как ты вообще это делаешь? Даже опытный сенсор бы не заметил. — тут же начала копать девочка. — Ну… Можешь считать, что я просто настолько концентрирую чакру в тенкецу, что она даже выходит за пределы тела. — пытался объяснить парень. — Мда-м… Тишина. Какое-то время они сидели в тишине. Закат всё ещё был багровым. Тревожным. Саске невольно напряглась и Шисуи заметил это. — Что-то происходит… В клане… — выдавила она из себя слова. — Не волнуйся, тебя это не коснётся. — твёрдо заявил шиноби. «Не касается, меня это не касается…»  — тупая боль раздалась в сердце. Детская рука лишь сильнее сжимает белую ткань шорт. Временами она слышала недовольства в клановом квартале, но не понимает, что за этим стоит. Просто не хочет понимать. Не хочет вмешиваться во всё это. Шисуи смотрел на закат. Его договор с Хокаге — последняя надежда остановить восстание. На сохранение деревни, её мирной жизни. Но всё выходит из-под контроля. Всё больше парень чувствует, что не властен над ситуацией. Но он не может допустить невинных смертей, втянуть в это граждан и детей. Не желает смерти никому, только вот он предан клану. Искренне предан. В отличии от Итачи — он выберет клан. Шисуи бросил взгляд на Саске. — Странная. — на внезапную фразу девочка удивлённо приподняла бровь. — С самого начала ты была крайне нестандартным ребёнком. Слишком хорошо всё понимала. Была закрытой и раздражительной, сидела в своём мирке за книгами, словно отгораживаясь от настоящего, в котором чувствуешь себя чужой. На самом деле, даже Итачи таким не был. Он понимал слишком многое, но… Ты совсем не принимала окружающий мир. Ни людей, ни деревню, ничего. Каждый раз, когда старался тебя растормошить, ты лишь злилась от того, что твою зону комфорта бессовестно нарушают. Мне казалось, что в тебе слишком много тьмы, что ты слишком идеально подходишь на роль члена клана Учиха… Итачи, правда, беспокоился за тебя. Да и я тоже, стоило лишь узнать тебя получше. Хотя, в итоге, в тебе не оказалось той ненависти, которую я боялся увидеть, но… Пф… Я рад, что сейчас ты изменилась. Порой ты начала действительно походить на ребёнка. Уверен, Итачи чувствует тоже. И, как в Итачи я стал видеть брата, так и в тебе сестру… Очень взрослую сестру, с весьма своеобразным лексиконом. Пха. И всё же, почему? От такого откровения девочка потеряла дар речи. Она даже и не заметила, как сильно поменялась. Смогла примириться с этим миром, с его магией и условностями, но всё же… Пусть боль прошлого отступила на задний план, она не пропала насовсем. Однако, Саске просто старалась не возвращаться к нему. Шисуи прав — девочка смогла раскрыться перед ними. И он действительно стал ей вторым братом. Задорным, любящим побесить, подбить на шалость… «Если так подумать, стала бы я такой, не появись его? Он столько всего сделал для меня… В прошлом я лишь бесилась, но сейчас с радостью поддерживаю настрой. Шумный и разговорчивый, совсем не в духе Учиха. Он всегда обращался ко мне, как к ребёнку, но лишь потому, что хотел, чтобы я была им… Я и сама хотела быть им. Хоть раз. Просто обычным ребёнком, без масок и клейма «взрослой». Откинуть мнение окружающих и просто сделать то, что хочется, каким бы глупым это ни было». — Пф… Я просто совсем не от мира сего… Они-сан. — на губах появилась грустная улыбка, а во взгляде Шисуи появилась горечь. — Ты умный ребёнок. Очень умный. Однажды истинное лицо мира шиноби откроется тебе. — столь же горькая правда слетела с губ. Ребёнок, что даже взрослее их с Итачи в этом возрасте. Ребёнок, что, как ему кажется, не хочет видеть этой правды. С самого начала он увидел: она просто хочет «ничего», у неё нету никаких целей. Лишь пустота и отрешение. Но, как Саске же когда-то и сказала, жизнь — штука не честная, а ещё жестокая. Рано или поздно цель появится, мир не оставит таких людей, как она. Тем более таких, как она. Девочка пытается не выделяться, но только особенность скрывать вечно не получится. Однако пока есть время и есть шанс — они с Итачи сделают всё, чтобы дать этому хрупкому и иному созданию как можно больше времени. Чтобы дать ей и другим детям мир без войн, где их таланты не будут использоваться для убийств. — Я смотрю на сцену, но не собираюсь проникать в её кулисы. — тихо, неуверенно, но как всегда слишком зрело отвечает она. — Порой, иного выхода не остаётся. Чтобы защитить то, во что ты веришь, то, кем дорожишь — требуется бороться. — решил прервать эти отвлеченные разговоры Шисуи и выразиться прямо. — А если бой заведомо проигрышный? Тогда отчаяние погрузит тебя во тьму, из которой не будет выхода. Если будешь пытаться идти против толпы — она задавит тебя. Если будешь пытаться плыть против течения — волны погребут тебя под собой, и ты утонешь в этой бездне. Из неё не будет выхода. — «Да, я уже пыталась бороться, но что это дало?! Я ничего не достигла, просто потеряла свою цель», — горечь заставила прищурить глаза, чтобы сдержать подступающие чувства. Шисуи рассчитывал на такой ответ, он уже давно понял, что она из тех людей, которые предпочитают не бороться и просто идут со всеми, оставаясь в стороне. Только вот эта позиция… — Твоё право, но если даже не попытаться сделать хоть что-либо, то можно ничего и не ожидать. — А что, если проиграешь? Если всё будет напрасно? Как не старайся — итог один. Судьбу не изменить. Путь борьбы — это путь во тьму. — Даже, если ты погрузишься во тьму, всегда найдётся человек, что выведет тебя на свет. Главное — не упустить эту возможность. — уверенный голос парня заставил сердце забиться чаще. «Упущенный свет…» — девочка подняла взгляд на Шисуи. — И что это было? — раздался голос Итачи. Оба невольно вздрогнули. Обернувшись, действительно увидели недовольного Учиху. — А-ха-ха, просто маленькая шалость. — смущённо рассмеялся Шисуи. — Нам пора домой. — лишь сухо ответил Итачи. — Чтож, вот как… Хей, Саске-чан. Девочка перевела удивлённый взгляд на Шисуи. Он щёлкнул её по лбу. Как это делал брат. — Пока-пока, Саске-чан. *** Закатный багрянец уже сменился тёмной синевой неба, усеянное звёздами. Вот опять они сидят вместе. Энгава, которая стала их спасительным кругом тишины. Водная гладь и карпы Кои. Стук бамбукового содзу о камень. Шелест листвы деревьев. Гармония и покой. Итачи стал куда более замкнутым и отстранённым, Саске не могла этого не заметить. Они с братом виделись всё реже и реже. Но, всё-таки, он был рядом и старался расслабляться хотя бы в такие моменты, когда он был с сестрой и другом. В этой напряженной тишине Саске невольно все больше начинала задумываться о происходящем. Тревожный взгляд Шисуи, Итачи, что словно натянутая струна. Сердце невольно сжималось в страхе перед грядущим. Брат тоже видел это напряжение сестры, она понимает, «что-то» не так, понимает, происходит «что-то». Он подслушал часть разговора. Слова про сцену и кулисы острым штырём впились в его сердце, неотвратимо разбивая все надежды. Теперь он знал ответ на свой вопрос. Очевидный и без того. Очевидный, и всё же… — Что тебя так успокаивает в подобной атмосфере? Что кажется твоей стихией? — вопрос расплывчат, вопрос скомкан, вопрос сумбурен. Он искренне надеется, что даже прочитав обстановку, сестра не поймёт его сути. Он искренне надеется, что не услышит ответ. — Вода, — произносит Саске, смотря на ребристую гладь, которая нарушает своё постоянство причудливыми узорами, что рисуют карпы, — шум потока, неумолимого и неотвратимого. Водопад, что падает лишь вниз и никак иначе. Как ни старайся, поток в обратное русло не обернёшь. Вода постоянна. Она неизменна. Плыть можно лишь по её течению. А что тебя? — Ветер, шум листвы… — через силу выдавил из себя брат. — Ветер несёт перемены. Ком застрял в горле Итачи. «Мы не одинаковые», — теперь это было ясно. Но, с другой стороны, был рад. Он бы не хотел втягивать сестру в эту схватку, которая неизвестно чем обернётся. Её единственное желание — просто жить, не противясь судьбе, не идя против деревни. И выбор был очевиден. Сейчас этот костёр только начал разгораться, но вскоре начнётся пожар. Его сестры не должно быть там. Они, всё это время, шли рука об руку, но по совершенно разным дорогам, которые просто не могли пересечься. Две параллели, два отражения. Кажутся похожими, только вот их пути абсолютно иные. Она всегда была с ними, но не была частью их. Итачи и Шисуи — готовы бороться, готовы изменить судьбу. Саске лишь плывет по течению. Саске продолжала смотреть на водную гладь, что воплощала в себе постоянство и незыблемость. Она понимала, что два юных шиноби желают изменить судьбу. Когда-то и она желала. Только вот ничего это не несёт. Жалкие потуги будут лишь нести отчаяние и боль. Попытаться можно, но в случае провала цена слишком велика. — Переменчивый ветер может породить ураган, но только он всё равно растает, не оставив от себя ничего. — Нет. Он оставит.